Кто не служил в Советской Армии, тот иногда с раскрытым ртом слушает о героизме или находчивости рассказчика , который только, что демобилизовался и увешанный регалиями, купленными на барахолке или изготовленными в тайне от старшины, травил солдатские байки. Иногда эти байки имеют от рождения большую бороду. Иногда они рождаются когда соберутся единомышленники.
Об одних единомышленниках, в одном из подразделений бывшей Советской Армии и пойдёт речь. А о хохлах, так называли солдат призванных с Украины. Говорят, что каждый хохол с армии должен вернуться обязательно сержантом. Для этого надо было или закончить школу сержантов или так выслужиться, что бы тебе это звание было присвоено. Даже в одном из фильмов -“Максим Перепилица” в те времена, это было очень ярко показано.
Вот и в нашей роте был один, хохол, по имени Кочерма. Дослужился он до звания ефрейтор. А дальше как говориться, застопорило. Нет больше роста в звании, придётся возвращаться домой в этом “высоком” звании солдата.
А про ефрейтора среди солдат тех времён ходил несколько обидный анекдот. Зашли однажды два солдата в дом к пожилой сельской женщины и попросились переночевать. Они перемещались пешим порядком и их застигла ночь. Она им разрешила и говорит: - Попьём чайку, постелем пару матрасов и спокойной ночи. А солдаты сказали, что они не сами, а с ефрейтором. -Ну что ж, ефрейтора привяжите к забору, а сами располагайтесь,- сказала хозяйка дома. И пошло. Кочевала эта байка от одного призыва солдат к другому.
Решил наш ефрейтор поправить своё продвижение по службе и стал немного фиксалить на своих коллег по службе. Рано или поздно об этом стало известно в роте. Ни угрозы, нм разговоры с ним ничему к хорошему не привели.
Решил один солдат из Армении-Осканян, пожертвовать своим благополучием и проучить фиксала. Потянул втихаря сто грамм, встретил командира взвода и послал его на кудыкину гору. У того глаза на лоб полезли от такого нахальства. Дали ему за этот проступок арест на десять суток на гауптвахте.
Гауптвахта, в солдатском обиходе-“губа”, была расположена в центре города, недалеко от комендатуры и являлась гарнизонной. Поступок он совершил за один день до того, как эта рота заступит на гарнизонную гауптвахту на дежурство. Один из сержантов на гауптвахте назначил выводным нашего ефрейтора Кочерму. Выводной, это солдат выводивший на работу тех, кто сидел на “губе”.
Солдат сидевших на “губе” привлекали к разным работам за её пределами. Ходили они строем.
Проходя мимо комендатуры, а в это время там обычно шёл генерал, комендант города, ефрейтор скомандовал: -Подразделение смирно. Равнение направо! Под эту команду идущие солдаты разбежались в разные стороны. Правда, в пределах видимости. Лицо генерала с белого стало багровым.
Он взревел: -Старший команды ко мне!. На негнущихся ногах ефрейтор предстал перед генералом. Тот заорал: -Ты больше не ефрейтор. Трое суток ареста!
И повёл его на “губу”. Оформили нашего бедолагу, как говориться, не отходя от кассы на “губу”. А нашему армянину это и надо.
Решили нашему ефрейтору провести суд. Камеры в которых находились сидевшие на “губе” не закрывались на замки и после отбоя. После работ и после отбоя по “губе” можно было передвигаться свободно. Кому в туалет, кому помыть носовой платок или носки. Втихаря и в туалете можно покурить. Вечером, после поверки и отбоя, в камеру где находился наш ефрейтор, начали собираться сидельцы, которые знали о предстоящих событиях.
А созывался “губной” суд. На одной из нар, посовещавшись со своими сокамерниками, сели трое старослужащих, один из них бывал неоднократно на губе. Только наш ефрейтор ещё ни о чём не догадывался, но с удивлением смотрел, что в камеру занесли два половника, которыми разливали первое. Питались содержатели губы в камерах, а половники находились в небольшом помещении где были термоса, хранилась и другая посуда. У выхода стали два солдата.
И прозвучали первые и достаточно серьёзные слова. -Встать! Суд идёт! После этих слов частый сиделец встал и объявил, что он избран судьёй этого заседания, другие двое, заседатели.
-Слушается дело ефрейтора Кочерма по нарушению уставов Советской Армии! Лицо нашего ефрейтора пошло красными пятнами, он приподнялся и сделал попытку выйти с камеры. Стоящие у дверей посадили его перед судьями и стали по бокам.
-Признаёте себя виновным?- с таким вопросом к нему обратился судья процесса. -Нет. Я не знаю в чём моя вина?. -Двадцать пять ударов половником по мягкому месту,- озвучил судья. -Вы нарушали устав караульной службы будучи выводным!. -Да, но это подстроил мой сослуживец. -За признание снять десять ударов, оставить пятнадцать!
В камере была гробовая тишина. Только наш подсудимый шмыгал носом и с него сыпался пот градом по лицу. - За недоказанность обвинения, в адрес своего сослуживца, добавить пять ударов,-заключил судья. -Какие у тебя есть грехи по службе? Учти, мы всё знаем. Соврёшь, долго сидеть не будешь. Службу будешь нести стоя,-продолжал судья. - А попробуешь нас заложить, то мы все подтвердим, что ты упал с нар на пол. И тут нашего подсудимого прорвало,начал каяться во всех своих прегрешениях по службе, да ещё и указал, кто в подразделении где он служит, тоже стучит на своих сослуживцев.
-За признание, мы посовещавшись, выносим окончательный вердикт. Десять ударов двумя половниками без фанатизма. Трусы не снимать! В полной тишине, два палача, став по обе стороны подсудимого, который стоял согнувшись и опираясь на нары стали его бить. Трудно себе представить эту картину. А хлопки половниками были такие сочные, с такими звуками, что проходивший по коридору один, из сидельцев, постучал по дверям камеры и сказал: -Тише. Слышно по всей губе!
Суд на этом закончился. Всю ночь были слышны всхлипывания пострадавшего. Завтра , утром ничего не напоминало о прошедшем суде. Только пострадавший шёл позади строя низко опустив голову. По слухам, его перевели в другой полк.