Ароматный цветок

роман
страсть, вино и немного любви
1997 г.

      В этом (сегодняшнем) романе, я расскажу о необычной девушке, которую я лично знал, и был её первым мужем. Расскажу о том, какая у неё была необычная, красивая попа… Не удивляйтесь, ведь это самое прекрасное и волнующее место в женщине. Все её, и мои знакомые говорили, что у неё большая задница, но я знал и знаю, что у неё была потрясающая, волнующая и самая настоящая попа! Настоящие, широкие бёдра, какие и должны быть у женщины. К большому недоумению и жалости, сейчас трудно встретить девушку с широкими бёдрами и круглыми выпуклыми ягодицами, – подлинными украшениями женского тела. Фигуры красивой половины человечества как-то обмелели, прежние остались в основном у украинских женщин.
       Эта история о той девушке, с которой у меня получался самый сладкий и волнующий, трепетный оргазм! С которой было время романтики… А в позах «валет», и «раком», мы сходили с ума от наслаждения. Это были яркие и восхитительные прикосновения и движения! От них  я получал безумные, великие (!) оргазмы.
       Будучи не обычным автором (так как передаю всё «живым» языком), скажу, что в моём романе, любви мало, потому что её везде мало… В «Ароматном цветке» всё как в жизни: тоска, возбуждение, влюблённость, вино, заблуждение, и пробуждение. Я открываю ошибки нашей жизни, которые нам подаёт бог на красивом блюдечке, самые сладкие пороки, нашей земной жизни. Отличительная черта (на первый взгляд примитивного) распорядка удовольствия в моём романе в том, что я написал всё как было: люди смогли каким-то чудесным и невероятным образом прожить три года в мире и согласии, основываясь на одной только привычке друг к другу, и тяге к сексу. Не могу сказать, кто был прав, а кто не прав, кто лучше, а кто хуже, просто отражаю всю прелесть былого счастья. Им было хорошо, им было приятно! Я люблю всё красивое, комфортное и тёплое, я люблю запечатлять страстные моменты на бумаге, они неповторимы. Они достойны уделения им времени, внимания и созерцания…
        Автор.
               
               

  – Ты вот мне скажи, как с этой пустой красотой жить? Как  справляться с красивым и глупым нравом? – нервно спрашивал у своей опытной и немолодой подруги, тридцатилетний художник, показывая фотографию своей бывшей жены, поправляя свои тёмно-русые волнистые волосы, – Не простой красотой, а сумасшедше притягательной! Она любую модель закроет… – говорил он с уверенностью и сожалением.
                – Тебе и повезло и не повезло, – оценивающе вертела немолодая подруга в своих морщинистых руках фотографию выразительной брюнетки, одетой в ситцевый полупрозрачный сарафанчик, – Повезло потому что такие красивые девушки достаются не каждому третьему и даже четвёртому, а не повезло, потому что красивые женщины не бывают постоянными, они всегда чужие.



Глава первая «Противоположная неожиданность»


      В моей неразмеренной жизни с самого рождения всё шло не так, как у всех, не так как предписывали рамки морали. Я не был ничем обижен, ни здоровьем, ни материальными благами, я был страстным и энергичным ребёнком, а порой серьёзным. Меня никогда мало интересовала рыбалка, охота, спорт… Я тяготился к фотографиям и девушкам! Сколько себя помню, всегда любил красивых милых женщин, симпатичные мордашки, умные ухоженные личики с вьющимися длинными тёмными волосами. Моё сознание всегда умудрялось влюбиться в очень непростых женщин, и по характеру и по положению. Особенно я затаивал дыхание перед восточными расами, моя голова и головка кружились от выразительных азиаток, и взлетали вверх. Мне и самому никогда не приходилось жаловаться на свою внешность, все мои знакомые девчонки говорили: ты красивый, а когда улыбаешься, твои ямочки на щеках просто сводят с ума! Но к двадцати годам я стал меньше улыбаться, у меня начался жуткий период в жизни. Я влюблялся как ураган, но не видел взаимности. Женщинам нужен был от меня только секс, а любовь они забывали давать. К двадцати одному году я решил поставить точку на женщинах, не смотря на свою пылкость и влюбчивость. Я впал в мощную депрессию и засел дома. Зато мой дружок Мишка по прозвищу Минхертс, годом моложе меня, прямо таки неумолимо желал снять какую-нибудь девчушку и звал меня в свои приключения. Как-то вечерком он был особенно весел…
       – Юр, пошли, посмотришь, с какими тёлками мы сегодня познакомились… – вскрикнул он весело, поддёрнув всегда спадающие джинсы. 
       – С тёлками… – поморщил я нос от неправильного слова, – С тёлками я уже не хочу, наелся я ими, я хочу девушку, одну и самую неповторимую… – мечтательно поглядел я улыбчивым взглядом в окно и поправил свою волнистую чёлку, – И ты  знаешь мой вкус, я люблю знойных брюнеток с романтическим характером, и доброй душой… Такие перевелись.
        – Да ладно, Юрец, пошли, лучше, чем дома  сидеть, пошли, заколебал ты.
        – Ладно, пошли, посмотрим, чего вы там вчера сняли, – согласился я, снимая своё пасмурное мыслительное тело с кровати, – ну если они мне не понравятся, сразу уйду.
        К нам присоединился и ещё один дружок, Серёга. Мы зашли в парк отдыха, прошли мимо закрытых аттракционов, осенние листья местами начинали опадать на сиденья каруселей. Мы прошли по узкой аллее к берегу озера, и остановились у железного ограждения, за которым мелодично плескались волны древнего озера Неро с ударением на «о», которое светские тупицы историки упрямо кличут на итальянский манер Нэро. Минхертс сел на небольшое ограждение. Я смотрел вокруг, видел опадающие с деревьев золотистые листья, хмурое, но мягкое серое небо, и не смотря на мою апатию к жизни, поддерживал поэта Пушкина в его любви к осени. Да, осень, это прекрасное время, время романтики, размышлений, мечтаний. Осень обволакивает душу покоем. Глядя на осеннее озеро, небо и раздевающиеся деревья, чувствуешь свободу и независимость, питаешь желание лететь, куда-то далеко, легко… Лето, это пора веселья, безбашенных сексуальных приключений, зима это жуткая холодная тоска. Весна это утро, а вот осень, осень это мысли, мысли о самом важном и путь к ним. Она не палит жаром, она не морозит, она просто даёт тепло и надежды. Ранняя осень всегда давала мне какие-то особенные силы, вдохновляла меня.
     – Сколько их должно прийти? – интересовался я у Минхертса и Серёги, глядя в туманную даль озера, где виднелся маленький остров…
     – Четверо, – ответил Минхертс, – Две сестрички-близняшки и их подружки. Близняшки, наши с Серёгой, а ты выбирай из остальных двух. Там есть одна смугленькая, каких ты любишь.
    – Там выбирать то особо не из чего, глупые чебурашки… – надменно выдал Серёга, для которого умных баб было очень мало…
    – Я так и думал…  – кивнул я головой, поддерживая мнение Серёги, вспоминая свой долгий опыт, – Ну где они, эти куклы? – начинало рваться моё терпение.
    – Вон! Идут все четверо… – радостно вскрикнул Минхертс, и соскочил с ограждения.
    – Бля… ты как сверчок, прыгаешь от каждой сучки, – прикольнулся над ним Серёга.
     Две высоких, и две средних девчонки, хихикая и о чём-то громко разговаривая, шагали по направлению к нам. Минхертс встретил их и начал знакомить со мной…
      – Юля, Лена, Маша, Люба, – перечислил он, буквально показывая на каждую пальцем.
     Я пролистнул девчонок первым поверхностным  взглядом, и мне стало немножко смешно…
       – Твои Маша и Люба, а Юля и Лена наши, их даже не вздумай трогать, – полусмехом подытожил знакомство Минхертс.
       – Ты их купил? – усмехнулся я, оглядывая девчонок  более глубоким взглядом, я умел проницать некоторых людей…
    На мой вопрос девчонки тоже улыбнулись, и сказали, что они не продаются. Юля и Лена действительно были очень похожи, так сильно, что я путал их. Они были не в моём вкусе, так как я не люблю светлоглазых и бледнокожих, да ещё и высоких, а эти близняшки были с меня ростом. Но я заметил их хорошенькие бёдра, девчонки были в чёрных облегающих брюках, и шары ягодиц у них прямо таки бросились мне в глаза, а через минуту и в другое место. Юля и Лена вполне могли похвалиться своими широкими бёдрами и пышненькими булками!  Они взбодрили мой пылкий организм кота своей сметаной, но я решил посмотреть ту девчонку, ради которой вообще пришёл на встречу.
     – Ты Маша? – спросил я напрямую у девушки с тёмно-каштановыми волосами, смуглой кожей и коричневыми глазами.
    – Да, а вы?.. – вызывающе вопросила Маша, оценивающе окидывая меня настороженным глазом.
    – Я Юрий, – ответил я суховато, ибо был разочарован сразу же, как только пристально посмотрел на неё.
    Я не знал, что брюнетки бывают такими тусклыми и неприятными.  Маша доказала своим видом, что смуглая кожа и коричневые глаза, вовсе не означают, что человек обладает ярко выраженной красотой и знойным притяжением. Я кротко улыбнулся для крохотного приличия, и отвёл взгляд на последнюю приглашенную девушку-претендентку.  Люба не имела в себе совершенно ничего красивого. И не надо говорить, что такого не бывает, ещё как и бывает. Есть люди, в которых нет совершенно ничего, чтобы могло к ним привлекать внимание. Люба обычная бледнолицая светловолосая неказистая особь, единственное, что я в ней разглядел, это простодушие. Если б я был таким же безликим и без изюма, как она, то я может быть выбрал бы её, потому что мы были бы похожи.  Но мне нужна была такая, как я.
    – Вот мы и познакомились с вами. Девушки, давайте присядем на лавку, – сказал я без всякого энтузиазма.
    Я хотел посидеть с ними несколько минут и уйти, потому что не было здесь «моей девушки», и не на что было мне рассчитывать, видимо моё счастье витало где-то поодаль меня.  Мне почему-то понравились сёстры близняшки, не смотря на то, что обе они не отвечали моему вкусу. Не знаю точно, чем понравились, может быть красивым разрезом крупных глаз, и пышными задницами… Хотя, у них были не пышные, а именно настоящие, сдобные задницы, они не шокировали, а наоборот, вводили в приятное волнение. Из-за них я какое-то время задержался в парке, начал говорить, рассказывать девчонкам о себе, о своём жизненном и лирическом потенциале. Незаметно для себя, я начал понимать, чувствовать, что эти зеленоглазые близняшки с хорошими попами, нравятся мне… Слово за слово, улыбка за улыбкой, и мы все вместе стали сближаться! Мы стали одной компанией, причём на Любу и Машу я почти не смотрел, моё мужское внимание сосредоточилось и направилось только на Лену и Юлю. Правда я всё время путал их, называл по именам наоборот, и они от этого смеялись. В них были различия, но очень незаметные. Тогда я первый раз в своей жизни «вживую» увидел настоящих близнецов. Вместо того, что я хотел чисто символически поболтать несколько минут с девчонками и смотаться домой, я проболтал на лавке с час. Когда я сидел напротив Лены и Юли, смотрел на них, говорил с ними, я чувствовал, что тонкие ниточки обаяния связывают нас вместе. Мне становилось предельно ясно, что Юля и Лена мне понравились, их блескучие светло-зелёные глаза, широкие бёдра и улыбки ввергают меня в приятное облако. Я смотрел на их ноги, по облегающим брюкам, видел очертания ляжек, выпуклости, и мой тонус поднимался.  Тут я понял немаловажную вещь, хоть эти девчонки и не моей категории, но меня завели! А крупный разрез глаз доставляет мне умиление. Я не любил светлые глаза, но эти светились красотой. Постепенно наш разговор превратился в диалог трёх человек, меня, Лены и Юли. Серёга и Минхертс вяло смотрели и перекидывались незначительными фразами с Машей и Любой. Я рассказывал Юле и Лене о себе, а они о себе. Они были глупы, пусты и постоянно над чем-то смеялись, но их миловидность сглаживала это дерьмо, и наше общение делалось вполне сносным. Серёге почему-то захотелось сходить в бар, или кафе, и он предложил зайти в первый попавшийся бар, который будет открыт.

***   ***   ***
    Мы прошли один бар, другой, они почему-то были закрыты на спецобслуживание, а потом мы решили зайти в бывший кинотеатр «Юбилейный», в котором я работал несколько лет назад, сейчас его атмосферу высокого искусства осквернили, устроив в нём примитивную дискотеку.  Мы с Серёгой шли позади девчонок и Минхертса, нам были видны наши сегодняшние девочки во весь рост во всех деталях, и тут-то я окончательно понял, что влюбился в задницы Юли и Лены! Ягодицы у близняшек-сестёр выдались на удивление очаровательными! Мой орган излучал силу темперамента всю дорогу, я даже не слушал, о чём они говорили, я смотрел на их прыгающие под тонкой тканью брюк овалы, и восхищался. Глядя на эти шикарные вольные движения, я перестал грустить! Тут я вспомнил одну интересную деталь, Минхертс сказал мне, что эти девчонки ни кем ещё не тронуты. Во мне закралось логичное сомнение, я решил допытаться у Серёги, он знал этих кукол больше меня, он ещё вчера с ними гулял.
      – Серёга, Минхертс вчера мне сказал, что эти девчонки, целки… Что-то по их походкам не похоже, промежности у них как будто уже вспаханы? 
     – Да нет, просто такая походка, такие жопы мягкие. Они все домашние.
     – Да быть такого не может, в наше время, в 19 лет и они целки?? Ты глянь на них  – недоверчиво продолжал я, наблюдая за будоражащими движениями кукол.
    – Да я тебе говорю, эти близняшки точно целки, они даже матом не ругаются, даже целоваться не умеют… –  усмехнулся Серёга, – Юрец, чего ты переживаешь, эти двое по-любому наши… Ты выбирай вон из тех двух.
    Мне стало смешно. Они уже всё распределили, как дети, разделили девчонок, как игрушки, ну детский сад. Кто так делает, тот обычно не получает вообще ничего, это закон реальной несовместимости. И вообще, что здесь за хрень такая? Позвали меня на эту свиданку, показали баб, а теперь у них идёт ограничение…Но если уж мне что то приглянулось – редко от меня уходит. А на ту смуглянку, которая волоклась сбоку от близняшек сестёр, смотреть было страшно. Они постоянно хихикали, мололи всякую чушь… Ладно, время покажет, чьи они будут, и что от них можно взять. Мой член шевелился в трусах, и настойчиво просился в сырую щель. Мы вошли в бар, выпили какого-то красного вина, поговорили о всякой ерунде, девчонки весело и стеснительно поглядывали на нас и на самих себя. А меня подпирало желание поскорей узнать, с кем хотят быть эти сладкопопые сёстры. Парни сидели молча, как будто были уверены в том, что Лена и Юля точно принадлежат им. Я давно включил своё секретное обаяние и начал то, чего ждал ещё в парке.
     – Девчонки, давайте решим, кто из вас будем с кем из нас? Не будем же мы жить одной семьёй, - сказал я тихо и проникновенно, глядя не моргая девчонкам в глаза.
    – Как это, одной семьёй? – захихикали девчонки, не поняв моего юмора.
    – Кому из вас мы нравимся? – сказал я упрощённо, и приятно улыбнулся.
    – А вы кто с кем хотите? – повела нос Маша.
    – Мои приятели хотели меня познакомить с тобой, Маша, но мне больше понравилась Юля, видите, девчонки, у нас появились несовпадения и разногласия, поэтому я и хочу вас спросить, с кем хотите быть вы? – высказался я мягко и снова взглянул на них в упор.
    Возникла пауза, девчонки притаились, поглядели на каждого из нас молча, переглянулись между собой и приготовились ответить… Минхертс как услышал мои слова,  впал в нервное недомыслие, нахмурился.
     – Мы решили, – провозгласила Юля.
    – Слушаем вас, – приготовился я выслушать их, а затем встать и уйти, потому что мне показалось, Юля смотрела  на Минхертса.
    – Ты мне тоже понравился больше всех, – сказал Юля мне в глаза, и стеснительно улыбнулась.
     – Ни фига себе! – возмутился Минхертс, и аж дёрнулся с места, – Мне чего, измена чтоли?! Ты чего, Юля?
    – Да успокойся ты,  – поправил его Серёга, – Пусть дальше говорят.
    – Мы решили так, – начала Маша серьёзно, – Юле понравился Юра, она хочет быть с ним, а её сестре Лене понравился Серёжа.
     – Да вы чё? Совсем чтоли опьянели?! – возмутился Минхертс ещё больше, чувствуя, что всё обернулось совсем не так, как он хотел.
     Мой секретный гипноз сработал.
    – Нет Миша, мы не опьянели, я сказала, кого выбрали Лена и Юля. А мы с Любой никого из вас не выбрали.
    Вся дальнейшая болтовня Маши с Мишей меня уже не интересовала, и я даже не слушал, что они говорили, я был рад, что меня выбрала та, которая понравилась мне. Мне стало приятно, что эта вкусная попа и крупные глаза выбрали меня. Минхертс взбесился, а мы с Юлей друг другу улыбнулись. Вот это нонсенс. Мы смотрели друг другу в глаза, Юля была рада мне, я это чувствовал, потому что умел чувствовать желание и настроение женщины. Я поражался: чем она мне понравилась?.. Что касается меня, то я нравлюсь многим женщинам, я к этому привык, а чем она мне пришлась по вкусу?? Высокая, бледнокожая, светлоглазая! Ужас. В ней было всё то, что мне абсолютно не нравилось и вызывало тоску… Единственная деталь, пробудившая моё мужское естество, это хорошая сдобная задница! Я повёлся на девчонку из-за задницы! А может быть ещё крупный разрез глаз. Хорошо хоть, что волосы у неё были тёмные. Мы смотрели друг на друга и улыбались, а потом я позвал Юлю сесть ко мне рядом, мы ведь сидели за столом напротив друг друга. Она сразу встала и перешла ко мне. Это была моя девушка после долгого перерыва, она разорвала мою депрессию. Я не болел, я просто отдыхал от женского внимания, от женского сока и глупого коварного менталитета. А сейчас я вновь был не свободен, сейчас я почувствовал себя женихом. Что ж, подумал я, она не так уж плоха, довольно симпатична, от неё не пахнет табаком и гнилыми зубами, она обаятельна как я, её прикосновения теплы и приятны. Только нет словарного запаса, каждый ответ на серьёзный вопрос приходится вытягивать, как из первоклассника не выучившего уроки. Хрен с ним, с этим я пробовал смириться, компенсировало её тело. Похоже я стал входить в высокое настроение, вот что значит долго не видеть того, что для мужчины должно быть.

В первый же вечер мы начали с ней целоваться взасос, я не стыдясь при всех залезал своими руками ей под джинсы. Мне это дико нравилось, ей тоже, она не сопротивлялась, в джинсах у неё было мокро.

С Юлей предстояла большая работа, подобно работе воспитанию малыша. Все четыре девчонки носили чёрные обтягивающие брюки и джинсы, они ходили к нам на встречу всегда в них, я морщил нос и ёжился от этой дурацкой одежды на женщинах, потому что она не женская и смотрится на девушке скверно, как будто не женщина а мужик! Женщине предназначена только юбка и платье, и никаких брюк. По своему страстному темпераменту я заметно отличался от своих приятелей, мне хотелось не только преобразовывать этих сестричек, но и смотреть и постоянно щупать их прелести, которые были замурованы дурацкой одеждой. Одно обстоятельство сильно мешало, девчонки вели себя сильно зажато. Без пары рюмок вина, они отказывались даже целоваться, не намекая уж на то, чтобы войти в сокровенное…  Наверное, они и в самом деле были девственницами, начал верить я, когда мы ходили в кафе, обнимались за талию, а стоило мне дотронутся ладонью до жаркого места, Юля тут же сбрасывала мне руку и краснела. Как-то раз сидя на стадионе и попивая винцо из соломинки, я не выдержал и сказал девчонкам:
     – Девушки, вы когда нас обрадуете своими красивыми фигурами? Когда вы нам покажете свои очаровательные ноги? Когда снимите свои неудобные джинсы? Они же вас портят. Снимайте эти брезентовые штанищи, открывайте свои ножки, вы же красивые у нас…
     Мои вкрадчивые слова произвели яркий, молниеносный и неугасаемый фурор! Они захихикали, покраснели, и плохо поверили словам моим, Юля сказала, что никогда не думала, что у неё красивые ноги! Она посмотрела на меня, и прижалась к моей волосатой груди головой.
    – Ты правда думаешь, что у меня красивые ноги?
    – Не думаю, а вижу.
    – А мы думали, что у нас не красивые ноги, что мы высоченные и нескладные, – жалобно призналась Лена, и посмотрела на меня благодарственно, за то, что я назвал их красивыми, – Мы же волейболом занимались много лет, мы даже раздеваться стесняемся, а ты нас так обрадовал… Вот видишь, Юля, мы оказывается нормальные!
    – Конечно нормальные! Давайте-ка выбрасывайте всю свою дурь из головы, что вы нескладные, и снимайте с себя эти чёрные кольчуги, надевайте завтра юбочки.
   Мои слова и правильный тон, так веско подействовал на сестёр близняшек, что они прослезились от радости, и на следующий день, вечером, они пришли к нам в платьях! О, как же красиво они выглядели. Особенно Юля… Она в пришла в жёлтом платье на бретельках, платье облегало её фигуру, и я обомлел от восхищения того, что увидел. Не смотря на то, что на улице было не жарко.  Юля несла в себе  то, что мне было нужно. Пухленькое, складное тело в форме подлинной гитары, плечи чуть уже бёдер, прорисованная талия, гладкие колени. Никакого пуза, складок жира. Я обомлел. Платье наконец-то открыло моим гурманным глазам живые ягодицы, не умерщвлённые плотной тканью джинсов. Эти хорошие овалы были нежны и выразительны, большие и круглые, они давно хотели ласк моих. Когда Юля шагала, каждая булка танцевала, подпрыгивала и будто вылетала из трусиков, будто давно просилась на ласки. Ох… Я влюбился в эту куклу. Моя апатия на женский род улетучилась, когда я узрел эти милейшие милости. Мои губы  жаждали обцеловать их, а язык тянулся облизать. Я захотел овладеть ей безгранично.  Девушки шли, стесняясь, прикрывали руками подолы платьев, они думали, что у них уродливые фигуры… Я стоял и любовался на них…
    – Какие же вы у нас красивые… – сказал я и улыбнулся, чувствуя, как мой член рвётся из ширинки.
    Девчонки начали говорить о какой-то ерунде, они не знали, как себя вести, тут я понял, как у них всё запущено. Ой,  глупышки.
    – Вот это я понимаю, теперь вы действительно похожи на девушек, а то таскали свои брезентовые дудки, как пугалы огородные.
    Меня немножко раздражало их холодное отношение к нам, без стопки вина эти девушки вели себя с нами, как строгие снеговики на северном полюсе, они не могли прижаться к нам, поцеловать, обнять, шепнуть ласковое словечко. Девчонки не знали, что при встрече нужно целоваться, при прощании тоже, им не были известны даже эти элементарные вещи, они всего стеснялись. И только после вина, Лена и Юля расцепляли свои оковы, забывали комплексы и принимали наши ласки. Они были очень приятны, их тела вполне созрели, они текли, их соки дурманили наши рассудки. Если раньше нам мешали их тугие джинсы, и мы еле могли забраться в трусы, то сейчас наши сексуальные руки легко проникали под платья природы. Я балдел и обмирал, когда пролезал ладонью между ляжек Юли,  касался мягких дверок её тайного входа.
       – Юра, не суй так далеко пальцы, я же ещё девочка, – шептала она, затормаживая мою руку, а второй рукой крепко гладила мой каменный член.
       У неё был прекрасный лобок, наполненный  тёмными куряжками. Моё сердце вылетало из груди, когда я касался пальцами этой красоты! Один раз Юля сделала глупость, она побрила свой лобок, но потом дала слово, что больше никогда не будет этого делать. Чем больше я общался с Юлей, тем больше понимал, что она мне нравится, и нравится уже не только своим шикарным телом, но и покорностью. У девчонок остались два больших недостатка, они слишком много хихикали, и не хотели разбиваться по парам, а нам с Серёгой, до ломоты в костях надоело бродить по городу вчетвером, нам хотелось уединится, остаться вдвоём и не слышать пустого смеха. Я снова был вынужден серьёзно поговорить с Леной и Юлей, подробно и доступно их глупым мозгам объяснить, что мы не можем гулять и затевать что-то серьёзное, пока мы в компании. Нам пора быть вдвоём. Девчонки ломались, раздумывали, они чего-то боялись, скорее всего, что мы можем их изнасиловать, а в одиночку они не смогут нам противостоять. Как это не смешно, но за два месяца гуляний в компании, мы ограничивались исключительно ласками рук, потому что мы хоть и были развратниками, но мы хотели всё по взаимности. Я поставил условие им, или на приближающий праздник день города, мы разделимся по парам, или  расстаёмся. Блин, как это всё банально, как по-детски, смешно. Юля с Леной думали-думали, и сказали, что они не против гулять так, как мы хотим. Ещё бы, они к нам привыкли, мы им нравились. Мне с Серёгой тоже начали нравиться сёстры по-серьёзному, они были миленькими, простыми, симпатичными, но девчонки зависели от нас больше. С нами они научились сносно разговаривать грамотным языком, красиво ходить, правильно одеваться, и понимать многие вещи. Мы с Серёгой переглянулись и улыбнулись, он показал мне знак большим пальцем «всё классно», типа, я молодец! Я знал это, и был очень доволен. Я не был циником, просто знал себе цену, и никогда не допускал, чтобы женщина взяла надо мной верх.
      – А давайте соберёмся на день города вместе, и погуляем вместе, мы ещё подруг приведём для Миши, а потом разойдёмся каждый со своей девушкой? – попросила Юля, – А то как-то не так будет, без компании, можете ещё какого нибудь парня привести для Любы и Маши.
    А и в самом деле, ладно уж, отгуляем этот праздник все вместе, подумал я, и согласился с Юлей.
    – Ну чего, уговорил? – поздравительно сказал Серёга.
    – Да. Вы с Минхертсом никогда мне не помогаете, приходится всё самому делать, - гордо улыбнулся я.
    Минхертс ждал меня с Серёгой дома, он уже не гулял с нами, ему хотелось другую девчушку. Но он ещё был в обиде на меня из за Юли, только тщательно скрывал.
     – Блин, они в принципе ничего, нормальные, только зажатые какие-то, не умеют ни хрена… – поморщил нос Минхертс, – Зато целки, где сейчас найдёшь такое чудо? Но завтра она тебе всё равно не даст, не смотря на то, что день города… – надменно поднял лицо Минхертс.
    – Мне её в задницу хочется поиметь. Она мне жутко интересна.
    – Неужели влюбился, Юрец? – удивился Серёга моей кобелиной натуре.
    – Не знаю, нравится она мне. Я хочу с ней по-нормальному, по-человечески, без вина, без хитрости.
    – Без вина они школьницы, слишком робкие.
    – Ничего, у меня привыкнут.

Глава вторая «Бисквит под сарафаном»

    Перед торжеством моё сердце стучало, как будто это было первое свидание и первый секс, сам себя не понимал, почему со мной такое? Наверное, всё-таки Юля была какая-то необычная девчонка, что-то в ней было особенное. И ещё потому, что я взялся её переделывать, воспитывать, взял на себя ответственность и она слушалась меня, и, она мне начала нравится не только волшебной задницей. Я снова влюблялся… Мне было приятно, от того что она мне подчинялась, и от того, что она меня выбрала, хотя меня многие выбирали, даже те, кто не был нужен мне. Только было неприятно, что эта Юля и её сестра  всегда опаздывали, минут на двадцать, словно какие-то талантливые артисты перед выходом на сцену.
     И сегодня, в день нашего города, наших девочек не было видно на назначенном месте в назначенный час. Они опаздывали, как самые популярные письки. Их не было полчаса, их не было час.
    – Тьфу ****и недоделанные! – выругался я, плюнув в землю, – Шмокодявки ползучие, когда они научатся приходить во время?! Слушайте, пошли без них, кого-нибудь там подцепим… – быстро проговорил я Минхертсу и Серёге, отпивая пиво из бутылки.
     Из последних сил терпения, я заставил идти своё тело в городской парк на гулянье. Злоба на малолетних глупых зассых,  кипела во мне и распаляла, я удостоверялся в сотый раз, что все бабы дряни. Теперь мне принципиально хотелось раскрыть этих куриц, снять с них целки.  Минут двадцать мы стояли у танцплощадки, смотрели, нет ли тут красивых сучек. А были здесь странные какие-то пареньки и убитые бухлом курицы, дрягающие своими телами, как будто их кто-то дёргал за ниточки. Многие плясали как под током, а многие как будто хотели писать, но не могли выйти в толчок. Мне было противно на это смотреть, я любил другие развлечения, на природе расслабиться, например, в кино сходить, в театр, по пустынной улочке прогуляться, или в ванне полежать в тепленькой душистой водичке. Ох, как вся эта дискотека банальна, и чего в ней находят?.. Ну, живой концерт ещё можно понять, но эта тряска с фонограммой. Наши подружки подошли к нам, когда мы хотели идти знакомится с одной девчонкой, мило двигающейся в углу толпы, она привлекла нас красивым как у цыганки лицом. Но наши сёстры близнецы подошли откуда-то сзади, они как всегда захихикали, и сказали «здрасте». Мы обернулись и ответили «до свиданья».
     – Вы чего, обиделись? – вымолвила удивлённо Маша, как будто всё было в порядке.
    – Нет, мы рады по уши, а кто вы? – поднял я брови.
    – Ну ладно вам, Юля долго не могла подобрать платье… – улыбнулась издевательски Маша.
     – Ну да, у куриц и отмазки куриные, – упрекнул я остро, и поглядывал на девушку с цыганской внешностью.
     – А вы тут давно? – спросила Юля.
    – Всю жизнь, – отвечал я не глядя на неё.
     – Пошли танцевать? – старалась Юля смягчить напряжёнку, и взяла меня за руку.
    – Пошли…
    Я ненавидел себя за свой добрый и всепрощающий нрав, ненавидел за то, что не мог развернутся и уйти от бабы, из этого дешёвого балагана. Мы с Юлей немного потанцевали, я обнимал её за плечи, талию и бёдра, и что интересно, от неё не было возражения. Та девчонка похожая на цыганку куда то исчезла. Я обнимал Юльку как игрушку, смотрел в её светло-зелёные крупные глаза, они не выдавали ничего определённого, обычные пустынные глаза человека, который не умеет думать. У Юльки маленькая голова, длинный ровный нос и обычные губы, не очень ровные крупные зубы… Я смеялся сам с себя: что я нашёл в ней, что я увидел в ней нового, из того что у меня было? Я обожал карие выразительные глаза и смуглую жгучую кожу! Интеллект! Пунктуальность! А в этой кукле нет ни хрена кроме задницы. И мне она, эта Юлька, почему-то нравится. И почему-то я не могу оттолкнуть её за то что она опоздала на целый час, и уйти! Мы протанцевали несколько песен и мне надоели яркие неоновые вспышки и выстрелы салюта. У меня начало резать глаза, я сказал Юле, что больше не могу, давай отойдём. Юля пошла со мной, мы прогулялись по парку, купили пару бутылок пива, и вышли к какой-то лавке за парком. Потом я эту лавку между невысокими деревьями, но с густой листвой, буду вспоминать часто, она дала мне много чувств, нежности и страсти. Незаметно как, мы остались с Юлей одни… Да! Наконец-то мы остались одни, без компании. Я даже почувствовал странное чувство лёгкости, Юля смотрела на меня, улыбалась и смотрела как преданный кролик. Я почувствовал, что она моя. Не в примитивном плане перипиха, а в душевном, Юля привыкла ко мне, привязалась. Губы её дрожали от влюблённости и желания. Мне нравилось её новое синее платье с расклешённым подолом выше колен, от него пахло девушкой, моей девушкой. Я видел её белую грудь, небольшую, но приятную, молодую, наливающуюся. А её ноги начинали расслаблять меня, когда Юля села на лавку, платье открыло ляжки, я почувствовал начало новой жизни, тёплой и счастливой, радостной и яркой! Мы оба почувствовали это. Под моими губами и руками юная дева разомлела, её глазки сказали мне, что сейчас, вот теперь, можно и обнимать и целовать и ласкать, и делать всё до конца! И я захотел это всё. Захотел раскрыть ей новые горизонты жизни. Я долго целовал её нежные губы, водил по ним языком, у неё были мокрые  губы, как горячий шоколад, как сладкий квас.
     – Хочешь, я тебя так же в другое место целовать буду? – прошептал я  ей в ушко…
     – В какое место?.. – спросила расплывчатым голосом Юля.
Она ничего не поняла, ей уже было без разницы, куда я её целую, ей нравились мои поцелуи. Она даже не пыталась сопротивляться моим проворным рукам, которые давно были в её трусах.
    Ох, как здорово!  Я жаждал лизать и вылизывать всё, что было у Юли под трусами! Ах, мой член натирался об одежду пытаясь вырваться, я дрожал от желания воткнутся своим туда, где её трусики закрывают самое-самое! Юля даже не поняла, о чём я говорил. Отлично! Это классно, она моя, наивная и не опытная. Я положил Юльку на спину вдоль лавки, быстро обцеловал её живот, поднял полненькие ляжки вверх, просунулся головой под них и почувствовал тот чудный аромат. О да… Из под тонкого синего платья исходил тонкий солёный вкус, он навевался прямо из промежности. Я видел её, эту вкусную промежность, уже открытые складки кожицы прикрытые белой полоской трусов. Юлька лежала спокойно и ни капли не мешала мне снимать с неё трусы, мои пальцы судорожно стянули бельё и кинули его куда-то рядом, в траву. Потом мне почему-то захотелось найти эти трусы и спрятать к себе в карман, я быстро нащупал их рукой и запихал в брюки.
      - А нас тут никто не увидит? – спросила она, опасаясь проходящих и выходящих людей из парка.


      - Не увидит нас никто, - успокоил я боязливую девчонку, хотя мне было совершенно плевать на взгляды кого то.
      Лавка стояла можно сказать в квартале от увеселительной зоны, была слышна только громыхающая музыка с танцплощадки.
Я никак не мог нарадоваться этим пухленьким ляжкам, широким ягодицам. От её дырочки не пахло псиной, этот запах сделал мой член железным! Но очередь  его вхождения ещё не настала.
    – Ахх!.. – застонал я громко, когда воткнулся носом в лохматый лобок Юли.
   Какое это было непередаваемое наслаждение! Я почувствовал себя хозяином этой девушки, хозяином этой целой дырочки, этого богатства. Целомудренность это всегда богатство. Я начал обладать этой чудесной промежностью, этим лобком с тёмными кудряшками волос. Мои руки гладили ляжки и бёдра Юли, я тихо выл от удовольствия, её тело крутило меня в воронке чёрного и белого восторга. А потом я наконец-то сжал её попу, эти два волшебные мягких шара – изысканный ароматный цветок. Мне показалось, я сейчас кончу! Мои губы начали жадно целовать ляжки, я лизал прелестные женские ноги, пах, и самое святое место! Перевернув Юлю на живот, мой язык был перевозбуждён, он шлёпал по ароматному цветку раз, второй, Юля вздрогнула, напрягла ляжки, я чувствовал, как мой член готов влететь в эту попу и кончить, я был безумно взвинчен. Мой язык сделал небольшой напор и вошёл промеж мягких булок. Если хочешь по настоящему разогреть женщину, чтобы она сошла от тебя с ума – иди на самые изощрённые методы. Я их знал в совершенстве.  Юленька дёрнулась от стукнувшего её незнакомого удовольствия, ей это понравилось, она раздвинула ляжки шире, и приподняла задницу, я мысленно поблагодарил её за инстинктивное понимание и взял руками за бёдра, начал лизать, лизать. М-м-м… Я закрыл глаза от удовольствия, хотя мне очень хотелось смотреть и на промежность Юли, мне хотелось не пропустить ничего! Как будто бы я видел Венеру. Я переимел много женщин, но такой правильной красоты, как у Юли встречал редко. Юля стала шевелиться и напрягать живот, её ноги напряглись, её дырочка переполнялась влагой и набухла. Здорово! Я накрыл свою голову её сарафаном и всосался в промежность.  Мои губы и язык начали пожирать второй её лакомый кусочек, её бисквит! Колючие волоски лобка втыкались мне в язык и в нос, но мне было это приятно, все мои мысли направились теперь в розовую дырочку, в тёпленькую сырую лазейку. Юля тихо стонала, поднимала живот, и напрягала попу, это главные женские показатели истинного возбуждения и готовности. Я не мог насытиться запахом этой мягкой дырочки. Я втыкался носом в чудесное небольшое отверстие и балдел, но мне этого было мало, и мой язык твёрдо нажимал на свод ягодиц. Мой страстный организм не смог вытерпеть такого мощного напора громадной волны женского начала, струи спермы вылетели очередями, насквозь промочив брюки. Юля ёрзала по лавке, ей тоже было очень приятно, её попа дрожала а мне это чудовищно нравилось. И от того что моё оружие выпалило все снаряды накопившиеся за долгое время, моё желание ласкать Юлю не ушло, я не переставал лизать и целовать этот прекрасный ароматный цветок, прекрасные овалы булок. Но мне и этого было мало. Мне хотелось излизать Юлю всю, с головы до пяток! Мой язык припал к самой ядерной кнопке, Юля вздрогнула, она дёрнулась и выгнулась дугой. Я тёрся небритыми щеками о ляжки и лизал, медленно и быстро, глубоко и поверху, Юля то сжимала мою голову ногами и руками, то расслабляла, она кончала, ей было хорошо, а мне от этого было ещё лучше. Ноги её тряслись, она текла, текла  солёным бисквитом, заливая моё лицо и скамейку.
      – Подожди, ну подожди, – шептала Юленька, стараясь остановить меня, но я не слушался и лизал её, – Ну  Юра, я ссать хочу, я сейчас обоссусь.
      Уникально, ну просто уникально, улыбнулся я, так прямо и просто сказать, вместо «писать» «ссать», лишнее подтверждение простоты.
    Я представил, как из неё вытекает её жидкость, это было грандиозно.
     – Давай, делай это, – сказал я ей, медленно целуя клитор.
     – Ты чего, прямо так что ли?
     – Ага.
     Эти слова я сказал совершенно неосознанно, они вышли с моего ласкового рта инстинктивно, и Юле было приятно, она нежно погладила мою голову, скорее всего также признаваясь этим в доверии.
     Её живот напрягся, и через пару секунд из промежности вылетела горячая струя, она попала мне в нос и губы, я открыл рот, и впервые с приятной дрожью испробовал вкус нектара красивой девушки. Да, наверное эти извращенческие мои ощущения, у многих вызовут тошноту, но я сторонник убеждения – если тебе от чего то приятно, значит оно должно быть. Юля долго испускала свою нужду, струи вытекали из неё, интервалами, впадали как речки в мой рот океан, и стекали на берег подбородка. Глупенькая кукла текла и приносила эротическое парение. Когда струя кончилась, последовал типичный женщинам звук. Было немножко смешно, мы улеглись на лавке, мы отдались влечениям нашей страсти, и так сильно начали ласкаться, что получили удовольствие не сделав самое главное, не вступив в соитие. У меня от перенапряжения и избытка чувств перехватило дыхание, и вся моя звериная похоть взорвалась, я удовлетворил эту девушку самым изысканным способом, и даже не пожалел, что Юля не ласкала меня. Мы обнимались, она смотрела на меня и говорила, что я соблазнил её.
      – Ты хитренький, взял и соблазнил меня, а я девственница.
      – Я почти ничего с тобой не сделал.
      – А я тебя не поласкала…
      – Ладно, какие наши годы, - подмигнул я.
      – Ты очень красивый.
      – Знаю.
     Юля обняла меня крепко за плечи и поцеловала в шею, её рука проскользнула по моему животу к ширинке, пальцы нащупали замок молнии и стали расстёгивать его… Она хотела дать удовольствие моему члену  рукой, но я кончил так бурно, что он не вставал даже после десяти минут перерыва.
      – А почему он у тебя такой?.. – удивилась Юля, трогая мой отдыхающий ствол.
      –Ты меня так возбудила своим задницей, что я кончил от одних прикосновений к тебе, да так кончил, что следующий заряд придётся ждать.
     – Я тебя возбудила своей задницей? – не поняла она сути дела, и округлила красивые зелёные глаза.
     – Да, твоя задница реактивная, я буду звать её «ароматный цветок», – погладил я её мокрую промежность и ягодицы.
     – А как мне звать, что у тебя там? – улыбнулась она, трогая мою гордость.
     – Убойник, – засмеялся я.
    Мы обнялись ещё крепче, нам хотелось обниматься и целоваться. Я хотел её, но мне хотелось сделать это не на лавке, а в спальне. Юля положила голову мне ноги и стала гладить ширинку, молча, но с удовольствием, потом она робко вынула мой член и поцеловала его. Я гладил её спину и всё что ниже, Юля текла, и мне нравился её сок, это так здорово, что он есть у женщины, хотя он у каждой женщины разный. Прошло какое-то время, начало светать, Юля протрезвела от пива и наслаждения, она встала, отошла за лавку и нагнулась, в траве послышался шум ручья. Как же она при этом хороша, эта девчонка всё делала непринуждённо, без всякого ханжества, стеснения, и мне было даже не противно на это смотреть на её задранное платье до живота, оголённые ноги и зад.
     – А где мои трусы?
     – У меня, я хочу оставить их себе, когда мне будет скучно без тебя, я буду вдыхать твой аромат и вспоминать тебя.   
     – Ну ты даёшь, - захихикала она. Ладно, я так дойду до дома, сейчас не холодно, – вытерла она свою промежность подолом платья, и мы потихоньку пошли.
   Я окончательно понял, эта девочка мне подходит. Проста, добра, покорна, и самое главное с прекрасным приятным телом, для моего горячего нутра это очень важный атрибут. Она смогла отлить, издать звук при мне, и не надо думать, что она животное, нет, она простая и наивная девчонка. Солнце стало подниматься, мы обернулись и посмотрели на мокрую лавку, я поблагодарил её мысленно за то, что она оказалась перед нами.
    – Я балдею от твоего ароматного цветка… – сказал я Юле нежным голосом, и забрался рукой под платье
    – Придумаешь тоже, – смутилась она, – Жопу назвать цветком каким-то ароматным. Обычная жопа… – немного покраснела Юля, щупая себя за бёдра, – У всех узенькие стройные попки, а у меня как у лошади…
     – Глупая ты моя детка, не вздумай худеть, у тебя потрясающая попа, она и должна быть широкой, узкие попы только у мужчин должны быть. Сейчас нормальных женщин очень мало, и мужики не хрена не понимают, что такое настоящая женская задница, – проговорил я резко, как бы открывая истину, и пошлёпал её по главному месту.
     – Серьёзно?
     – Да.
    Я сказал ей это так убедительно, что Юля взглянула на меня с любовью и обняла, я  прошёл пальцами между её булок и вошёл внутрь.
     – А это зачем? – шепнула она и дёрнулась от лёгкого неудобства.
     – Я не могу удержаться от твоей сказочной дырочки, она меня пьянить.
     – Ну ты скажешь тоже,  – улыбнулась она и поцеловала меня в щёку.
    С приходом утра, появлением первых лучей солнца, Юля стала другая, холодная и строгая.
      – Тебе понравилось? – спросил я свою девушку о  наслаждении в своей и её жизни.
      – Что понравилось? Да ну тебя, нашёл чего вспоминать.
    Вот так всегда, ночью женщина одна, а утром другая, как я ненавижу  утро и день.  Я смотрел ей в след, провожая бурную ночную идиллию. У меня остались в кармане её трусы. Её вкусная походка,  движения, круглые сочные полушария, - они выделяли сок из моего члена. Может быть эта задница ещё дышала моими поцелуями, потому что Юля шагала и поправляла подол платья, там ещё текло.  Сегодня эту девушку впервые довели до экстаза мужские губы. А мой рот хранил неповторимый вкус девственного бисквита, я с великим удовольствием облизывался и ни за что не хотел, чтобы этот вкус пропадал. Ах, какая попа… сказал я шёпотом, когда Юля последний раз обернулась перед тем как зайти в дом, глянула на меня, помахала рукой и вильнув бёдрами,  скрылась за дверью.      

***   ***   ***

    Ох уж эти скромненькие девочки близняшки, и смешно и горько, в семнадцать лет они не могут даже ответить взаимностью на поцелуй. Обратно домой я брёл полурадостный полухмурый, у меня как будто появилась девушка, первая нормальная после перерыва, но не совсем моя эта девушка, зажатая какая-то. Я таких не любил, но она радовала меня. Я шёл и думал, в душе вроде что-то зажглось, что-то запело, засветилось. И член мой ожил, встрепенулся как у племенного жеребца. Давно мой член так не стоял. Было в Юльке что-то романтическое, робость в поцелуях, неуклюжесть в обнимании, сдержанность. Мои усталые ноги несли меня домой после бурной ночи, я думал, на этом всё кончится, или Юля и завтра будет снова моей? Мне не страшно было её потерять, просто было интересно, что дальше?  Хорошо мне было, я шагал на встречу осеннему ветру, вдыхал последние следы аромата Юльки и вспоминал с дрожью в члене, какой взрыв я сегодня испытал. Не помню, какой это был день осени, но он подарил мне много радости, нового свежего дыхания, дыхания новой жизни. Мы с Юлей выбрали друг друга, он стал решающим для нас. Вот так часто и бывает, вроде чувствуешь что не твоё, а потом начинаешь чувствовать, что оно нравится тебе.
      С той ночи в бисквитном упоительном бурном наслаждении, с того синего  сарафана, наши отношения с Юлей стали стабильно раскрепощаться, мы уже не гуляли вчетвером, а проводили уютное время вдвоём. Иногда Юля приходила со своей сестрой, Лена дожидалась у моего дома Серёгу, и они отправлялись куда-то, а мы с Юлей оставались у меня дома. Лена ревновала меня к своей сестре, ей не нравилось, что я отношусь к Юле лучше, чем к ней относится Серёга, Лене хотелось, чтобы её парень был таким же ласковым как я, а он был грубее меня и серьёзней. А я не сводил глаз с моего ароматного цветочка, холил и лелеял. Я любил от души, и вёл себя так, как хотела моя страстная романтическая душа. Лена немножко хмуровато смотрела на нас с Юлей, на то, как я целовал её сестру, и говорила: как вам не стыдно делать это на улице? А нам было плевать на других, главное, чтобы было приятно нам. Мы наслаждались друг другом! Я вёл себя очень лояльно, мог запросто попросить прощения, если чувствовал себя виноватым, мог разрешить Юле сходить куда-то без меня. Но мог и обидеться, когда видел, что моя девчушка не права, особенно не терпел её откровенных одежд, обтягивающих коротких юбок. Её подруги, из ревности, что их парни ведут себя с ними холодно, из вредности и нехватки тепла, стали творить нам пакости, подговаривали Юлю не слушать меня, не ходить на встречу во время, или просто давали мне испытания. Когда моему эмоциональному терпению пришёл конец, я собрал всех вместе, обнял Юлю и сказал:
      – С этого дня, девочки и мальчики, мы с Юлей будем встречаться целыми днями, и я буду у неё ночевать, и она будет у меня ночевать, мы решили жить серьёзно, и нам не надо никаких компаний и мнений. Мы любим друг друга и будем любить, а вы, как хотите.
    Маше, самой заковыристой фифе из компании, которой никогда ни с кем не везло, из-за её собственного гонора, моё строгое заявление очень не понравилось, она презрительно улыбнулась и фыркнула:
      – Юля, а ты случайно не беременна?
      – Пока нет, – улыбнулась Юля.
      – Мы над этим подумаем, – добавил я.
      – Да всё правильно Юра сказал, раз чувства есть, надо быть вдвоём, – одобрил меня Серёга, - На фига постоянно ходить компанией.
      – А у тебя с Леной тоже всё так серьёзно? – спросила у него Маша.
      – Я ещё ничего не решил, а ты против?
      – Лена мне вчера сказала, что она хочет гулять с Олегом, который вчера к нам заходил…
    Мне эта болтовня надоела, мне было плевать, кто с кем хочет быть, я обнял Юлю и попрощался с компанией. Мы пошли по аллее, глядя в глаза, целовались и радовались природе, ясному солнечному небу и  музыке самого естестества.
    – И за что я тебя полюбил? Мне всегда нравились черноглазые, – пошутил я над Юлькой.
     Моя рука спустилась с её талии, и промяла волшебные шары.
      – Чего делать будем? – спросила Юля, начиная привыкать к другой обстановке.
      – Чего хочешь, то и будем делать! – сказал я с радостью, – Теперь мы ни от кого не зависим, не надо слушать Машу и Лену, их ревнивые советы, теперь мы одни, и будем делать что нам хочется. Любые подруги приносят только неприятности.
     Началось наше счастливое время, по-настоящему счастливое! Любовно-романтическое время. Без лишних глаз, советов, стеснения. Она была скромна и застенчива, стеснительна. Чуть погодя, Юля стала привыкать ко мне и потихоньку расслабляться, без алкоголя, я не давал ей пить даже пива, и мне это очень нравилось. В основном мы проводили своё сокровенное время у меня. Я покупал свой любимый лимонад, Юле мороженое, леденцы чупа-чупс, мы брали в прокат какой-нибудь фильм, выбирал всегда я, потому что Юля не разбиралась в кино, и мы мило предавались идиллии в моей комнате. Тогда я мало понимал, что это вроде бы примитивное время нашего бездельничества, оно было нашим самым счастливым временем… Да, у нас не было ничего заумного, мы не вели философских бесед, ибо Юльку они утомляли, мы не читали книг, потому что красивой кукле это было не интересно, мы не делали ничего такого, чтобы могло иметь пользу финансового характера. Мы просто получали друг от друга обычное романтическое удовольствие, и наша чистая романтика не омрачалась и не отуманивалась никакими бытовыми нюансами. Наши небесные встречи разбавлялись лёгкими ласками, мы целовались, делали себе приятное руками, но прямого полноценного контакта не доходили. Её не готовая совесть к принятию моего символа главы природы, побаивалась, Юля считала нам ещё рано придаваться разврату. Мне нравилась её чистая, по сравнению с моей душой душа. Мы любили ласкать друг друга руками и ртом, сначала целовались, потом я аккуратно проникал ладонью Юле под юбку, с жаром в голове отгибал резинку трусиков и встречался пальцами с  завораживающими узорами волос лобка! Она всегда носила трусы белого цвета, даже в дни течения красной реки, и именно этот цвет трусов меня мощно возбуждал. Я обожал её белые трусы. Я был безумно счастлив, что у меня есть эта простая девушка, которая соглашается с тем, что я делаю, с тем, что мне интересно делать с ней. Девушка, которой я могу засунуть руку под юбку практически в любой момент, и наслаждаться там. Её лобок и ядерная кнопка были гипер чувствительными. Единственное, чем Юльке не повезло, так это грудью, её молочные железы не могли шагнуть дальше первого размера.  И на прикосновения они реагировали так себе. Кроме прочего сладкого удовольствия, мне очень нравилось видеть Юльку голой! С этим предстояла трудность, моя стеснительная кукла боялась показываться мне своё тело полностью, ей казалось, что это делать нельзя. А меня распирало желание увидеть её без одежды, увидеть её всю, как есть. У меня получилось это, когда моя малышка собиралась к гинекологу, ей нужно было подмыться, она пошла в ванную, а я тихо подошёл к двери и устремил свои похотливые глаза в щель… Ох, я ни грамма не пожалел, что смотрю как онанист в замочную скважину, это тело заслуживает поцелуев в самые укромные места. Юля подмывала свои ляжки, промежность, водила губкой под лобком, её рука уходила под тёмный треугольник к заднице, о… Юля стояла в ванне боком ко мне, и такой вид ошеломил меня и мой член, это было офигенно. Две больших выпирающиеся ягодицы развернулись ко мне, кукла нагнулась и я увидел пуховые подушки во всей красе зажжённого света. В мастурбации она не отличалась бурным темпераментом, не кричала, не стонала, она охала, только извивалась и выгибала живот. Сначала она стеснялась, боялась даже ноги раздвигать, а потом привыкла и даже полюбила то, как я играл на клиторе. Мы даже не торопились к полному контакту, нам хватало того, что мы делали языками. Юлька впервые сосала мой член у меня дома, после того, как я вылизал её цветок и она кончила. Она спустилась по мне вниз, потрогала мой член и улыбнулась…
      – Хочешь, я тебе тоже это сделаю? – спросила она, глядя мне в глаза.
      – Хочу…
     Многих женщин я перепробовал, и многие делали мне самое приятное удовольствие своими ртами, но как это сделала моя Юляшка, не мог никто! Она окунула мой член в свой рот как в парилку, мне было жарко и очень хорошо! Раньше меня трудно было довести таким способом до конца, а Юльке удалось! С ней я получал огромный кайф. Мне не нужно было его ловить, он сам охватывал меня и растворял в эйфорической геенне. Только перед тем, как мне хотелось, чтобы Юля пососала мне, она просила вымыть его, и потом покорно сосала, пока не уставал рот. Мы привыкли к нашему режиму, встречались около семи вечера, я приходил за ней домой, забирал её, и мы шли ко мне. Постепенно мы привыкли к этому настолько сильно, что нам было мало вечеров, нам хотелось быть вместе больше времени, мы хотели оставаться на и ночь. Теперь уже и Юлька хотела лежать в одной постели со мной и по-настоящему ощущать меня в себе, а не только ласкать себя как тайные сорванцы. Я сидел с ней на диванчике и гладил её ноги, целовал ляжку и смотрел в углубление трусиков.
     – Мне хочется тебя всю, по-настоящему… – сказал я Юле.
     – А мне больно будет? Он у тебя такой здоровый. А если я тебе не понравлюсь и ты меня бросишь, чего я потом делать буду?
     – Всё будет хорошо, мы будем вместе.
     – Нам надо остаться на ночь вместе, –  сказала Юля, тем самым завела меня мой член, и воспламенила мою влюблённую душу.
    – И где мы останемся?
    – Не знаю, я  попрошу у мамы остаться у тебя.
    Наивная девчонка стала ждать разрешения своей мамы, как праздника! На следующий день, когда я провожал Юльку домой, она мне преподнесла интересный сюрприз, после долгих поцелуев в засос,  сладко улыбнулась и томным голосом сказала:
      – Приходи завтра утром, часиков в девять.
      – А как же твои родители?
      – Они завтра работают в одну смену, а Ленка уезжает в Семибратово учиться.
      – Хм, прекрасно.
      – Я хотела тебе это сказать сегодня утром, но подумала, и поняла, что приятней будет сказать сейчас, – улыбнулась Юля и поцеловала меня в губы, – Я люблю тебя.
      – Жди меня, – сказал я страстным шёпотом в темноте коридора подъезда, и взялся рукой за её задницу.
      – Юра, ты мне всю жопу изщупал… – надула она губки бантиком, как ребёночек.
      – Я люблю твою жопу, и она не жопа а попа, нет, она задница, созревшая как вишня!
      – О! Уже вишня, то цветок, то ягода, - засмеялась она с блеском в глазах, - Ты кого больше любишь, мою задницу, или меня?
      – Наравне, – хихикнул я, – Твой вишнёвый цветок меня пьянит больше пива, и мне нравится, как он пукает, – сказал я прикусывая губы, и поцеловал Юлю в шею
      Она ответила так же чмоканьем,  напряглась и в подъезде раздался объёмный стерео сигнал, который спровоцировал мой символ мужества. Юлька хорошо ощутила его нажим на свой лобок, забралась рукой в мою ширинку и довела меня до блаженства.
     – Цветочек мой, а ты будешь по мне скучать? – спрашивал я Юлю, и целовал в руку.
     – Буду, – говорила Юля, и нервно подёргивала животиком, в предкушении завтрашнего утра.
     – А как ты будешь обо мне скучать? – спрашивал я, и гладил её ляжки и сырые губки, раздвигая пальцами вход в ущелье.
      – Я буду думать о тебе, – отвечала Юля тяжело вздыхая, и двигала бёдрами.
      – Только думать? – допытывался я шёпотом, и водил своими пальцами по текущим краям лона.
      – Нет, ещё буду представлять твою здоровую штуку, и руками себе приятное делать.
   Моя ладонь тёрлась по её лобку, Юля поплыла так, что колени её подгибались, она напрягала свои ляжки от удовольствия и чуть присела. Когда мой палец нажимал на клитор, Юля вздрагивала и тихо стонала, лицо её краснело, рот открывался.
      – Юра, что ты со мной делаешь, я сейчас обоссусь…
      – Ну обоссысь, в чём проблема?
   Её цветочек хорошо намок, это чувствовалось даже через одежду.
     – Юра, я не хочу пакостить в подъезде, давай до завтра.
     - Хорошо.
     Вечер закончился плавно.

 Мы долгое время имитировала секс, просто тёрлись друг о друга, или доводили себя руками, нам это нравилось, мы растягивали наше удовольствие.  А вот нашим родителям наши сокровенные встречи не нравились, и родители Юли негодовали больше. Мои родители настаивали на свадьбе, и не давали нам оставаться вместе на ночь, а родителям Юли не нравился я, и они вообще были против свадьбы. Они желали для своей дочери обычного жениха, со стандартными мозгами, чтобы уважал их, давал деньги. Как это банально и недостойно настоящей любви. Я не был горяч и вспыльчив, и стоял на своём, я хотел жениться на Юле, и меня не коробили другие мнения. И мне нравилось, особенно то, что Юля не слушала своих родителей, слушала, но всё равно делала по своему и как хотел я.


Глава третья «69-ое удовольствие»

      Когда Юля позвала меня к себе домой утром, я почувствовал в её словах желание, и это желание присоединилось к моему желанию, и образовало мощный романтико-страстный взрыв! Всё моё тело, весь мой быстро влюбляющий разум загорелись непотушаемым огнём. Я проснулся около восьми утра и пошёл к Юле, я шёл в большой надежде сделать эту куклу женщиной, проникнуть наконец в её заклеенную природой чистую натуру. 
Мне нравилось, как кончала Юля, она напрягала живот, покачивала им, немного нагибалась головой вперёд. Меня это дико заводило, а потом я замечал, как она делала эти движения, даже когда о чём-то задумывалась. Да, если подумать про наши отношения сверху, то они были в основном заполнены сексом, мне до ужаса нравилось управлять юной девчонкой, но я грамотно это делал, почти без ущерба. Да и в этом возрасте наверное ещё очень рано думать о семье, надо жить друг для друга.
     Я позвонил в дверь, через полминуты Юля открыла мне и сразу побежала в свою комнату, на ней были только трусики и маечка. Ой, как я был рад, и сердце моё забилось в предвкушении. Юля закрылась одеялом, повернулась на бок лицом ко мне и прикрыла глаза. Я сел на край кровати, поглядел на фигуру Юли проглядывающуюся под тонким одеялом, и мне захотелось её, захотелось… Моя рука с дрожью проникла под край одеяла и дотронулась до голени, потом до колена, какое сильное желание мной овладело, мои пальцы с приятной судорогой сжали ляжку и перешли на круглое бедро! Юля чувствовала тепло моей руки и слегка приподняла ногу. Моё сердце билось как барабанная дробь, страсть моя разрывала меня огнём. Мой восемнадцати  член не выдерживал тесных трусов и едва сдерживался джинсами.
     – Как ты это делаешь, мне приятно… – прошептала Юля будто в полусне…
     – Это секрет…  – улыбался я, и продолжал…
   Я соприкоснулся ладонью с ягодицами, и провёл руку к цветку, раздвинул его лепестки, как шторы театральной сцены, и проник в таинство произведения природы! Юля повернулась на спину, я сразу стянул с неё трусики и нырнул к ней под одеяло. Ах, как там было влажно и тепло!.. Как пахла моя Юля… М-м-м… Немного погодя, Юля сказала:
     – Давай как нибудь по-другому?
    Мне тут же на ум пришёл самый вкусный и антикварный способ поласкать друг друга языками.
     – Ложись на меня животом, так чтобы твоя попа  уткнулась мне в лицо, – сказал я и лёг на спину.
     – Как я должна лечь тебе на лицо? – ничего она не поняла.
     – Ляг на меня животом, но не лицом к лицу, а попой, я хочу, чтобы твой цветочек был на моём лице.
    – Юра, чего ты придумал? Ты извращенец какой-то, - стеснительно улыбнулась она, - Придумает тоже, – покачала Юля головой, и легла на меня.
    Юля накрыла моё лицо своим задом, её бёдра легли на мою голову, я встретился носом и губами с её прелестями! Сейчас на моём лице раскрылась невыразимой красоты и дивной формы, гладкая овальная попа. Я развёл ладонями её ягодицы полностью, и стал ещё довольней, я застонал от того что узрел. Широкая задница Юли была настолько хороша в ракурсе зарева, что мой член встал дубом. Он вырос в полный размер и налился металлом. Юля догадалась взять мою штуку в рот и сосать, она потребила его только наполовину, потому что весь он не вошёл в её рот. Моя неопытная кукла стала сосать в заглот, а я  лизать её чудеса, мы завыли оба, потом Юля остановилась, ей было слишком приятно, она не могла шевелить ртом.
     – Юра, я не могу тебе сосать когда ты мне лижешь,  не могу сосредоточиться.
     – Ладно, цветочек мой, делай как можешь.
   Я лизал попеременно то её попу, то клитор, она замычала, начала сосать мой член ещё быстрей. Волна наслаждения накрыла нас обоих. Перед моим носом нависал её маленький пружинистый тайник, в который женщины не охотно впускают мужчин, он мне нравился, он меня волновал, а створки её сырых дверок раскрылись и выпускали капли, они вводили меня в восторг. Когда мой язык нажимал на реактивную кнопку, Юля дёргалась и елозила задницей по моему лицу, давая мне ещё больше насыщаться настежь открытой промежностью. Мой виртуозный язык лизал обе дырочки, я раздвигал главную дырочку пальцами и всасывался внутрь. Затем хлестал языком по тёпленьким облакам задницы, и балдел. Когда моя истекающая девчонка собиралась с силами и посасывала мой член, я терял контроль над собой и просто лежал с раскрытым ртом. О, это было чудесное горячее время! Любуясь и поглощая её непревзойдённую задницу в свете белого дня, я уверенно понял, нет ничего прекрасней этого ароматного цветка. Этот великолепный вкус, изумительный вкус, не могла превзойти ни одна известная мне марка парфюма.

Промежность Юли сияла лакомым блеском. Моя дивная Юленька, моя чарующая девочка привставала и приседала на моём лице, а я жадно хватал её пухленькие бёдра и прижимал к голове, и не надо думать, что я выделывал какие-то извращения, абсолютно нет, попа моей Юльки была достойна, чтобы с ней проделывать такое. Тело любой скромной девушки достойно этого, ибо оно свято. И оно особенно свято, когда доставляет обоим супругам радость и взлёт. Жаль, что длилось моё изумление недолго, Юля начала сосать меня от души, она прекрасно доводила мой член до ярчайшего взрыва, у неё это получалось так же восхитительно, как вилять своими бёдрами. Она чувствовала, что я лижу и целую её попу и клитор с большой любовь, и тоже дарила мне ласки с чистой совестью. Она сосала натурально, ласково и с азартом, всем ртом, массируя его щеками по всей длине, а я ненасытно осыпал её ягодицы поцелуями, и вскоре ощущение этих белых полных ягодиц, и полного всасывания моего члена ртом Юли, дало мне непостижимый эффект! Я захлебнулся в эйфории и залил Юле весь рот и лицо. Сегодня, она исключительно сосала. Мы оба выбились из сил, наши рты онемели от перенапряги.
     – Уууух, как классно, – вскрикнул я и шлёпнул Юльку по заднице.
     – Да, здорово, – лежала она полбоком на мне и  вынимала мои лобковые волосы…
   
Моя куколка до сих пор не могла понять, как это так, задницу можно сравнивать с цветами?.. Эх, какой же ограничен женский разум, мне стало от этого смешно.
Внезапно раздался звонок в дверь, это меня убило, убило моё желание сделать Юльку женщиной. Я подумал, что скорее всего пришёл кто то из её знакомых, или хуже того папа или мама, хотя они были на работе. Юлька быстро встала и надела трико. Мне пришлось в молниеносно застегнуть джинсы. Облом, как это обломно….


Глава четвёртая «Искра любви в брачной ночи»

   
     Это утро, когда Юля позвала меня к себе, и я посвятил её в позу «69», я не забуду никогда, это была наша самая яркая, самая вкусная встреча, самая сочная и красивая. Мне никогда не было ни с кем так хорошо в этой позе. Годы спустя, у меня было много женщин, я жаждал повторить это лакомство, но чтобы сосание и лизание было столь же смачным - нет.
     Юля напрягала живот, потому что в нём у неё были нервные окончания, и когда она о чём-то серьёзно задумывалась, наклонялась вниз, а попа её оттопыривалась, и получалась сексуальная поза, как будто она просила войти в неё сзади.
В то утро не получилось сотворить полный акт, после прихода соседке по каким то делам, Юлька расхотела продолжить желаемое. Она пошла в душ, а мне захотелось экзотики, захотелось мыться с ней. Юля сначала не хотела идти вдвоём, стеснялась, называла меня сексуальным маньяком, но я её уговорил, и мы вошли в ванну. Она прикрывалась ладонями, но всё равно вела себя уже свободно. Мне очень радостно, что мы моемся вместе, я глажу её мочалкой, смываю мыло, целую… Мы стали ещё ближе. В ванне, под водными струями, мы вертелись в вихрях наслаждения, дразнили себя взаимными прикосновеними, Юля гладила ладонью мой стоячий член а я водил пальцами по её промежности, мы кончали, а потом она растирала сперму по своему телу. С этого утра мы больше никогда не зажимали себя, если была возможность остаться дома одним, то свободно ходили голыми, и считали это совершенно нормальным. Настоятельно прошу заметить, мы с Юлей не ЗАНИМАЛИСЬ сексом и онанизмом, мы ОБВОЛАКИВАЛИСЬ плотскими и душевными ласками, ибо занимаются работой, а мы любили и хотели. Не знаю почему, но нам очень нравилось играть именно руками, Юля меня, а я её, а иногда мы просто смотрели друг на друга и каждый доводил до кайфа сам себя. Полноценный контакт, которым нам был интересен, произошёл через несколько дней. Она не только была к этому готова, но уже как и я сгорала от нетерпения, чтобы мой символ природы раскрыл её. Был день рождение её отца, я пришёл к Юле, мы все вместе с родителями посидели за столом, её мама и папа хорошо выпили ещё до моего прихода, пьяненькие они были другими, более ласковыми. Никто ничего не предполагал, я уже собирался уходить домой, как Юля подмигнула мне и шепнула: подожди, мама с папой куда-то собрались уйти, мы можем сделать это…
    Я схватил Юлю за попу и залез рукой под халат, её цветок  поплыл.
    – Ну, подожди, уйдут, тогда и сделаем всё, – разомлевшим голосом останавливала мою руку Юля, но вынуть руку из трусиков не пыталась, – Юра, ну подожди, вдруг мама увидит! – напряглась Юля, и вынула мою руку из своей влажной промежности…
   Родители собрались и отправились к брату, мама дала нам чёткий наказ, детей много не делать, не плодить нищету, это было её любимое ироничное выражение адресованное нам. Мама как не хотела меня принимать, но уже ничего не могла с нами поделать, у нас уже были прочные чувства. Тётя Аля и дядя Гера (так я называл родителей, потому что близкого понимания и уважения между нами не сложилось, сколько я не пытался его найти) оделись и захлопнули за собой дверь, мы с Юлькой остались одни. Она была необычна возбуждена, её зелёные глаза горели, моя кукла словно опьянела.
     – Мы одни!  – радостно сказала Юля, и поманила меня пальцем в свою комнату…
   Они с Ленкой называли свою комнату «детской», в ней стояло две кровати сдвинутые вместе, письменный стол со времён школьных занятий, шифоньер и старая стенка, гремевшая модой в 80-е. Юля стала мне объяснять, что родители ушли до позднего вечера, а может быть и до утра, с ночёвкой, так что мы совершенно одни, и у нас есть прекрасный шанс, чтобы проститься с её девственностью.
    – Давай,  порвём её сегодня? Ты рад, что мы остались одни надолго? – округлила Юля свои крупные глаза в радости.
    – Да, рад.
     –  Давай раздевайся, мы так долго этого ждали, – говорила Юля и раздевалась.
   Юля сняла с себя халат, в трусиках она была очень волнующа, её фигура сводила меня с ума, Юля редко надевала лифчик, и это возбуждало вдвойне! Она стояла передо мной в одних трусиках, смотрела в мои глаза и улыбалась, я обнял её за бёдра и стянул последнюю одежду, и мы плюхнулись в кровать. Мне уже и не верилось, что сейчас это произойдёт, сейчас, здесь, у неё дома, на её кровати, она уже сама сильно просит об этом. Это было так необычно, что я почувствовал какое-то высшее торжество, мы не просто целовались, а шли по пути к полному захвату друг друга. Юля сильно возбудилась, она лежала подо мной с широко раздвинутыми ногами, её живот был напряжён как камень, она ёрзала талией, ей офигенно хотелось…
   – Давай, рви… – тихо проговорила Юля, раздвигая ляжки как могла шире.
   В неистовом желании она толкала меня в пах своим лобком, эти движения были непроизвольные. Её тайная обитель набухла, она ждала, когда войдёт мой член, как главный и великий званный гость…
    – Рви меня, Юра, я хочу тебя… – прошептала Юля, и закрыла глаза.
    – Маленькая моя, я люблю тебя, и хочу, чтобы тебе было хорошо, – сказал я нежно, целуя в глаза…
   – Я тебя тоже люблю, мне хорошо с тобой, рви мою целку.
   Юля сказала, и обняла меня за шею, она тяжело дышала от перевозбуждения, маленькая грудь поднималась и вздрагивала от моих поцелуев. Она гладила мой живот, а потом взяла член и направила на вожделенную цель. Сейчас, эта девочка получит паспорт, путёвку во взрослую женскую жизнь. Я очень хотел её, сейчас как никогда, потому что она тоже этого хотела, вцепилась руками и ногами в меня как коршун. Юля  Я  вскипел!  Рванул на неё всем своим телом как ракетой, окаменевшее раскалённое  достоинство слегка запнулось об целомудренное ограждение, прорвало его и как скоростной локомотив устремилось в тоннель! Юлька шлёпнула бёдрами по моим бёдрам, получилось так, что моё прорыв и её порыв совместились. Она расцарапала мою спину и сдавила ляжками мои ребра. 
     – Ой! – вскрикнула девочка, и стала женщиной, – Аааай, он во мне, я чувствую его, он такой большой и горяяяячий, - протянула она и открыла рот словно на приёме у врача.
   Мне стало очень приятно, мой член покорил систему невинности, и сделал мою невесту женой.  Великое таинство превращение состоялось.
   – Вот и всё, теперь, теперь ты моя по настоящему.
  – Да, классно, он такой большой, обалдеть.
   Наконец-то я в ней, наконец то эта глупышка моя, она стала женщиной с умным человеком. Я был очень рад, я не лишил её девственности, я освятил её невинность своей мудростью.  И мне сейчас почему то не хотелось грубо драть её, а наоборот, медленно и мягко входить, и просто без движений быть в ней.
    – Тебе сильно больно было? – заботливо спросил я.
    – Да, но боль уходит, почти не больно, больше приятно…Он такой классный.
    - Тебе только мой *** нравится? Ты же стала женщиной, это же великолепно.
    - Я ещё не осознала, но мне очень здорово…. – тихо говорила Юлька, глядя в мои глаза с необычным сосредоточенным блеском.
    Я долго двигался в её сырой и по особенному сегодня горячей щели, когда Юлька призналась мне в любви, я вцепился в неё и заорал, моя сперма хлынула в её разорванную тоннель как тонны воды в открывшуюся дамбу.
    – Как здорово… – мечтательно радовалась Юля, гладя мою спину пятками, - Даже он мягкий, всё равно мне приятно. Вся кровать наверное в крови. А если я забеременею?
     - С первого раза попадания вряд ли, тем более я кончал вчера, сперма ещё не активировалась.
     Я вышел из неё и посмотрел, мой ствол был украшен  красной формой первопроходца, основателя статуса «женщина».   Мне не хотелось иди в душ смывать это чудо и гордость.
    – И тебе не противно на это смотреть? – удивилась Юля.
     – Глупышка моя, - улыбнулся я, - Наоборот, приятно, это же твоя кровь, я пустил её своим вмешательством, теперь мы стали одним целым. Эта святая кровь на моём мужском начале всех начал. Я не брезгливый, ты можешь хоть подмываться при мне, хоть прокладки при мне менять, даже писать и стрелять, я не буду против, я люблю твоё тело.
   Юля ничего не поняла, проверила свою промежность пальцами, и в шутку помазала  мне лоб, а потом мы поцеловались в засос, тем самым скрепили наш плотский контакт.
   

***   ***   ***

    С этого момента наши отношения, наши встречи, стали другими, мы стали как муж и жена, и мне это было очень приятно. А по сути, мы и стали мужем и женой, ведь ими становятся после первого соития, в котором сливается не только плотью, а и дух обоих людей. Что касается примитивного регистрирования отношений в банальном загсе, то я всегда знал, что он ничего кроме кляксы в паспорте не решает.
Мы с Юлькой уже ничего не скрывали, не стеснялись, мы стали теплей и ближе, это произошло так странно, что нам обоим нравилось, мы заметили, что между нами появилось что-то доверительное, своё, семейное. Я полюбил Юлю ещё больше, её тело, оно тоже превратилось для меня в родное, а не просто возбуждающее. Мы могли свободно подмыть друг друга, помочиться друг при друге и считали, что это нормально. После полноценного акта, натурального естественного слияния, мы стали относится к себе с большей добротой, и не могли пробыть в одиночку больше часа. А секс (точней «соединение наших тел и души») стал для нас неотъемлемой частью жизни, вторым воздухом, хлебом насущным. Частенько нам очень нравилось смотреть на то, что мы делаем. Юля смотрела на мой член, говорила что она хочет, член вставал и  она сама возбуждалась до сильной течки. А я обожал смотреть на неё. Она мне призналась, что ласкает себя давно, с тринадцати лет, и ей очень нравится. Она нажимала пальцами на клитор и водила по нему, а перед самим всплеском,  Юля дёргала пальцами и кончала…  Я впервые в жизни видел, как женщина ласкает саму себя, и признаюсь это поразительно. Одно только то, как она суёт руку себе  между ног, заводило меня как красная тряпка  быка! А ещё меня било благодатным током от того, как Юля вынимала и вставляла прокладки, когда у неё начинались месячные. Она не могла понять, почему мне это нравится, но не возражала, когда я смотрел на это, и мой член вставал. Как-то раз она почувствовала, что пора менять прокладку, вынула её и в шутку хлестнула меня ей по носу. Прокладка, это материальная ассоциация с женской промежностью, когда она использованная, идёт прямой намёк на течь из женского таинства, сам по себе кровь имеет свойство вызывать адреналин. Но учёные и медики ещё долго не смогут до этого додуматься….
       Наши отношения невозможно было утаить, наши родители всё узнали и стали склонять нас к свадьбе… 24 июля 1998 года, жаркий душный день, четыре машины катали нас с Юлей по городу, гостей было немного, и самое неприятное, не пришли Юлькины мамаша и папаша. Они выразили своим отсутствием свою категорическую ко мне неприязнь. Они проигнорировали меня, доказали, что я им не нужен, этот серьёзный плевок в меня, да и в мою жену тоже. Я запомнил это, и отныне отношения мои с тёщей стали вражеские. А свадьба состоялась, и получилась довольно весёлой, хотя мне она не составила особой разницы, я не очень любил официальные торжества. Я послушался своих родителей, расписался с Юлей в загсе, под избитый временем вальс Мендельсона и брызги шампанского, надел своей невесте обручальное кольцо, и сделал свою пухленькую куколку своей женой на официальном уровне. В сакральном смысле, она уже была моей. Нас свозили по свадебному обычаю в какую-то романтическую рощу, к памятнику защитников родного города, покатали по олимпийской дороге. Свадьба удалась шикарная, с шикарными машинами, профессиональной кинокамерой и оператором. Было много всякой закуски, развлекательных номеров и ритуальных обрядов. После всего этого нас привезли ко мне домой.

Вот так, наше с Юлей случайное знакомство в парке поздней осенью, перешло в сексуальные шалости, потом в душевную симпатию и вошло в законные нормы светской жизни под названием «брак». Тогда я ещё не знал, что слово брак означает не кондицию. Перед тем как зайти в дом, моя мать нас благословила святой иконой, потом благословил мой отец, я взял Юлю на руки и перенёс через порог своего дома. Таким образом я ввёл свою жену в свой дом в духовном смысле. Далее началась процессия того, чего я не любил больше всего, тосты, водка, приколы, шутки, розыгрыши… Единственное, что мне приходилось по душе, так это поздравления и подарки, их получилось немного, но всё равно приятно. Моя свадьба чудесным образом обошлась без драк, но утомительно для меня. Я выпил пару бокалов шампанского, выслушал ерунду родственников и знакомых, и мне захотелось, чтобы всё это торжество побыстрей закончилось. Признаться честно, для меня моя свадьба внесла в мою жизнь что-то святое, я почувствовал душевную светлость, когда мы с Юлей надели друг другу кольца, в этот момент сладкое и нежное облако накрыло нас. К восьми часам вечера я потерял терпение, и сказал гостям, что мы с женой должны отдохнуть, поскольку главные на свадьбе именно мы – муж и жена, мы звёзды, и мы имеем почётное право на антракт до завтрашнего дня. Мне стало тяжко и напряжённо, белая шёлковая рубашка промокла от пота, да и Юля шепнула мне, что подустала. Дурацкие тосты прекратились, родственники нас поняли, и стали расходится. Оставшись наедине в моей небольшой комнате, я почувствовал особенное к Юле влечение, она выглядела, как куколка. Разомлевшие чуть хмельные глаза моей жены говорили мне: я хочу тебя. Я снял с себя серый строгий пиджак, расстегнул рубашку и сел на кровать. Юля принесла бутылку холодного шампанского, налила мне бокал и подала.
    – Я хочу выпить с тобой наедине… – сказала нежным голосом Юля, и посмотрела на меня с большой любовью.
     Мы выпили за наше счастье, Юля стала освобождаться от праздничного белоснежного платья, кружевные оборки подола прошли волной по моему лицу, мне это нравилось. Платье было красивым, я брал его в руки и гладил, потому что в нём сегодня ходила моя жена, её вкусное тело… Я гладил её свадебное платье, ноги, бёдра и талию Юли. Я  я видел как блестело моё обручальное кольцо, от него шли такие же искры как и от глаз Юльки.
  – Вот ты мне и жена по всем законам этого общества,  – улыбнулся я, и посадил Юлю к себе на колени.
    – Да, а ты мой муж.
    Мы обнялись и начали целоваться взасос. Эта свадьба утомила нас.
     – Подожди, – приостановила Юля мою руку, которая нетерпеливо залезла в цветок, – Давай по-нормальному  разденемся и ляжем, как люди.
    Может быть Юля была права, может быть  ночь после свадьбы должна быть нежной и культурной, без животной страсти, без огненных толчков, это ведь брачная ночь. Во мне часто промелькивала романтика, она жила во мне, не смотря на мою страстную натуру. Когда мы разделись и легли в кровать, я глядел на прелестное голое тело моей Юли, моей дорогой жены, я был переполнен радостью и вдохновением, мои руки гладили Юлю, мои губы целовали живот.  Я начал новую жизнь, жизнь мужа, и мне она нравилась. Сегодня в нашей кровати меня ничего не интересовало кроме моей жены, кроме её красоты и души, простой стеснительной девчонки. Я с упоением обнимал Юлю, и хорошо чувствовал, что полюбил её как телом, так и душой, и радовался этому. Юля подняла круглые колени, она приглашала меня к себе, улыбалась и шептала: иди ко мне, мой Юра. После этих слов, я стал ещё счастливей, я шёл к ней всем своим существом. Мы оба понимали, что сегодняшняя ночь особенная, сегодня волшебная ночь, а не просто секс. Мы откинули в сторону грязные «всунуть, подёргать и кончить», мы стали соединяться губами очень нежно, медленно и плавно, на этот раз Юля взяла пальцами мой твёрдый орган продления рода, навела его на своё благоухающее лоно и шепнула:
     – Входи, любимый мой…
    Я тихо вошёл в прелестную святыню моей жены и остановился, потому что не хотел двигаться, не хотел, чтобы произошло всё быстро. Юля обняла меня руками за спину и плечи, а ногами за талию.
     – Вот теперь, вы настоящие муж и жена, поздравляю  вас, дорогие мои! – крикнула из залы моя маменька, словно знала, что мы слились в самом прекрасном таинстве.
   Мы с Юлей тихо засмеялись, накрылись тонким одеялом, и под поздравление начали нежные движения сладкой плоти. Она просунула свою руку в свой пах и стала добавлять наслаждения сама себе, меня это взволновало.
    – Ты без этого уже не можешь?
    – Не могу, так приятней.
    Это был необычный секс, необычные ласки, мы плыли на волшебных лодках, мы купались в сладком океане. Мне очень нравилось, как Юля играет на своей клавише и издаёт потрясающие негромкие стоны.
  – Я хочу тебя в твой цветок, – сказал я, напирая пальцем на запретную маленькую точку, – Мне хочется, чтобы твоей попе тоже было приятно.
     – Давай, только позже, давай сначала как обычно. Я люблю тебя, Юра… – шептала Юля мне в ухо, когда нам обоим было очень приятно.
     Эти признания лили бальзам на мою душу. Юля открывала свой рот и говорила, что ей хорошо со мной, воздух этих слов выходил прямо из её груди, из души, из маленьких красных сосков, и этот воздух оживлял моё сердце, делал меня сильней. Я понимал, что Юля любит меня, что ей хорошо со мной, и её милое выразительное личико с крупными чёткими глазами подтверждало её чувство. Моё сердце и мой разум понимали, что я нужен этой глупенькой девчонке, что я ей дорог, что она не может без меня. Моё страстное романтическое сознание переполнялось счастьем, оно пропитывалось им.
  – Я люблю тебя…  – повторяла моя милая жена, и плавно надвигала свою попу на меня, добавляя в наши движения больше наслаждения.
     Её слова любви окрылили меня, превратили в ангела, наградили высшим чувством. Я расцеловал её лицо, шею, плечи, крепко обнял и прижался всем телом. Наши животы сомкнулись, члены источали елей, он выходил из наших тел и витал над нами, как лёгкая музыка, приводящая к обожествлению. Простынь под нами стала сырой и доказывала любовь. Мы слились воедино, наши высшие эмоции готовы были  образовать новую жизнь, наши тела просились сотворить новое существо, которое должно было зародиться в Юле, но нам хотелось пока жить для самих себя.

 Нас устраивала совместная радость, третий человечек был бы пока лишним. Юля согласилась со мной в этом вопросе, и дала мне ещё одно удовольствие, солидарность взаимности. Я жил сегодня с моей женой одним телом и одним разумом.  Юля даже не представляла, как мне было это приятно, я с великой силой полюбил её кожу, её живот, её простодушный разум. Юля приподняла попу и намазала моими витаминами ягодицы, она втирала мою жидкость в мягкие облака и смотрела мне в глаза.  Если б мне кто-то сказал, что я и моя баба придурки, я выразил бы ему своё сожаление в том, что не знает жизни. Только глупец не понимает, что такое оросить свою женщину спермой, и глупец тот, кто брезгует этим. Брезгливость в кровати – это заболевание, ибо весь великий смысл земной жизни, вся сладость человека, весь кислород и богатство, заключаются в нежных вкусных объятиях и поглощениях той, которую любишь, и которая любит тебя. В преданности друг другу. В этой брачной ночи у нас не было никакой жадности, хамства, мы даже не лизались и не сосались, не испытывали звериного притяжения, нет! Эта ночь явила мне красивые линии глаз в которых было желание покорности мне.
     – Сегодня у нас как-то необычно, заметила Юля, слегка дёргая животиком, она прибывала в тонком возбуждении.
    – У нас сегодня настоящая любовь. Я не хочу выходить из твоего прекрасного тела, из твоего прелестного цветка.
    – Не выходи, я тоже не хочу, чтобы ты выходил из меня, я хочу, чтобы ты был во мне всю ночь…
    – Я тоже, маленькая моя…
    – Он у тебя сегодня особенный, нежный.
   О, как прекрасен секс превращённый в любовь. О, моя Юля, твои чресла держат этот безумный мир, твои живот есть радость и пища моя, грудь твоя исполнена сладким мёдом, душа моя, лицо твоё – моё вдохновение, а лоно твоё – вместилище и приют мой. Ты мой целительный сосуд, величество моей судьбы. Я обнимаю тебя, прикасаюсь к твоей коже, она точно взбитое масло, успокаивает и лечит.
    
*************************************************


Наша брачная идиллия, или как говорят романтики «медовый месяц», длился около недели, потом мы с Юлей принялись зарабатывать деньги, началась другая жизнь, серьёзная, ответственная. Прошло время любования обручальными блескучими  кольцами, наступило познавание их истинного смысла. Мы стали узнавать друг друга глубже. Для кого-то совместная (в оригинале  «супружеская») жизнь основывается на рождении потомства, ласково называемого «детьми», «малышами», для кого-то на преданности, для иных на совместных интересах, на дебильном слове партнёрстве. А у нас с Юлей наша супружеская жизнь основалась на привычке  друг к другу, на симпатии, на сексуальном влечении и домашнем уюте. Секс у нас был такой же уютный, как и наш дом, мы всегда всё делали только взаимно. Мы оба хотели жить какое-то время сами для себя, нам было хорошо вдвоём и мы не думали о таких волокитных вещах, как пелёнки, детский визг, убаюкивание маленького существа по ночам. Нет, в нас не жил эгоизм, и мы не были не готовы, мы просто хотели жить сами для себя, посвятить время каждому из нас. Первый год мы жили  душа в душу, мы тосковали, если не виделись больше получаса. Иногда мне хотелось, чтобы Юля родила мне дочку, такую же красивую, как она сама. В основном мы довольствовались самими собой, нам не нужны были дети, гости, приятели. Были ли мы преданны? Да, думаю, да. Я так думал…

Глава пятая «Материальные ценности убивают романтику»

     Мы жили душа в душу, отец мой подарил мне квартиру, Юля раскрепостилась до конца, я удивился, думал мы преодолели все барьеры, после того, как оставили всех друзей, но оказывается Юля ещё не чувствовала себя полноценной моей женой. И проявилась, только когда я стал обладателем своей жилплощади и прописал там её. Юля кушала конечно мало чего умела как женщина, скажем готовить, стирать, убираться по дому, но она быстро училась, не без острых углов, с многими моими претензиями, но училась. Я был требователен к ней, но и слабину умел давать. Да, наш союз был учебным, было много ошибок, но куда же без них. Наше семейное счастье крепилось день ото дня. Я никогда не считал и не считаю, что между двумя людьми, живущими вместе, или встречающимися, есть какие-то неразрешимые вещи, есть какие то поводы для скандалов. Было бы желание быть вместе, тогда всё решаемо. И нет никаких извращений, если нет причинения боли. Когда мужа и жену устраивает то, что они хотят, это прекрасно. И пусть лучше возбуждает, нежели угнетает. Мы много гуляли, ходили в кино, театр, ездили на концерты, цирковые представления, возвращались уставшие и засыпали в обнимку. Мы много пробовали, но все наши занятия сводились к ласкам.

Дошло и до анального слияния. Как говорится, всему своё время, терпение есть наша добродетель. Я уговорил Юлю на этот необычный контакт, когда Юля встала на колени и выгнула свою обворожительную попу к моему распоряжению во сей красе, я очумел. Большие белые облака разошлись по сторонам, на меня смотрела крохотная дырочка. Чуть ниже её, для меня открылась другая щель, привычная, она текла, но я хотел опробовать эксклюзив. Мой член стоял как кол. Почему я уже тогда чувствовал как надо всё сделать не больно. Сделал лёгкий массаж пальцем, Юлька хорошо расслабилась, ей даже самой захотелось новых ощущений. Добрая порция незаменимого вазелина способствовала великолепному скольжению.  Моя покорная жена ойкнула, в неё вошла корона моего величия. Ммм…ощущения были ошеломительные, я не смог ограничиться небольшим вторжением и вошёл в запретное отверстие целиком.
    – Аааа….Как хорошо, необычно… - рот её расплылся в довольной гримасе.
     – Ну ещё бы… - улыбался я делая осторожные проникновения.
   Далее я не мог проронить ни слова, мог только стонать от сильного насыщения. Это было настоящее, дух захватывающее поразительное чувство! Я смотрел, как входит мой член в сердцевину больших булок, как дрожит анус, как он покоряется мне и начинает расслаблять свой омут с каждый моим проникновением. Я ещё больше начал уважать и любить задницу моей жены. Мне хотелось ещё больше целовать  своё родное существо, послушно впускающее меня и дающее мне невменяемую радость.  Через некоторое время Юля уже не говорила, она начала подавать мне свои булочки, чтобы я входил в неё побыстрей, Юля охала и покачивала бёдрами из стороны в сторону.
  – Сейчас лучше, Юленька?
    – Да, уже не больно, приятно, хорошо…
    Я был счастлив, и тут же опроверг выражение «я в полной заднице» как что-то плохое, мне в заднице моей жены было несказанно комфортно. Мы двигались оба, её булки чмокались о мой пах и румянились как от огня печи , задница Юли словно улыбалась мне. Наш экстаз был взаимен, почти одновременно, мы закричали и взорвались, моя живительная влага влилась в её нутро, и Юльке очень понравилось.
    – Мне так хорошо, я даже не знаю что лучше, когда ты входишь в задницу, или туда куда надо, – задумчиво потёрла она свою растревоженное место, – В мой заднице как будто конец света, приятно, куда-то летишь, легко и невесомость какая-то.
   
*****************************************

 Когда мы уходили на работу, мы начинали скучать. Иногда мы ругались, и тогда нам становилось ясно, после каждой ругани, мы любим друг друга ещё сильней.
    Наша романтика плавно переходила в страсть, из страсти выходило очарование, за ним следовало понимание и уважение, а всё вместе образовывало крепкий супружеский союз.  Не было ни одного раза, чтобы перед сном мы не пожелали друг другу спокойной ночи, а утро не встретили поцелуем.
    В любой семье бывают ссоры и недопонимания, и некоторые говорят, что все проблемы сглаживаются постелью, но я с этим не совсем согласен, проблемы лечатся не постелью, а любовью. Логичными спокойными разговорами, иногда иррациональными поступками.
     По своей натуре я человек творческий, люблю философствовать, размышлять, рисовать, фотографировать различные интересные фрагменты, я вижу больше других. В этом мы с Юлей капитально разнились, она будучи козерогом, совершенно не понимала никакой романтики и философии, поэтому между нами возникали закрытые темы. Свою работу я выбрал по своей стихии, я устроился в фотоателье фотографом, а моя жена пошла работать в оптико-механический завод, в цех гальваники. Я её ругал за это, потому что её работа была очень вредной, Юля приходила вся бледная и зелёная от запахов краски. Но она не слушала меня и продолжала работать, не смотря на мои заботливые протесты. Через год она выглядела как гриб поганка, от неё самой тошнотно веяло ядовитыми красками. Мне стало её по-серьёзному жалко, я стал уговаривать её сменить работу, но Юля не хотела даже слышать ничего, она загорелась желанием зарабатывать деньги. Она уносила своё здоровье во имя денег, и кричала, что я должен приносить тоже хорошие деньги, а не тупо фотографировать каких-то придурков на каких то придурочных мероприятиях. Потом она извинялась и мы мирились. Позже я понял, что Юля стала меняться, и хоть мы  помирились, - между нами произошёл поворот, мы пошли разными дорогами, она денежной а я творческой. И в этом повороте было самое главное, что способно разрушить союз любящих людей. В этом повороте нашей счастливой страстной жизни, выразилось то, что Юля проявила свою женскую инициативу в материальное упорство. И это было полбеды. Другая половина беды заключалась в том, что моя жена не хотела понять, что женское упрямство плохая штука. Плохо, когда женщина не слушает мужчину. Она не просто не послушала меня, а не захотела понять, что я был прав. С первого взгляда, конечно здесь нет ничего страшного, хочешь работать – работай, но слово мужа это закон. Иначе, горе тебе жена. Я работал как хотел, Юльку этот режим стал не устраивать больше и больше, она хотела чего-то большего, чем просто небольшая зарплата и парочка выходных на природе. Она категорично настаивала чтобы я сменил свою работу, чтобы нашёл более оплачиваемую, чтобы я пахал на неё, как многие мужья. Она хотела красиво одеваться, ездить на собственной машине, быть как все женщины… Её перестали интересовать мои взгляды, то, чем живу я, и что нравится мне. Моя жена начала предъявлять мне претензии, что плохой муж, не обеспечиваю свою жену должным образом. Это стало меня зажигать, а когда я зажигаюсь, я становлюсь гневным и делаю то, что страшно увидеть. Её лицо стало терпеть синяки от моих кулаков, это были уже совсем не сексуальные ласки, это были экстренные русские знаки воспитания женщины мужчиной.

Однажды мы пошли навестить её мамашу, Юлька припорошила свою моську пудрой, но фонарь было заметно. Тёща заметила сразу, мне ничего не сказала, а дочери язвительно прошипела.
     – Я тебя предупреждала, а ты не слушала меня, – сказала мамаша, – Надо было смотреть, что у мужа есть, а не вылетать как глупая птичка. А теперь он начал и руки к тебе прикладывать.
    Ох, какая злоба во мне закипела после этих слов. Но я в долгу не остался, и ответил ей столь же дерзко.
     – Если вам обеим дебилкам нужен денежный мешок, то ищите его, может быть кто-то и польститься на ваши газовые жопы, с безмозглыми башками.
   Я сказал это спокойно, встал и ушёл. Но я не собирался  прощать эту суку, и стал выжидать подходящего момента, чтобы поставить её на место, а с её пороком изменять мужу, это было не трудно. Об этом мне рассказывала Юлька, когда мы были очень навеселе. Несправедливость нельзя прощать, оно должно сурово наказываться. Тёща любила праздники, любила, когда в гости приходили красивые мужчины с выделяющимися местами. Она подвыпив, начинала показывать им свою симпатию… Я поначалу понимал её увлечения, преданных женщин единицы, но когда она не пришла на нашу с Юлькой свадьбу, обидев прежде всего свою дочь, мне стало понятно, какая ядовитая змея в ней скрывается. После сегодняшних слов в мой адрес, точка моего кипения была поставлена.

Мамаша Юльки любила выпить, и этим она тоже предстала в моих глазах малоприятной, а как-то раз  вытворила офигенно жаркий поступочек. Они с мужем (который почти потерял свою эрекцию) отмечали очередную зарплату, им часто задерживали деньги, поэтому они радовались получать деньги кучей, сразу накрывали стол и балдели. Мой тесть, будучи хроническим алкоголиком и хлипким с комплекции, быстро вырубался, а тёще требовалось веселье. Красотой она была не обижена, и кое-что у неё было лучше чем у Юли, ей хотелось элементарного траха хорошим дрыном. Как раз в такой вечер мы с Юлей и зашли к её родичам.
     Дверь открыла мама, она стояла перед нами в одной тонкой прозрачной сорочке, мама была настолько пьяна, что весь свой стыд забыла где-то далеко, она посмотрела на нас и поздоровалась. Юле стало стыдно, я покачал головой и прошёл в кухню.
     – Мама, а чего ты такая? – пыталась поругать мамашу дочь.
     - Какая? Я обычная, я сексбомба… – ответила мама в замешательстве и неспособности признать свою бесстыжесть.
     – А чего ты грязная? – продолжала Юля мягко ругать маму, и смахивала с её плеч блевотину.
    Я офигел. Как же можно дойти до такого свинского состояния женщине, чтобы облеваться от вина и обляпаться своей же блевотиной.  До меня стало доходить, в какую семью я попал. Мне стало противно, но ради Юльки я не стал устраивать концерт боевой силы. Мамаша побрела в ванную, минут через пятнадцать вышла с сырой тыквой, в плохо запахнутом халате. Тут надо признать, при всей своей неприязни к ней, титьки выглядывавшие из халата заставили меня облизнуться. Он подошла к столу, упала в кресло, халат разошёлся по сторонам и показал мне всё, от чего у меня поднялся мой кран. Тёща выпила стопку вина и посмотрела на меня.
     – Юр, давай потанцуем? – предложила мне тёща, с игривой улыбкой на лице…
    – Мама, – недовольно вмешалась Юля придя в кухню из комнаты, – какие танцы, иди спать.
    – Почему спать? Я не хочу спать, я хочу веселиться, я хочу потанцевать со своим зяяяятем, – стала спорить моя «дорогая» тёща, и брать меня за руки.
    Мы начали с ней танцевать, я смотрел в её пьяное неадекватное лицо, и вспоминал, какая она была приятная во время, когда мы только познакомились, теперь я смотрел в её пьяное похотливое лицо и злобно улыбался, а тёща обнимала меня за шею. Играла приятная музыка из корейского магнитофона, тёща прижималась ко мне плотней, и обнимала уже за талию…
       - Пойду я телевизор посмотрю, - сказаоа не очень довольно Юлька и покинула кухню.
       Мне было и противно и приятно, Юлькина мать ничто иное, как настоящая сучка, её муж валяется пьяный, а она ищет мужика, потому что её дырка чешется. Тёща оказалась действительно очень красивой и сексуальной женщиной, в сорок с лишним лет она выглядела притягивающе, и даже вызывала желание. Она была права сказав что она сексбомба. Действительно её внутренняя сексуальность будоражила. А груди, о, груди, большие как груши, вот вот сорвутся с ветки от переспелости, они ярко вылезали из неприкрытого халата. Мой член стоял, и вопреки моей ненависти к этой суке, я захотел её. Тёща виляла своими бёдрами от сильного хмеля, и музыки, и обнимала мою спину, потом одна её рука стала гладить мой живот и спустилась на оттопыренную ширинку. Я не знал чего делать, моё желание вырывалось из моих штанов, но я любил только Юлю! Тёща улыбнулась и шепнула.
     – Юр, ну чего ты стесняешься? Ты же хочешь меня… – сказала она, подняв брови, и ладонью сжала  мою  ширинку, - О, он хорош.
     – Я не стесняюсь, я люблю Юлю, – сказал я твёрдо, и собрал всю свою силу воли, чтобы убрать её руку со своего твёрдого члена.
     – Юля не видит, она моется, – не унималась тёща, снова пробираясь рукой к моему паху,  – Я же чувствую, что нравлюсь тебе, у тебя же стоит, давай, пока никто не видит, я так долго не ощущала в себе такой член…
      - Юля не моется, она смотрит телевизор, - продолжал я отстраняться.
       - Да какая разница где она, давай….
      Тёща гладила мой член нежно рукой и сжимала зубы от возбуждения, она меня хотела, и я начал сдаваться, я обнял её и начал целовать шею, она оказалась  чувствительная, тёща застонала и вынула мой член из ширинки, она повернулась ко мне задом и прогнулась.
    – Давай, войди в меня, – сказала она негромко, и подняла халат до талии.
   Ах! Что я увидел! Величайшие габариты….Тёща нагнулась ниже и упёрлась мне в пах, пьяные ноги плохо слушались её, и сучка пошатнулась, мой член соскользнул с цели. Она  сама себе открывала свою щель.
    – Ну, чего ты ждёшь? Я вся сырая, давай втыкай его, – сказала тёща громче.
    Я крепко схватил её за бёдра, и вставил в истомлённую дырку, она была просторная и сырая как водонасос. Какая жуткая страсть и безумие взрывали меня толчок за толчком! Но моя любовь к Юле поборола мощный соблазн, воткнулась в мои затуманенные мозги, и я вышел из похабной самки, заправил член обратно в штаны. Тёща обижено посмотрела на меня, и цинично сказала, что я дурак а не мужик, не могу изменить своей глупой жене. Я молча сел на стул и отхлебнул из бутылки лимонад. Вошла Юля, тёща покандыляла в туалет.
     – У тебя муж дурак, как ты с ним живёшь? Он тебя хорошо трахает? – спросила тёща, немного подёргивая головой…
    Я дивился, с этой сучки, у неё ещё и нервы расшатаны, башка дёргается как у истерички, м-да, наверное, у неё это на фоне сексуального неудовлетворения, сама без мужика, и нас с Юлькой развести хотела.
     – Мама, ты чё совсем?  – опешила Юля.
    – Так он меня боится, я с ним танцую, хотела обнять, а он от меня, как от огня. У него всё нормально? А может он больной?
   Как бабы бесятся, когда их обламливают.
    – Мама, у нас всё в порядке, ложись спать.
   Мамаша выпила пару стопок водки, и её понесло…  Герман видимо давно её не давал огня. Тёща легла на диван и хотела раздвинуть ноги, но Юлька легла с ней и прижала ляжки матери. Мамаша с пьяну разоткровенничалась, обижалась, что её муж совсем ослаб, а она молодая женщина в рассвете лет, и не удовлетворённая. Юля краснела от стыда за свою мать, а мне стало смешно. Одурев окончательно, тёща засунула свою руку к себе в голодное место и начала тереть там, Юля прикрыла её одеялом, и пыталась успокоить, а мамочка не успокаивалась,  просовывала руку  под одеяло к себе в ляжки.
     – Меня никто не любит! – капризилась пьяная тварь.
    – Мама, ну хватит, давай спи.
     – Какое спи? Я не спать хочу, я секса хочу, моя дырочка хочет ***!  – кричала ошалелая самка, и ерзала  задницей по дивану.
     – Мама, ну хватит, давай спать, – выбивалась из сил Юля, успокаивая свою пьяную озабоченную мать.
     – Ну доча, я не спать хочу, я хочу, чтобы меня кто-нибудь оттрахал хорошенько, пусть меня твой Юра отымеет!  – кричала тёща совсем пьяным голосом.
     Тёща сдирала одеяло, раздвигала ляжки, приподнимала задницу как настоящая сучка в течке, дрочила себе и охала. Юля не могла успокоить свою мать, держала её ляжки своими ногами что было силы. Тёща смотрела на меня обезумевшими глазами и говорила хриплым голосом, в порыве ярости она  воткнула себе руку и стала двигать.
   - О….О! Как хорошо… - повторяла она и дёргала рукой.
   
***   ***   ***

    Я покачал головой и ушёл в другую комнату. Но мне её развратная выходка послужила выгодой, утром следующего дня  я чётко сказал ей, что она вытворяла вчера. И если она не хочет скандала, то пусть не суёт свой озабоченный нос в наши с Юлькой дела. Она присмирела. Единственное, что я заметил в ней хорошего, это её тело, оно спорило с телом Юли, причём спорило сильно, особенно грудью. Когда мы с тёщей танцевали, она прижималась, я кипел, а когда тёща повернула мне свои зад и прогнула его, я чуть не мог устоять. Сейчас она выслушала моё предупреждение, и молча опустила голову. Мы закончили короткий разговор на том, что тёща обещала мне не давать дочери советы. После короткой паузы, стервозная мамаша сделала мне комплимент.
    – А у тебя хороший член, напрасно ты не полакомился мной, я бы тебе понравилась. Может, как-нибудь встретимся? Я хорошо поласкаю твоего великана… Я умею делать то, что Юля не сделает.
    – Я люблю Юлю, – сказал я коротко и ясно.
    – Думай, я не тороплю. Ты лучше, и умней, чем я думала.
    Тёща оказалась не только озабоченной, но и подлой хитрой лисой.
    Ох, если бы моё предупреждение тёщи подействовало на Юлю так, как я надеялся. Но всё получилось тупо и противно. Вина тёщи заключалась не в том, что она советовала моей жене, как мной командовать, а в том, что Юля взрослела, и становилась такой же, как её мать. Они обе любили деньги, украшения и выпивку. Конечно, этими наркотиками болеют все женщины, но с разной зависимостью. Наши отношения с Юлей колебались от нормальных, до скандальных, всё чаще мы ругались и не понимали друг друга. Я пытался сохранять спокойствие, пытался быть ласковым, многое прощал своей жене, но она думала, что так и должно быть, и наглела больше и больше. Юля стала заводить друзей, гулять в компаниях с людьми, с которыми работала. У неё начинался синдром распутства, это название  болезни придумал я. Я жил и гадал, что с нами будет? Будем мы жить, или нет? Часто я спрашивал себя, а она ли моя жена? Что она хочет от этой жизни, любви, или материальных ценностей? Я стал чувствовать, что мы мало подходим друг к другу, у нас нет ничего общего. Эти мысли толкнули меня к серьёзному выводу: Юля не моя женщина. Я прокручивал в памяти все наши трёхлетние отношения, радости и печали,  стремления, вкусы и интересы. Я начал понимать, что кроме симпатии, влюблённости и ядрёного секса, у нас с Юлей ничего нет. А ничего нет, потому что Юля пустая, с ней не о чем говорить, с ней нечего стало делать. Её удовольствием стали бары и дискотеки. У нас сложилась жизнь, как у каждой третьей семьи: влюблённость, страсть и вино. Мы говорили друг другу «люблю», но под словом «любовь» мы подразумевали привычку быть вместе, нам было хорошо, но это ещё не любовь. Любовь, это взаимное старание быть вместе, взаимные уступки и взаимная забота. Любовь в оригинальном понимании величайшее чувство, заставляющее, или правильней сказать ПОЗВОЛЯЮЩЕЕ душу свою отдать за любимого человека. А у нас, у людей, разве есть такое жертвенное чувство? У большинства есть только любовь к деньгам. Мне бывает иногда смешно, когда я слышу от молоденьких девчонок признание в любви и отдание мне своего сердца. Что они мелют своими языками? Они ведь прощают с большим трудом, так чего уж говорить о жертве души? Это не любовь, а бред прелести.  Горько и тяжко это понимать, но это очевидный факт. У нас с Юлей, хороший, даже иногда душевный секс, у нас немного романтики, но вместо любви, той самой ничем непоколебимой любви, с чувством которой  живут вечно и без придирок, у нас нет. Юля упряма словно баран, корыстна и легкомысленна, ей нужно веселье, и ей неважно какая музыка играет, ей просто нужно под неё дёргаться. Ей нужно компанейское общение, друзья, а мне нужна классика, романтика и спокойная домашняя обстановка.  В конце третьего года, мы оба поняли, что нам не нужно быть вместе. Мы жили по инерции,  потому что человеческим фактором трудно разорвать то, что складывалось временем. Человек тяжело переносит неприятные перемены, такой уж у него психический организм. У нас присутствовала душевная нить, мы привязались, и не только романтикой, а и бытностью, мы привыкли, что кто-то из нас дома, мы приходим и жизнь продолжается. Но я не могу жить с женщиной, которая не живёт тем, чем живу я, и с которой я не могу жить тем, чем живёт она. Поэтому расставание для меня было выходом в нормальную жизнь. Затормаживало наше расставание ещё и интимные привычки, Юля привыкла со мной, она вела себя, как хотела, а с новым человеком сразу всё не сделаешь. Наши последние дни тянулись серым блеском, я открыто смотрел на других женщин, хотел их и ничего не скрывал, потому что чувствовал приближение конца нашего брака. Юля тоже признавалась, что хотела бы попробовать с кем-нибудь, что-нибудь новенькое… Мы не ругались, но и душевничали мало. Наша супружеская жизнь продолжалась, в основном механическими оргазмами,  душевные чувства испарились.

****************************************

Иногда я приходил с работы, бесцеремонно расстегал ширинку и кивком головы показывал Юле на кровать, она, видев мой стоячий агрегат, млела, и послушно ложилась. Порой моя жена вставала раком, я  видя это, небрежно вставлял ей в зад, и она ловила кайф. А иногда она приходила ко мне на работу и говорила, что хочет. Сначала сосала, затем нагибалась и мы просто трахались как животные. Романтика почти сошла на нет, Юле хотелось свободы, а меня  накрывало облако реальной циничной жизни, жестокой жизни, настоящей. Я стал более надменным, развратным, потому что любовь моя к Юле испарилась. Один раз моей жене стало скучно без меня, и ей захотелось удовольствия, она по обыкновению пришла ко мне на работу. На улице лил дождь, клиентов не было, Юля зашла в лабораторию в промокшем тонком коротком платье, оно прилипло к её телу и выдало всё балдёжное богатство. Она села в кресло у сушилки для фотоплёнок, и подняла мокрый низ платья, чтобы посушить его. Горячий воздух из сушилки пошёл в её промежность, Юля ахнула от приятности. Я посмотрел на открывшуюся прелесть, и тут же забыл про свою работу.
    – Я хочу! – завёлся я как взбесившийся кот.
    Юля улыбнулась, её живот легко дёрнулся.
    – Ну давай,  – нервно качнулась Юля в кресле,  и её живот напрягся.
     Я быстро закрыл дверь лаборатории, отогнул полоску её трусов и влез  в ещё суховатую щель.
    – Ай… – вздохнула Юля, подняв голову вверх, – Подожди, я сниму трусы.
      Стягивала она своё бельё красиво, особенно в положении полулёжа, подгибала одну ногу, и трусы оставались на другой ноге на колене.
   Я снова припал к её норе, воткнулся  в мокрое царство клитора. Юля задёргалась в кресле, и заелозила. Она хватала меня за волосы и стонала, напрягала живот и приподнимала задницу, всё как раньше. У меня от этого стоял как кол. Через минуту Юля затряслась и тихо замычала, она кончила.
    – Я хочу сосать его, странно сказала она.
    Да, Юлька частенько любила собрать остатки моего элексира.
    Она наклонилась ко мне не вставая с кресла, и как раньше, с аппетитом начала сосать. Моя рука невольно пролезла Юле в мякоть, ох, сколько вновь было огня!  Юля делала мягкие засосы и облизывалась.  Она смотрела на меня, и  вытирала  губы.
    – Красавчик, - пожирательно улыбнулась моя жена и направилась к выходу виляя булками.
    Мне было грустно и приятно, ибо я понимал, что всё уже разрушено. Мы абсолютно разные люди, а на одном интиме счастья не может быть.  Мне было трудно с ней расстаться, потому что в её теле хранилась редкая изюминка, и потому что Юля покорно соглашалась кормить меня этой изюминкой. Мы ездили с ней путешествовать, бывали в незнакомых местах, но… я уже чётко видел наш развод. У нас присутствовала какая то пленительная заторможенность, но это был просто фантом прошлого.

 Мы стали ещё холодней, меньше разговаривали, делали каждый своё дело, не советовались, и хорошо понимали, что наш конец близок. И честно, говоря, я радовался, потому что тяжело жить без душевного понимания. Есть прекрасное тело, но нет в нём смысла.
     Последние месяцы из трёх лет, мы жили, точнее сказать доживали по инерции. Между нами мелькали какие-то хорошие воспоминания, мы выпивали вино, когда хотели сливались, но уже не как муж и жена, а как два человека желающие кончить. Я смотрел на своё обручальное кольцо, и вспоминал как моя невеста надевала мне его.

Однажды Юля уехала во Владимир, там, у сестры появился жених, моя жена даже не сказала мне, когда приедет обратно, а я не был против. Я не стал тосковать, а познакомился с другой девушкой, моложе Юли, и влюбился в неё. Её звали Наташа, аккуратненькая девчонка восемнадцати лет, со светлыми волосами, не такая красивая как Юля, но умная и талантливая художница, собственно её талант, воспитание и грамотная речь нас и сблизили. Через две недели приехала Юля, мы решили подать на развод. Расторжение брака сделало нас свободными людьми, я стал встречаться с Наташей, очень ласковой и нежной девчонкой, у нас произошёл огненный секс, гораздо горячей, чем с Юлей. Наташа во всём старалась вводить содержание, сюжет. Это было очень интересное творческое знакомство! Про жену я вспоминал редко, не смотря на то, что мы прожили с ней три насыщенных года. Мы остались с ней этакими приятелями, не тёплыми и не холодными. Я стал ещё опытней, матёрым мужчиной, бросил курить и пить, мне нужно было здоровье и разум. Наташа, моя новая любовь удовлетворяла меня почти во всём, кроме внешности, не было у неё жгучей черноты.
     Жизнь – она очень страшная и чёрно-белая штука, изредка с серым оттенком, ещё реже с добавкой красного. Где-то она бьёт, где-то наслаждает, где-то рождает а где-то убивает. Я понял бесценную вещь: нужно жить так, как есть.
     В день моего рождения, Наташа не смогла поздравить меня днём, её не было со мной рядом, и связи у нас не было. Я к глубочайшему моему удивлению, ко мне пришла Юля… Она пришла, чтобы поздравить меня. Я был в шоке. Бывшая жена пришла и пожелала мне здоровья и счастья в моей новой интересной жизни. Поцеловала меня в щёки и губы её проскользнули по моим губам. Сладкими оказались губы бывшей жены, очаровали меня, я не стерпел, мои руки начали её обнимать и сжимать бёдра. Бывшая жена без  слов нагнулась. Это был наш последний секс.

Юля поправила короткую юбку, подошла к зеркалу и подкрасила губы.
    – Спасибо за подарок… –
    – На здоровье, Юра.
   

Воспоминания

      Жизнь моя, это радуга из самых разных цветов, они временами яркие а временами тусклые. Красные и белые, страстные и спокойные. Я человек страстный, рискованный, человек крайностей и даже отчаянный. Я гурман, при чём гурман во всём, многое видел, чувствовал, терял и находил. Тот, кто сотворил людей, давал мне разное. Сейчас очень мало женщин могут называться ЖЕНЩИНАМИ, всё больше быдло, не имеющие понятия, для чего и с чем они рождены. Красивое тело, – это уникальнейшее  место, которое даёт бесконечную радость, если его правильно понимать и использовать. Я давно научился понимать и владеть женским телом, поэтому говорю: интимные ласки, это сверхъестественное лекарство, которое услаждает и молодит.
    О Юле я вспоминаю с улыбкой, она для меня смешная девчонка. Она была глупой вкусняшкой, не более.  Мне было с ней легко и просто, но для жизни нужно больше, чем уникальная фигура, нужна уникальная душа. Но бог даёт то, что считает нужным.
         
Мы расторгли свой брак, вышли из загса и я понял с кем жил… Вот это да, мне ужасно повезло, я жил с приятной девчонкой с хорошой мордашкой и обалденной задницей, но не с человеком.  Я решил отметить это, поставить этим романом оттиск, память о прекрасном редком теле своей бывшей первой жены. Её фигура была одной из лучших в моей жизни. Я вспоминаю то время, когда Юля понравилась мне, как мы доводили друг друга до блаженства руками, как я вылизывал её промежность осенней ночью на лавке и назвал её «ароматным цветком». От этих воспоминаний мне приятно и тепло. Многие идиотки занимаются гимнастикой, худеют, снимают со своих бёдер последнее мясо, и становятся как вешалки для одежды.

 Юля,  милый ароматный цветок… Нам было очень хорошо, когда ты говорила «рви меня», когда мы наслаждались на полу, ты благодарила меня словами «мне понравилось, как ты меня ****», и когда мы лизались в « 69-м удовольствии». Рассматривая старые фотографии, я осознаю, какой был наивный мой первый союз с женщиной, и объясняю своей теперешней жене, как надо жить, чтобы жизнь была жизнью, а не браком.
 

    
    Идея и сборка фото для романа - Юрий Скуратов