В тот самый год, когда я ходил увлечённый своей дырой, Пашка уехал в очередной раз поступать в художественное училище, а Голиков перебрался к Люсеньке (сказал, что ей страшно одной и чтобы ничего такого мы не думали), в тот самый год с Надей случилось несчастье, а никому не было до неё дела. Я писал кучу писем, безуспешно пытаясь отыскать далёких друзей по переписке, а Нади, такой близкой и готовой дружить, не замечал. Она часто подходила ко мне после школы и жаловалась. Чаще всего на одноклассника Витьку Паршина.
- Подходящая фамилия, - цедила сквозь зубы Надя.
Витька издевался над ней с прошлого года, но никто не мог дать ему отпор, потому что никто не верил в его издевательства. Учителя удивительно близоруки по отношению к некоторым ученикам. Фимку объявили хулиганом из-за разбитого окна и хамства директору. То что мяч влетел в окно ненамеренно во время игры в футбол, никого не волновало. Хамство объяснялось Фимкиным косноязычием, а отсутствие отца и осуждённый за угон старший брат не прибавляли ему плюсов.
Зато Паршин слыл хорошим мальчиком. С его лица не сходила улыбка, со взрослыми он был неизменно вежлив, учился на одни пятёрки, но главное — его мать была директором школы, а отец работал в министерстве образования, что автоматически приумножало его знания и душевные качества.
Когда несколько лет назад у жившей за школой бездомной дворняги погибли щенки, все ученики до одного знали, что убил их Паршин. Долго потом ходили слухи о том, что Витька пугал одноклассников засушенной головой щенка. Слухи так и остались слухами, а вот крохотную лапку с чёрно-белой шёрсткой видели многие. Учителя в Витькину вину конечно же не поверили.
Не верили они и Наде, жаловавшейся на выходки Паршина. Для них Надя была слишком своеобразной. Они никак не могли постичь её образ мыслей. Как-то раз я попробовал поставить над ней психологический эксперимент, показанный по телевизору и доказывающий стереотипность мышления. Надя должна была, не останавливаясь считать до ста, и одновременно отвечать на мои вопросы, ответы на которые я заранее записал на бумажке. У большинства людей они совпадают: фрукт — яблоко, поэт — Пушкин, птица — курица, часть лица — нос. У Нади фрукт оказался бананом, поэт — Рубцовым, часть лица — щёки. Совпала только курица.
Неудивительно, что учителя сомневались в её адекватности восприятия мира. Надя писала сочинения, содержание которых шло вразрез с привычными представлениями о произведениях. Приводившую в экстаз учительницу литературы «Песню о соколе» Горького Надя безжалостно раскритиковала, заявив, что сокол, бросающийся в бой навстречу гибели ничуть не умнее спрятавшегося ужа. И как можно требовать от ужа полёта? Сам же сказал «рождённый ползать летать не может». Надя за сочинение получила жирную «двойку». «За не понимание и не умение смотреть вглубь» - пояснила учительница.
Надя многого не понимала. Не понимала, как можно восхищаться Тарасом Бульбой. Он же убил родного сына! Этого она простить не могла и с жаром доказывала свою правоту, за которую и получила ещё одну «пару». «Искажённое восприятие действительности» - вздохнула учительница, вспомнив про спецшколу, в которой когда-то училась Надя.
Понятно, что и жалобы на Паршина никем всерьёз не воспринимались. Искажённое восприятие. А Витька, ослеплённый своей безнаказанностью, зажимал Надю в углу опустевшего класса, щипал и бил. Бил аккуратно, почти без синяков, не прикасаясь к лицу. Надя пыталась кричать и тогда он зажимал ей нос и рот своей широченной ладонью так, что она боялась задохнуться. В другой руке он держал острую булавку. В последнее время ему особенно нравилось колоть ей окружающих.
К
аждый день я слушал Надины жалобы пока наконец не понял, что она ждёт от меня помощи и защиты. Но что я мог поделать? Как-то мы встретили Паршина на улице. Он был выше меня на целую голову и раза в полтора шире и при этом на два года младше. Как я мог ему противостоять?
Постепенно я стал замечать, что Надя боится ходить по лестницам. Она мёртвой хваткой цеплялась за перила и очень медленно и аккуратно ставила ногу на следующую ступеньку. И в этом был виноват Паршин. Столкновения с лестницы — одно из его любимейших развлечений. Он просто пристраивался позади жертвы и слегка подталкивал вперёд или ставил подножку. Потом с озабоченным лицом качал головой: «надо же, как неосторожно». Надя тоже становилась такой жертвой. В последний раз всё едва не привело к трагедии. Надя спускалась вниз, когда Витька толкнул её в спину.
- Там на площадке между этажами окошко почти у самого пола. Перед ним решётка с острыми копьями наверху. Я когда упала, чуть-чуть на них не напоролась. Представляешь? Я ведь могла глазами на них напороться! А Витька первый подбежал, наклонился и говорит: «Как ты так умудрилась?», а сам улыбается. И руку протягивает, чтобы помочь встать. Гад!
Надя возмущённо засопела.
- Потом на эти копья пятиклашка напоролся, руку проколол. И их срезали, заменили на шарики.
Я, как и многие, не придавал значения Надиным проблемам, считая их преувеличенными. Ошибку свою я понял слишком поздно. В тот день в школе проводилась генеральная уборка, и Наде вместе с ещё двумя девочками поручили мыть окна в классе.
- Только не вздумайте становиться на подоконник! - предупредила учительница. - Упадёте — костей не соберёте!
- Как сверху-то мыть? - возмутилась Надя. - Шваброй что ли тянуться?
Учительница пропустила её слова мимо ушей и ушла. Ушли за водой и две другие девочки. Надя осталась одна в классе. У открытого окна её и обнаружил Паршин. Он неслышно подкрался сзади и легонько постучал по её плечу. Надя вздрогнула и замахала руками. Паршин засмеялся.
- Полетать хочешь? - и начал оттеснять её к окну. - Тебе же сказали не становиться на подоконник. Ты почему не послушалась? Жалко тебя.
Он подходил всё ближе и ближе, и Надя не знала, действительно ли он выбросит её из окна или это обычное запугивание, и у Паршина кишка тонка совершить серьёзное дело. Тем не менее она испугалась. И испугавшись, совершила единственный в её ситуации поступок — ударила Витьку ногой по самому слабому месту, между ног. Витька взвыл, выхватил свою спицу и воткнул её в Надину щёку. Впав в ярость, он бил и бил её, куда придётся, пока в класс не вбежали учителя и не оттащили его от окровавленной Нади.
На память от Паршина Наде остался кривой похожий на молнию шрам на левой щеке. Сначала он был неестественного тёмно-бордового цвета. Первые дни Надя верила, что шрам скоро совсем исчезнет. Беспокоило её только отношение других людей к произошедшему. Её мать не желала идти в школу разбираться в ситуации, «чтобы не позориться». Когда наконец-то она явилась на разговор с директором, а по совместительству матерью Витьки, то молча кивала, даже не пытаясь оправдать дочь.
Несмотря на то, что Наде был причинён больший вред, отягчающим обстоятельством признали то, что она первой нанесла удар.
- Ещё и в такое место! - возмутилась Паршина. - Даже в боях без правил это запрещённый удар.
Откуда директор знает про бои без правил так и осталось неизвестным. Большую роль сыграла апатия тёти Лены, которой хотелось только одного: чтобы вся эта история наконец закончилась и её оставили в покое. Ограничились переводом Нади в другой класс, что не избавило её от насмешливого взгляда Паршина на переменах и новых столкновений с лестницы.
Наде сделали небольшую пластическую операцию, и шрам уменьшился, превратившись в тонкую линию, едва заметную в обычной жизни. Только летом он белел на фоне загоревшей кожи да зимой синел от мороза. Наде шрам виделся огромным и уродливым. Она считала, что нужны ещё операции. На операции требовались деньги, и дома часто возникали скандалы, потому что тётя Лена проблемы не видела, как не видели её и остальные. Вернувшийся ни с чем Пашка сказал, что с лица воды не пить. Выгнанный Люсенькой Голиков в сердцах рявкнул на надоевшую Надю. После извинился, но было поздно — Надя обиделась.
Особенно сильный скандал разразился, когда тётя Лена купила новый телевизор. Надя кричала, что мать могла бы потратить эти деньги на операцию, а тётя Лена в ответ заявила, что если у человека в голове нет мозга, то никакая операция ему не поможет. Надя зарыдала и заперлась в ванной.
Я слышал, как лилась вода. Пять, десять, пятнадцать минут. Потом меня охватила паника. И пусть я знал, что ничего страшного с Надей не случилось, перед глазами всё равно возникали страшные картины возможной трагедии. Я постучал в дверь. Тишина. Я постучал сильнее, кулаком, закричал. Надя молчала. Бросился на дверь, и она распахнулась. Надя сидела в ванной и неподвижным взглядом смотрела на льющуюся воду. Она повернула ко мне своё лицо, бледное и равнодушное.
- Чего пришёл? - спросила она.
- Я испугался.
Надя хмыкнула и, ничуть меня не стесняясь, вылезла из ванны. Я отвернулся.
- Уродка, да? - Надя вздрогнула то ли от холода, то ли от стыда и как была голая, отправилась в свою комнату. К счастью, в коридоре никого не было.
Позднее я встретил её на кухне. Она сидела у окна и в открытую курила.
- Я поняла, - сказала она, не оборачиваясь. - Нужно рассчитывать только на себя. Вы все предатели. Вам всем наплевать.
Когда я утром зашёл на кухню, Надя сидела на том же месте и пила кофе. Я пытался с ней заговорить, но она сделала вид, что меня не существует.
Продолжение - http://www.proza.ru/2019/07/07/1282