С улыбкой нимфы, голову склоня,
Ты взглянешь искоса, украдкой.
В какой небесный миг своей повадкой
Ты обольстительнее для меня?
Дж. Китс
- Пирог был чудесный. Спасибо, мисс Маргарет, что подсказали идею испечь пирог именно с черникой, - поблагодарила миссис Олдвилл, обращаясь к юной девушке - подруге её дочери Джоанны после того, как торжественный обед был окончен. - Такие пироги очень кстати в летнюю пору.
- Когда мы жили в деревне, то ели такие пироги почти каждый день, и не только с черникой, но и с малиной, и с земляникой. Со всеми ягодами, которые только растут в Бедфордшире, - пояснила Маргарет.
Дочери хозяйки дома - Джоанне Олдвилл в этот день исполнялось восемнадцать лет. Торжество собрало в доме её родителей всех её близких друзей и друзей её друзей. В общем, молодёжи было предостаточно, так как девушка была общительной и считала, чем больше друзей собирается на торжествах, тем веселее и нескучнее.
- А мне так по душе мясные пироги, - сказал Филипп Бёрнли - молодой человек, сосед Олдвиллов. - Пироги с ягодами - это что-то девчачье.
- А я люблю с курятиной и шпинатом, - высказался кто-то ещё.
- Господи, и охота же вам обсуждать пироги, - вздохнула именинница. - Обед закончен, перейдём те же к чему-то другому, более возвышенному.
- Да, я совсем не против сыграть в карты, - сказала старшая миссис Олдвилл - бабушка Джоанны, расслышав только слово "к другому".
- Бабуль, ну какие карты? - возразила внучка.
- Действительно, здесь полно молодёжи, и ваши карты никому не будут интересны, - сказала средняя миссис Олдвилл.
- Ну хорошо, хорошо, - несколько обиженно произнесла женщина. - Тогда я похищу на несколько минут мисс Маргарет Лоуренс и попытаю её, как ей жилось в Бедфордшире, - и, взяв названную девушку за руку, она увлекла её за собой к дивану.
Миссис Олдвилл проявила такой интерес именно к этой девушке потому, что сама предпочитала деревню городу. К тому же она считала, что дети, выросшие в деревне, обладают большим здоровьем и рассудительностью. И мисс Маргарет как нельзя лучше подтверждала эту теорию: цветущий вид, здоровый румянец на щеках, непосредственность в общении. К тому же девушка была миловидной, с чудесными льняного цвета кудрями, голубыми глазами и с приятной доброжелательной улыбкой на устах, которая, казалось, была способна растопить сердце даже мизантропа.
- Не скажете ли вы мне, дорогуша, где именно вы жили в Бедфордшире? - приступила к расспросу бабушка Джоанны.
- Наше имение находится недалеко от Вулвертона, - с готовностью ответила Маргарет.
- Как часто вы наезжали в Лондон?
- Довольно редко, ведь тогда у нас ещё не было дома в Лондоне.
- А где вы учились?
- У меня была гувернантка.
- То есть, вы жили всё время в вашем имении, безвыездно?
- Нет, иногда я гостила у своей бабушки, она живёт в двадцати милях от нашего имения. Но с тех пор, как мой отец стал членом Парламента, мы живём в Лондоне. К тому же отец думает, что в провинции мне будет тяжело найти достойного жениха.
- Сколько же вам лет, дитя моё?
- Восемнадцать. Столько же, сколько и вашей внучке.
- И вы ни с кем не обручены?
- Нет. Отец считает, что я сама должна выбрать себе мужа.
- Ну не знаю, правильно ли это, - с сомнением покачала головой миссис Олдвилл. - Предоставлять право молодой, неопытной девушке, которая до этого долго жила в провинции и не выходившей в большой свет, самой искать себе мужа, мне кажется неосмотрительным со стороны ваших родителей. На вашем месте, мисс, я в этом вопросе полностью доверилась бы им. В моё время, когда я была в вашем возрасте, мы и помыслить себе не могли, чтобы выбирать себе мужа самой. Всё решалось, когда мы ещё лежали в колыбели, и считалось, что так и должно быть.
- Но если я не смогу полюбить мужа, которого выберут мне мои родители?
- Ах, любовь... - вздохнула миссис Олдвилл. - Это - химера, дитя моё. Гораздо важнее, какое положение ваш будущий муж будет занимать в обществе. Слушайтесь своих родителей всегда и во всём: они никогда не сделают так, чтобы их детям было худо.
- Уверяю вас, миссис Олдвилл, я всегда слушаюсь своих родителей...
- Это хорошо, - одобрительно закивала старушка своей седой головой.
- Но они прекрасно знают, что счастлива я буду только, если выйду замуж по любви, - и тут девушка покосилась куда-то в сторону, а именно туда, где стоял один молодой человек, беседовавший со своим другом. - К тому же они знают, что я достаточно благоразумная девушка и строже, чем я сама, никто не будет судить моих потенциальных женихов.
- Да, бабуля, Магги на всех мужчин глядит, словно строгая учительница, подмечая все их недостатки, - подтвердила Джоанна, когда услышала, что разговор её бабушки и подруги зашёл о будущих мужьях и, проявив любопытство, подошла к ним. - Однако сейчас нам хотелось бы поговорить совсем о другом, а не о женихах.
- Да, давайте предоставим молодёжи развлекаться так, как им заблагорассудится, - сказала средняя миссис Олдвилл. - Оставим их и пройдём в столовую, выпить ещё чая, так как паштет и гусь показались мне жирноватыми. - Николас, ты с нами? - поинтересовалась она у своего мужа.
- Да, пожалуй.
- Читали ли вы новую поэму лорда Байрона, напечатанную в "Мирроре"? - спросила Джоанна, когда вся молодёжь, присутствующая на торжестве в честь её дня рождения, а их было не менее десяти, оставленная взрослыми, вновь расселась вокруг стола, на котором совсем недавно стояли тарелки с едой, а теперь стол был расчищен.
Однако несколько молодых людей скривили лица, услышав слово "поэма".
- Ну нет, обсуждать поэзию не по мне, - недовольно проворчал один из них - Филипп Бёрнли. - Лучше бы уж и, вправду, сыграли в карты.
- А может, поиграем в ребусы? - с надеждой спросил Грегори - младший брат Джоанны, но его никто не услышал.
- Что же, тем кому поэзия не по душе, могут сесть за ломберный столик, - сказала Джоанна несколько презрительно, не понимая, как игру в карты можно было предпочесть столь тонкому, возвышенному искусству как поэзия.
Из-за стола поднялись четверо молодых людей и Грегори и направились к ломберным столам. На своих же местах остались сидеть ещё трое юношей. И, к радости Маргарет, среди них был и тот, с которого она не спускала глаз в течение всего этого вечера: симпатичный юноша с каштановыми завивающимися волосами и необыкновенными синими глазами, похожими на два сияющих сапфира.
- Что же, я рада, что не все молодые люди оказались любителями триктрака, но есть и те, кто ценит и понимает тонкое искусство, - сказала именинница, ласково улыбаясь тем немногим юношам, что остались за столом, разделяя общество девушек.
- Должен честно признаться, что я остался вовсе не из-за любви к поэзии, а чтобы иметь возможность высказать свою точку зрения, - вдруг сказал молодой человек, который так привлёк внимание Маргарет.
Надо сказать, что этот юноша, которого привёл с собой Альфред Бьютихилл, троюродный кузен Джоанны, заставил обратить всеобщее внимание к своей персоне, прежде всего девушек, сразу же, как только он вошёл в зал, и не только потому, что все видели его здесь впервые, но и из-за его очень привлекательной внешности. Девушки, завидев его, тут же покрылись пунцовым румянцем и принялись перешёптываться друг с другом. А затем, каждая из них поочерёдно подошла к Джоанне, чтобы расспросить её об этом симпатичном молодом человеке. Однако сама Джоанна, никогда до сели не видевшая его, всё, что могла сказать про него своим подругам, это только то, что его зовут Роберт Уилдсорд и он друг её кузена. Однако после, во время обеда, благодаря любопытству, проявленному матерью Джоанны, они узнали от него, что ему восемнадцать лет, что он учится в Кембридже на первом курсе и летние каникулы проводит в Лондоне.
- Как же вы собираетесь высказывать свою точку зрения, если мало знаете о предмете разговора? - поинтересовалась у него Джоанна, единственная из всех девушек, которую синие глаза друга Альфреда оставили равнодушной, потому что прежде всего в людях она ценила ум. - Ведь нелюбителю поэзии, таким как Фил Бёрнли, трудно заставить себя прочесть и строчку хотя бы детского стишка.
- Это уж точно, - ничуть не смутившись, отозвался молодой человек, сидевший за ломберным столиком, когда услышал своё имя.
- Я не говорил, что я не люблю поэзии, - возразил Роберт. - Хотя да, я отношусь к ней безо всякого пиетета. Но это не значит, что я не знаю её: поэзия преподаётся в Кембридже, где я учусь.
- Неужели лорд Байрон стал уже классиком и о нём читают лекции? - язвительно спросила Джоанна.
- Нет, но в последнее время о нём пишут так много, что им невозможно не заинтересоваться.
- Так, значит, вы читали его произведения?
- Кое-что, что попадалось мне в руки.
- И что же вам попадалось?
- Его сонеты и "Паломничество Чайлд Гарольда".
- Этого совершенно недостаточно, чтобы судить о нём. Но всё же выскажите своё мнение, если так желаете.
- Безусловно, в лорде Байроне я должен признать талант рифмовать слова и гармонично вкладывать их в стихотворные строки. К тому же его поэзия чрезвычайно умна, выразительна и эмоциональна. Среди всех современных поэтов я, пожалуй, отдал бы ему первое место.
- Ваши слова - это слова ни о чём, - возразила Джоанна. - Что значит "имеет талант рифмовать слова и гармонично вкладывать их в стихотворные строки и делать это выразительно и эмоционально"? Да вся поэзия такова, в этом её суть - в стихотворной форме выражать свои мысли. Сказать, что Байрон делает это лучше других - ничего не сказать.
- А я считаю, что всё зависит от вкусов каждого из нас, - высказалась мисс Элеонора, одна из подруг Джоанны. - По моему мнению, Блейк ничуть не хуже Байрона. О последнем так много пишут только потому, что он прежде всего прославился своим скандальным поведением, а уж потом поэмами и стихами. Впрочем, возможно, что он делал это намеренно, чтобы привлечь к себе как можно больше внимания. За что и поплатился и был выгнан из Британии.
- Насколько мне известно, лорд Байрон покинул родину добровольно, чтобы жить в Италии, где его не будут подвергать гонениям и где обстановка более способствует творчеству, - встала на защиту поэта Маргарет. - Там столько прекрасных городов, там столь пышная природа.
- Вы бывали в Италии? - с любопытством спросил её Роберт.
- Нет, но много слышала о ней от человека, которому доводилось бывать там. А вы?
- Да, когда был ещё ребёнком.
- О, тогда расскажите нам о ней. Какие города вы посетили?
- Как-нибудь в другой раз, - сказал Роберт, - ведь сейчас мы завели разговор о поэзии. К тому же мисс Джоанна, пожалуй, обидится, если мы переведём разговор на другую тему.
Однако большинство из тех, кто сидел за столом, огорчились, услышав, что рассказа об Италии не будет, а продолжат обсуждать поэзию.
- Но, может, кто-нибудь скажет мне, зачем так трудиться и пыхтеть, пытаясь сложить в рифмы то, что можно сказать прозой? - спросил Бёрнли, оторвавшись от игры.
- Но проза - это же так скучно, - высказалась мисс Элеонора.
- Прежде всего рифмовать начали для того, чтобы лучше запоминать текст, - со знанием дела принялась объяснять Джоанна. - В древности обрядовые песни были столь длинны, что если бы их не рифмовали, то вряд ли имелась бы возможность запомнить их. Потом, когда возник театр, сочинители поняли, что рифмованный текст запоминается актёрами гораздо лучше.
- Ну хорошо, театр, музыка - это всё понятно. Но сейчас мода рифмовать почти всё. К чему все эти любовные стишки, описания природы? - продолжал Бёрнли.
- Ну как же? Любовное признание в стихах - это же так романтично, так красиво! - воскликнула Элеонора. - Ах, как бы я хотела, чтобы мне в альбом вписали подобное любовное признание.
- Хотите, я вам впишу? - спросил Сэм Льюис, один из карточных игроков. - "Элеонора, вы так милы, что по ночам я вижу сны". Каков стих? - и он прыснул со смеху.
- Тьфу, вы противный, - обиделась девушка.
- Я уверен, милая мисс Элеонора, что любой из нас способен написать что-то подобное вам в альбом, потому что, кто из нас не писал в юношестве стихи. А, может, кто-то ещё до сих пор пишет.
- Действительно, прав ли Льюис? - поинтересовалась Джоанна, окинув взглядом своих гостей.
Однако только три девушки, среди которых были, разумеется, Джоанна и Маргарет, сказали, что в детстве увлекались этим занятием. Все же молодые люди отрицательно закачали головами, кроме Роберта.
- А вы, Уилдсорд? - взглянула на него вопросительно Джоанна.
- Да, надо признаться, что в детстве, когда я находился под влиянием одного человека, который писал стихи, я пробовал себя на этом поприще. Но сейчас я считаю это занятием чрезвычайно глупым. Конечно, делая исключение для драматургов.
- Почему же? Что изменилось с тех пор?
- Во-первых, я повзрослел и стал смотреть на многие вещи иначе. К тому же, я глубоко разочаровался в том человеке. Сначала он казался мне необыкновенным, и я всеми силами старался быть похожим на него. Я копировал с него всё - поведение, привычки, пытался приобрести его таланты, в том числе и сочинительство стихов. Однако после мне открылась истинная суть того человека, он оказался совсем не тем, чем казался. И, так как тот человек стал неприятен мне и я стал видеть в нём одни лишь недостатки, то это коснулось и моего отношения к поэзии.
- Но, простите, воспринимать поэзию только через призму симпатий или антипатий к какому-то человеку - глупо, - возразила Джоанна.
- Нет, на самом деле я много размышлял над этим и пришёл к выводу, что поэзия в большинстве случаев - это удел слабохарактерных, сентиментальных людей, которые готовы плакать от умиления, глядя на какую-нибудь ромашку. Я же не отношу себя к таковым. Либо ею занимаются люди, желающие прославиться во что бы то ни стало.
- То есть вы считаете лорда Байрона слабохарактерным и сентиментальным или тщеславным? - возмутилась Джоанна. - Да читали ли вы его "Дон Жуана"?
- Для Байрона я готов сделать исключение и признать его гением нашей эпохи, поставив его в один ряд с Шекспиром, Моцартом и Микеланджело. Но ещё я понял, что если кто-то занимается творчеством, то этот человек просто талантлив в этом деле. Его же подноготная может быть самой различной и в корне отличаться от содержания его произведений.
- Это называется объективностью искусства, - вставил своё слово Альфред, который был самым старшим из всех присутствующих. - Но, увы, такой талант дан не многим. Что же касается лорда Байрона, то его творчество, безусловно, ни в коем случае не следует смешивать с его личность, полной стольких противоречий. В конце концов гениям простительны многие слабости. Недостатки их забудутся, но их шедевры, если мы говорим об истинном искусстве, останутся на века. И кому будет интересно знать лет через сто, как жил тот человек, когда он творил.
- Нет, подождите, подождите, но ведь мы не знаем, о ком ведётся речь, - сказала Маргарет. - Скажите, Роберт, тот человек, который так повлиял на вас, был ли он действительно поэтом, кто он, мы его знаем?
- Нет, его имени вы не знаете, потому что, насколько мне известно, он не печатался.
- В таком случае он, должно быть, достаточно бездарен, если ни одна редакция не взялась опубликовать его стихи, - высказалась Элеонора.
- Нет, это было его решение, у него не было цели прославиться.
- То есть, он писал стихи просто так, для самого себя?
- Да.
- Не понимаю, в чём суть: писать стихи, чтобы их никто не смог прочесть, - пожал плечами Льюис.
- Не всем дано это понять, - сказала Джоанна. - Иногда пишешь, потому что не можешь не писать, это зов души.
- А вы не помните ли на память его стихи? - спросила Маргарет у Роберта. - Нам всё же хотелось бы оценить их.
- Нет, не помню. Правда, у меня сохранилось несколько листков. Я мог бы как-нибудь принести показать их, если это вас столь заинтересовало.
- О, будьте так любезны, Роберт, - обрадовалась Маргарет тому, что появилась возможность ещё раз увидеть этого молодого человека.
Когда поздним вечером все гости наконец разъехались, Маргарет, оставшись на ночь в доме Олдвиллов, долго никак не могла уснуть, ворочаясь в постели. Упёршись взглядом в потолок, она то и дело вспоминала сегодняшний вечер, но, главным образом, того молодого человека, который произвёл на неё впечатление. Она вновь и вновь вспоминала всё то, о чём говорил Роберт Уилдсорд, как он вёл себя. И, несмотря на то, что она была во многом не согласна с мнением молодого человека о поэзии, и ей была ближе точка зрения Джоанны, всё равно он не возбудил в Маргарет неприязни, а, напротив, заставил её глубоко задуматься. Но больше всего девушку поразили глаза молодого человека, и не столько своей синевой и прозрачностью, сколько затаившейся на самом их дне печалью. Особенно она была заметна, когда Роберт говорил о том человеке, который так повлиял на него в детстве и разочаровал впоследствии. И девушке очень хотелось узнать, что это был за человек.
Маргарет очень, просто нестерпимо, словно её мучил зуд, хотелось хоть с кем-то поговорить о Роберте Уилдсорде, поделиться о нём своим мнением. Поэтому, промучившись полчаса, Маргарет наконец не выдержала и, выскользнув из постели, направилась к комнате подруги. К радости девушки, она увидела, что из-под двери комнаты Джоанны сочился тусклый янтарно-бронзовый свет от горевших свечей. Поэтому Маргарет смело толкнула дверь, не опасаясь застать подругу спящей. И действительно, та читала, лёжа в постели, разумеется, Байрона.
- Никак не могу уснуть, - сказала Маргарет, как бы в оправдание того, что осмелилась потревожить покой своей подруги в столь поздний час.
Но Джоанна и не думала сердиться, она отложила книгу и пригласила девушку к себе на кровать. Маргарет забралась с ногами на постель и сказала:
- На самом деле, я хотела спросить твоё мнения о Роберте Уилдсорде. Что ты о нём думаешь?
- Резонёр да и только, - отозвалась Джоанна, пренебрежительно пожав плечами, что весьма огорчило её подругу.
- И только? А мне кажется, что он просто говорил то, что думал. И вообще, несмотря на то, что он наш ровесник, Уилдсорд показался мне гораздо умнее и старше всех тех молодых людей, которых я знаю. И потом я заметила, что его глаза были наполнены какой-то болью, словно он пережил нечто такое, что и сделало его таковым. И наверняка виной тому тот человек, о котором он говорил, тот поэт.
- А мне, сдаётся, Магги, что тебя просто очаровали синие глаза Уилдсорда, - скептически произнесла Джоанна, не заметившая в молодом человеке ничего особенного. А если бы даже и заметила, то посчитала бы его взгляд, наполненный грустью и болью, не более чем игрой, цель которой вызвать к себе сочувствие девушек. - Спору нет, он достаточно смазлив, но ведь нельзя же вестись только на внешность.
- А ты не находишь, что он чем-то похож на лорда Байрона? Помнишь, я показывала тебе его литографию в журнале.
- Если только совсем чуть-чуть. К тому же литография не способна передать истинную внешность человека. Поэтому судить, насколько они похожи, мы не можем.
- А мне, кажется, что Уилдсорд очень даже на него похож.
- Ах, Магги, если бы он ещё бы и хромал, как Байрон, то ты была бы совсем счастлива, - с усмешкой сказала Джоанна.
- Жаль, что мне не посчастливилось видеть лорда Байрона воочию. А вот мой дедушка видел его однажды, в тот единственный раз, когда он выступал со своей речью в Парламенте.
- Ты уже миллион раз рассказывала мне про это.
- Надеюсь, что Уилдсорд сдержит своё обещание и принесёт нам те стихи. Мне так хочется увидеть его вновь и порасспросить о том человеке. Прошу тебя, Джои, попроси своего кузена, чтобы он обязательно привёл своего друга на вечер поэзии, который ты устраиваешь на следующей неделе.
- Магги, ну неужели ты заинтересовалась Уилдсордом только потому, что он напомнил тебе Байрона? Ты, та Магги, которая ранее отвергала ухаживания всех кавалеров, потому что они казались тебе не слишком романтичными и не любили поэзию, так же как и ты! Я не узнаю тебя. Вспомни, ведь Уилдсорд заявил, что поэзия - это глупое занятие!
- Ах, Джои, я сама не знаю, что со мной случилось такое. Но он никак не выходит у меня из головы. К тому же почему-то, несмотря на то, что я уверена, что прежде я никогда не видела его до сего дня (ведь нет сомнений, что, если ранее мне доводилось бы видеть его, то я обязательно запомнила бы нашу встречу, я не могла бы позабыть этого), мне всё же показалось его лицо ужасно знакомым. Если разве что мы виделись когда-то очень давно, в детстве. Но ты ведь знаешь, что я всего как год живу в Лондоне. То есть, встретиться мы могли только в Бедфордшире. Но мог ли Уилдсорд бывать там? Ты слышала что-нибудь о нём от своего кузена ранее?
- Да, припомниться Фред несколько раз в разговорах с моими родителями упоминал его имя. Но, так как я не была знакома с Уилдсордом, то никогда не интересовалась им. Может, Фред что-то и говорил о нём, но, прости, я совершенно ничего не помню.
- Но ты ведь можешь порасспросить о нём у своего кузена?
- Ну, если ты так этого желаешь.
- Ах, прошу тебя, Джои.
- А ты не думаешь, Магги, что он показался тебе знакомым только лишь потому, что ты разглядела в нём Байрона? И потом, должна предупредить тебя, что не только ты смотрела на него разинув рот, но и Элеонора, да и все остальные девушки тоже. Неужели ты не заметила этого? Каждая из них подошла ко мне и спросила украдкой, знаю ли я что-нибудь про этого Уилдсорда.
Эта новость оказалось неприятной для Маргарет, она даже почувствовала лёгкую ревность.
- А ты не заметила, может быть, он на какую-то из них смотрел как-то по-особому? - спросила она.
- Мне показалось, что он на всех смотрел достаточно высокомерно. Я думаю, что он вообще высокомерный, самовлюблённый молодой человек.
- Надеюсь, что нет. Многие молодые люди ведут себя так, когда попадают в незнакомое общество, так как не знают, чего от них ждут и что им говорить, тем более в обществе девушек. Но потом, когда узнаёшь их лучше, понимаешь, что они совсем другие.
- Надеюсь, что вторая встреча с ним разует тебе глаза, Магги, и ты спустишься с небес на землю.
Но Маргарет, разумеется, надеялась, что, напротив, следующая встреча с этим молодым человеком не разочарует её и заставит думать о нём ещё лучше.
Итак, было решено, что Роберт Уилдсорд будет приглашён на вечер поэзии в доме Олдвиллов. И Маргарет лишь осталось дождаться этого дня.
Спустя несколько дней Джоанна, сдержав своё обещание, данное Маргарет, навестила своего кузена и напомнила ему, что Роберт Уилдсорд обещал показать им стихи того неизвестного поэта. Поэтому на следующий день Альфреду пришлось отправиться к своему другу.
- Знаешь что, дружище, на дне рождения моей кузины ты имел успех. Ты очень заинтересовал мою кузину и одну из её подружек. Джоанна расспрашивала о тебе и давала намёками понять, что ты очень-очень приглянулся той молодой леди.
Роберт, смутившись, спросил:
- Про кого ты говоришь?
- Про мисс Маргарет Лоуренс. Помнишь её? Девушка с такими пышными кудрями и голубыми глазами. Она расспрашивала тебя об Италии и твоём отце.
Роберт пожал плечами. На самом деле в тот вечер молодой человек, поглощённый спором, не обращал особого внимания на прелестных девушек. Если уж он кого и запомнил, так это Джоанну Олдвилл, яростную спорщицу. Она затмила собою всех, хотя в красоте и уступала многим. Но именно она, высокая, худая, имевшая нос с горбинкой, но и живые, горящие глаза, привлекла его внимание.
- Они хотят непременно видеть тебя, Роб, на вечере поэзии, который состоится в среду в доме Олдвиллов. И просят, чтобы ты обязательно прихватил с собой стихи своего отца.
- На самом деле, я уже пожалел о том, что завёл тогда разговор о своём отце. Ты знаешь, как мне неприятны любые напоминания о той истории: это словно сыпать соль на плохо зажившую рану.
- Роб, прошло уже столько времени. Перестань себя терзать и смирись с тем, чего нельзя изменить.
Но Роберт, не желавший далее продолжать разговор о своём отце, которого он так и не смог простить, вернулся вновь к предстоящему вечеру поэзии.
- Как ты думаешь, чего они действительно больше хотят: послушать стихи или поглазеть на меня ещё раз?
- Я думаю, что того и другого, - усмехнулся Альфред, похлопав друга по плечу
- Вечер устраивает мисс Джоанна? - задумчиво спросил Роберт. - Хорошо, я буду там.
- Тебе что, понравилась моя кузина? Эта зазнайка!
- По крайней мере у неё есть несколько преимуществ перед остальными её подругами: она умна, откровенна и не пытается понравиться. А эти качества, ты знаешь, я ценю в людях больше всего.
- Воля твоя, Роб, - пожал плечами Альфред. - Только знаешь, как-то Джоанна сказала, что не выйдет замуж раньше тридцати лет, так как жениться в юности, когда ты ещё плохо понимаешь жизнь, толком не осмотревшись - величайшая глупость. Поэтому, дружище, придётся тебе подождать ещё лет двенадцать.
- Я тоже никуда не тороплюсь, Фред. И я согласен с мнением мисс Джоанны, что к женитьбе нужно подходить со здравым умом.
- Ну, как бы там ни было, я думаю, что всё равно тебе стоит сделаться частым гостем в доме моей кузины. Кто знает, может, в скором времени ты будешь считать по-другому. А вот на Джоанну я бы не поставил. Поэтому мой совет тебе, Роб, присмотрись к какой-нибудь другой девушке. Что же касается моей кузины, если ты хочешь произвести на неё впечатление, то тебе следует прочитать за это время как можно больше умных книг, чтобы сразить наповал её своим умом и знаниям. Иначе у тебя не будет никаких шансов, - хихикнул Альфред. - Что ж, до встречи в среду у Олдвиллов.
Вообще-то Роберт не мог сказать про себя, что ему свойственна робость и стеснительность в общении с девушками (впрочем, прежде ему и не приходилось так часто общаться с ними, так как молодой человек считал, что на первом месте в его жизни должна стоять учёба и, разумеется, он и не помышлял обзаводиться семьёй раньше, чем окончит Кембридж), однако когда он вошёл в гостиную дома Олдвиллов, то невольно почувствовал лёгкое волнение. Наверное, оттого, что знал, что одна из девушек, присутствующая на этом вечере, будет проявлять к нему повышенный интерес. И ещё оттого, что сегодня гостей в доме Олдвиллов было ещё больше, чем в прошлый раз. А в самом углу, на этот раз в кресле-качалке со спицами в руках, сидела старшая миссис Олдвилл, призванная следить за молодёжью, чтобы та вела себя прилично.
Из-за большого количества гостей молодому человеку не сразу удалось отыскать глазами своего друга, однако наконец он увидел его, беседующим со своей кузиной. Возле них стояла девушка в голубом платье и с жемчужными браслетами на запястьях, это была Маргарет. Из-за того, что Роберт немного припоздал, девушка была вся не своя от ожидания. Однако когда она наконец увидела его входящим в гостиную, то выдохнула с облегчением, но одновременно её щёки залились румянцем, и девушке даже пришлось отвернуться и спрятаться за спину подруги, чтобы не выдать себя, того, что прихода именно этого молодого человека она и ждала.
- А вот и Роб! - воскликнул Альфред, увидев подошедшего к ним своего друга. - Надеюсь, ты прихватил с собой стихи и не огорчишь молодых леди своей забывчивостью.
Роберт раскланялся с девушками и сказал:
- Можете не беспокоиться, я выполнил вашу просьбу, мисс Джоанна.
- Вы ошибаетесь, Роберт, стихами того неизвестного поэта заинтересовалась не я, а моя подруга Магги, - напомнила Джоанна. - Но мне, безусловно, тоже будет очень интересно их послушать.
Роберт покосился на Маргарет и улыбнулся ей, словно извиняясь за то, что перепутал её с её подругой. Однако девушкой овладело словно какое-то оцепенение, и она ничего не смогла ответить молодому человеку. Она чувствовала только, что сердце её начинает биться ещё учащённей, а румянец на её щеках пылать ещё ярче.
Джоанна, заметив смущение на лице подруги, сказала, чтобы отвлечь от неё внимание:
- Что же, все в сборе, пора, я думаю, начинать наш вечер. - И повысив голос, произнесла, призывая внимание всех присутствующих: - Прошу всех гостей занять свои места.
Когда Роберт и Альфред расположились на одном диване, то Роберт, наклонившись к своему другу, спросил его полушёпотом:
- Так ты про мисс Маргарет говорил мне тогда?
- Именно. На мой взгляд, она очень даже миловидная девушка.
- Но она даже не заговорила со мной.
- Роб, девушкам свойственно смущаться.
Тем временем любители поэзии принялись по очереди читать свои стихи. Роберт слушал их вполуха, вернее даже сказать, совсем не слушал, так как его интересовала только Маргарет. Она сидела напротив него рядом с Джоанной и внимательно слушала молодых людей, декламировавших свои стихи, кто-то умело и артистично, кто-то напыщенно, воображая себя великим поэтом, а кто-то смущаясь и невнятно бормоча себе под нос. Но на самом деле девушка только дела вид, что она внимательно слушает. Маргарет никак не могла сосредоточиться, так как видела, что Роберт то и дело бросает на неё любопытствующие взгляды. Это и льстило ей, но и вызывало у неё чувство неловкости. И девушка досадовала, что открылась Джоанне, так как та, по всей вероятности, разболтала своему кузену, что она заинтересовалась его другом, а Альфред, разумеется, сказал об этом Роберту. И теперь она не знала, чем был вызван интерес к ней со стороны молодого человека, то ли просто праздным любопытством, то ли она и вправду ему приглянулась.
Когда все чтецы закончили декларировать свои стихи, слово вновь взяла Джоанна:
- А сейчас Роберт Уилдсорд прочтёт стихи одного поэта. Мы не знаем, кто он, но надеемся, что всё же Уилдсорд раскроет нам секрет, кто же это.
То, что ему придётся читать стихи перед публикой, стало для Роберта неожиданностью, ведь он думал, что речь велась только о том, что он просто принесёт стихи и покажет их девушкам. Поэтому он замешкался в нерешительности.
- Ну же, Роберт, прошу вас, - обратилась к нему Джоанна приободряющим тоном.
Молодой человек неохотно поднялся с дивана, сделал несколько шагов к центру комнаты, достал из кармана пару листков, сложенных вчетверо, распрямил их и, бросив ещё один взгляд на Маргарет, принялся читать. Читал он поначалу спокойным, ровным голосом, словно бы таким образом хотел показать, что эти стихи на самом деле для него ничего не значат, но к концу всё же невольно, поддавшись настроению стихотворений, стал читать более эмоционально:
Легко бранить ненастье и дожди,
Особенно когда промокли ноги.
И плох слуга, что уличён во лжи,
И иже с ними судьи и дороги.
Виновна мышь, что портит нам зерно,
И кот-лентяй, что дремлет целый день.
И уж подавно нам не суждено
Хвалить клопов, забравшихся в постель.
Бифштекс наш чёрств, трактирщик - вор и плут,
Фальшивы ноты, что певцы поют.
Куда трудней довольным быть всегда.
Возьмите плед и кружку молока,
К камину - ближе. И уж ерунда -
Тот хмурый день, что виден из окна.
Мурлыка-кот пусть ляжет на колени,
Вздремнётся вам, и явится во сне,
Что то не дождь, а милых птичек трели,
Они поют о розах и весне.
А если вы найти хотите счастье,
Подайте шиллинг горе-бедняку.
Он будет сыт, найдёт ночлег в ненастье,
Или прижмёт монету к синяку.
Да, сложно нам порой довольствоваться малым.
Но разве плох закат, что догорает алым?
- Стих не плох, - сказал кто-то, когда Роберт прочёл первое стихотворение. - Он заставляет нас задуматься о тех маленьких радостях, которые дарует нам Господь!
Затем Роберт прочитал ещё несколько.
- Да, стихи очень даже недурны, - подтвердила Элеонора.
- Но всё же, чьи они? - спросила Маргарет.
Молодой человек не мог сказать, что автор этих стихов - его отец, ведь тогда все подумали бы, что речь идёт о лорде Рэндольфе Уилдсорде.
- Как я уже говорил в прошлый раз, этот человек никогда не печатался, поэтому, если я даже назову его имя, оно вам ничего не скажет, - ответил Роберт.
- Может, это ваши стихи, Уилдсорд, и вы просто боитесь признаться нам в этом? Однако если это так, то ваша скромность напрасна, так как стихи вполне достойны, - сказала Джоанна.
- Нет, они не мои, - ответил молодой человек, пряча стихи в карман, а затем он вернулся на своё место.
- Но, насколько мне помнится, вы говорили, что разочаровались в их авторе. Почему же вы тогда храните его стихи?
Этот вопрос застал Роберта врасплох, так как он сам не знал ответа на него. Подумав несколько мгновений, молодой человек ответил:
- Стихи принадлежат не мне. И этот человек может в любой день истребовать их у меня. Поэтому я не могу распоряжаться ими по своему усмотрению.
- Почему же вы не отдадите их ему сами?
- Я... я не знаю, где он сейчас.
- Но всё же, хотя бы скажите нам, кем был для вас этот человек: ваш приятель, родственник? - не выдержала Маргарет, желавшая во что бы то ни стало узнать всё, что можно о том поэте.
- Он..., - но тут Роберт запнулся, затем отрицательно покачал головой и сказал: - Простите, мисс, но я больше не хочу говорить о нём.
Нежелание Роберта раскрывать тайну неизвестного поэта, очень огорчило Маргарет. Она уже видела, что за этим стоит какая-то невероятная, по её предположению, история, и это подогревало её интерес ещё сильнее.
Остаток этого вечера был посвящён обсуждению стихов, прочитанных молодыми поэтами. Но Роберта ничего это не интересовало, он уже пожалел, что пришёл, и стал искать повод, чтобы покинуть дом Олдвиллов. Маргарет, словно почувствовав это, наконец осмелела и подошла к молодому человеку. Ей хотелось всеми силами удержать его здесь и она понимала, что сделать это можно, только если она завладеет его вниманием. Поэтому девушка решила завязать с ним беседу:
- Доводилось ли вам бывать в Бедфордшире? - спросила она у него.
- Нет, - ответил Роберт.
- Просто с первой минуты нашего знакомства мне кажется, что прежде я уже видела вас где-то. А так как я выросла Бедфордшире и только год как живу в Лондоне, то мы могли встречаться только там, - пояснила Маргарет.
- Но, возможно, что мы виделись ранее на каком-нибудь подобном вечере в Лондоне.
- Нет, ведь если бы это было недавно, то я обязательно запомнила бы вас.
- Увы, моя память на лица не столь хороша, как у вас, - проговорил Роберт, как бы извиняясь.
- Вы так и не рассказали об Италии, - напомнила Маргарет, выискивая любой предлог продолжить разговор с молодым человеком.
- Я бывал там несколько раз, будучи ещё ребёнком. И про каждое путешествие, наверное, стоит рассказать отдельно, так как каждый раз мы посещали новые места.
- Но вы ведь никуда не торопитесь? - спросила девушка с надеждой в голосе. - Могли бы вы сегодня хоть чуточку рассказать мне о своих путешествиях, прошу вас. Мне так любопытно.
- Что же, хорошо, если это вам так интересно, - согласился Роберт, не смея отказать.
И Маргарет вместе с молодым человеком оправилась в самый дальний угол комнаты, как раз туда, где в кресле-качалке сидела бабушка Джоанны, давно уже уснувшая над своим вязанием. Расположившись на диване, девушка принялась слушать Роберта со всем вниманием.
После этого поэтического вечера Роберт и Маргарет встречались ещё несколько раз в доме Олдвиллом. Но, разумеется, поводом для этих встреч служила вовсе не любовь к поэзии. Молодые люди испытывали симпатию друг к другу, и поэтические вечера были лишь предлогом прийти в дом к Джоанне. И обычно они, уже более осмелевшие в общении друг с другом, садились вдвоём в самом отдалённом углу комнаты или отходили к окну, не обращая никакого внимания на своих приятелей, дискутировавших между собой. Роберт и Маргарет были поглощены только друг другом. Иногда, правда, некоторые девушки, задетые тем, что Роберт Уилдсорд игнорирует их, отдавая явное предпочтение Маргарет, подходили к ним и пытались вклиниться в их беседу, умничая и приторно улыбаясь. Однако у всех у них выходило это довольно плохо. Молодой человек и Маргарет испытывали лишь досаду от того, что кто-то прерывает их уединение. Они не поддерживали темы, заводимые теми девушками, лезшими вон из кожи, чтобы привлечь к себе внимание Роберта. И те вскоре, обиженные, поджав губы, вынуждены были, бросив ненавистный, с примесью зависти взгляд на более удачливую соперницу, покидать их.
Роберт довольно быстро понял, что Маргарет ничуть не глупее своей подруги Джоанны. Она была прекрасной собеседницей и с лёгкостью высказывала своё мнение по любому поводу. Если же она чего-то не знала, то не стеснялась спрашивать об этом; если же была не согласна, то смело спорила, не боясь, что её точка зрения вызовет осуждение Роберта. Но молодому человеку, напротив, была по душе такая искренность.
В общем, молодые люди шли навстречу друг другу робкими шагами. Вернее, некая нерешительность была лишь со стороны Роберта, что же касалось Маргарет, то она давно уже была влюблена и с нетерпением ждала каждой новой встречи с ним. Правда, поначалу ей приходилось скрывать это, потому что девушка не была уверена в ответных чувствах Роберта, так как, на её взгляд, он вёл себя слишком сдержанно. И по этой же причине она всё ещё ни словом не обмолвилась о Роберте своим родителям, хотя ей и не терпелось сделать это. Утешением же девушке служила её убеждённость в том, что виной такого поведения молодого человека была лишь его природная скромность.
Однако спустя месяц встреч, Роберт в конце концов понял, что навряд ли в будущем он повстречает девушку, которая сможет заинтересовать его сильнее, чем Маргарет, и с которой он также охотно отправился бы под венец. К тому же за это время он уже успел сильно привязаться к девушке и тоже начинал скучать по ней, если их разлука длилась слишком много дней. И потом он видел, как радостно загораются глаза Маргарет, когда он и она встречаются в доме Олдвиллов, и как она расстраивается, когда наступает час расставания. И всё время спрашивает у него, придёт ли он в следующий раз. И Роберт ни разу не осмелился сказать, что не придёт, понимая, как огорчит таким ответом девушку. И ещё он понимал, что её огорчает его некая нерешительность и осторожность по отношению к ней. Маргарет хотелось видеть подтверждение, что чувства его к ней с его стороны столь же сильны, как и её к нему. Но Роберт пока никак не давал знать об этом.
И вот однажды он всё же решился предложить проводить Маргарет до её дома. Небо хмурилось, и начинал накрапывать мелкий дождик. И Роберт предложил подержать зонтик девушки.
- Вы боитесь, что я промокну? - спросила Маргарет, одновременно и обрадованная тем, что впервые их общение вышло за пределы дома Олдвиллов, но расстроенная, что предлогом для того, чтобы молодой человек предложил проводить её, послужил всего лишь начавшийся дождь.
- Конечно, я этого боюсь, - подтвердил шутливо Роберт. - Ведь, промочив ноги, вы можете простудиться, и тогда наверняка в следующую среду я не смогу увидеть вас на вечере поэзии. И что же я буду делать там один: слушать скучные стихи начинающих поэтов?
Этот ответ понравился Маргарет и она заулыбалась.
- Тогда держите зонтик. Правда, и без него я вряд ли успею промокнуть, ведь я живу совсем недалеко отсюда и никогда не пользуюсь извозчиком.
И действительно, девушка жила всего в четверти мили от дома Олдвиллов, и их совместная прогулка предстояла быть короткой. Взяв зонтик в одну руку, другой - Роберт взял под руку Маргарет (и для него это был серьёзный шаг).
- Часто вы гуляете на свежем воздухе? - спросил девушку молодой человек.
- С тех пор, как мы живём в столице, гораздо реже, чем мне хотелось бы. Лондонцы предпочитают проводить время в салонах и клубах.
- А ведь вы привыкли совсем к другому, раз вы выросли в провинции.
- Да, это правда, к тому же природа в Бедфордшире такая красивая.
- В Суррее, где находится наше имение, тоже много прекрасных мест. Но я всё же предпочитаю жить в Лондоне. Здесь у меня много друзей. К тому же, как вы знаете, я собираюсь делать политическую карьеру, а политику просто необходимо жить в столице, чтобы быть в курсе всего. Однако и в Лондоне есть немало мест, где можно провести прекрасно время, например, Воксхолл. Я думал отправиться туда послезавтра вместе с друзьями, но эта прогулка не доставит мне такого огромного удовольствия, если там не будет вас, Маргарет.
При этих словах Роберт так выразительно посмотрел на девушку, что с его стороны это могло расцениваться, как признание в расположении к ней. Маргарет почувствовала, как её дыхание стало более глубоким и учащённым, но одновременно все её сомнения, которые терзали её до этого, тут же улетучились в один миг.
- Так что вы на это ответите? Надеюсь, ваши родители не станут возражать.
- Но я ещё... ничего не говорила им о вас, - призналась девушка, виновато потупив взор.
- Как, вы не упомянули в разговорах с ними обо мне ни единым словом?
- Я словно чего-то боялась, - принялась оправдываться Маргарет. - Вдруг завтра я потеряю для вас интерес, и вы увлечётесь какой-нибудь другой девушкой. Мои родители будут сильно переживать за меня.
- Как вы могли подумать такое про меня, Маргарет? Неужели я похож на ветреного человека? - несколько возмущённо произнёс Роберт.
- Но ведь совсем скоро, в начале осени, вы вернётесь в Кембридж. Мы не увидимся с вами несколько долгих месяцев. А вдруг за это время вы позабудете меня.
- Мы не увидимся с вами всего два месяца. И моя память не столь коротка, уверяю вас. Маргарет, дорогая, - тут Роберт, остановившись, взял в свои руки пальчики девушки и крепко сжал их, словно хотел слепить их вместе, - вам не о чем беспокоиться. Клянусь, у ваших родителей не будет повода разочароваться во мне.
- Я вам верю, - доверчиво сказала Маргарет.
И ещё ей хотелось прибавить: "потому что, люблю тебя". Но всё же девушка понимала, что подобное признание первым должен делать всё-таки мужчина. И Маргарет была теперь уверена, что когда-нибудь она дождётся этих слов от Роберта. С её же стороны было достаточно и того, что молодой человек мог всё прочитать в её глазах. Но тут девушка заметила, что Роберт смотрит не на неё, а на жемчужные браслеты, обвивающие её запястья.
- Моя матушка тоже очень любит жемчуг, - сказал молодой человек. - Я думаю, вы с ней легко подружитесь.
Тут Маргарет опять смущённо потупила взгляд, ведь эти слова были намёком на то, что в скором времени ей предстоит знакомство с леди Уилдсорд, и, если бы Роберт не имел бы серьёзных намерений по отношению к ней, то не стал бы знакомить со своей матушкой, которая живёт в десятке миль от Лондона.
- Ну так что же, до встречи Воксхолле? - спросил её Роберт, когда они подошли к дому Лоуренсов.
Маргарет согласно кивнула, взяла из рук своего кавалера зонтик и принялась долго отряхивать его от капель дождя. Нет, она беспокоилась вовсе не о зонте, чтобы он быстрее высох. Ей просто не хотелось идти домой и она словно чего-то ждала. Какого-то порыва от Роберта. А вдруг ему захочется поцеловать её на прощанье, хотя бы руку, она довольствовалась бы и этим. Но, по всей видимости, молодой человек считал, что так он поведёт себя слишком нескромно с девушкой, которая всё время смущается под его прямым взглядом. Он только помахал ей вслед, когда она наконец, неторопливо и постоянно оглядываясь, направилась к дверям своего дома.
Однако всё же Маргарет была счастлива. И, как только за ней закрылась входная дверь её дома, то тут же улыбка расцвела на её лице. Ей хотелось петь, танцевать и обнять весь мир. Вручив служанке, встретившей её в холле, зонтик, девушка поспешила в свою комнату, чтобы переодеться в домашнее платье, так как подходило время ужина.
За столом мистер Лоуренс принялся расспрашивать свою дочь, как она проводит время в доме Олдвиллов, чем немного удивил её, так как обычно отец не требовал у неё отчёта. Но сегодня мужчина проявил любопытство, и девушке пришлось перечислить имена всех гостей, посещавших вечер поэзии, и вкратце поделиться своим мнением об уровне их таланта. Хотя вряд ли мистеру Лоуренсу было так уж это интересно, и он слушал дочь вполуха, уделяя больше внимания бифштексу, который ел. Но наконец мужчина спросил:
- А тот молодой человек, который проводил тебя сегодня до дома, он тоже был там?
Маргарет смутилась: значит, её отец видел, как она стояла у дома вместе с Робертом, и ей оставалось только благодарить бога, что молодой человек не позволил по отношению к ней каких-то вольностей. Кто знает, как отнёсся бы к этому её отец, ведь он ещё не был знаком с её кавалером.
- Это Роберт Уилдсорд, папочка, друг Альфреда Бьютихилла, кузена Джоанны.
- Где же затерялся сам Бьютихилл, отстал от вас по дороге?
- Нет, - тихо ответила Маргарет, - он редко посещает наши вечера.
- И как давно ты знакома с этим Уилдсордом?
- Чуть больше месяца.
- И он впервые провожал тебя до дома?
- Клянусь, папочка, это было в первый раз.
- В этом не ничего плохого, Магги. Однако если какой-то молодой человек провожает девушку до дома, то послушные дочки рассказывают об этом своим родителям.
- Я как раз сегодня собиралась сделать это, папочка, честное слово, просто я не успела.
- Хорошо, если так. Однако, как ты думаешь, Магги, по какой причине этот молодой человек вызвался проводить тебя: потому что решил поступить по-джентельменски и подержать над тобой зонтик, чтобы ты не замочила своё платье, или потому что ты весь вечер кокетничала с ним, не сводя с него своих прелестных глаз?
- Роберт Уилдсорд серьёзный молодой человек, и я думаю, что его намерения по отношению ко мне тоже очень серьёзны. По крайней мере, мне очень хочется на это надеяться, - прибавила Маргарет более тихим голосом.
- Так, так, так. Ты слышала, Кэролайн? - обратился к своей жене мистер Лоуренс. - Здесь дело, кажется, запахло уже помолвкой.
- Не думаю, что Магги приняла бы предложение молодого человека, прежде не представив его нам, не так ли дочка? - предположила миссис Лоуренс.
- Я как раз хотела поговорить об этом, матушка. Роберт очень желает познакомиться с вами.
- Но прежде, чем мы пригласим его в наш дом, ты может, Магги, обмолвишься нам о нём ещё пару слов, - сказал мистер Лоуренс.
- Он студент, учится первый год в Кембридже и мечтает сделать карьеру политика, чтобы предлагать свои законы Парламенту и министру. Он единственный сын, и, так как его отец - лорд Уилдсорд, к несчастью, скончался два года назад, то в двадцать один год Роберт станет уже членом Парламента.
- Что ж, всё это хорошо, дочка. Только ты не сказала ни слова, что представляет собой сам Уилдсорд, каков его характер, его достоинства.
- Он...
Маргарет, разумеется, хотелось сказать, что он самый лучший молодой человек во всём свете, но в голову шли лишь одни банальности:
- Он замечательный, умный, образованный, с горячим сердцем, не терпящий ложь. И я ему верю.
- Играет ли он в карты, рулетку?
- Нет, не думаю, папочка.
- Любит ли проводить время в кутежах?
- Нет.
- У него есть долги?
- Вряд ли. Он достаточно богат.
- Что ж, прекрасно. И когда мы с твоей матушкой будем иметь честь познакомиться со столь замечательным молодым человеком, у которого не обнаружилось ни одного недостатка?
- Я как раз хотела попросить вашего позволения отправиться мне на прогулку в Воксхолл послезавтра. Роберт Уилдсорд будет там со своими друзьями. И тогда я смогу передать ему, что его приглашают на званый обед в наш дом.
- Что ж, прекрасно, надеюсь, что его устроит это воскресенье. Как ты смотришь на это, Кэролайн?
- Мне уже не терпится познакомиться с этим Уилдсордом. Поэтому, чем быстрее это произойдёт, тем - лучше, - ответила миссис Лоуренс.
Все следующие дни Маргарет ходила словно окрылённая и такой же она вернулась с прогулки в Воксхолле. Роберт наконец-то в воскресенье будет представлен её родителям, и девушка втайне надеялась, что молодой человек решится в тот день попросить у них её руки, хотя она и понимала, что по мнению её отца с матушкой и самого молодого человека, ещё прошло слишком мало времени, чтобы решиться на столь серьёзный шаг. Однако теперь все мысли Маргарет были заняты только Робертом и его будущим знакомством с её родителями. Конечно же, она волновалось о том, какое впечатление молодой человек произведёт на них, хотя и была уверена, что Роберт не даст повода усомниться в себе, и её родители не откажут ему выдать за него их дочь.
Однако в конце концов мысли о званом ужине и возможной помолвке так разволновали и утомили Маргарет, что она решила, что ей совершенно необходимо отвлечься, иначе её ждёт очередная бессонная ночь. Поэтому она отправилась в библиотеку, чтобы взять томик Байрона, который, впрочем, давно был зачитан ею до дыр. Да и страстная поэзия этого поэта, конечно же, не поспособствует умиротворению и спокойному созерцанию жизни. Но как девушка могла читать кого-то другого, когда все остальные поэты и писатели мира меркли перед этим гением.
Когда Маргарет вошла в библиотеку, то увидела там за столом секретаря своего отца. Склонившись над тетрадью, он что-то писал с сосредоточенным видом, а вокруг него лежали книги и журналы с закладками. И Маргарет вспомнила, что последние несколько месяцев её отец работал над какой-то научной статьёй об управлении помещичьим хозяйством, которую собирался разместить в журнале, и секретарь отца помогал ему, разыскивая в архивах и библиотеке нужные статьи, и переписывая главы работы набело.
Обычно секретарь являлся в их дом около десяти-одиннадцати утра и, проработав часов шесть в библиотеке, уходил домой. Из-за того, что большую часть времени помощник её отца проводил в библиотеке, Маргарет обычно видела его только мельком; иногда утром, когда он приходил в дом и здоровался с девушкой, случайно столкнувшись с нею на лестнице, иногда вечером, когда прощался. Изредка его приглашали отобедать, но только лишь тогда, когда мистеру Лоуренсу требовалось обсудить с секретарём что-то очень важное.
Надо сказать, что поначалу, когда помощник её отца полтора года назад только появился в их доме, Маргарет была немного увлечена им, несмотря на то, что мужчина был на двадцать лет её старше и на разность их социального положения. Но для шестнадцатилетней девушки это не имело никакого значения, она лишь видела перед собой красивого мужчину средних лет, выглядевшего достаточно моложаво из-за стройной, подтянутой фигуры. Это длилось около полугода, но, разумеется, Маргарет не смела никак проявлять свои чувства по отношению к мужчине, и не только из-за своей природной стеснительности, но и потому что она всё-таки осознавала, что её отец никогда не одобрит её брак с человеком не из их социального круга. Всё кончилось, когда однажды девушка во время обеда, на котором присутствовал и секретарь, вдруг увидела на его безымянном пальце обручальное кольцо (которое она почему-то не замечала ранее). Поняв, что этот мужчина принадлежит другой женщине и что грезить о нём совершенно бессмысленно, Маргарет словно успокоилась. Нет, это не случилось в одночасье. Поначалу новость о том, что секретарь, оказывается, женат, стало для неё ударом; она даже не смогла закончить обед, а, сославшись на больной зуб, поспешно ушла, а затем проплакала в своей комнате весь вечер. Но постепенно все чувства Маргарет к мужчине сошли на нет. Конечно, для этого девушке пришлось пойти на определённые шаги, а именно: избегать даже случайных мимолётных встреч с секретарём. Она даже перестала высматривать его в окне по утрам, ожидая его появления в их доме, как обычно делала это ранее. Как говорится, с глаз - долой, из сердца - вон. Спустя год повзрослевшая девушка относилась ко всему этому уже не более, как всего лишь к глупой детской влюблённости. К тому же она стала выходить в свет и знакомиться с молодыми людьми. Когда же Маргарет повстречалась с Робертом, то и вовсе забыла думать о взрослом женатом мужчине, который никогда не смотрел на неё иначе, как на несмышлёную девчонку.
Когда девушка поняла, что её чувства к секретарю совершенно прошли, это позволило ей чувствовать себя в его присутствии гораздо более раскованно, уже не смущаясь и не краснея, когда мужчина обращался к ней, и она перестала избегать его.
Поэтому теперь, увидев секретаря в библиотеке, девушка не убежала, как сделала бы раньше, а подошла к столу, на котором с краю лежал томик Байрона, но не взяла книгу, а посмотрела на ворох бумаг и журналов, разложенных по всей поверхности стола, и которые помощник её отца так старательно изучал, и сказала:
- Наверное, это ужасно скучно целыми днями сидеть и переписывать сухие статьи, наполненные цифрами и заумными словами, мистер Флориани.
- Для юной мисс - безусловно, - ответил Дэвид Флориани. - Тем более той, которая целыми днями порхает по дому, слово беззаботная пташка, напевает песенки о любви и грезит о прекрасном рыцаре.
- Но как вы догадались, что я о ком то грежу? - удивилась Маргарет, немного смутившись.
- Разве восемнадцать лет - это не та самая пора, когда девушке легче всего влюбиться в какого-нибудь молодого человека? Неважно в кого, лишь бы было можно сказать о нём, что он необыкновенный.
- Но он и вправду необыкновенный. Самый лучший, - произнесла Маргарет, прижав руки к груди в области сердца. - И я просто счастлива.
- А ваши родители знают о том, что этот самый лучший молодой человек из всех живущих ныне, обратил внимание ни на какую-то там девушку, а именно на дочь мистера Леонарда Лоуренса?
- Да, знают, и мы ждём его на званый обед в нашем доме уже в это воскресенье.
- И ваши родители впервые увидят его в тот день?
- Да, у них ещё не было случая познакомиться с ним.
- В таком случае, мисс Маргарет, пока ваши родители не знакомы с причиной ваших воздыханий, вам не стоит предаваться радужным мечтам. Ведь может статься, что он и не приглянется им.
- Это невозможно, - отрицательно замотала головой девушка, - у него нет недостатков, которые могли бы опорочить его.
- Влюблённым девушкам свойственно смотреть на мир сквозь розовые очки, и не замечать того, что для остальных очевидно. Ваши родители, я думаю, способны более критично оценить вашего поклонника и рассмотреть в нём то, чего вы не желаете замечать.
- Вы мне не верите. Но в самое ближайшее время у вас будет возможность познакомиться с ним. Я вас нарочно представлю друг другу, а после обязательно спрошу вас, какого вы о нём мнения.
- Когда, вы сказали, этот ваш безупречный поклонник приглашён на званый обед?
- В это воскресенье.
- Увы, мисс Маргарет, в этот день мне не удастся познакомиться с вашим славным воздыхателем, так как я не смогу прийти.
- Ах да, я совсем забыла, что по воскресеньям вы всё время куда-то уезжаете, - вздохнула огорчённо девушка. - Но ведь вы могли бы ради меня сделать исключение хотя бы в этот день? Мне так хочется, чтобы вы познакомились с моим будущим женихом и высказали о нём своё мнение.
- Мисс Маргарет, я уезжаю ни куда-нибудь, а к своей жене, которую я не видел целую неделю. И по которой я успеваю так же сильно соскучиться, как и вы по своему кавалеру. Что же касается вашего поклонника, то я уверен, что мне ещё не раз представится возможность познакомиться с ним. Весь если вы рассчитываете на то, что в скором будущем этот молодой человек станет вашим женихом, то можно ожидать, что он будет довольно часто бывать в этом доме.
- Ах, мистер Флориани, и почему ваша жена живёт так далеко от Лондона, - произнесла сокрушённо девушка.
- Всего лишь в десяти милях, мисс Маргарет.
- Но почему она не живёт в Лондоне вместе с вами?
- Потому что ей нравится жить за городом, в тиши, столица же слишком утомляет её.
- Но ведь ради вас она могла бы пожертвовать своими предпочтениями. Разве жена не обязана следовать всюду за своим мужем?
- Мисс Маргарет, поверьте, меня огорчает ничуть не меньше то обстоятельство, что я вынужден жить со своей женой в разлуке и не имею возможности видеть её каждый день. Но тому есть серьёзные причины.
- Какие же?
- В лондонском доме, который принадлежит моей жене, мы не можем жить, так как там живёт наш сын. Несколько лет назад между мной и сыном, к моему большому огорчению, произошла крупная ссора, и нам до сих пор не удалось помириться друг с другом. Поэтому я вынужден снимать скромную квартиру, которая совершенно не годится для того, чтобы вести в ней семейную жизнь.
- У вас есть сын? - изумилась Маргарет. - Но вы никогда не говорили о нём.
- Не говорил, потому что юных мисс не должна интересовать личная жизнь секретарей их отцов.
- Но всё же расскажите мне о нём, прошу вас, мистер Флориани. Мне так любопытно. Он уже взрослый? Сколько ему лет?
- Он ваш ровесник, мисс.
- А почему вы поссорились и почему не можете помириться?
- Простите, но мне не хотелось бы говорить об этом.
- Вы опасаетесь, что я кому-нибудь разболтаю об этом? Клянусь, об этом не узнает ни одна живая душа.
- Дело вовсе не в вас, мисс Маргарет. Это история в своё время доставила мне и моей жене очень много переживаний, и мы очень страдаем от того, что нам никак не удаётся помириться с нашим сыном. И мне бы не хотелось вновь вспоминать об этом и вдобавок к тому же заставлять юную девушку переживать за то, что к ней совсем не относится.
- Ах, мистер Флориани, но теперь вы заставите меня думать и воображать невесть что. Даже представить не могу, что за причина могла рассорить вас с сыном на долгие годы. Мне кажется, что вы такой человек, с которым невозможно поссориться. Наверняка причина в вашем сыне, вероятно, он совершил нечто такое, чего нельзя простить.
- Вам не стоит фантазировать, мисс. Возможно, что у моего сына не самый лёгкий характер, но он не совершал ничего такого, за что я мог бы всерьёз сердиться на него. Напротив, я им очень горжусь. Надежда же на то, что когда-нибудь мы помиримся, никогда не покидала меня. Он просто ещё слишком молод, чтобы научиться прощать. Но я верю, что когда он повзрослеет, то научится этому, всё поймёт и простит меня.
- То есть этим вы хотите сказать, что это вы виноваты перед ним? Но я никогда не поверю в это.
- Мой сын так думает. Но, на самом деле, здесь нет виноватых. Нами играла судьба, если можно так сказать.
- Ах, но мистер Флориани, вы не представляете, как же теперь мне хочется познакомиться с вашим сыном. Уж я бы обязательно заставила его помириться с вами. Где я могла бы повстречать его в Лондоне?
- А вы не боитесь, что ваш поклонник начнёт ревновать вас к нему? Мой сын достаточно привлекательный молодой человек, и многие девушки пытаются завоевать его внимание, по крайней мере, в этом пытается убедить меня моя жена.
- И он ни с кем-нибудь не помолвлен?
- Насколько мне известно, нет. В первую очередь, он хочет сделать карьеру.
- А у вас нет его портрета? Мне бы хотелось самой оценить, насколько привлекателен ваш сын. Впрочем, если он хоть немного похож на...
Девушка хотела сказать: "похож на вас ", но не решилась закончить фразу и замялась, опасаясь, что эти слова выдадут её, что когда-то она была увлечена мистером Флориани.
- Увы, его портрета у меня нет, зато у меня есть портрет его матери. И посмотрев на него, вы можете через её портрет понять, насколько красив мой сын. Не хотите ли взглянуть?
- О, разумеется, хочу, - воскликнула Маргарет с горящими глазами.
Дэвид сунул руку в карман сюртука и достал оттуда медальон на цепочке. Однако серебряная цепочка завязалась в узел и вытянула следом за собой жемчужный браслет, тот самый, который дала Дэвиду Луиза перед тем, как он отправился на решающий разговор со своим сыном два года назад. Мужчина принялся развязывать узел цепочки, чтобы высвободить браслет.
- Что это за вещица? - спросила Маргарет, глядя на браслет.
- Этот браслет принадлежит моей жене. Она дала мне его, когда думала, что мне может угрожать опасность. Какая-то цыганка нагадала ей, что жемчуг сможет уберечь нас от несчастий. С тех пор я всегда ношу его в кармане вместе с медальоном. - Дэвид улыбнулся. - Вам, наверное, кажется смешным, что мужчина тридцати девяти лет, как какой-нибудь сентиментальный юнец, таскает с собой повсюду украшения своей жены.
- О, нет, что вы! Напротив, я нахожу это очень трогательным. И, знаете, я тоже очень люблю жемчуг. Ведь моё имя - Маргарет, что на греческом значит "жемчужина". Мне его всё время дарят на дни рождения. Но скажите, этот браслет и вправду сберёг вас от несчастий?
- Не думаю, что причина в браслете. На самом деле никакой опасности тогда для меня не существовало. Сейчас же я ношу его с собой не как амулет, а потому что когда-то его носила моя жена. Когда я начинаю скучать по ней, то засовываю руку в карман, нащупываю там браслет, глажу пальцами гладкие жемчужины и мне кажется, что в эти моменты я дотрагиваюсь до кожи своей жены.
- Вы так сильно её любите? Ах, как я ей завидую. Как бы мне хотелось, чтобы и меня любили так же! Ну открывайте же быстрее медальон, мне так не терпится взглянуть на вашу жену!
Дэвид открыл крышку и протянул медальон девушке.
- Как я и ожидала, - сказала Маргарет, рассматривая портрет Луизы. - Она очень красива и так молода.
- Художник писал его с портрета, сделанного, когда моей жене было двадцать один год. Сейчас, как вы можете догадаться, раз у неё есть восемнадцатилетний сын, ей немного больше.
- Это ведь достаточно дорогая вещица, - сказала Маргарет, разглядывая серебряный медальон, отделанный тонкой филигранью.
Да и по наряду Луизы, её причёске и благородной осанке, можно было сделать вывод, что женщина принадлежит к высшим слоям общества. Поэтому Дэвид решил, что ему не стоит скрывать этот факт, хотя, безусловно, он понимал, что это вызовет у его собеседницы ряд вопросов.
- Моя жена - дочь французского дворянина, казнённого в годы революции во Франции. Её мать, как и тысячи французов тогда, вынуждена была вместе с дочерью эмигрировать, чтобы их не постигла та же участь.
- Наверное, вы влюбились в неё сразу, как только увидели, а она в вас. Ведь так бывает: любовь с первого взгляда.
- Нет, напротив, - улыбнулся Дэвид. - Мне понадобилось время, чтобы понять, что я её люблю.
- Не может быть! Она такая хорошенькая на портрете.
- Когда мы познакомились, она была замужем, к тому же разность наших социальных положений не позволяла мне и думать о том, что эта девушка когда-нибудь может стать моей супругой. Она была женой знатного и богатого человека, а я - всего лишь секретарём, полностью зависящим от покровительства своего патрона. Между нами не могло быть ничего общего. К тому же я считал её корыстной, так как вышла замуж она не по любви, а по нужде за человека, который был старше её на сорок лет. И за это я осуждал её. Сам я в то время был романтичным юношей, стремившимся к непостижимым идеалам и знавший о жизни только то, что вычитал в книгах. И, несмотря на то, что моя мать была самой простой женщиной, я никогда не знал нужды, за исключением самых ранних лет, когда мы жили в Италии. Мой патрон обеспечивал мне безбедное существование, я был избалован его милостью и не понимал, что значит жить, думая о том, где бы достать кусок хлеба.
- Что же случилось потом?
- Вопреки всему, я всё же влюбился в эту девушку, потому что не мог не влюбиться. Когда я узнал её лучше, то понял, что она вовсе не такая, как я думал о ней первоначально.
- Но когда вы поняли, что влюблены в неё?
- Когда увидел, как она играет с детьми, - улыбнулся Дэвид. - Это были чужие дети, её гостей. Но она взялась развлекать их, водила с ними хоровод, играла в салочки. И у меня в тот момент словно открылись глаза. Я тогда не мог не залюбоваться ею, когда она проносилась мимо меня с задорною улыбкой, с румянцем на щеках, с растрёпанными волосами от беготни. Она дурачилась вместе с этими детьми, позволяя им делать с нею всё, что они захотят, словно сама была ребёнком. Я понял, что всё это время был несправедлив и слишком строг к ней, ведь на самом деле над нею довлели лишь обстоятельства.
- И что же, вы признались ей в своих чувствах?
- Нет, это было невозможно, ведь она была замужем. Я таил эти чувства в себе, тщетно пытаясь избавиться от них.
- А она отвечала вам взаимностью?
- В начале, разумеется, нет, ведь приличные, замужние девушки не должны обращать внимание на посторонних мужчин. Но, видно, провидению было угодно, чтобы мы были вместе.
- И вы поженились. Но что случилось с её мужем?
- Как я уже говорил, он был гораздо старше своей жены. У него было больное сердце, и однажды оно не выдержало.
- Для вашей жены это был, наверное, определённый шаг - выйти замуж за человека, стоящего гораздо ниже её по положению в обществе.
- На самом деле для нас это уже давно не имело никакого значения. Мы слишком долго знали друг друга и слишком долго боролись за своё счастье. К тому же, так как мы оба принадлежим к католической вере, то венчались мы во Франции, почти тайно. Как вы понимаете, в Британии наш брак не может быть признан действительным, и поэтому моя жена по-прежнему считается вдовой и носит имя своего первого мужа.
- Но это так несправедливо! - возмутилась Маргарет. - Вы не можете называться мужем и женой только из-за того, что вас венчал не англиканский священник!
- И ещё из-за того, что наше общество ещё полно предрассудков и не любит смешанных браков.
- Но как же ваш сын, чьё имя он носит?
- Он носит имя моей жены. Когда он родился, моя жена была замужем за своим первым мужем.
- Так значит... - но дальше девушка не решилась продолжить.
И за неё закончил фразу Дэвид Флориани:
- Да, мисс Маргарет, мы состояли в преступной связи. Но мы слишком любили друг друга.
- Но кого ваш сын считает своим отцом?
- Он совсем недавно узнал правду, всего лишь несколько лет назад. И, как вы понимаете, его не очень обрадовала новость о том, что оказывается, его отец вовсе не дворянин, а человек не самого высокого происхождения.
- Да, должно быть, для него это было большим потрясением, - предположила девушка, впечатлённая историей, которую только что услышала. - Так вот почему вы не ладите со своим сыном? Он не желает вас признавать?
- Всё верно, мисс Маргарет. Как я не хотел говорить об этом, но у вас достаточно ловко получилось выведать у меня все мои тайны.
- Но, мистер Флориани, теперь у меня появилось ещё более горячее желание познакомиться с вашим сыном. Я бы объяснила ему, что так негоже поступать с собственным отцом. Нельзя отрекаться от отца, кем бы он ни был!
- Мисс Маргарет, благодарю вас за ваше сочувствие ко мне. Но я и моя жена, мы уверены, что когда-нибудь сын сможет простить нас. На самом деле он добрый, с пылким сердцем молодой человек. Просто, он считает себя обманутым.
- Нет, - замотала отрицательно головой девушка, - я не верю, что он таков. На самом деле, у него нет сердца. Ведь это же из-за него вы вынуждены жить со своей женой в разлуке. Наверное, ему никогда не приходилось любить, иначе он никогда бы так не поступил. Ах, мистер Флориани, умоляю вас, назовите имя вашего сына. Я расскажу ему о том, как сильно вы его любите, и заставлю его простить и извиниться перед вами.
- Нет, мисс Маргарет, для нас важно, чтобы наш сын сам понял, что ошибается, его раскаяние должно идти от чистого сердца, а не потому, что кто-то принудил его к этому. Ему просто нужно дать ещё немного времени. Забудьте всё то, что вы сейчас услышали и не берите в голову. Вам следует думать о своём собственном счастье.
Маргарет, немного расстроенная, взяла томик Байрона и ушла к себе. Но читать она так и не смогла. История мистера Флориани так впечатлила её, что она, вопреки совету секретаря, стала думать об этом и о том, как ей разузнать имя его сына.
Как Маргарет и предполагала, воскресный обед и знакомство Роберта с её родителями прошло наилучшим образом. Супруги Лоуренс не увидели ничего такого в молодом человеке, из-за чего у них могли бы возникнуть причины выказать своё недовольство им и препятствовать его дальнейшему общению с их дочерью. Напротив, он произвёл на них самое благоприятное впечатление, и их, безусловно, обрадовало то, что те слова, которые говорила их дочь о Роберте Уилдсорде, оказались не пустыми. И девушка предполагала, что если Роберт сделает ей предложение руки и сердца, то и здесь они ему не откажут. Правда, молодой человек пока что не решался пойти на столь серьёзный шаг. Вероятно, он думал, что не стоит делать этого прежде, чем Маргарет познакомится с его матерью. Поэтому девушка стала выражать своё нетерпение в желании посетить Брайтвуд-холл и познакомиться с леди Луизой Уилдсорд. И было решено, что в самое ближайшее время Маргарет будет приглашена в имение Уилдсордов.
И вот наконец девушка едет в Брайтвуд-холл. Маргарет, конечно же, волновалась перед встречей с матерью своего возлюбленного, хотя Роберт и говорил ей, что ей совершенно не о чем беспокоиться: его мать была приятной, доброй женщиной и она не станет задавать девушке неудобных вопросов или, тем более, экзаменовать её: годится ли она на роль будущей леди Уилдсорд. Однако всё волнение совершенно спало с Маргарет только тогда, когда она увидела по их приезду в Брайтвуд-холл вышедшую к ним леди Луизу. Её приветствовала невысокая, стройная женщина, однако с фигурой девушки, и с такими же прозрачными, синими глазами, как у Роберта. Лицо леди Уилдсорд было озарено приветливой улыбкой, причём она присутствовала на лице женщины ещё прежде, чем она увидела Маргарет. По всему виду матери Роберта было видно, что она рада девушке, даже ещё не зная о ней ничего. Впрочем, возможно, леди Луиза вполне доверяла своему сыну и знала, что он не увлечётся глупой пустышкой, и раз он сделал выбор в пользу этой девушки, значит, она априори достойна этого.
- Матушка, это Маргарет Лоуренс, - представил её Роберт.
- Лоуренс? - переспросила Луиза. - А мистер Леонард Лоуренс, который живёт в Лондоне на Маунт-стрит, не приходится ли вам родственником, мисс?
- Да, это мой отец, - подтвердила Маргарет. - Вы с ним знакомы?
- Нет, - ответила мать Роберта, однако несколько переменившись в лице, - я только слышала о нём от общих знакомых, но, к сожалению, не имею чести знать.
И тут Луиза перевела вопрошающий взгляд на сына, словно ожидая от него пояснений. Но Роберт был в недоумении, что желала услышать от него его мать и что её так смутило. Однако женщина, поняв, что по, всей вероятности, её сыну не пришлось сталкиваться в доме Лоуренсов с Дэвидом и он не знает, что его отец служит там секретарём, успокоилась и на её лице вновь появилась улыбка.
Луиза стала ещё более приветливой со своей гостьей, словно та уже была её родственницей, поэтому спустя какую-то пару минут после общения с леди Уилдсорд Маргарет, совершенно не заметившей минутного замешательства женщины, казалось, что она с ней давно знакома. Впрочем, смутное ощущение, что ей уже когда-то доводилось видеть мать Роберта прежде, у девушки возникло с первых мгновений, как только она её увидела. Сначала Маргарет подумала, что, быть может, всё дело в её глазах, которые столь схожи с глазами её сына. Но потом она поняла, что дело не только в них, так как и черты её лица ей тоже казались знакомыми.
Это было странно, но с леди Луизой повторилась та же самая история, что и с Робертом: с первых же мгновений знакомства с ними обоими Маргарет казалось, что ей уже доводилось встречаться с ними ранее. Из этого напрашивался только один вывод: девушка, вероятно, всё же уже имела возможность видеть их когда-то ранее. Но раз Роберт отрицал, что бывал Бедфордшире, значит, она видела их где-то в Лондоне. Но тогда тем более странно, что Маргарет совершенно не помнит встречу с ними, ведь если это и имело место быть, то нет так уж и давно.
После обеда, Роберт предложил девушке показать ей дом. Прохаживаясь по нему, Маргарет вдруг увидела галерею с фамильными портретами Уилдсордов и заинтересовалась ими: ведь вскоре ей предстоит стать членом этой семьи (по крайней мере, девушка очень надеялась на это) и, конечно же, ей следовало ознакомиться с предками своего суженого. Маргарет ходила от одной картины к другой, выслушивая о лицах, запечатлённых на портретах, краткие истории, рассказываемые ей Робертом. Но когда девушка дошла до портрета леди Луизы, то она остановилась перед ним, словно громом поражённая. С большим удивлением девушка рассматривала его, так как понимала, что ей уже доводилось видеть этот портрет ранее и ни где-нибудь, а на медальоне мистера Флориани. Но было ли это возможно, чтобы в Британии существовали две совершенно похожие друг на друга женщины? Ведь Маргарет даже и предположить не могла, что жена секретаря её отца и есть леди Луиза Уилдсорд, женщина, принадлежащая к самым высшим аристократическим кругам. Это было слишком невероятно! Но тут в памяти девушки постепенно стали всплывать слова Дэвида Флориани о своей жене: что она была дворянкой, что их брак - тайна для общества и что она по-прежнему носит имя своего первого мужа. И в конце концов у них тоже был сын, которому было также восемнадцать лет. Всё совпадало!
Однако, всё же предполагая, что где-то здесь закралась ошибка, Маргарет, повернув к Роберту своё ошарашенное лицо, спросила:
- Это... портрет вашей матушки?
- Да, здесь ей лет двадцать, не больше, - ответил Роберт, несколько удивившись тому, что Маргарет засомневалась, увидев портрет его матери, так как сам молодой человек считал, что та мало изменилась за эти годы.
Теперь Маргарет стало понятно, почему лица леди Луизы и её сына казались ей знакомыми. И девушке больше не хотелось рассматривать никаких портретов, никаких комнат и дом вообще, ей хотелось покинуть его и уехать отсюда как можно скорее. Маргарет совсем не обрадовалась той новости, что Роберт - сын Дэвида Флориани, и не потому, что его отец оказался выходцем из простой, бедной семьи. Вовсе не это расстроило её, а то, что тот молодой человек, которого она ранее так осуждала за то, что он обошёлся так несправедливо со своим отцом, и Роберт - одно и то же лицо. А Маргарет точно знала, что она никогда не стала бы встречаться с подобным молодым человеком.
Но как такое могло быть, что Роберт и сын Дэвида Флориани - один и тот же молодой человек, когда она думала о них совершенно по-разному? Роберт девушке казался совершенством и уж тем более не способным на то, что бы отречься от собственного отца. Сын же секретаря был бессердечным злодеем.
Несмотря на то, что Маргарет была потрясена, она всё же нашла в себе силы попросить Роберта:
- Расскажите мне о вашем отце.
Молодой человек сделал шаг в сторону портрета лорда Рэндольфа и, глядя на него, сказал:
- Он был самым добрым человеком, которого я когда-либо знал. Он любил меня безмерно и баловал. Ещё он любил охоту и собак; к сожалению, после его смерти у нас их почти не осталась, матушка раздала их соседям. Я до сих пор скучаю по нему и мне сильно его не хватает.
- У него было больное сердце?
- Да, - кивнул Роберт, подумав, что это он сам когда-то говорил девушке о причине смерти лорда Рэндольфа.
Увидев, с какой ностальгией молодой человек вспоминает своего приёмного отца, ей даже показалось, что его глаза увлажнились от слёз, Маргарет поняла, насколько сильно Роберт был к нему привязан, и, безусловно, новость о том, что на самом деле его отец кто-то другой, посторонний, по сути, чужой ему человек, была для него ударом.
Но как же Дэвид Флориани? Ведь он любил своего сына ничуть не меньше и страдал он тоже ничуть не меньше! К тому же по вине сына он разлучён со своей женой, которую любил безмерно. И Маргарет была уверена, что Роберт ничего не знает о том, что его отец и мать повенчались и встречаются украдкой ото всех в какой-нибудь гостинице, словно совершают нечто постыдное. И ей стало обидно за мистера Флориани, который вовсе не заслуживал подобного отношения к себе.
Девушке хотелось сказать Роберту: "Зачем вы лжёте, зачем вы пытаетесь уверить меня в том, что ваш отец кто-то другой? Когда на самом деле - это мистер Флориани. Ведь вскоре я стану вашу женой, неужели я не заслуживаю того, чтобы вы доверились мне, чтобы вы открыли мне своё сердце". И ещё Маргарет хотелось признаться, что она всё знает, и поэтому Роберту нет смысла скрывать своё истинное происхождение, а также спросить его, почему он поступил так жестоко с собственным отцом, которого вовсе не стоило стыдиться, и зачем он заставляет мучиться его и мать. Следующим желанием девушки было броситься к леди Луизе, обнять её и убедить её открыться наконец своему сыну, что она и мистер Флориани давно уже поженились.
Но Маргарет не сделала ничего из этого, она сумела сдержать свои порывы. Девушка решила, что будет лучше, если сначала расскажет о том, что она узнала сегодня, мистеру Флориани. В конце концов это была его тайна и только ему решать, как им всем следует поступить. И поэтому Маргарет сказала только:
- Мне вдруг показалось, что здесь слишком душно. Мы не могли бы выйти на свежий воздух?
- Да, конечно. С вами всё в порядке? - обеспокоился Роберт, даже не засомневавшись в том, что девушке стало дурно, так как он видел, что последние несколько минут она действительно чувствует себя не в своей тарелке.
Однако когда они вышли на крыльцо, то Маргарет ничуть не стало легче. У неё не было никаких сил и желания притворяться, что ничего не случилось, и скрывать, что голову её посещают самые мрачные мыли. Ей было больно и обидно от того, что она так обманулась.
Девушка несколько минут стояла молча, глядя в даль, поверх деревьев парка, даже не пытаясь развеять встревоженность за неё молодого человека.
- Маргарет, вы очень бледны, может быть, нам лучше вернуться в дом?
- Простите, Роберт, - сказала наконец девушка, дотронувшись до своей головы рукой, - но головная боль, которая вдруг внезапно меня посетила, никак не проходит. Будет лучше, если я поеду домой. Сегодня я не самый лучший собеседник для вас.
- Да, конечно, - пролепетал молодой человек, очень расстроенный тем, что Маргарет вдруг почувствовала себя дурно и выразила желание уехать. А ведь он рассчитывал показать ей ещё парк и конюшню.
Маргарет спешила домой, однако, когда наёмный экипаж, в котором она ехала, свернул на улицу, на которой находился её дом, она увидела Дэвида, шедшего ей на встречу. Вероятно, пару минут назад он, распрощавшись с мистером Лоуренсом, покинул их дом.
- Мистер Флориани, мистер Флориани! - стала окликать его девушка, приподнявшись с сиденья коляски. - Сэр, пожалуйста, остановите лошадь, - обратилась она к извозчику, когда экипаж поравнялся с секретарём.
Дэвид, очень удивившись тому, что кто-то окликает его на улице, повернул голову в сторону экипажа.
- Мисс Маргарет, что-то случилось? - обеспокоился мужчина, увидев дочь мистера Лоуренса, которая была очень возбуждена.
- Мистер Флориани, прошу вас, садитесь ко мне в коляску. Мне нужно поговорить с вами, это очень важно.
Дэвид не стал мешкать и взобрался в коляску к Маргарет.
- С вами всё в порядке? - оглядел внимательно мужчина девушку, нервно теребившую свой ридикюль.
- Обо мне не беспокойтесь, просто я хочу кое о чём спросить у вас, - сказала она, а затем обратилась к извозчику: - Поезжайте дальше.
Когда Маргарет и Дэвид оказались перед домом Лоуренсов, девушка сказала, что им лучше отправиться в палисад, который располагался за домом, так как их разговор никто не должен услышать. Там девушка присела на скамейку под кустом жасмина и сказала:
- Мистер Флориани, моя просьба, наверное, покажется вам странной, но вы не могли бы ещё раз показать мне медальон с портретом вашей жены?
- Да, конечно же, - согласился Дэвид, предположив, что Маргарет по дороге повстречала женщину, похожую на Луизу, а может быть, и её саму, приехавшую в Лондон по неотложным делам.
И мужчина протянул девушке медальон. Открыв крышку, Маргарет некоторое время задумчиво рассматривала миниатюру, а затем, грустно вздохнув, произнесла:
- Да, это она. Я видела сегодня вашу жену, мистер Флориани.
- Где же вы её повстречали?
- В её собственном доме, в Брайтвуд-холле.
- Как, вы были сегодня в Брайтвуд-холле? - изумился Дэвид. - Но как вы там оказались?
- Мистер Флориани, тот молодой человек, о котором я вам говорила, Роберт, это ваш сын.
- За вами ухаживает мой сын? - опешил мужчина и от услышанной новости присел на скамейку рядом с девушкой.
- Да, ведь вашего сына зовут Роберт Уилдсорд, не так ли?
- Да, это он. Так вот почему у вас такое разочарованное выражение лица, мисс Маргарет. Вероятно, вы уже больше не мечтаете о том, чтобы ваш ухажёр сделал вам предложении руки и сердца, после того, как узнали, что его отец отнюдь не знатный лорд? - предположил мужчина, тяжело вздохнув.
- Мистер Флориани, если вы думаете, что меня расстроило то, что Роберт оказался вашим сыном, то есть сыном человека, имеющего простое происхождение и не обладающего никакими титулами, то тогда вы ошибаетесь. Огорчило меня вовсе не это. Поверьте, я бы только обрадовалась, узнав, что Роберт - ваш сын, если бы не та история, которую вы мне о нём рассказали. Впрочем, мне до сих трудно поверить, что эта история имеет отношение к Роберту, что он мог когда-то так поступить с вами.
- Мисс Маргарет, если дело только в этом, то прошу вас, умоляю, - тут Дэвид взял девушку за руки, - не отворачивайтесь от Роберта, если вы хоть немного его любите. Забудьте всё то, что я говорил вам о нём. Всё это случилось несколько лет назад. Тогда ему было всего шестнадцать лет, и он судил о жизни и о людях с тем пылом, который свойственен всем молодым людям в эти годы. Я уверен, что Роберт переменился с тех пор.
- Переменился? Но если это так, то почему же вы тогда по-прежнему живёте в разлуке со своей женой?! Почему он до сих пор не явился к вам и не попросил у вас прощения?! - восклицала девушка.
- Прошу вас, не судите Роберта так строго. Дайте ему шанс, и вы поймёте, что на самом деле у него доброе сердце.
- Мистер Флориани, но неужели вы не понимаете, что я не могу быть женой человека, поступок которого я так осуждаю! Он не должен был отрекаться от вас: вы этого вовсе не заслуживаете. Ведь вы так его любите, несмотря ни на что! Если же он переменился, то должен доказать это своими поступками! Пусть придёт и покается перед вами.
- У меня нет сомнений, что рано или поздно это случится. Но вы должны понимать, мисс Маргарет, что, если ваши родители узнают, что Роберт - мой сын, то они не дадут своего согласия на ваш брак с ним. Боюсь, что и многие его друзья и знакомые отвернутся от него, если им станет известно, что его отец вовсе не лорд Уилдсорд, а всего лишь сын бедной итальянской эмигрантки. Поэтому, умоляю вас, не губите его. То, что вы узнали от меня, должно остаться тайной.
- Здесь вам не о чем беспокоиться, мистер Флориани. Я не сплетница. От меня никто и никогда не узнает о том, кто настоящий отец Роберта. Но, увы, я не смогу притворяться в присутствии Роберта, что мне не известна истина. На самом деле, когда я ещё гостила в Брайтвуд-холле, мне хотелось признаться ему, что я всё знаю, для того, чтобы он не смел меня обманывать. Но тогда у меня не хватило духа, да и я была слишком ошеломлена. Но сейчас я понимаю, что не смогу больше лгать, да и ложь Роберта тоже будет для меня невыносимой.
- Что же вы намерены делать?
- Когда-то я сказала вам что, если бы я повстречала вашего сына, то постаралась бы убедить его помириться с вами. И вот она - странная ирония судьбы. Вы говорили, что вами играла судьба, теперь я убедилась, что так оно и есть. Полагаю, что провидение свело меня с вами и Робертом именно для того, чтобы я помирила вас с сыном. Я должна рассказать ему о вас, о том, что мне всё известно. И даю вам слово, что я сделаю всё, чтобы вы и ваша жена были вновь вместе и счастливы.
- Мисс Маргарет, вы очень великодушны, но не надо видеть провидение там, где его нет. Вы ведь помните, каким образом я поступил на службу к вашему отцу? Меня порекомендовал ему мистер Олдвилл, отец вашей подруги Джоанны, которая приходится троюродной сестрой Альфреду Бьютихиллу, другу моего сын. Здесь нет никакой мистики.
- Пусть, но для меня это теперь не имеет никакого значения, - упрямо заявила девушка. - Я дала слово не только вам, но и себе. Если Роберт по-прежнему будет отрекаться от вас, то между нами будет всё кончено.
- Мисс Маргарет, но неужели от тех чувств, которые вы выражали к моему сыну всего несколько дней назад, ничего не осталось?
- Я люблю его, мистер Флориани, но того, прежнего Роберта, - с печалью в голосе произнесла девушка. - Увы, я больше не смогу смотреть на него теми же глазами, что смотрела на него ранее. Теперь меня постоянно будут преследовать опасения: не поступит ли он когда-нибудь со мной так же жестоко, как когда-то с вами, если я не смогу угодить ему в чём-то? Нет, мистер Флориани, я не могу быть с ним вместе, пока он не простит вас, пока я не увижу, что и он способен на сострадание и всепрощение. И если он любит меня, по-настоящему любит, то он и вас простит. Я потребую от него этого, это будет непременным условием моего согласия на брак с ним.
- А ваши родители, мисс Маргарет? Ведь ваш долг, как дочери, рассказать им всю правду.
- Боюсь, что здесь вы правы. Мой отец не даст согласие на брак с человеком, происхождение которого ниже его собственного. Мне придётся скрывать это от них настолько долго, насколько это будет возможно. От меня они ничего не узнают, - сказала тихо девушка. - Возьмите ваш медальон, мистер Флориани, - и, отдав вещицу мужчине, Маргарет, вдруг расплакавшись, вскочила со скамейки и поспешила в дом.
Как только Дэвид вернулся на свою квартиру, то тут же принялся писать Луизе письмо. Впрочем, мужчина был уверен, что его жена и так обо всём догадалась, когда услышала имя девушки, гостившей сегодня в её доме. Он лишь хотел предупредить о том, что Маргарет случайным образом стало известно, кто истинный отец Роберта, и о намерениях девушки. "Прошу тебя, - писал Дэвид, - если тебе доведётся увидеться с ней в ближайшие дни, то постарайся отговорить её от этого опрометчивого шага. Так как у меня нет уверенности в том, что Роберт прислушается к мисс Маргарет. Боюсь, что откровенный разговор между ними сможет спровоцировать ссору и даже разлуку. Не знаю, как глубоки чувства Роберта к этой девушке, ты можешь судить об этом верней, но боюсь, что если подобное случится, то это нанесёт серьёзную душевную рану нашему сыну, после которой он долго не сможет оправиться".
Однако Маргарет, вопреки уговорам мистера Флориани, решила во что бы то ни стало исполнить своё намеренье. И собиралась она сделать это во время очередной прогулки с Робертом в Воксхолле. Поэтому она решила подготовиться к ней с особой тщательностью. Никогда ещё так долго она не перебирала свои платья, ища среди них самое кокетливое. Она должна была быть неотразимой, чтобы Роберту и в голову не пришло возражать ей, он должен был быть готовым пойти на все её условия. Маргарет была настроена решительно.
И когда спустя несколько дней молодые влюблённые вновь встретились в Воксхолле, Маргарет поняла, что не ошиблась с нарядом, когда увидела, какие взгляды бросал на неё молодой человек. Никогда ещё её плечи не были настолько оголены, корсет настолько туго затянут, а платье столь яркой расцветки. Сама девушка старалась изображать веселье и лёгкость, и вела она себя так, словно её свадьба с Робертом было дело уже решённым, хотя на самом деле внутри неё клокотала настоящая буря. Когда они прогуливались по аллеям сада, девушка позволяла брать себя под руку, когда молодой человек угощал её водой с сиропом и пирожными, благодарила его с самой лучезарной улыбкой. Роберт был немного удивлён переменами, произошедшими в девушке, так как не ожидал, что скромница Маргарет может быть такой, но ему это определённо нравилось с каждым мгновеньем всё больше и больше.
Наконец, когда они отошли в дальний уголок сада, девушка предложила уединиться в одной из беседок, скрываемой от посторонних глаз пышными розовыми кустами и докуда раздавался еле слышимый звук скрипок музыкантов, игравших на эстраде. Девушка присела на скамейку и взглядом призвала Роберта последовать её примеру. Затем она бросила на своего ухажёра томный взгляд, который через несколько мгновений вдруг стал грустным, и девушка сказала несколько опечаленным тоном:
- Роберт, мы знакомы с вами вот уже как два месяца, я принимаю ваши приглашения отправиться с вами на прогулку, провожу с вами достаточно времени, но до сих пор не знаю о ваших планах по отношению ко мне.
Эти слова девушки удивили молодого человека, так как ему казалось, что и так всё было очевидно, раз он приглашает её на свидания, познакомил со своей матерью. Как Маргарет могла сомневаться в серьёзности его намерений по отношению к ней? Правда, да, действительно, он ещё ни разу не признался ей в своих чувствах, и, конечно, ему следовало немедленно исправить эту оплошность.
- Маргарет, дорогая, простите, что не говорил вам этого ранее, но это только из-за того, что боялся смутить вас. - Тут молодой человек взял руки девушки и поцеловал ей пальцы. - Мои намеренья самые серьёзные. Я люблю вас и хочу, чтобы вы стали моей женой.
Вот они те слова, которые хочет услышать каждая девушка от человека, к которому она неравнодушна. И, конечно же, у Маргарет, как и у любой другой девушки, которая слышит подобные признания, гулко забилось сердце. Какая-то тёплая волна обдала её с головы до ног, и ей не хотелось больше думать о том, что будет после этих минут, о том, что ей нужно говорить какие-то слова, которые она обдумывала последние несколько дней. Однако Маргарет знала, что если сейчас смалодушничает, то престанет уважать себя. Но, прежде чем провести ту черту, за которой обратно дороги ей уже не будет, она может позволить себе ещё несколько минут блаженства.
- Тогда поцелуйте меня, - проговорила Маргарет с придыханием и еле слышно, и Роберт больше догадался, о чём девушка просит, чем расслышал.
Поэтому он сначала вопросительно посмотрел на неё, словно спрашивая: не ослышался ли он; а затем, испытывая сильное волнение, наклонился к лицу девушки и слегка коснулся её губами. Но Маргарет не устраивал столь робкий поцелуй, поэтому она обвила шею своего возлюбленного руками и поцеловала его так, словно это был последний поцелуй в её жизни, первый и последний.
- Завтра же я приеду просить вашей руки у ваших родителей, Маргарет. Вы согласитесь стать моей женой? - спросил Роберт, опьянённый поцелуем и близостью девушки.
- Да, - ответила она, - но только прежде... мне нужно увидеть доказательство того, что вы действительно меня любите и что ради меня готовы совершить любой поступок.
- Маргарет, вы можете просить меня о чём угодно. Однако неужели вы всё ещё сомневаетесь в моих чувствах к вам?
- Всегда легко давать обещания, говорить о чувствах, однако проявить себя на деле не каждый способен.
- Но какие вам нужны доказательства? Чего вы хотите, что бы я исполнил? Достал луну с неба, прошёлся по краю пропасти, написал поэму, в каждой строчке которой было бы признание в любви к вам?
- Луна, пропасть, к чему всё это? - пожала плечами девушка. - Но готовы ли вы ради меня, например, примириться со своими недругами?
- С недругами? - изумился молодой человек. - Но у меня их нет.
- Ни одного? Неужели нет человека, с которым вы когда-либо ссорились? Неужели у вас со всеми дружелюбные отношения?
- Действительно, несколько лет назад был человек с которым я сильно повздорил, я даже собирался вызвать его на дуэль. Но Фреду удалось отговорить меня, так как он опасался за мою жизнь. К счастью, этого человека сейчас нет в Британии, он вернулся в Индию, где жил прежде долгие годы. Однако, даже если он сейчас находился бы в Британии, моё примирении с ним было бы невозможно. Я готов примириться с кем угодно, но только не с ним.
История несостоявшейся дуэли взволновала Маргарет.
- Но что стало причиной вашей ссоры? - спросила она.
- Это самый гнусный, самый мерзкий человек, которого я когда-либо знал. Он нанёс оскорбление всей нашей семье.
- За что же он так вас ненавидел?
- Он просто позавидовал чужому счастью.
- Трудно поверить, что зависть к кому-то может стать причиной дуэли.
- Тем не менее это так.
- Нет, Роберт, я не будут просить вас о том, чтобы вы помирились с этим человеком. Но я хочу, чтобы вы попросили прощение у другого, у того, перед кем вы виноваты. Если вы хотите, чтобы я стала вашей женой, то это непременное условие моего согласия на брак с вами.
- Хорошо, Маргарет. Хотя я и не чувствую за собой вину перед кем-либо, - недоумённо пожал плечами молодой человек. - Разве что во время поэтического вечера я отозвался о стихах какого-то начинающего поэта не слишком лестно и тем самым задел его самолюбие. Ну что же, в таком случае я готов признать его королём поэтов, если это столь важно для вас.
- Роберт, я хочу, чтобы вы... чтобы вы помирились... со своим отцом.
- О чём вы, Маргарет? - изумился молодой человек. - Я ведь говорил вам, что моего отца уже нет в живых. К тому же я никогда с ним не ссорился.
- Вы говорите о лорде Уилдсорде, но ведь он вам не отец.
Услышав это, Роберт побледнел и резко встал со скамьи, словно больше не имел права сидеть рядом с девушкой.
- Вы ведь не станете отрицать этого и уверять меня в обратном? Прошу вас, не лгите мне, иначе вы этим сильно меня разочаруете.
- Откуда вам стало это известно? - спросил молодой человек, не глядя на девушку, а в противоположный угол беседки. - Об этом, кроме меня, знает только Фред. Неужели он разболтал вам об этом?
- Нет, это не он. Вы можете быть спокойны за своего друга: он не выдаёт чужих тайн. Я узнала об этом от вашего настоящего отца, мистера Флориани.
- Как, вы с ним знакомы?!
- Мой отец, как вы знаете, до того, как мы переехали в Лондон, был крупным помещиком. Теперь свой опыт он хочет передать другим, чтобы сельское хозяйство нашей страны развивалось ещё лучше. Для того, чтобы осуществить это, он пишет статьи для журналов. И, разумеется, моему отцу понадобился помощник в виде секретаря. Мистер Олдвилл посоветовал ему мистера Флориани, про которого он узнал от миссис Бьютихилл.
- Так значит, сейчас мистер Флориани - секретарь вашего отца?!
Маргарет утвердительно кивнула.
- И вы знали всё с самого начала! Тогда для чего же вы разыгрывали всю эту комедию? Для чего были все эти разговоры о свадьбе? Вы желали таким образом посмеяться надо мной? Так вот для чего вам эти условия! Вам просто нужна причина, чтобы отделаться от меня! Представляю, какое разочарование, должно быть, постигло вас, когда вы узнали, что мой отец вовсе не лорд, а его бывший секретарь. Наверное, вы хотите, чтобы я покинул вас. Что же, не смею больше навязывать вам своё общество, - проговорил Роберт с наворачивающимися на глаза слезами. - Прощайте, мисс Маргарет.
И молодой человек собрался было покинуть беседку.
- Нет, Роберт, подождите, - остановила его девушка, схватив за локоть. - Вы всё неверно поняли. Позвольте мне объяснить. На самом деле, о том, что ваш отец - мистер Флориани, мне стало известно совсем недавно. И клянусь, что это совершенно не изменило моего отношения к вам. Мне неважно, кто ваш отец, лорд или простолюдин, и я вовсе не искала причины, чтобы отказать вам. Дело совсем в другом. Поверьте, мои намеренья чистосердечны. Когда я услышала от мистера Флориани его историю, когда я поняла, как ваш отец любит вас и как страдает от того, что вы от него отвернулись, то посчитала, что вы придумали для него слишком жестокое наказание. И поклялась помирить вас. Поэтому я и прошу вас простить его, хотя на самом деле у него перед вами нет никакой вины.
- Нет вины?! Вы так говорите только потому, что не пережили того, что пришлось пережить мне. А что почувствовали бы вы, если бы вам сказали, что тот человек, которого вы всю жизнь считали своим отцом, которого безмерного любите и гордитесь, вовсе вам не отец? Мне тогда показалось, что небеса всей своей тяжестью рухнули мне на голову!
- Да, не спорю, наверняка и для меня это тоже было бы тяжёлым ударом. Но мистер Флориани не менее достоин уважения, чем лорд Уилдсорд. Он с такой болью рассказывал о вас. Нельзя отрекаться от своего отца, кем бы он ни был!
- Мой отец - лорд Уилдсорд, и никого другого признавать своим отцом я не собираюсь. Меня воспитывал Рэндольф Уилдсорд как собственного сына, он дал мне всё - отцовскую любовь, свой дом, образование. Скажите, почему теперь я должен называть своим отцом другого человека, который всю жизнь лгал и ничего не сделал для меня?
- Но неужели вы думаете, что если бы у мистера Флориани были бы такие же возможности, он не сделал бы для вас всего того, что делал лорд Уилдсорд?
- Я не желаю дальше обсуждать это, - категорическим тоном отрезал молодой человек.
- Так значит, вы не выполните моего условия? - спросила разочарованная Маргарет.
- Никогда.
- Неужели вы столь равнодушны и даже не спросите меня, в добром ли здравии ваш отец?
- Я уверен, что с ним всё в порядке. Иначе моя матушка дала бы мне знать об этом каким-нибудь образом.
- А знаете, Роберт, у меня есть для вас новость. Наверное, я не имею права говорить вам об этом без ведома мистера Флориани, так как это не моя тайна, но я не могу не сказать вам этого. Ваша матушка и мистер Флориани поженились год назад во Франции.
- Их брак здесь недействителен, - сказал на это молодой человек, ничуть не удивившись.
- Перед людьми, но не перед Богом!
- Это не способно ничего изменить.
- Ах, Роберт, если бы вы знали, как вы разочаровали меня сегодня. Когда мистер Флориани рассказал мне о вас, мне верилось с трудом, что вы можете быть столь жестоки, ведь я знала вас другим. Я надеялась, что помириться с вашим отцом вам, возможно, мешают, какие-то обстоятельства, о которых мистер Флориани умолчал, но я не увидела их. Я не увидела ничего, кроме упрямства. И как вы думаете: могу ли я любить человека, у которого столь чёрствое сердце? Наверное, действительно нам лучше больше не видеться.
- Что ж, в таком случае, я думаю, что самым уместным сейчас будет нам распрощаться навсегда. Желаю вам всего хорошего, мисс Маргарет.
И, откланявшись, молодой человек поспешными шагами направился вон из беседки. А девушка ещё несколько минут сидела на скамейке, словно не веря во всё произошедшие, словно ожидая, что Роберт ещё вернётся, бросится перед ней на колени и скажет, что согласен на все её условия, лишь бы быть с ней вместе. Но молодой человек так и не вернулся. Наконец Маргарет поднялась и вышла из беседки. Медленными шагами, словно потерянная, она брела по саду Воксхолл, оглядываясь по сторонам, словно ожидая увидеть среди прогуливающихся мимо неё молодых людей фигуру Роберта. Девушке не хотелось верить, что он покинул её и не ожидает где-нибудь у павильона для того, чтобы попытаться помириться с ней. Но Роберта нигде не было видно. И это заставляло Маргарет сделать только один вывод: чувства молодого человека были к ней не столь сильны, как она думала, раз он с такой лёгкостью смог отказаться от неё ради своих принципов.
Постепенно шаги Маргарет становились всё более быстрыми, и она уже спешила к выходу из Воксхолла, так как её начали душить слёзы обиды. Когда же она села в наёмный экипаж, то, забившись в угол, дала полную волю своим чувствам и разрыдалась.
Маргарет никому ничего не сказала, даже мистеру Флориани, о своей размолвке с Робертом. Однако супруги Лоуренс довольно быстро догадались, что с их дочерью что-то не так, так как та целыми днями ходила с понурым видом, глаза её стали припухшими, и она больше не упоминала в разговорах имени Роберта Уилдсорда, тогда как раньше только о нём и говорила, и больше не спрашивала разрешения отправиться с ним на свидание. Из деликатности родители ни о чём не расспрашивали Маргарет, но понимали, что между влюблёнными, вероятно, случилась ссора. Что же касается Дэвида, то он сразу понял, что между молодыми людьми произошло объяснение, закончившееся разрывом. Переживая за сына, Дэвид вновь написал Луизе письмо и попросил её приехать в Лондон, чтобы она навестила Роберта и узнала, в каком состоянии тот находится.
Когда Луиза приехала в лондонский дом, то застала своего сына в постели с трехдневной щетиной на лице, рядом на столике стояла опустошённая бутылка виски. Роберт находился в самом скверном расположении духа и не имел никакого желания делиться своими переживаниями с матерью. Он был замкнут в себе и не хотел никого видеть.
Однако спустя неделю молодой человек совершенно переменил своё поведение: стал пропадать где-то до поздней ночи, а то и вовсе являлся только под утро в сопровождении каких-то сомнительных, развязанных молодых людей, от которых несло элем или портвейном. Да и сам Роберт бывал не трезв. Луиза пыталась вразумить сына, но тот лишь отмахивался от неё рукой.
Но вот однажды, когда Роберт вернулся домой, обнимаясь с девушкой в лёгком, донельзя открытом платье и раскрашенной, как циркачка, Луиза не выдержала. Она прогнала девушку и на следующий день оправилась в дом Лоуренсов, чтобы умолять Маргарет простить её сына. Она готова была встать перед девушкой на колени, лишь бы та помирилась с Робертом.
- Добрый день, я леди Луиза Уилдсорд, - представилась женщина служанке, открывшей ей дверь дома Лоуренсов. - Я хотела бы видеть мисс Маргарет. Передайте ей, пожалуйста, что я ожидаю её в своей коляске у дверей вашего дома.
Маргарет появилась перед Луизой тихой и словно бы провинившийся в чём-то, но при этом было видно, что она рада видеть мать Роберта.
- Давайте прогуляемся, мисс Маргарет. Когда я проезжала мимо, то видела, что неподалёку здесь есть небольшой, но чудесный сквер, - и Луиза, по-родственному взяв девушку под локоть, направилась с ней в сторону сквера. - Мисс Маргарет, наверное, вы догадываетесь, что побудило меня искать встречи с вами. Я знаю, что у вас произошла размолвка с моим сыном. Ваша ссора очень расстроила его, хотя мне и не в чем упрекнуть вас: вы действовали из самых благородных порывов. Предполагаю, что Роберт разочаровал вас. Однако, поверьте, сейчас он очень страдает, он потерял покой и сон, потому что любит вас. Скажите мне, остались ли у вас ещё хоть какие-то чувства к моему сыну.
- Я совру, если скажу, что не остались. Однако если всё так, как вы говорите, если и вправду он переживает из-за нашей ссоры, то почему же он до сих пор не сделал ничего для того, чтобы мы помирились?
- Мой муж, мистер Флориани, сказал, что вы выдвинули условие, которые пока что-то трудно выполнимо для моего сына. Поймите, Роберту сложно признать то, что он все эти годы был не прав. Обиды прошлого и самолюбие не позволяют ему сделать этого. Но вы - девушка, вам проще простить и пойти на уступки.
- Но, леди Луиза, неужели вы считаете, что вы и мистер Флориани заслуживаете счастья меньше, чем Роберт? Почему вы отказываетесь от своего собственного счастья и смирились с тем, что вынуждены жить в разлуке со своим мужем, встречаться с ним тайком, словно грешники. И кто всему тому причина? Ваш собственный сын.
- Ах, мисс Маргарет, вы сможете понять меня только тогда, когда сами станете матерью, когда для вас ваши собственные дети будут дороже всего остального. Так и для меня и моего мужа благополучие Роберта - это самое главное.
- Возможно, леди Луиза. Однако я считаю, что за своё собственное счастье тоже нужно бороться. Только вот заключается ли моё счастье в Роберте? Если он с такой лёгкостью отказался от меня, то стоит ли мне в дальнейшем связывать свои надежды с ним?
- Поймите, сейчас он подавлен, сломлен. Но я уверена, что если он увидит, что вы готовы простить его, то это воодушевит его. Прошу вас, напишите ему примирительное письмо.
- Что вы хотите, чтобы я там написала? Что я его прощаю. Но я не могу изменить себе. Я могу лишь написать ему то, о чём говорила ему в нашу последнюю с ним встречу. Леди Луиза, вы можете заверить Роберта, что мои чувства к нему не изменились, однако пока он не признает своего отца, мистера Флориани, мы не увидимся. Впрочем, я говорила об этом и самому Роберту.
Некоторое время девушка и женщина шли молча, затем, свернув в сквер, присели на скамейку и стали следить за мельтешащими мимо них прохожими и проезжавшими экипажами. А потом вдруг Маргарет сказала мертвенным тоном:
- Может так и лучше, что я обо всём узнала сейчас, до объявления помолвки. Было бы хуже, если бы я узнала об этом позже, когда уже ничего нельзя было бы изменить.
- Нет, мисс Маргарет, умоляю вас, не отказывайтесь от моего сына, - горячо заговорила Луиза, схватив девушку за руки. - Если хотите, я встану перед вами на колени.
- Ну что вы, леди Луиза! - испугалась девушка порыва матери Роберта.
- Я поговорю с Робертом, обязательно поговорю, только не отвергайте его, умоляю. Иначе, вы его погубите.
- На самом деле, леди Луиза, я жду его или его письма каждый день.
- Я поговорю с ним, мисс Маргарет, дорогая, - опять принялась повторять Луиза, но уже с большей надеждой в голосе. - Я уверена, что мой сын переменит своё мнение. - И после долгой паузы она продолжила: - И ещё я хотела сказать вам. Знаю, что для вас это не имеет большого значения, и, как заверил меня мой муж, вас вовсе не расстроило то, что Роберт оказался не сыном лорда Уилдсорда (и это, безусловно, делает вам честь). Но всё же. Видите ли, мой муж - он тоже из рода Уилдсордов. Он незаконнорожденный сын лорда Рэндольфа Уилдсорда. Правда, его отец не успел признать его, так как скоропостижно скончался.
- Неужели?! - удивилась Маргарет. - Но мистер Флориани ничего не говорил об этом.
- К сожалению, нет никаких бумаг, которые могли бы подтвердить это родство. Да и для моего мужа это не имеет особого значения. Видите, мой сын повторил судьбу своего отца.
- Жаль, что я не успела познакомиться с лордом Рэндольфом Уилдсордом. Уверена, что он был замечательным человеком. Роберт очень тепло отзывался о нём.
- Да, так оно и есть.
- Я сейчас никак не могу взять в толк, почему же я сразу не догадалась, кто отец Роберта? Ведь с первой же минуты, как я увидела Роберта, мне показалось его лицо знакомым.
- Деточка моя, но как же вам могло прийти в голову, что отцом Роберта может быть секретарь вашего отца! - улыбнулась Луиза.
- Да, вы правы. Да и характерами они так различны.
- Роберт пошёл весь в свою бабку - мать моего мужа. Я не знала её, но кто был с ней знаком, говорили, что она была истинной итальянкой.
- А мистер Флориани, писал ли он в молодости стихи?
- Да, он был очень романтичным юношей, - с сентиментальностью в голосе ответила женщина.
- Значит, это его стихи читал Роберт на том вечере. Про маленькие радости.
- Робби читал его стихи? - изумилась Луиза.
- Да, - и, смеясь, Маргарет принялась рассказывать о дне их знакомства с Робертом и о том вечере, когда молодой человек читал стихи своего отца.
И, обо всём позабыв, они обе уже принялись хохотать, вспоминая былые дни. Когда же пришла пора им прощаться, они тепло, как самые близкие подруги, как почти уже родственницы, обнялись друг с другом. Им уже не хотелось думать о плохом, им хотелось жить надеждой.
Однако, несмотря на то, что встреча с Маргарет немного приободрила Луизу, поведение Роберта всё же не внушало ей надежд на то, что он в скором времени одумается и, страдая от разлуки с девушкой, будет готов пойти на все её условия. Молодой человек продолжал пропадать в пивнушках и никакие увещевания матери не могли повлиять на него.
Но вот однажды в один из дней Роберт никуда не поехал и остался дома, и на следующий день и после тоже. Что, с одной стороны, очень обрадовало его мать. С другой - его внешний вид стал внушать ей ещё большую тревогу. Роберт был бледен и худ. Он не выходил ни к ланчу, ни к обеду. Прислуга говорила, что он ест один хлеб, который запивает водой. А Альфред, единственный, кто навещал теперь своего друга, сообщил леди Луизе, что Роберта вновь начали посещать мысли о том, чтобы покинуть Британию и удалиться в один из монастырей Европы. Конечно же, подобного Луиза допустить не могла. Она решилась ещё раз поговорить со своим сыном, чтобы понять, насколько твёрдо его намерение или это всего лишь громкие слова юноши, которого одолели тоска и разочарование в жизни.
Когда Луиза вошла в комнату сына, тот лежал на кровати, зарывшись лицом в подушку. Его волосы, не видевшие гребня несколько дней, были растрёпаны, а одежда - помятой. Молодой человек, услышав, что кто-то вошёл к нему, поднял голову и повернулся. И Луиза увидела его красные, воспалённые глаза и отросшую бородку. Однако Роберт, увидев мать, словно застыдившись её, того, что она застала его в таком виде, вновь спрятал лицо в подушке.
Женщина подошла к сыну и, присев на край кровати, принялась приглаживать его взлохмаченные волосы.
- Альфред сказал мне, что ты вновь задумал уехать далеко и навсегда, так ли это? - спросила она.
Молодой человек, не поднимая головы, пожал плечами.
- Какое бы решение ты не принял, Робби, ты должен знать, что всё равно мы все тебя очень любим, и я, и твой отец, и мисс Маргарет, хоть ты и заставляешь нас страдать. И нам будет очень не хватать тебя.
Луиза замолчала, ожидая реакции сына на эти слова. Тот ответил не сразу, а выдержав долгую паузу, словно после размышления.
- Матушка, моя жизнь пуста и меня здесь ничего не держит, - безжизненным голосом сказал молодой человек.
- Как может так говорить человек, которого все любят? - возразила Луиза.
- Зато я себя ненавижу и мне стыдно. Я не достоин того, чтобы меня любили.
- Но ведь ещё не поздно всё исправить. На днях я виделась с Маргарет, и она всё ещё надеется, она всё ещё ждёт тебя.
- Правда? - спросил Роберт, немного оживившись и, приподняв голову, посмотрел на мать. - Меня, такого? Меня - эгоиста?
- Да, потому что она всё ещё тебя любит.
- Прошло уже столько времени. Почти месяц. Наверняка она во мне ужасно разочарована.
- Уверяю тебя, что нет. Всего один твой поступок способен всё изменить.
- Так что же мне теперь делать? - спросил молодой человек с растерянностью пятилетнего малыша.
- Принять ванну, побриться, переменить бельё, купить букет роз и оправиться к Маргарет, - улыбнувшись, ответила Луиза.
- Но ведь она спросит о вас, об отце? Я ведь так и не увиделся с ним.
- Что же тебе мешает сделать это? Неужели ты всё ещё питаешь ненависть к нему? Неужели ты и вправду готов пожертвовать своим личным счастьем ради того, чтобы досадить своему отцу, мне и Маргарет, которая ни в чём перед тобой не виновата?
- Нет, - отрицательно закачал головой Роберт и сказал кающимся тоном: - Просто, теперь мне стыдно. Маргарет оказалась во всём права.
- Хочешь, я поеду с тобой в дом Лоуренсов? Может быть, там мы застанем твоего отца.
- Нет, матушка, я не буду прятаться за вашу спину. Я сам во всём виноват и должен сам исправлять все свои ошибки.
- Тогда я скажу, чтобы нагрели для тебя воды, - сказала Луиза, вставая.
- Матушка, - остановил её Роберт, хватая за руку. - Вы прощаете меня?
- Конечно же, милый, - и Луиза, нагнувшись, поцеловала сына в лоб.
На следующий же день Роберт, одетый в свой лучший фрак и с букетом белых роз, отправился в дом Лоуренсов. Мистер Лоуренс, увидев вошедшего в его кабинет молодого человека, изумился. Удивил его прежде всего внешний вид Роберта: исхудавший, с впалыми щеками, необыкновенно взволнованный и с букетом цветов. Отец Маргарет, разумеется, сразу догадался о цели визита молодого человека, но это тем более удивило его, ведь целый месяц от него не было ни слуху ни духу. Впрочем, по внешнему виду Роберта можно было предположить, что молодой человек был болен. Но было странно, что Маргарет ни разу не обмолвилась об этом и не выразила своего беспокойства по поводу здоровья своего возлюбленного.
- Рад вас видеть, молодой человек. Вы, вероятно, были в отъезде или нездоровы, так как целый месяц мы про вас ничего не слышали, - деликатно предположил мистер Лоуренс.
- Да, я был немного болен, - ответил Роберт, испытывая сильное волнение, отчего голос его был немного хрипловатым. - Но ничего серьёзного. Сейчас моё здоровье не вызывает опасений. Мистер Лоуренс, я явился в ваш дом, потому что люблю вашу дочь и прошу у вас её руки, - выпалил он на одном дыхании.
- Что ж, это очень серьёзный шаг, молодой человек, - медленно проговорил отец Маргарет, словно находясь в раздумьях. - Однако для меня счастье дочери превыше всего. Решение принимать ваше предложение или нет останется целиком за ней. С моей же стороны, если Маргарет ответит согласием на ваше предложение, препятствий вам не будет, несмотря на то, что мы ещё недостаточно хорошо вас знаем. Но я доверяю сердцу и разуму своей дочери, уверен, она примет верное решение, - сказал мистер Лоуренс. - Что ж, я думаю, что теперь настала пора позвать Маргарет.
- Минутку, мистер Лоуренс. Прежде я хотел бы узнать, присутствует ли в вашем доме сегодня ваш секретарь, мистер Флориани.
- Мистер Флориани? - удивился мужчина. - Да, сейчас он здесь. Но разве вам представляли его? И для чего он вам понадобился? Вы хотите сделать предложение моей дочери в письменном виде?
- Нет. На самом деле я и мистер Флориани давно знакомы. Когда-то я несправедливо обидел его и теперь хочу попросить у него прощение. Мне нужно сделать это непременно.
- Давно знакомы? Что ж, хорошо, если это столь важно и не терпит отлагательств, то я скажу, чтобы его позвали, - и отец Маргарет, испытывая ещё большее удивление, позвонил в колокольчик.
- Только прошу вас, мистер Лоуренс, оставить нас наедине с мистером Флориани.
- Разумеется, Роберт, - согласился мужчина и покинул комнату, чтобы отправиться к дочери и сообщить ей о визите её возлюбленного.
Оставшись один, молодой человек, положив букет на стол, принялся нервно расхаживать по кабинету и, чем больше времени проходило, тем большее беспокойство он испытывал, сердце буквально выпрыгивало из его груди. Роберт не видел своего отца два года и был уверен, что тот держит на него обиду за то, что он в последнюю их встречу наговорил ему много дерзких слов и прогнал его из дома, тем самым как бы отрёкшись от него.
Когда Дэвид, которому сказали, что его ждут в кабинете, но не объяснили зачем, вошёл туда, то там, к своему изумлению, он обнаружил не мистера Лоуренса, а молодого человека, стоявшего к нему спиной. Поэтому мужчина не мог сразу узнать сына. Дэвид остановился в растерянности посреди кабинета, гадая, кому он понадобился. И только когда молодой человек наконец обернулся к нему, он узнал сына. Увидев друг друга, они оба, словно остолбенев, какое-то время молча рассматривали друг друга, как бы изучая. И если отец Роберта почти не изменился за то время, что они не виделись, то Дэвид увидел перед собой молодого человека, повзрослевшего и познавшего, что значит глубоко страдать.
- Здравствуйте... отец, - наконец несмело начал Роберт.
- Здравствуй, сын.
- Как ваше здоровье? Надеюсь, благополучно?
- Да, всё хорошо, сынок.
Роберт, смущаясь, покосился на принесённый им букет.
- Я пришёл просить руки мисс Маргарет... Вы наверняка знаете, что какое-то время мы встречались. Я люблю её. И надеюсь, что она не отвергнет моё предложение. Как вы думаете?
- Уверен, что она до сих пор любит тебя. Она очень переживает из-за вашей размолвки.
- Я, наверное, должен попросить у вас вашего благословения... как сын.
- Конечно же, я благословляю тебя, Робби.
И тут впервые за всё время их разговора молодой человек прямо взглянул на отца, и Дэвид увидел в его глазах слёзы.
- Отец, прошу вас, простите меня за... всё, - произнёс Роберт дрожащими губами.
- Тебе не за что извиняться, если ты кого-то и наказал, то только самого себя.
- Да, так и есть, - согласно закивал головой Роберт.
Дэвид подошёл к сыну и, обняв его, похлопал его ладонью по спине. И молодой человек, больше не ставший сдерживать себя, разрыдался.
Когда наконец молодой человек успокоился и его слёзы высохли, Дэвид сказал ему:
- Иди к ней. Она ждёт тебя уже достаточно долго.
Маргарет, которой её отец сообщил о визите в их дом Роберта и о его самых серьёзных намереньях, ожидала молодого человека в гостиной. С одной стороны, она была очень обрадована тому, что Роберт решился наконец на серьёзный шаг и что она вновь увидит его. С другой стороны, девушка дала себе слово (каким бы ни был её первоначальный порыв), что будет непреклонной, если молодой человек, останется при своём. Поэтому, когда Роберт вошёл в гостиную с букетом роз и лицом провинившегося мальчика, Маргарет встретила его с деланной суровостью во взгляде, хотя лицо её тут же порозовело от румянца.
- Маргарет, дорогая, - начал молодой человек, нервно теребя букет, - я явился к вам для того, чтобы просить прощения за все те обидные слова, которые сказал вам в день нашей последней встречи. Я признаю, что был не прав. Я испытываю к вам самые лучшие чувства и прошу вашей руки и сердца.
- Но разве у меня вы должны просить прощения?
- Да, я знаю, вы говорите про мою матушку и отца. Но они простили меня. Вы можете позвать мистера Флориани, и он подтвердит вам это. Я только что говорил с ним и попросил его благословения.
- Правда? - тут же смягчилась Маргарет, и её глаза радостно засверкали.
- Да. Позовите мистера Флориани, если вы сомневаетесь в моих словах.
- Нет, я верю вам, лгать здесь бессмысленно.
- Так что же вы мне ответите? - спросил молодой человек.
- Конечно же, я согласна, Роберт, - ответила Маргарет, забирая цветы у своего возлюбленного.
Спустя месяц Роберт и Маргарет поженились в церкви Сент-Джордж и стали жить Брайтвуд-холле вместе с Луизой и Дэвидом, которые снова были счастливы вместе.