Путь Аграфены 64

Дориан Грей
Глава 64. НАЧАЛО

«Человек человеку бог
– таково высшее практическое основоначало,
таков и поворотный пункт
всемирной истории».
Людвиг Фейербах. «Сущность христианства»

Тьма была кромешной, непроглядной, но не была пустой - Га слышала шорохи, ощущала чье-то присутствие.
- Это птица Стратим, - прозвучал тот же голос, что говорил о Гагане.
- Ведьма, ты? – девочка протянула руку и тут же ощутила крепкое пожатие узкой ладони.
- Забудь печали, - тепло пожелала Ведьма. – Теперь ты под крылом матери всех птиц, а значит, все тревоги позади. Послушай, что поют хором Алканост и Гамаюн.
Га прислушалась, и с удивлением узнала последний куплет детской песенки-игры «Волики-овцы»:

Задремал у опушки пастух.
Так бывает: лишь стоит уснуть,
Не заметишь, как станешь на круг,
В кругосветный отправишься путь.

- Теперь все закончилось? – спросила Га.
- О нет! Все только начинается, - пообещала невидимая в темноте Ведьма. – Начинается для тебя, для твоих новых друзей, для твоего городка и для всей долины. Даже для меня.
- И для меня, - прозвучал рядом незнакомый Га мужской голос.
- И для меня, - тихо сказала из темноты Анастасия Егоровна.
- Мы сейчас хороним тебя на площади, - предупредил мужской голос.
- Я вовсе не против собственных похорон, милый Босоркун, - откликнулась из темноты Анастасия Егоровна. – На новом месте меня радушно встретил маленький народец. Вокруг лес, тишина, а люди появятся еще не скоро. Я счастлива и не собираюсь возвращаться.
- Так зачем ты здесь? – сурово спросил Босоркун.
- Поприветствовать новую хранительницу, - ответила Егоровна. – Здравствуй, Гарафена.
- Здравствуйте, бабушка, - вежливо поздоровалась девочка. – Только меня теперь зовут Га.
- Нет, - вмешалась Ведьма, - тебя снова зовут Гарафена. Отныне и навсегда.
- Как ту змею? – спросила Гарафена. – Из той песни, которую ты так и не допела?  А ведь обещала.
- Так слушай же, - охотно согласилась Ведьма и запела:

- Полюбился ты мне, парень.
Но, видать, тебе пора.
Вот держи горючий камень,
В нем просверлена дыра.
А в дыре-то цепь златая,
Ты ее, давай, милок,
Перекинь, не рассуждая,
Через шейный позвонок.

Алатырь – целебный камень.
Он на острове Буян
Для того-то и поставлен,
Чтобы в море-окиян
Можно было с ним на шее,
Раз уж не нашел свой путь,
Побыстрее-веселее
Да с разбегу сигануть.

- Какой грустный конец, - опечалилась Гарафена.
- Придумай другой, - предложила Ведьма.
- Обязательно придумает, - пообещала за внучку бабушка. – У нее впереди целая вечность.
- Как же я? – сухо спросил Босоркун.
- У нас с тобой тоже много дел, - усмехнулась Ведьма в темноте. – Может, когда-нибудь снова наступит твой час и ты добьешься большего.
- Но наши боги!.. – возмутился Босоркун.
- Твои боги, - поправила Ведьма.
- Мы не против, – раздался в темноте новый мужской голос.
- Мы никогда не против, - согласился другой незнакомец. – Такой финал ничем не хуже других.
Эти неожиданные голоса почему-то не показались Гарафене чужими. Наоборот, возникло ощущение, что она знает незнакомцев давно, очень давно, с самого начала времен. Их присутствие наполняло девочку необычно напряженной силой. Хотелось расправить крылья, взлететь высоко-высоко и глянуть на Вселенную добрым оком, смахнуть со Вселенной пыль, огладить ее наливной бок и улыбнуться всем другим яблокам-Вселенным на ветвях Мирового дерева.
- Погоди, - мягко осадил девичьи порывы Первый. – Всему свой черед.
- Научись хранить малое, чтобы не уничтожить большое неосторожным взмахом ресниц, - посоветовал Второй.
Наступила тишина, даже шорохи смолкли. Наконец ожил Босоркун.
- Это Белобог и Чернобог, - робко, еле слышным шепотом сообщил он.
- Еще два, - сказал Первый кому-то в сторону. – Нам пора, мой друг. Думаю, нас уже разжаловали в этом мире.
- Давай по паре, - поддержал Второй. – Рекомендую обратить внимание вот на этот нетипичный случай…
Голоса богов удалились и смолкли. В тот же миг темнота стала редеть. Гарафена смогла различить силуэты. Не было рядом ни Анастасии Егоровны, ни Босоркуна, ни загадочных Белобога и Чернобога. Зато на месте была Ведьма и вся команда корабля. В небе парили в потоках ветра три пцтицедевы и медноклювая Гагана.
- Улетела Стратим, - сообщила Ведьма, осмотрев горизонт. – Тихо ушла, без бурь и штормов. Вон твой бриг на рейде, целёхонек. Какое счастливое везение!
Гарафена тоже осмотрелась. Та же тихая бухта, тот же берег, те же склоны холмов, долины и река. Верные друзья стоят вокруг и, улыбаясь, смотрят на юного капитана. Нагая зеленокожая Медуза прикрыла махровым халатом какой-то внушительный, в человеческий рост, овальный предмет.
- Покажи ей, - попросила Ведьма, и Медуза стянула с предмета халат; другие члены команды одновременно отвернулись и даже поднесли ладони к глазам для надежности.
Медуза придерживала большое овальное зеркало. Вот только Гарафена не видела в этом зеркале своего отражения. Та, что отражалась в зеркале, была вовсе не Гарафена. Или не совсем Гарафена. Или не только она…
Девочка переступила с ноги на ногу, и отражение в зеркале пришло в движение, расправило и снова свернуло в кольца змеиный хвост. Гарафена развела в стороны руки, и змея в зеркале всплеснула сильными крыльями. И при этом Гарафена не сомневалась, что крылатая змея в Зазеркалье и есть она сама, девочка Гарафена.
- Молчи! – приказала Ведьма, когда заметила, что девочка хочет что-то сказать. – То, что ты видишь в зеркале-омфале, - твое, и только твое. Командуй возвращаться на борт. Моей морской тезке осталось совершить последнее путешествие.
- В Серебряный порт? – спросила Гарафена.
- В Серебряный порт, - кивнула Ведьма. – Оттуда до нашего городка рукой подать.
- Ты меня перенесешь через серебряные ворота? – попросила Гарафена.
- Теперь тебе не нужны никакие ворота, - улыбнулась Ведьма. – И моя помощь тебе тоже больше не нужна.
- А как же моя команда? – спросила Гарафена.
- Мы всегда будем рядом, - заверил Соломон. – Тебе стоит только захотеть.
И Гарафена тут же поняла, что да – никакой помощи ей больше не нужно. Она может все. Действительно все. Стоит только захотеть. И поэтому с особой осторожностью будет относиться с этих пор к своим желаниям.
- По шлюпкам! - приказала Гарафена.
День близился к концу, но жизнь только начиналась.