Каждый год, начиная примерно с конца марта и весь апрель,
внутренний двор нашего дома, общий с тремя соседними домами,
заполоняли трубадуры. То в одном, то в другом месте стихийно возникали передвижные „сцены“, на которых и проходили их песенные поединки.
Один из таких запомнившихся нам блиц-поединков произошёл года 4 назад,
когда ещё жив был удобный противник Шурки – кот Пуммель.
Немолодой, флегматичный, округлый в движениях Пуммель жил в одном из
соседних домов и иногда – демонстративно – вторгался на территорию Шурки,
в его сад, где он и Шурки вели уютные старомодные бои по всем стратегическим правилам. Сразившись, джентльмены расходились по домам, где плотно
перекусывали, снисходительно принимали знаки внимания от неразумных вассалов и отдыхали от трудов своих ратных.
(Пуммеля, кстати, как А. случайно узнал от соседей, звали Рокки, и это имя настолько ему не подходило, что запомнить его было ну никак невозможно, поэтому для нас он так и остался Пуммелем).
В день, о котором тут речь, Пуммель и Шурки трубадурили, судя по воплям, доносившимся со двора, всю ночь, и часов этак в шесть утра сошлись в очередном поединке под соседним балконом, на газоне.
*Балкон этот располагается слева от нашего; мы можем видеть только его самую выступающую часть, так как на всё остальное обзор закрыт выступом стены.
Балконных соседей - теоретически – можно увидеть, перегнувшись через парапет более чем наполовину и изогнув верхнюю часть туловища буквой зю.
Но "на это я пойтить не могу", и из-за этого и личности самих соседей и их балконная жизнь до сей поры остаётся тайной за семью печатями.*
Поединок был в самом разгаре и медленно, но неуклонно стремился к кульминации. Устроившись под балконом, певцы сначала от души проорали друг другу в лицо несколько особенно громких рулад, сорвав аплодисменты проснувшихся (или, скорее, давно уже не спавших) жителей окрестных домов, а потом, не сговариваясь, синхронно включили самый эффектный – инфернальный – регистр, сочетание из оглушительной громкости, со срывом на визг на высоких нотах, и утробного подвывания. Певцы явно были в ударе и жаждали большего.
И тут на соседнем балконе появилась Рука Судьбы. Рука сжимала Лейку Возмездия и говорила Слова, короткие и энергичные, судя по всему, заклинания. Проговорив Слова, Pука обрушила поток Возмездия на ничего не подозревающих трубадуров. Певцы, намокшие и разочарованные, разбежались по домам сушиться и утешаться. Так бесславно закончился этот выдающийся поединок.
…Кто мог стоять за Рукой Судьбы? Мы грешим на Злосчастную Пианистку.
Злосчастная Пианистка живёт где-то в толще соседнего дома и держит у себя взаперти домашнее пианино. Вот уже лет семь подряд она методично изводит несчастное произведениями классиков, которые она играет каждый день по нескольку раз подряд, то целиком, то частями, всякий раз попадая мимо нот.
Думается, в своём упорстве она руководствуется принципом „Терпение и труд
всё перетрут“. В её же случае перетирают они только лишь барабанные перепонки соседей слева, справа, сверху и снизу.
Вот если бы по соседству жила собака, она непременно бы поддержала игру ЗП
своим соло: собаченьки, как правило, чувствительны к подобным музыкальным экзерсисам и реагируют на них немедленно и правильно. Но собак в соседних домах нет, одни коты, так что останется Пианистка, скорее всего, безнаказанной.
А Возмездие она вершила из зависти, это было понятно сразу. Она бы, может,
и сама не отказалась выступить так ярко и дерзко, но увы – не хватает Харизмы, Вдохновения и Пыла. А у трубадуров всего этого в избытке.