Уснул незадолго до полуночи и тут же, кажется, и проснулся, разбуженный раскатыми грома. Несколько капель шлепнулось в прикрытые на ночь жалюзи. Они были громкие и назойливые, эти тугие дождины, словно обиделись на уснувших людей, так и не дождавшихся в тот вечер дождя. Они напомнили мне капризного ребенка, который всеми способами пытается привлечь к себе внимание взрослых...
Вот и ненастье вдруг завыло, загрохотало громом, и тысячи молний стали пронзать море и город. А люди спали: кто безмятежно, совершенно игнорируя январскую грозу, кто тревожно, переживая странные сны, кто-то и вовсе не спал, разбуженный громом.
И я долго не мог уснуть, прислушиваясь в ночи к раскатам. Почему-то вспомнился Бунин, его описания грозы, яблоневый сад в поместье Арсеньевых, а потом вдруг явственно увидел липовые аллеи в сумерках.
Боже мой, неужели все это так и останется в мыслях. И мне уже никогда не увидеть хотя бы отдаленно напоминающее все это...
И лишь под утро, с горьким комом в горле, я провалился в забытье.
А может, так повлияла на меня таблетка от простуды, которую все же пришлось принять на ночь. Ведь прежде мне так сладко спалось под мелодию грозы...