Матвей Венгеров прожил нелёгкую жизнь. Его юность перечеркнула афганская война, на которой он потерял своего лучшего друга Бориса Карелина и сам был ранен так, что после ранения провалялся по госпиталям почти год. До сих пор по его телу бродят несколько осколков, возникая в самых неожиданных местах.
Ветврач Леонид Сергеевич, тоже прошедший в своё время Афганистан, много раз уговаривал его лечь под скальпель его племянника, но Матвей всегда отмахивался:
-В мои ли году вновь дёргать судьбу за усы? Бог не выдаст — свинья не съест.
Матвей всегда был балагуром — своего рода Тёркиным, хоть и не Василием. Благодаря юморному характеру и выжил — всегда был любимцем и врачей, любивших крепкое словцо, и сестричек, которые выхаживали его после ранения с особым старанием.
Одну из таких сестричек Матвей и привёз в село в качестве своей невесты, и не пожалел, что сделал такой выбор. Наталья была доброй, хорошей женой. Жаль прожили они с ней мало: через два года во время родов Наталья умерла, оставив на руках Матвея доченьку Лидочку.
Пять лет Венгеров ходил во вдовцах, не желая никого принимать в свою маленькую семью, хотя мать приводила к нему «на смотрины» не одну женщину - никак не мог забыть свою Наталью. Только, когда Лидочка немного подросла и стала просить отца купить ей маму, он, наконец, сдался и посватался к Клавдии Сорокиной, которая чем-то напоминала ему ушедшую жену.
Через год у них родился сын, которого они назвали Петром. Петруша на удивление был хорош собой: с детского возраста им восхищались не только женщины, но и мужики интересовались:
-И в кого интересно твой Пётр уродился? Ни ты, Матвей, ни твоя Клавдия особой красотой не блещете...
-Так он в отца Клавы — отвечал Матвей. - Видел я его, мужики, на фото и удивился: какая природа бывает затейница этак выдать копию - ну прямо один в один!
Много каверз и неприятностей пришлось пережить родителям из-за красоты сына, да он и сам был не прочь их преподнести: девки за ним ходили табуном, и то один родитель жаловался Матвею на Петра, то другой, обвиняя его сына в легкомысленности и вольности в обращении. Хорошо, что Петруха не посмел тронуть ни одну девственницу. Может быть побоялся угроз отца, который однажды пригрозил ему:
-Ежели ты, охальник, хоть одну девку испортишь, я самолично тебя порешу, чтобы до суда не доводить!
-Батя, я что дурак по твоему что ли?! - смеялся в ответ Пётр. - Зачем мне девки, когда в селе столько одиноких бабонек?!
С облегчением Матвей и Клавдия вздохнули только, когда Петра призвали в армию.
К этому времени Лидия уже окончила институт, вышла замуж за хорошего парня и переехала с ним в Москву, где Виталию, предложили хорошую работу.
В селе Венгерова старшего кто называл дедом, а кто Матвей - длинный нос. Матвей не понимал почему именно длинный нос. Ведь нос у него вполне даже аккуратный. И вообще Матвей, несмотря на свой возраст, вполне даже опрятный мужик: пузо не распустил, как большинство в его возрасте, на завалинке никогда не сидел, лузгая семечки, как почти все пенсионеры, сплетни не разводил, да и не слушал их. У него всегда было какое-то дело, какой-то свой неподдельный интерес и к окружающим, и вообще к жизни.
Просто Матвей не мог пройти мимо человеческого горя, всегда старался поддержать если не делом, то хотя бы словом. А уж слово, если надо, он находил всегда и меткое и твёрдое, и убийственное.
Жаль только не всегда верили его словам, принимая за балагурство. Вот хотя бы его рассказ о Глашке Горыниной: он ведь, действительно видел её летящей на метле. Зря что ли она потом ему угрожала? Если бы это было неправдой, разве она стала бы его пугать своими колдовскими штучками?
Может он и принял её слова за обычную бабью болтовню, если бы не поведение сына. Пётр словно сошёл с ума: в трезвом виде всё куда-то бежал, говорил и отвечал невпопад, стал выпивать, хотя раньше был нормальный, непьющий мужик. Во сне часто произносил, ставшее уже ненавистным, имя Глафира.
Посовещавшись меж собой, Клавдия и Матвей решили свозить сына к старенькому деду Евсею в селе Никольском — за сорок километров от их села. Слава о способностях этого старика ходила давно, но точно никто не мог сказать: действительно он такой кудесник, или это пустая болтовня.
Клавдия сказала, вытирая слёзы:
-Отец, попытка — не пытка, давай свозим к нему сына. Пропадает ведь Петруша.
-Не поедет ён, - ответил Матвей. - Сама знаешь, какой он неслух.
-А мы напоим его снотворным и отвезём против воли, - предложила Клава.
-Да где ж мы возьмём это снотворное? - отреагировал на её слова муж. - Его без рецепта в аптеке не выдают.
-Я давеча с Сергеичем говорила на эту тему, - начала Клавдия. - Сказала, что совсем сна лишилась... Так он мне обещался достать снотворного...
-Ну, когда достанет — тогда и думать будем, - ответил Матвей.
К выходным ветврач, как и обещал, достал Клавдии снотворное, долго объясняя, как и сколько таблеток нужно принимать. Клавдия от души поблагодарила своего благодетеля и поспешила домой.
За полночь она с чаем напоила этим снотворным сына, слегка увеличив дозу, чтобы крепче спалось.
С утреца пораньше, когда Пётр ещё спал непробудным сном, родители перетащил его в сани с запряжённой в них лошадью и, перекрестясь, двинулись в село, где жил дед Евсей.
Кобылка шла ходко и через два с половиной часа они подъезжали к селу Никольскому. И тут лошадь понесла. Она ворвалась на подворье старика Евсея, снеся забор и упала на передние ноги прямо в сугроб перед домом.
Матвей вылетел из саней, угодив головой в сугроб, и с трудом выбрался из него.
Тут же на крыльцо вышел чистенький, благообразный, белый, как лунь, старичок в тёплой безрукавке из тёмной овчины. На голове у него почему-то была вязаная спортивная шапочка.
-С утра уже жду вас, соседи! - сказал он, строга взглянув на родителей, и обведя взглядом, продолжавшего спать Петра.
Он крикнул кому-то в дверь и из дома вышли два дюжих молодца.
-Заносите Петра в избу, - сказал Евсей, обращаясь к молодцам.
Те подхватили спящего и, казалось, без особого усилия понесли в избу.
Потом Евсей обратился к Матвею и Клавдии:
-И вы, родители, заходите. К вам у меня особый разговор.
В избе Клавдия первым делом перекрестилась на иконы, вывешенные в углу, а Матвей низко поклонился.
Евсей усадил их на лавку и начал:
-Тут такое дело, родители... Ваш сын подпал под чары очень плохой женщины... Хорошо, что вы не слишком поздно спохватились, да к тому же эта женщина ещё не вошла в полную силу... Я смогу избавить вашего сына от её чар, но вы должны сразу же отправить сына, как можно дальше от дома. Иначе эта ведьма сгубит вашего сына... Одного она уже сгубила.
Матвей и Клавдия согласно закивали головами, готовые на всё, чтобы спасти сына.
Потом Евсей долго шептал над Петром, окуривал какими-то травами, окропляя его святой водой. Петра так корёжило при этом, словно выворачивало наизнанку. Сын стонал, но не просыпался. Клавдия, видя это, готова была вдариться в рёв, но побаивалась строгого старца, и поэтому крепилась из последних сил.
Наконец, старик закончил свои действия. Он шатался, а пот с него лил ручьём. Евсей без сил опустился на лавку и сказал:
-А теперь езжайте с Богом домой. Я дам вам бутылочку намоленной воды - поите сына через каждый час. Но вечером в селе его быть уже не должно.
-Сколько мы вам должны, Евсей Ляксандрыч? - поинтересовался Матвей, но дедок так посмотрел на него, что он сразу всё понял и, словно извиняясь за свою меркантильность, просто сказал:
-Спасибо, отец!
-Езжайте с Богом...
И Венгеровы уехали, не говоря больше ни слова.
Перед самой деревней Пётр, наконец, проснулся и, потягиваясь, сказал:
-Как же я хорошо выспался!
Но поняв, что находится в санях, поинтересовался:
-И куда это мы едем, интересно?
-Куда-куда, - пробормотал Матвей, -На кудыкину гору! Домой тебя, шлёндру везём. Это надо же куда по пьяни занесло, сыночка дорогого?! А он и не помнит ничего.
-Правда не помню, - улыбаясь согласился Пётр.
-Смотри, мать, он ещё и лыбится! У Лидуньки неприятности в Москве - дело к разводу идёт, а брат в это время пьянствует с дружками не весть где.
Клавдия слушала мужа и удивлялась тому, как он всё быстро придумал причину, чтобы спровадить сына из села.
-Ты что, шутишь батя? - не понял Пётр.
-Какие уж тут шутки?! - возмутился Матвей. - Мать со вчерашнего дня не просыхает от слёз, а ему всё шуточки!
И тут Клавдия действительно заревела — чуть ли не в голос.
А через рыдания умудрялась ещё и причитать:
-Надоть к Лидушке ехать... А у отца опять осколок пошёл по телу... Ему лежать нужно, а не пьяного сынка разыскивать...
-Успокойся, мать, - нахмурился в ответ Пётр. - Я завтра поеду к сестре.
У Клавдии слёзы тут же просохли:
-Надоть сегодня сынок, - ответила она. - Сегодня!
-Ну, сегодня - так сегодня, - согласился Пётр. - Вот приедем домой, покидаю вещички в рюкзак и попрошу Володьку Паршина прихватить с собой до области. Он всё-равно сегодня собирался возвращаться домой.
Так всеми правдами и неправдами Матвей и Клавдия выпроводили сына в Москву. В этот же вечер от председателя позвонили дочери и обрисовали ей картину в общих словах. Попросили Лиду оставить Петра у себя — от греха подальше. Тем более она давно звала брата в Москву.
Продолжение:
http://proza.ru/2019/07/03/921