Высокие своды усыпальницы сходились высоко над головой, образуя длинный, взлетающий в небеса купол. Серый, каменный холодный купол, но такой величественный в своей застывшей красоте. Стены расписаны ликами святых, свод оформлен вырезанными прямо в камне ангелами, что казалось, парят там, под самым потолком. Капелла Маэрленти – родовой склеп королевской династии, правившей в Эхорте уже 189 лет.
По периметру усыпальницы покоятся девять надгробий, таких же серых и холодных, как и каждый сантиметр вокруг. Еще одно – десятое, сейчас представляет собой просто прямоугольное углубление в полу, рядом с которым на обложенном цветами возвышении облаченная в церемониальный саван, застыла фигура почившего короля Эльзимера. Тридцать фигур окружили покойного, и только двое из них знали истинную причину гибели старого короля. Первый молодой мужчина с чистым, почти юношеским лицом, светлыми вьющимися волосами, красивыми волнами, достигающими плеч, аккуратно очерченными губами и совсем не аристократическим, слегка вздернутым носом. Голубые, оформленные длинными ресницами глаза, смотрят на покойного короля с печалью и одновременно с безразличием, дуги бровей, темных, что должно быть несвойственно его внешности, задумчиво сошлись к переносице. Руки скрещены на груди. Да и вообще, весь вид молодого короля Амира говорил не о глубокой скорби по отцу, а о бурном мыслительном процессе. Мыслями король был сейчас далеко от события в капелле Маэрленти. И второй рядом с ним. Высокий, стройный, с крепким плечевым поясом, как и король, но внешне абсолютная его противоположность. Сотканный словно из куска тьмы, с лицом строгим и безэмоциональным, первый королевский советник – Георг Моор.
Остальными присутствующими были многочисленные королевские родственники, примчавшиеся на похороны быстрее, чем, если бы Эльзимер позвал их при жизни, и остатки королевской свиты, которой в будущем предстояло полностью смениться по желанию нового монарха. Все как один, кроме упомянутых двоих, были уверенны, что Эльзимер в силу возраста не удержался в седле, да и слетел наземь, переломав себе позвоночник в двух местах и ребро, обломок которого задел внутренние органы. Травмы, конечно, он получил сам, многочисленные в силу возраста, а вот с седла слетел, потому что чья-то заботливая рука в нужном месте подрезала подпругу, да настолько искусно, что все решили, что та лопнула сама, по воле случая.
- Господь меня покарает, - еле слышно произнес Амир.
- Воля народа замолвит за тебя словечко, - так же тихо ответил ему стоящий за плечом Георг.
Священник читал молитву, среди его густого разносящегося под сводами капеллы голоса никто не слышал даже своего дыхания.
- Ты освободил Вальдеса? Что он сказал тебе?
- Вальдеса освободили Вы, Ваше величество, - почтительно пояснил Георг, выделяя титул короля. – Граф измучен заключением, его терзают сомнения и страхи…. Дал бы ты ему недельку на размышление.
- У нас нет и пары дней, - сквозь зубы процедил король. – Ты объяснил Тару, что от него требуется?
- Испортил графу аппетит во время завтрака.
- И?
- Сир, будьте терпеливы, - попросил Моор. – Графу назначена аудиенция у Вашего величества сегодня в три…
- Георг! – Амир терял терпение, а потому по неосторожности сказал это так громко, что священник резко умолк, воззрившись на монарха. Король подал знак, позволяя продолжить.
- Уважайте мертвых мой король, - упрекнул его Моор, когда голос служителя церкви вновь затопил капеллу. – Все же хоронят Вашего отца, - и советник отошел от Амира, не далеко, но на расстояние достаточное, чтобы разговор не был продолжен.
Погребение усопшего короля длилось полтора часа. Все это время Амир пытался незаметно для окружающих продолжить допрос своего советника. Но Георг делал вид, что проявляет живейший интерес к церемонии, и ничто так не занимает его сейчас как глубокомысленная речь преподобного. Амир одаривал его недовольными взглядами, но Моор будто и не замечал этого.
Наконец, собравшиеся начали покидать капеллу. Но молодой король вдруг остановился и, повернувшись к запертой навсегда могиле, замер. Непомерная тоска отразилась в его глазах. Он стоял так некоторое время, потом вдруг упал на колени перед каменным надгробьем и две хрустальные слезы скатились по его щекам. Никто, кроме Георга не видел, как безмолвные рыдания сотрясают плечи монарха.
Но Моор не стал подходить к своему повелителю. Оставил его одного, а сам вышел во двор капеллы. Прислонился спиной к стене строения, подставил лицо под не по-осеннему теплые солнечные лучи и, закрыв глаза, стал ожидать. Кто-то подошел к нему, справился об отсутствии Его величества. Моор даже не открывая глаз, махнул рукой, пояснив, чтобы присутствующие ожидали короля во дворце, куда Его величество вскоре прибудет.
Двор капеллы опустел быстро, видно ждать Амира и без того не особо хотели, но как же уедешь, не попрощавшись с монархом. Особенно в такой день. Тем самым только оскорбишь и попадешь в немилость к Его величеству.
Через четверть часа Амир вышел из капеллы бледный как призрак с больными покрасневшими глазами. Подошел к молчащему Георгу и отрывисто бросил: «Поехали отсюда!».
Всю дорогу, пока ехали до дворца, короля терзали сомнения. Сможет ли он исправить все те ошибки, которые натворили его отец и дядя? Последние три года лето стояло засушливым и холодным, эпидемии и голод прокатились по стране. То тут, то там вспыхивали восстания. Король Эльзимер как и его брат, был скуп на расходы казны, но зато щедр на повышение налогов, гораздо более щедр, нежели Долгет. Недовольства кипели повсюду, с каждым годом увеличивая свою власть над народными массами. Но королевская казна щедро выделяла для военной мощи королевства. И войска за эту щедрость платили королю преданностью и готовностью ринуться в пекло любого сражения. Эльзимер развратил своими дарами королевских воинов, они променяли честь на золото и теперь ожидали от нового правителя той же милости. Но Амир готов был поступить иначе. Он собирался вернуть на службу старослужащих, отправленных бывшим королем в отставку. Бывших адмиралов и офицеров, способных вести за собой молодых, воспитать в них чувство долга и чести. Пусть это и будет стоить Амиру не малых усилий.
Георг Моор сидел напротив и внимательно смотрел на короля, словно читал его мысли. Впрочем, нынешний первый советник так давно и хорошо знал Амира, что мог безошибочно судить о содержании его дум. Решительность Амира успокаивала Моора, но в свете последних событий, беря в расчет осведомленность молодого монарха о том, как и кто, устраивал данный переворот в судьбе королевства, Георг опасался, что король запутается и сдастся. Он и без того прикладывал все усилия, чтобы снять с плеч неопытного еще правителя как можно больше дел. Сам старался побывать лично или через доверенных людей в нескольких местах одновременно. Словом, был гласом, ушами и волей короля всюду, лишь бы Амир не ошибся и не сломал тщательно продуманную стратегию по восстановлению некогда великого королевства Эхорт. Амир был лицом нового короля, Георг же был его сутью. Он начал действовать задолго до кончины Эльзимера. И теперь посеянные повсюду семена великих идей начинали давать ростки. И оставлять эти ростки без присмотра было нельзя. Действовать предстояло решительно.
Первым таким всходом была «неожиданная» кончина Эльзимера и восхождение на трон его единственного наследника. Вторым, объявление Георга первым королевским советником, что автоматически развязывало Моору руки, давая полную свободу действий. Следующим необходимым звеном в этой цепи было освобождение Тара Вальдеса, которому предстояло стать творцом внешней политики нового короля. Более подходящей кандидатуры на примете у Моора не было, да и желанию нового короля – освободить из заключения старого друга, идея Георга соответствовала полностью.
Георг вышел из кареты вслед за королем и тут же послал за графом Вальдесом, а сам предложил Амиру отобедать, ссылаясь, что с утра «крошки во рту не держал».