По широкой душманской тропе мы в быстром темпе понеслись к выходу из ущелья Пинии. К вечеру дошли до того места, где ущелье Пини сходится с ущельем Хисарак.
Рогачев принял решение занять высотку, нависающую над Хисараком. Позиция на этой высотке позволяла контролировать выход из ущелья Пини. Рогачев получил задачу обеспечить спокойное продвижение разведроты и нашего третьего взвода по ущелью.
На ту высотку мы ползли не то чтобы из последних сил, мы ползли туда вообще без сил. На полусогнутых трясущихся ногах плелись, как великомученики по Аравийской пустыне. Коленки у нас подламывались, мы падали на четвереньки, вставали, а иногда и не вставали. Ползли на «полном приводе», с хрипом выдыхали разреженный горный воздух в горячую горную пыль. Через полтора часа пытки и самоистязаний забрались на тот треклятый бугор, рухнули на грунт между валунов. Дошли, сцука, всё-таки дошли, не сдохли. Минут двадцать все лежали, закатив глаза под надбровные дуги, пытались отдышаться. Затем начали шевелиться, стали ползать, обкладываться камнями, выкладывать СПСы. Пока выложили, пока то, да сё, ну дык уже и стемнело. Надо было думать про то, как уснуть, однако, нам почему-то думалось про то, как чего-нибудь куснуть. Потому что жрать хотелось: пипец-пипец! Сухпай у нас давно закончился, мы не жрали хрен знает сколько времени, а вкалывали, как вьетнамский буйвол на распашке плантаций. Вчера для нашей роты послали на вертолётах жратву и боеприпасы. Но, по закону глобального западлизма, десантировали всё это богатство на третий взвод Старцева. А третий взвод Старцева, как мы помним, весело бегал по горам без вещмешков. Пацаны обрадовались, когда на них с вертолёта рухнула гора сухпайков и пол горы боеприпасов. Они на радостях жрали, как не в себя. Что могли, то сожрали. Что-то рассовали по карманам. А дохрена ли можно засунуть консервных банок с тушенкой в солдатские карманы? Не дохрена. Поэтому ситуация сложилась идиотская. Жрачку нам дали, а взять мы её не смогли. Третий взвод сам нажрался, как свиноматка анаболиков, что смог, то сожрал. А что не смог сожрать, то уничтожил. Чтобы ничего не досталась дшманам, боеприпасы сложили в кучу, сверху разместили жрачку. Затем всё это весело подожгли. Горело красиво и звонко. И танки наши стали быстры.
Кроме того, что нам хотелось спать и жрать, ещё нам хотелось пить. Это должно быть понятно без слов, так сказать, по умолчанию. После марша по горам солдат, скотина такая, хочет пить завсегда. Да так сильно хочет, что аж помирает, теряет сознание совместно с боеспособностью.
Воды у нас во флягах не было. Мы с пацанами перекинулись парой слов, затем направили делегацию, то есть меня, к Рогачеву. Предложили собрать группу в десяток человек, вытряхнуть у них барахло из вещмешков, накидать в вещмешки пустых фляжек и отправить группу под покровом темноты вниз с горы на поиски живительной влаги. Рогачев дал добро, желающих пойти набралось 12 человек. Собрались быстро. Ночь была очень тёмная. С одной стороны, это хорошо, потому что душманы не смогут обнаружить группу с большого расстояния. С другой стороны, было хреновато, потому что для того, чтобы ходить, человеку надо хоть что-нибудь перед собой видеть. Притом искать воду в кромешной темноте, это всё равно, что искать её с закрытыми глазами. Вечером, пока ещё не стемнело, я видел внизу под склоном горы какую-то зелёнку.
Сказался опыт поисков воды на Зубе Дракона. Поискавши там воду, я завёл себе привычку рассматривать склоны на предмет источников живительной влаги. Так всегда надо делать: если топаешь по горам – води пятаком и запоминай где расположены самые верхние пятна растений. Ночевать полезешь в горы, это ясно, как три рубля. Поэтому высматривай где находятся самые верхние источники. К ним будет ближе всего идти.
Все нормальные ботаники знают, начиная с шестого класса, что растения не умеют расти без воды. Если высоко в горах найдёшь пятна растений, значит найдёшь воду. Вопрос будет лишь в том, в каком виде там вода: можно ли её зачерпнуть и налить во фляжку. Или там просто влажная земля. Чтобы это выяснить, надо туда прийти.
Операция по поиску растений в ночных горах представлялась стрёмной, но наш отряд за водой пошел. Меня с моей радиостанцией Рогачев назначил старшим. Я разделил солдат на две группы по 6 человек. Потопал на спуск с «нашей» горки. Примерно в том направлении, где, мне кажется, может располагаться искомая «зелёнка». Шли вниз между огромных булыжников осторожно, тихо и от этого очень медленно. Прислушивались к каждому шороху. Очко держали на стрёме, патрон в патроннике, палец на спусковом крючке. Прошли несколько десятков метров, вдруг на всё ущелье раздался рёв раненого бронтозавра! Он орал так, как будто ему на яйца упала тонна цемента:
- К-А-С-Ь-Я-Н-О-О-О-ОВ!!!!
Я не понял, аж присел на месте от неожиданности. Кто может в такой местности знать мою фамилию? Но тут снова раздался тот же голос:
- К-А-С-Ь-Я-Н-О-О-О-ОВ!!!!
Бля, мать честная, да это же голос нашего замполита! А голос не унимался:
- К-А-С-Ь-Я-Н-О-О-О-ОВ!!!!
Вообще-то, если военнослужащий услышал свою фамилию от старшего по званию, то он (этот самый военнослужащий, то есть я) должен встать, густо покраснеть и, самое главное, ГРОМКО И ВНЯТНО ПРОИЗНЕСТИ слово «Я». Он чё, серьёзно что ли? Он на самом деле хочет, чтобы я это сделал? При скрытном выдвижении на выполнение боевого задания? Вот это палево! Даже если бы наша группа никуда не выдвигалась, не надо орать дурным голосом на всё ущелье Хисарак. Из соображений световой и звуковой маскировки следовало тихонько сопеть в две дырочки, не светить бычком на своей позиции и пукать только в ПБС, чтобы враги не догадались. Однако, замполиту тот закон был не писан. Он снова взревел голосом уязвлённого в яйца бронтозавра:
- К-А-С-Ь-Я-Н-О-О-О-ОВ!!!!
Я не мог поверить, что профессиональный военный способен вытворять такую несусветную херь. Сдуру ненадолго подумал, что на наших, наверное, напали духи. Поэтому замполит старается вернуть группу назад и орёт. Затем я подумал, что не слышно стрельбы и разрывов гранат. Значит не духи напали на наши позиции, а шизА напала на замполита. Он, как шизанутый, орал в ночной тишине до тех пор, пока я не отозвался.
В конце концов я открыл рот, развернулся лицом в сторону «нашей» высотки, четко и внятно прокричал:
- Я-а-а-а!
- Ко мне бегом марш!!!
Я ломанулся наверх, обе группы бойцов ломанулись за мной.
Через пару минут я возник перед замполитом, докложил:
- По Вашему приказанию прибыл.
Замполит посмотрел на меня, выдержал театральную командирскую паузу, затем сообщил мне нормальным голосом, без крика и рёва:
- Как это вы пошли за водой? А флягу у командира не взяли?
Я поперхнулся своим языком. Потому что охерел от услышанного. От удивления и возмущения решил пёрнуть, а лучше обосраться. Но, ближайшие пару дней я очень мало кушал и очень много двигался. Поэтому ничего из меня не выдавилось, но всё во мне конкретно закипело.
Замполит вынул из своего вещмешка пластмассовую полулитровую фляжку с выдавленной на ней мордой, вроде анфас какого-то индейца. Протянул мне.
- Дык я же набрал больших пустых фляжек. Всем воды хватит. Нешто ж мы командира обидим? – Попытался лепетать я. Но, лепетал я очень невнятно, потому что понимал, что после такого палева группу вниз посылать нельзя. То есть сорвалась наша прогулка, как говорится - попили водички.
- Вот держи. – Замполит воткнул свою фляжку мне в руки. – А теперь кру-гом! Выполнять задание шагом-марш!
Ну, ТРЫНДЕЦ! Ну, КАПЕЦ! Бля, КАБЗДЕЦ! АРХИКАБЗДЕЦ! АРХИАГРОКАБЗДОЗВЕЗДЕЦ!!! Какие ещё в природе «кабздецы» бывают? - подумал я и развернулся кругом. Как там Рогачев говорил? «Ну ё.т.м.! Ну одно слово – замполит!»
Потопал я обратно. Туда, откуда галопом прибежал отражать ночное нападение душманов. Ну вот это точно полный звездец. И ситуация звездец, и замполит звездец, и нам теперь внизу однозначно звездец. «Сцука, запомни тупорылый, безмозглый баран, - говорил себе я, в очередной раз, - в армии ИНИЦИАТИВА НАКАЗУЕМА!!!»
Шли вниз мы долго. Ушли от наших далеко, спустились вниз сильно. Но, блин, зелёнку всё-таки нашли. И воду в ней нашли. Из-под огромного валуна бил родник толстой струёй воды, толщиной в человеческую руку.
Вода точно пахнет. Её запах в темноте ночи распространялся самым приятным благоуханием в Туркестанском Военном Округе. А ещё распространялось непревзойдённое журчание! Казалось, что ты слышишь каждую капельку, которая отлетает от благоухающей струи в виде брызг! Моё горло свели спазмы. Оно самопроизвольно начало делать глотательные движения. Сука, неожиданно и больно. Должен бы уже привыкнуть, но не привык.
Переговаривались мы шепотом. Первая группа из шести человек пошла к воде. Моя группа засела за камнями с оружием наготове. Мы должны были прикрывать первую группу. Если духи нападут, мы должны дать отпор.
Первая группа отпивалась водой, потом наполняла фляжки. Потом снова отпивалась. Это заняло минут двадцать. Затем они отошли от воды, заняли наши места. К воде пошли мы. Первые глотки воды – это было что-то неописуемое! Я уже не пил, как животное, опустив морду в ручей. Я зачерпнул воду котелком, пил стоя. Пулемёт держал на плече, старался контролировать происходящую вокруг меня ситуацию. А происходящая вокруг меня ситуация сидела на корточках возле воды в лице пацана из четвёртого взвода. Тело этой ситуации колотила такая сильная дрожь, что это было видно в плотной темноте ночи. Пацана колбасило и подбрасывало.
- Ты чё? Что с тобой? – Я сделал к бойцу шаг, шепотом окликнул его.
- Ми боимся!
- Какого хера ты пошел сюда, раз так сильно боишься? Никто не заставлял.
- Пит ахота. Тут много вада.
Вот это тоже звездец. Подумал я. Во-первых, я никогда не знал, что человек может трястись такой крупной дрожью. Во-вторых, я не представлял до какой степени можно довести человека, что он пойдёт по сути на верную смерть, без оружия, лишь бы только напиться воды. А пацан реально был без оружия.
- Где твой автомат?
- У меня пилимот. ПК. Он чижолий нахер.
- Так чего у молодого не взял автомат?
- Э-э-э-э, ти нэ панымаешь. Я дэмбэл.
Я понял, что в самом деле, ничего не понял. Если кто-то дембель, то ему надо на войне ходить без автомата? Он чё, баран что ли? Из-за того, что он дембель, душманы не отрежут ему уши вместе с башкой? Заполнят военный билет, пожмут мозолистую руку и отправят с оркестром домой, да?
Однако, дальнейший разговор не имел смысла. Автомат у него от разговоров не появится. А тупить, тормозить и задерживаться здесь было не надо. И так хорошо, что после палева замполита духи прозевали выгодную для них ситуацию. Надо было быстро и тихо сваливать отсюда.
В ту ночь нам крупно повезло: мы набрали воды, отпились, ушли от источника целыми и невредимыми. А я для себя сделал вывод: я не осмотрел группу насчёт оружия. Я представить себе не мог, что кто-то додумается пойти на опасное задание с пустыми руками. У меня в голове такое не укладывалось, а у трясущегося пацана нормально всё уложилось. Я решил, что, если дойду живым до наших, то запомню этот урок.
Как ни странно, но на гору мы вылезли без происшествий. То, что мы нашли этот источник, это было в общем-то чудо. В темноте, на незнакомой местности трудно найти «не знамо чего». То, что душманы не нашли нас, это было второе чудо. А замполит у нас – это третье чудо. Не зря существует присказка «Афганистан – страна чудес».
У этой присказки, правда, есть неприятное продолжение: - «Пошел в кишлак и там исчез». Но, мы же не в кишлак ходили, мы по горе лазали. Вот нам и свезло.
Назад идти было проще. Если всё время лезть наверх, то рано или поздно придёшь на вершину. Это русская народная примета. Главное было не долбануться на мине и не попасть под пули наших часовых. Мин на этом склоне не оказалось, а при подходе к вершине, я вышел на связь, вызвал Андрюху Орлова на стоседьмой станции. Сказал вполголоса: - «Мы подходим. Не замочите нас».
Нас не замочили. Поэтому я пришел к Орлу. Отдал ему большую полуторалитровую флягу. Уселся возле него. Сидел, смотрел, как он пьёт.
Мне надо было отдать Замполиту БЕСЦЕННУЮ флягу с мордой индейца. Вещмешок замполита валялся рядом с Андрюхой.
- Где? – Я сделал жест рукой в сторону вещмешка. Хотел добавить «это чучело», но подумал, что в безветренную ночь звуки в горах разносятся далеко-о-о-о… Бля, особенно, если орать дурным голосом «- К-А-С-Ь-Я-Н-О-О-О-ОВ!!!!»
- Хер знает. – Орёл оторвался от фляги. – Смотри! – Он подтянул замполитов вещмешок к себе и начал его развязывать.
- Ты чё творишь? Орёл! Это же называется «воровство».
- Да заткнись ты. Смотри и не выступай. – Орёл развязал огромнючий вещмешок и выволок из него … большой вязаный свитер. – Это всё. А ты думал, что он в таком огромном вещмешке тяжести тащит, как пацан?
- Ёж твою мать, Орёл! Мудак ты по чужим мешкам шарить. И он тоже мудак.
- Да, бля, все кругом мудаки. Один только ты Д’Артаньян.
По итогу Орёл спионерил у замполита из вещмешка килограммовую пачку кускового сахара. Замполит заныкал от всех эту пачку. По сути стырил. А Орёл стырил у стырившего. Не всё. Только часть. Но ведь стырил же!
Орёл сидел, жрал ворованный сахар с водой. Предложил мне. Мне очень сильно хотелось жрать, однако, я не взял сахар, нагрубил Орлу. Орёл взял в свою руку мою ладошку, высыпал в неё несколько кусков и сказал:
- Это не тебе. Пацанам отнеси. Я от рации не могу отойти.
После таких слов я сжал в ладони куски сахара. Подумал немного. Потом протянул Орлу ладони, сложенные пригоршней:
- Насыпай.
Орёл сыпанул куски рафинада из замполитовской пачки мне в пригоршню. Я поднялся, отнёс рафинад пацанам. Раздал по несколько кусочков Филякину, Суванову, Хасану, Ваське Спыну и другим пацанам. Конечно же, спалил пацанам, откуда у меня сахар. Рассказал, что это заначка замполита. «Приподнял», скажем так, его репутацию.
Ночью на противоположном склоне ущелья Хисарак мы видели зарево пожара. Горел огромный дувал. Горел долго. В небо поднимались алые языки пламени, вылетали огромные столбы искр. Наверное, рушились перекрытия и падали стены.
Утро, как обычно, началось с улыбки. «Сальдо» сообщил Рогачеву, что наша рота на занятой нами высотке будет прикрывать выход полка из Хисарака. Счастье несказанное. Все уйдут, а мы останемся. А потом будем уматывать одни, так сказать, без онсамбля. Одни, бля.
Надо отдать должное, что полк из операции вышел организованно, быстро и практически незаметно. Где-то в полдень рация рассказала нам, что мы можем сматывать удочки. Мы даже прихренели. Слушай, так неожиданно!
В прихреневшем, приподнятом состоянии, мы спустились с «нашей» горки. Включили повышенную передачу. Благо Старцев со своим взводом вышел к нам, пацаны забрали у нас вторые вещмешки. Теперь с одним сраным вещмешком мы неслись по ущелью Хисарак со скоростью трамвая. Новой марки ЗИЛ, перегоняя.
Проскочили под Зубом Дракона, понеслись по всем закоулкам и изгибам Хисарака. Рогачев шел прямо по воде речки Хисарак. Я спросил у него зачем, вода же ледяная, ссука, ноги мёрзнут - аж больно. Рогачев сказал, что раз ноги мёрзнут, то значит они ещё пока на месте, значит мина их не оторвала. То есть это хорошо, когда ноги мёрзнут.
А потом без выпендрёжа объяснил мне, что в воду мину не поставишь. Раз так, то нам лучше промокнуть, чем подорваться.
Мы шли по воде. В полусапожки набралось полным-полно воды. Обувь сделалась неподъёмной. Портянки раскисли, ступни и щиколотки ломило от ледяной воды. Это был полный аут. Но, никто не подорвался.
Через сколько-то десятков минут мы ввалились в Мариштан.
В Мариштане нас тормознули по рации. Сказали чего-то ждать, торчать в Мариштане и ждать.
Мариштан, сука минирован весь вдоль и поперёк. Это уже каждый салабон знает. А нас зачем-то тормознули на этом минном поле. Но, как грцца, приказ есть приказ.
Мы разместили в одном из крайних дувалов пулемётчиков возле окон. Разместили в укрытиях наблюдателей, а сами принялись стаскивать в саду под деревьями всякую разную херню. Нашли пол мешка духовской муки, какие-то листы жести, разожгли пару костров и принялись жарить самодельные лепоханы.
Жрать хотелось – атас! Мы же без жратвы по горам шпарили. Поэтому разожгли костры, готовили на них жрачку и слушали рассказки пацанов из третьего взвода.
Рассказывает Тимофеев Александр Петрович, сержант, командир отделения:
- Отдали мы вам вещмешки и ломанулись на ДШК как сайгаки. Выбежали мы по темноте, ещё до рассвета. Пока до него бежали, то прошел весь день и снова начало темнеть. Поэтому мы буквально бежали по горам целый день. Если бы не оставили вещмешки, то и четверти этого расстояния не прошли бы за день. Шестую роту душманы вообще бы всех перебили. А так мы к концу дня выскочили на хребет, занятый духами. И понеслись на ДШК.
Старцев по связи то ли Кэпу, то ли Комбату сказал, что живым возьмёт этого пулемётчика. У нас от этого обещания случился боевой порыв, мы так разогнались, что с разгона проскочили мимо этого ДШК. А он развернулся и начал стрелять нам в спину. Хорошо, что ни в кого не попал. Мы тогда тоже развернулись и снова погнали на него. Но уже стемнело и духи от нас сбежали.
Тогда мы пошли искать укрытие на ночлег. Нашли какую-то пещеру. Заночевали в ней. Воличенко не выключил на ночь рацию и посадил аккумулятор. А запасного у него не было, потому что в вещмешке остался. У нас с собой было по три магазина на рыло, автоматы, пара гранат и всё. Тогда Старцев начал рассматривать в бинокль ущелье и кишлак Пини. Сказал, что по кишлаку шарятся какие-то люди, а кто это, наши или духи нихрена не понять. Поэтому в Пини идти мы не рискнули, связи у нас не было. Но, что-то делать всё-таки надо было, не сидеть же в этой пещере до конца года. Выбрались мы из неё, потопали по горизонту над кишлаком Пини. Топали-топали, дошли до какого-то склона. Стали по нему спускаться. Там крутизна такая – мама не горюй! Градусов 45. Если сорвёшься, то побьёшься весь о камни пока до дна ущелья докатишься. Поэтому мы легли на спины, спускались ногами вниз. Добрались до какой-то тропы. Пошли на выход из Пини к Хисараку.
Потом прилетели вертушки. Скинули жратву и боеприпасы. Что могли сожрать, то солдаты сожрали. Напихали в карманы сахар. А больше чё? А больше ничё. Старцев заметил на склоне отару овец. Или коз - хрен поймёшь. Скомандовал "Вижу противника! По духовской кормовой базе ОГОНЬ!" Мы херачили по отаре из всего, что могло стрелять. Автоматы, подствольники, со снайперки Воли мочил. Перебили всю отару. А боеприпасов оставалось ещё целая куча. Сложили мы те боеприпасы вперемешку с сухпайками и подожгли.
Вечером увидели впереди горящий дувал. Подумали, что вряд ли духи начнут сами для себя поджигать свои дома. Пришли к этому дувалу, а ночь уже навалилась – нихера не видно. Кое-как нашли целый дувал, заныкались в него на ночевку.
Утром смотрим – люди какие-то идут ниже нас. Ну, мы им крикнули – куда идёте? А они нам в ответ: – «А вы хренля тут сидите? Мы последними выходим из ущелья. За нами по пятам идут духи». Вот мы обрадовались! Быстренько побежали к тем пацанам, чтобы идти на выход.
Когда пришли к Комбату и соединились с вами, то на нас смотрели как на покойников. Связи с нами не было, нас записали в пропавшие без вести.
Рассказывает Ахмед Сулейманов, рядовой, пулемётчик РПК:
- Нас послали выручать шестую роту. А мы сами заблудились. Воличенко ночью посадил рацию – слушал музыку. Мы остались без связи.
Первую ночь переночевали в пещере. Сверху поставили два часовых. Ночью у часового выпала граната, провалилась в щель и попала в лобешник Старцеву. Вот это был хай, ты прикинь!
Холодищя ночью была – бли-и-ин! А, прикинь, ещё голодные. Какие-то лопухи нашли, стали их жрать. Днём в пещере тоже было холодно, а вылезешь на улицу – жарко. На вторую ночь Старцев нас вывел в Хисарак. Старцев нас двоих с Сафаровым послал разведать. Залезли мы во тьме в дом. Благо, что дом горел рядом, свет перепадал нет-нет. Я сидел на крыше, поставил пулемёт, а Сафарова послал за нашими. А в доме том на ощупь нашли духовскую фасоль. Два дня не жравши как нахряпались этой фасоли! Вот там тогда действительно война была. Пердели. Хорошо, что стекол не было в окнах. А то сами угорели бы нахер. Утром нас обстреляли из ДШК. Мы сбежали, в бой не вступили. Ушли аккуратно, короченах.
Вторую ночь продолжили возле горящего дома. Я хер знает кто его поджег. Но, мы не поджигали.
Пока пацаны рассказывали о своих злоключениях, поспели первые лепоханы. Их отнесли наблюдателям. Пару лепоханов я понёс Орлу. Потому что он сидел возле ротной радиостанции и не мог отойти от неё ни на шаг. Я принёс несколько серо-желтых дымящихся лепоханов на какой-то жестянке, положил жестянку Орлу на колени. Вынул из лифчика душманский нож, протянул Андрюхе:
- На. Пожри, пока горячие. Остынут – превратятся в полиуретановую подмётку.
- Во, бля! – Орёл вытянул перед собой руку с моим ножом. - Мне дали НОЖ! Нож, это продолжение руки! Нож, это продолжение пальцев! Теперь я думаю, как нож! Двигаюсь, как нож! Я веду образ жизни НОЖА! ПУТЬ НОЖА - это путь становления Воина!
- Орлов, жопа! Тебе когда-нибудь надоест трындаболить? – Рогачев устало, но беззлобно «одёрнул» Орлова.
Орлов быстрым движением засунул себе в рот горячий лепохан, развёл пустые ладошки в сторону Рогачева, показал жестами, что он не может ответить. Потому что у него полный рот.
- Ну, жопа! Ну, детё горькое! – Рогачев отвернулся от Орла к горам. Поднял к глазам висевший на груди бинокль. – Детский сад, блин. Полная жопа, блин.
Потом мы немного пожрали сами. Это важный момент. Как только появилась жрачка, так первыми пожрали не дембеля, не «деды», не старшие по воинскому званию. Не узбекское землячество или чеченская диаспора. Не самый сильный сперва пожрал и не самый главный. Сперва накормили тех, кто на посту. Потом пожрали сами. Это я рассказываю для всех, кто видел «дедовщину». Смотрите, как жили Нормальные Пацаны в Седьмой Роте. Я видел это собственными глазами. Ясный перец, что в этом основная заслуга Рогачёва. Каков поп, таков приход. Каков командир, таково подразделение. Какой порядок Рогачёв установил в подразделении, по такому порядку подразделение живёт.
В Мариштане мы проторчали часа три или четыре. Потом получили команду на выход. Вышли. Притопали пешком через сраный подвесной мостик в Руху.