Василий Васильевич днем так сильно перенервничал на работе, что вечером даже отказался от ужина, предложенного заботливой женой, и лег спать довольно рано в самом прескверном расположении духа.
-Твою ж медь! – воскликнул он, когда вместо привычного сна, оказался в какой-то трубе, по которой стремительно летел вниз.
Бац! Труба закончилась, и Василия Васильевича выкинуло в какую-то комнатенку с панелями, выкрашенными казенным ядовито-салатовым цветом.
–На экскурсию? – взглянул на него, приподняв очки в массивной оправе, старый черт. Именно он – поросший поседевшим от времени волосом, кривоватыми небольшими рогами, длинным хвостом и красными как уголья глазами.
Василий Васильевич нервно икнул.
–Ладно, раз экскурсия, так экскурсия.
Черт захлопнул гроссбух, в который заносил какие-то записи.
–Как понимаю, тебя не интересуют Юлий Цезарь, Александр Македонский и Понтий Пилат. Значит, берем ближе к твоему времени.
Выйдя из комнатенки, они дошли до лифта и спустились на нем вниз.
–Нам в сектор 9-бис, - пояснил провожатый. – А пока держи, - и протянул человеку лепесток-респиратор, - пригодится.
Сектор 9-бис представлял из себя нечто вроде огромного заводского цеха, разделенного высокими перегородками на множество отделений.
–Всякое злодеяние предусматривает наказание, а здесь – мир возмездия. Поэтому каждому воздается по заслугам. С кого начнем?
Василий Васильевич терзался смутными догадками. Возможно, он не помер вовсе, а был в коме. Или это такой сон. В любом случае надежда на спасение присутствовала.
–Давай с Ленина, - предложил экскурсовод. И распахнул железную дверь в одно из отделений. – Знаком такой?
В нескольких шагах от них в огромном чане кипел, судя по запаху, гудрон. И в этом вареве то погружался в черную массу, то всплывал головой вверх, человек.
–Ленин, он же Ульянов. Разрушил Российскую империю. Приговор – вечное кипение в смоле. Стандартное наказание за подобные проступки.
–А нестандартное, это какое? - прошептал Василий Васильевич, пораженный увиденным.
–Идем дальше.
Следующая дверь вывела их к такому же большому чану.
–Это, стало быть, Сталин, - констатировал черт. – Людей погубил он много, но создал великую страну. Поэтому кипит в подсолнечном масле. Посмотри, какой румяной корочкой покрыт!
Василий Васильевича чуть не стошнило от знакомого образа в таком непрезентабельном виде.
В следующем отделении запах стоял удушающий, а клубы густого дыма облаками взвивались к прокопченному потолку.
–Гитлер собственной персоной, - кивком головы указал черт на чан. – И кипит, соответственно, в отработанном машинном масле, ибо великий злодей.
В чану барахтаясь и разбрызгивая кипящие капли, вопил благим матом человек, лицо которого Василий Васильевич не спутал бы ни с чьим другим.
В коридорчике, по которому они шли к следующей двери, чуть тянуло сквознячком, и Василий Васильевич с облегчением отер пот.
–Узнаешь? – пропустил впереди себя человека черт.
-В чане со зловонной жидкостью, как пирожок во фритюре, бултыхался, переворачиваясь с боку на бок, некто крупный.
-Понимааашь… - донеслось до Василия Васильевича булькающее хрипловатое шипение со знакомыми нотками, - развели безобразие, а пожаловаться не на кого.
Крупная фигура вдруг ухватилась беспалой рукой за край чана, на мгновение среди смрадных испарений возникла голова, и снова исчезла.
–Откуда такая вонь? – содрогнувшись от запаха, пробормотал Василий Васильевич, натягивая респиратор.
–По спецзаказу для элиты твоей страны, - прижал надушенный платочек к своему рылу черт – даже ему здесь было не по себе. – Пришлось собирать фекалии со всех общественных туалетов, чтобы наполнить нужное количество чанов. Кстати, это отделение самое большое по забронированным местам.
–Как это?- сглотнул вязкую слюну Василий Васильевич.
–Здесь больше сотни чанов и каждый уже пронумерован. Пока наполненность отделения минимальная – элита еще жива. Но бронь есть бронь, как помрет кто, сразу сюда.
–Вот чан для Горби, вот для Чубчика и ***дара, - покашливая от тошнотворных испарений, начал перечислять черт. – Есть для Хадибулиной, Мутиенко, Трефа и прочих, кто разваливал и продолжает разваливать твою страну. Это там они в шоколаде и бриллиантах, а тут кипеть будут до скончания века в испражнениях.
Небывалый для ада случай – такое количество крупных грешников, которые будут сосредоточены в одном месте.
Кстати – это еще и самый вредный цех. Никто не идет сюда работать, приходится направлять в принудительном порядке. Но ничего, мы скоро все автоматизируем, поэтому будет проще.
Василия Васильевича начало переклинивать от увиденного и унюханного. Голова кружилась, пустой желудок выворачивало наружу.
–Да тебя развезло, - сочувственно похлопал его по плечу черт.
В знакомой комнатенке с ядовито-салатовыми панелями был почти рай.
–Побывал на экскурсии, распишись – подвинул к человеку гроссбух черт.
Василий Васильевич чиркнул напротив галочки, что-то звонко бумкнуло в воздухе, раздался звон порвавшейся струны, и его выкинуло через трубу обратно в постель.
Была глубокая ночь. Жена мирно посапывала рядом. В окно струился лимонный свет уличного фонаря. Подвал, похоже, опять топило – неприятный аромат канализации проникал через открытую форточку.
-Утром позвоню в управляющую компанию и отругаю за недосмотр, - подумал Василий Васильевич и провалился в привычный сон, в котором все было понятно и предсказуемо.