Им было хорошо вместе. Они одинаково разного цвета глазами смотрели на этот мир, для них огромное небо было одинаково наполнено голубыми облаками, сквозь которые светило яркое солнце, и с одинаково тёмно-серыми тучами, проливающимися крупными или мелкими каплями дождевого потока. Не зная, друг о друге ничего, они одинаково думали, и это был тот позитивный момент, который связал их в единое целое, будто бы они не просто держались за руки и шли вдоль берега моря, а вместе управляли бумажным змеем, что летел высоко в небе, а они вдвоём ухватившись за одну верёвку, двигались за ним, от чего им было хорошо и покойно, идти вот так по жизни вместе.
Зинка, очень любила их долгие беседы, почти бесконечные, до рассвета и очередного заката, до нового восхода солнца и нового прихода луны на сплошь усыпанном звёздами небе. В него они тоже запускали своего бумажного змея, в это ночное безумие, светящееся разноцветными огнями и периодическими яркими световыми всполохами, не выпуская ни на минуту его из своих рук и наслаждаясь вместе жизнью и минутами бесконечного счастья, дарованного им случайным взаимопониманием, что было такой редкостью в мире людей, наверное потому что им не пришлось подержаться за верёвку и погонять воздушного змея в безвоздушном пространстве этого жизненного вакуума, где часто люди задыхались от отсутствия истинных чувств. А у них, у этих двоих, это было, им повезло поймать летящего воздушного змея и долгое время удерживать его в своих руках.
Но только до того момента, пока они не знали ничего друг о друге, зная только то, что они люди и то, что им вместе хорошо, что две пары глаз разного цвета одинаково смотрят в этот мир, видя в нём одинаково хорошее и одинаково плохое, одинаково радуются и печалятся тому, что в нём происходит, понимая, что пока они держатся за эту веревочную грань, не преступая её в безвоздушном пространстве, оно будет наполнено воздухом и светом, зная, что нельзя нарушать той идиллии одинаково смотрящих глаз, дарованной им бумажным змеем, пока всё это будет присутствовать между ними, будет и взаимопонимание, которого лишены многие существа, названные людьми, в этом мире.
И всё же однажды Костик решил, что ему мало того счастья, за которое они оба держались, за того бумажного змея, он захотел большего, переступив ту веревочную грань и сказав, что знает Зинку лучше, чем она сама себя. На самом же деле это было не так, это была не правда, и он знал только то, что им вместе хорошо от того, что они так удачно поймали бумажного змея, как свою удачу, которая позволила им быть долгое время вместе, ещё и потому, что две пары разного цвета глаз одинаково смотрели на огромный и бесконечный своими проявлениями мир. И этого было вполне достаточно, чтобы быть счастливыми в одиночестве среди людей, которые не могли найти себе такого же бумажного змея, хоть и хотели, но Костик, решил приоткрыть завесу тайны, задавшись вопросом «А почему? Почему они одинаково смотрят на одни и те же вещи?» и с того момента его простое любопытство перестало быть интересом к тому, что их обоих объединяло.
Почему он не подумал о том, что у Зинки, у его Зинки в жизни могло быть такое, чего ему лучше бы и не знать, от чего он бы сразу умер, потому что не смог бы ничем помочь любимому человеку, от бессилия и пролившихся слёз, идущих из самого сердца, ставшего в миг обескровленным. Он нарушил негласный договор, взлетев выше змея и Зинки, произнеся те слова, оказавшиеся не просто крамольными, они, словно звон разбившегося стекла ударились о женскую душу и плоть, разорвав острыми концами верёвку от бумажного змея, и сходу прекратив их общее существование.
Змей взвился высоко в небо, в то небо, которое было одинаково ласковым и одинаково угрюмым для них обоих. Его белое полотнище, которое колыхалось на ветру, будто на мачте флаг корабля, словно одинокий парус на прощание помахало сверху из воздушного пространства им, только что двоим и только что любящим сердцам, оставшимся в безвоздушном, как-то безразлично взмахнул своим чешуйчатым хвостом и исчез навсегда из поля их зрения, от того, что больше они не смотрели одинаково в небо и не считали там звёзды, ища луну, а потом встречая одинаково красный и холодный закат с рассветом.
А Зинка, Зинка только своими босыми смуглыми ногами вошла в бурлящую морскую воду, погрузила в нее свои тонкие лодыжки, видя за спиной, как белый мелкий прибрежный песок превратился в пыль, символизирующий собой прах и крах их отношений и их счастливой жизни, и так и осталась стоять в воде, всё больше покрываясь мурашками безысходности, потому что понимала, что потеряла сейчас в своей жизни, что-то очень важное для себя, чего может уже больше никогда и не быть.
Спустя годы Костик всё так же выходил к морю, и пытался поймать свою удачу за хвост, своего нового бумажного змея, но у него ничего не получалось, он каждый раз утыкался в подробности чьей-то жизни, но только не в понимание, не в общий взгляд на одни и те же вещи, да и сердце его всё же разбилось тогда, он побоялся в этом признаться даже самому себе, ничего не сказав Зинке, что с печалью в их общем ещё взгляде стояла у самого синего моря и в последний раз смотрела на улетающего от них, их общего змея, знаменующего их общее, не проходящее счастье.
Оно прошло. И больше уже никогда не вернулось. Жизнь не дала им больше ни одного шанса, оказаться рядом с таким бумажным змеем, не то, чтобы вместе подержаться за ту, лопнувшую между ними верёвочную грань, потому что на самом деле и счастье не бывает не только не бесконечным, но и не безграничным, они не смогли удовольствоваться малым, что было бесконечно большим и даже бесконечно огромным.
01.07.2109 г.
Марина Леванте