- Я тут стих сочинил, - сказал Змей. - Вот только не знаю, удачен он или не очень, а спросить не у кого. Так что выручай, Фёдор, на тебя одного надежда. Только учти, это мой первый поэтический опыт – раньше я ничего подобного не выдумывал.
- Первый блин обычно комом, - сказал ангел Федя, - и, тем не менее, рассказывай, - я послушаю. Только с выражением. Я люблю, когда рассказывают с выражением, а без выражения они вроде, как и не стихи.
- Я постараюсь, - сказал Змей. И прочёл свой опус, вернее рассказал, потому что письменности в то время не было и слова такого "читать" не существовало вовсе.
"Срубили маленькое древо с одним единственным плодом, и безутешно плачет дева в саду пустом. – А нам с тобой какое дело, что сад пугающе пустой? - Всё так, но звали Евой деву, а сад Эдемом, милый мой".
- Ну и как? – спросил Змей. Не дождался ответа и через некоторое время повторил вопрос: – Почему ты молчишь, словно в рот воды набрал?
- Думаю, - сказал ангел Федя. – Анализирую. Сопоставляю. Я ведь тоже когда-то придумывал стихи, пока с Самим (палец вверх) не поругался. Не те, видишь ли, я гимны пою и дифирамбы сочиняю. И потом как отрезало – ничего путного в голову не лезет, молоточком не стучит, не пульсирует – хана!
Ну да ладно, дело прошлое, а теперь о твоём творчестве. Для первого раза не плохо, вот только с ударениями у тебя нелады и рифма убогая, а, в общем и целом ничего, сойдёт…
Но, честно признаться, многое мне в твоих стихах не понятно и более того - неведомо.
Скажи, пожалуйста, что это за древо такое в этом самом – как его?..
- Эдеме.
- Эдеме. И почему столько пафоса? Мало ли деревьев растёт на белом свете?
- Так это ж не просто дерево, а дерево познания добра и зла, - ответил Змей. – Видишь ли, в чём дело, Всевышний запретил срывать плоды с этого дерева и даже листья жевать не советовал. От вкушения запретного плода, утверждал Он, появляются невнятные сомнения, галлюцинации, алогические умозаключения и прочие никому ненужные мудрствования и химеры, психические расстройства, звон в ушах, помутнение рассудка и целый ряд побочных проявлений, ещё не имеющих названия. "Счастье в неведении", - утверждает Он.
- Ты общался с самим (палец вверх) Создателем? – удивился ангел Федя.
- Я – нет, а вот Адам общался.
- А кто такой этот Адам?
- Человек.
- Человек? Впервые слышу такое слово. Что такое человек?
- Живое существо. О двух ногах, о двух руках, с одной головой – ну и так далее. Первого человека звали Адам.
- Этот Адам, судя по твоему описанию, удивительным образом похож на нас.
- На нас! - хмыкнул Змей. – Подымай выше – Адам утверждал, что является точной копией Всевышнего, чем чрезвычайно гордился.
- И кому он говорил об этом?
- Мне, кому же ещё?
- А ты побывал в этом самом… как его?..
- Эдеме? Ну, а как же, - сказал Змей и улыбнулся. - Слетал на короткий срок, пообщался.
- Подожди, подожди – что значит слетал? Ты что же - тоже ангел? – удивлению Фёдора не было предела.
- Конечно ангел. Или ты в этом сомневаешься?
- А почему я тебя раньше не видел в нашем сообществе?
- Потому и не видел, что я по белу свету мыкаюсь, аки неприкаянный.
Что касается Эдема – то это довольно-таки удачно расположенное местечко, уютное, тихое. В общем, рай земной. И в этом раю жили - не тужили два непохожих друг на друга существа – Адам и Ева.
- А откуда они взялись эти существа и кто такая эта Ева?
- О, это целая история. Если хочешь, поведаю.
- Рассказывай. С удовольствием послушаю.
- Адама создал Всевышний, слепил собственными ручками. Из чего именно – не скажу, потому, как не знаю. Вдохнул в это изделие божественную субстанцию и сказал: "Живи, человек, радуйся!"
Потом решил сотворить женщину… - "Женщину?" – Женщину, подругу Адаму, жену. Вырезал у него одно из рёбер, нижнее, справа или слева – не помню… мне потом Адам шрам показывал, упросил, дескать, Всевышнего на память след оставить…
И вот из этого самого ребра, уж не знаю как, произвёл на белый свет Еву. – "Еву?" – Еву… Адам даже песню сочинил по этому случаю и часто напевал её: "Ах, эта женщина из моего ребра, и без меня она уже не может…"
Встретили меня обитатели Эдема радушно, как могут встречать существа, не отягощённые житейскими заботами. Избавь нас от забот и волнений, и мы с тобой будем доброжелательны дальше некуда!
- Это - да, - согласился с ним ангел Федя.
- А теперь постараюсь растолковать тебе, что такое женщина, - сказал Змей. - Внешне она очень даже похожа на нас с тобой, и в то же время имеет некоторые отличия: груди припухлые, бёдра округлые, а самое главное отсутствует вот это…
И Змей через рубаху зажал в горсти то, что находится у ангелов ниже живота.
- Как это отсутствует? – ахнул Фёдор. – Неужели совсем?
- Напрочь, - подтвердил собеседник.
И более того – вместо избытка присутствует недостача, которую и восполняет мужчина этим своим органом. – И Змей, манипулируя руками и пальцами, показал Фёдору, как это происходит на самом деле. - А называется это деяние соитием, задуманным Всевышним изначально. Об этом мне рассказала Ева. Надо заметить, что почти сразу же после знакомства я стал испытывать к ней симпатию и иные неведомые мне ранее чувства. И вот однажды я застал её в тот момент, когда она безмятежно ела плод с того злополучного фруктового дерева…
- И что это был за фрукт?
- Может груша, может яблоко, может нечто иное, ещё не имеющее названия – не суть важно. Главное заключалось в том, что это был запретный плод, табу, которое она без тени сомнения нарушала. На мой вопрос почему она поступает столь опрометчиво, Ева махнула рукой и сказала, что давно уже ест зазорную пищу, не чувствуя при этом ни опасения, ни раскаяния.
А потом добавила: "Просветление озарило мой ум в результате этого нечестивого поступка, и открылись мне истины в своём первозданном величии". И поведала обо всех нюансах замысла, которым руководствовался Всевышний, когда создавал первых на белом свете людей. "От нас, надеется Всевышний, распространится на земле род людской. Мы с Адамом его зачинатели". Предложила отведать запретного кушанья, но я категорически отказался. "Ну, тогда, может, ты разделишь со мной труды по воспроизводству человечества, тем более что одна я справиться с этой задачей не в состоянии".
- Но почему со мной, а не с Адамом? – удивился я. – Именно с ним, как я понимаю, Всевышний и намеревается запустить этот самый процесс?
- Намеревается, но пока суд да дело, что мешает нам сыграть на опережение, если ты настоящий мужчина и никому не расскажешь о нашем времяпрепровождении?
- Я не мужчина, я ангел.
- Если ты настоящий ангел, умей держать слово.
Против такого словесного посыла я оказался бессилен, да, честно признаться, не хотел сопротивляться соблазну и потому согласился.
Под этим самым деревом познания добра и зла всё и произошло…
А потом ещё, и ещё раз…
Ах, Фёдор, если б ты знал, какое я испытал наслаждение! Даже парение над бездной и стремительное снижение до сверхмалых высот не доставляет подобного удовольствия!..
- А Адам, - спросил ангел Федя, - ничего не знал?
- Даже не догадывался. Мы скрывали от него наши отношения. Нам было хорошо. Мне во всяком случае. Думаю, что и ей тоже.
"У тебя, признавалась она, такие нежные пальчики! Ангельские!"
Называла меня ласково "Змей". С тех пор я и ношу это имя. А когда она говорила: "ну и гад же ты", у меня кружилась голова. И не понятно было, то ли льстила мне эта негодница, то ли искренно признавалась в охватившем её вожделении.
А потом она сообщила мне, что в её организме начались странные изменения. Ранее, сказала она, я никогда бы не поняла, что происходит со мной, зато теперь, приобщённая к тайным знаниям, уверена, что ношу под сердцем будущего ребёнка. Я, честно говоря, не очень-то ей и поверил. Тем не менее, приготовился к грядущим неприятностям.
И они грянули.
Адам застал Еву в тот момент, когда она лакомилась то ли яблоком, то ли грушей со злополучного дерева. Возмущение его от увиденного невозможно описать. Сначала он набросился с нападками на жену. Кричал, топал босыми ногами. Потом взялся за меня, обвинив в том, что я потворствовал, может даже подтолкнул её к опрометчивому поступку. Сказал, что этого так не оставит и бросился вон из Эдема – жаловаться.
- Ну, вот и всё, - сказала Ева. – Кончилась идиллия.
В скором времени в Эдем пожаловал посланник Всевышнего архангел Михаил в сопровождении ангелов Самуила и Саринаса, которые, не мешкая, начали рубить древо познания добра и зла. Михаил, уединившись с Евой, долго беседовал с глазу на глаз. Потом призвал меня и обвинил в нарушении божеского порядка: в проникновении на территорию запретного местечка и склонении Евы к недостойному поведению, добавив при этом, что именно меня она признала инициатором всех её прегрешений.
- Что ты можешь сказать в своё оправдание? – спросил Михаил.
- Ничего, - ответил я. – Если Ева считает меня виновником всего, что случилось с нею, значит, так оно и есть.
- Ну, вот и хорошо, что ты не отказываешься от содеянного. Признание вины смягчает наказание.
В результате принятого Всевышним решения меня на долгие годы заключили в пещеру в безводной пустыне, а Адама и Еву выгнали из Рая.
- Когда ты виделся с людьми в последний раз? – спросил ангел Федя.
- Адам и Ева были первыми и последними людьми, с которыми я общался.
- Как много времени прошло с тех пор?
- Для меня одно мгновение, для них - вечность. Тем не менее, сведения о происходящем на земле до меня доходили. Отгадай, кто был источником этих известий.
- Архангел Михаил?
- Точно. Именно он сообщил, что у Евы родился мальчик, названный Каином. Как я понимаю, это был мой сын. После него Ева родила ещё одного малыша, названного Авелем. Прошло время, мальчики выросли. Между ними возникли трения. Видимо кто-то поведал им о таинствах происхождения. В результате ссоры Каин, доказывая своё первородство, убил единоутробного брата.
Шли годы… десятилетия… столетия…
Поголовье существ, называемых люди, существенно увеличилось…
- Среди них, наверное, много красивых женщин? – спросил ангел Федя.
- Не сомневаюсь…
- А вот скажи мне, Змей, почему Он (палец вверх), противореча самому себе, не хотел, чтобы люди приобщились к тайным знаниям?
- Я долго думал над этим вопросом, изнывая в изгнании, и кажется мне, что Он не то, что не хотел, а просто-напросто оттягивал этот момент, откладывал до поры до времени. Пусть поживут в своё удовольствие, думал Он, прежде чем втянутся в нелёгкую, полную забот семейно-родовую упряжь. И, конечно же, был прав: люди несутся к гибели быстрее любых иных существ на белом свете. Они не умеют жить – их этому никто не учит, да и возможно ли научить чему-нибудь хорошему человека, из-под ног у которого уносится время?..
Этот разговор состоялся задолго до того, как ангелы, наслышавшись о красоте смертных женщин, ринулись на землю. Впрочем, это другая история, рассказ о которой ждёт своего час.