Мы сидим в самолете. Мы – это я, муж и две наши дочери. Пилот по громкой связи объявил, что взлет задерживается на сорок пять минут. Люди стали вставать с мест и совершать какие-то странные действия: доставать вещи, прохаживаться в проходе. Зачем? Они же сели пять минут назад. Потому что страшно. И надо заглушить страх какими-то бытовыми и знакомыми действиями. Так деревенский мальчишка, который боится местных хулиганов, идет нарочито разнузданным шагом и насвистывает, мол, ничего такого. Причем хулиганов такое поведение скорее раззадорит. Он делает это для себя. Я никуда не встаю и никуда не иду. Но все же нервничаю. Почему задержка? Почему это выяснилось сейчас, когда все уже на местах?
Я смотрю на здание аэропорта. На нем простенькими буквами обозначено «Барселона». Я беру телефон и фотографирую сквозь мутное стекло иллюминатора крыло и надпись «Барселона» над ним. Почему в стране, в которой буквально молятся на Гауди и даже хотят причислить его к лику святых, такая скучная надпись? Мой муж и старшая дочь сидят впереди нас. Дочь от скуки изучает правила эвакуации и постоянно сыплет вопросами.
- А если мы упадем, нужно будет надеть такой жилет? А мы упадем в море?
Это нормальные вопросы для шестилетнего человека, но мне становится не по себе. Я смотрю на фотографию крыла. Так себе фотография. Перехожу в режим редактирования, выбираю фильтры. Один из фильтров называется «Столкновение». Что за дурак придумывал название этим фильтрам? Я убираю телефон. Рядом копошится трехлетняя дочь. Ей не скучно. Она играет с ремнем. Одна часть ремня что-то рассказывает другой. Дочь замечает мой взгляд и поднимает на меня свое кукольное личико с вишневыми глазами. Смотрит, мол, чего? Непослушная пшеничная челка падает на глаза. Я чувствую, как меня топит в волне нежности.
А что, если всё это знаки и самолет упадет? И что тогда? Зачем было это всё? А дети?
С другой стороны, все разом, никто не будет жить без другого. Б-ррр… я стряхиваю с себя эти мысли. Глупости! Если бы с самолетом что-то было не так, людей бы выпустили. Значит, что-то не так с расписанием, вот и все. Мы приземлимся и поедем домой, переполненные воспоминаниями и новыми ощущениями. Я закрываю глаза и погружаюсь в воспоминания, чтобы понять стоит ли эта поездка упавшего самолета. Десять дней назад наш самолет весело прыгнул с высоты на полосу. В Испании мы были впервые. Впереди было море, пальмы, испанская кухня и встреча с родными. Прокрутив в голове ролик, состоящий из самых ярких событий, хотела было уже подвести ремарку «стоит», но решила отложить такие сложные размышления на потом. Когда приземлимся, тогда говорить «стоит» будет намного проще.
Природа не терпит перекосов и если когда-то человека переполняла эйфория и сладковатое предвкушение счастья стояло у самого горла, то теперь, по дороге обратно, грусть и тоска с точки зрения равновесия очень уместны. Уместны, но неприятны.
Самолет дернулся. Некрасивые буквы красивого слова «Барселона» проплыли мимо и скрылись из виду. Самолет вырулил на взлетную полосу, затих на мгновение и сразу же взревел, набирая скорость. Оттолкнувшись от земли, легко взмыл вверх. Я почувствовала облегчение, словно душа взмыла вверх, также легко оттолкнувшись от тяжелых мыслей. Как будто закончилась интересная книга, ты грустно перелистываешь последнюю страницу и вдруг видишь сообщение о том, что есть вторая часть, и третья, и вообще другие книги автора. Это значит, что будет другое море, будет новое предвкушение и счастье снова будет стоять у самого горла, и снова захочется раскинуть руки и обнять весь мир.