Это сейчас все другое, а тогда у нас, смотрите, какая была жизнь: кухня, гитара, свой маленький кружок, а за окном на сопках город, распахнутый, как ворот, это стихи такие, еще у нас был круглолицый друг, и мы, я и Валерик, его любили, всегда внимательный, чуткий и обаятельный, приходил, играл и пел, и плакал от «Гренады», да! Доброжелательный и круглолицый, женщинам он нравился, проговаривался иногда, хоть и ранняя лысина, ну и что, даже наоборот, мужчины же ценили его безотносительно нее, а он улыбался лукаво, всегда доброжелательный, всегда круглолицый. Кроме этих двух талантов, в нем были разумность, да-да, и умеренность, это помогало ему продвигаться, делать карьеру и продвигаться, ни у кого же из нас не было никаких, так сказать, преференций, а он умел смотреть вперед дальше, чем смотрели мы, Валерик и я, принимать решения, предпринимать шаги, и вообще, как-то все у него было вовремя: институт, женитьба на дочери полковника, который не стал генералом, увы, а мог бы, возможно, потому носили злые языки невнятную сплетню о женитьбе по расчету, что вряд ли.
Мы дружили, мы были крепко привязаны друг к другу, а ветры дули, новые времена и густые туманы ползли на наши сопки, какая жизнь у нас была, какие аспекты открывались, нюансы, подробности, мы готовились к путешествию, покупали лодку и пели под гитару: «там за поворотом, там-там-тарам», а там пришла другая жизнь, не сразу, но, реализовав свои таланты, наш круглолицый друг получил хорошую квартиру в хорошем районе, переехал с женой и сыном из малосемейки и, что делать, занялся частным бизнесом, и мы с Валериком тоже, у него получилось, у нас нет, бывает, но дружба выше этого, только редко стали видеться, потому что всегда приходится чем-то поступаться, в условленный час он то приходил, то нет, он теперь чаще не приходил, но мы, я и Валерик, ждали, что придет и, там-там-тарам, споет. Дела шли, он строил престижный дом в престижном пригороде, наш кружок грустил, но иногда он, не сказав жене, она не одобряла, появлялся, сияя круглым лицом, а то, бывало, все бросив, смотрели с набережной, как барк «Крузенштерн» выплывает, выплывает из тумана.
В жизни как бывает: вот, к примеру, человек стареет постепенно, потом вдруг, бац, видит: постарел, то есть, я не о том, что постарел, а о том, что если произошло, значит - происходило, а мы не замечали, ни с того да ни с сего ведь не бывает, а зачем - это другой вопрос, так и у нас: я уехал в родительский город, как-то устроился, он - в наглую Москву, жена настояла, конечно, Валерик же остался там в туманах, там-там-тарам, и потерялся. Теперь, легко ли это после стольких лет и вообще, «зачем мы вообще уехали?» восклицал мой друг, о да.
Добавить что: какая-никакая, настала иная, столичная жизнь, погрустив-потосковав, он надежно конвертировал свои успехи, он молодец, в твердую московскую недвижимость и участок на берегу моря в Сочи, таким образом: жилмассивчик около метро, солидная работа плюс модный сват из Архангельского, да я не о том. Жизнь, понятно, у кого какая, дружба – это главное, ведь вот когда он менял номер телефона, сказал, что отсекает токсичное прошлое, но меня он решил, да-да, решил, оставить и что говорить.