Эта история с кольцом случилась в начале двухтысячных.
Приехали тогда к нам на Вятку супруги Карповы: Ирина с Юрой.
Лето шло на убыль. Жара закончилась. Мы и не купались уже, а только в лес ходили, рыбачили, уху варили и в бане парились.
И вот сидим как-то вечером у костра, и замечает Юра, что кольцо у него с пальца пропало.
- Что за кольцо? – спрашиваю. – Золотое?
- Нет. Серебряное. Ирина подарила. «Спаси и сохрани» там написано. Наверное, я его в бочке утопил, когда руки после рыбы мыл.
- Ты уверен?
- Нет, конечно. Но будете бочку убирать, посмотрите.
Муж хотел прямо тут же и начать вычерпывать воду.
Бочка двухсотлитровая стоит у теплицы.
За час до этого все посадки полили, её заново водой наполнили, а потом ещё и дождь прошёл. Вылить двадцать вёдер можно разве что в реку, но и уверенности нет, что кольцо в бочке обнаружим.
Решили подождать до удобного случая.
Он не заставил себя долго ждать: в следующий полив вычерпали всю воду до донышка.
Кольца там не нашли.
За осень и зиму о нём забыли.
И вот еду я как-то весной в автобусе по маршруту Киров - Казань, и муж мне звонит.
- Слушай, тут соседка на берегу кольцо нашла. Говорит, серебро только ты носишь. Не теряла, часом?
- С тремя мелкими камушками?
- Нет. Это гладкое. Тут ещё что-то написано. Но мы оба без очков. Не разобрать.
- Я теряла с александритами, только не на Вятке, а на Вишере.
- Ну, ладно. Значит не одна ты Маша-растеряша.
И только я закрыла глаза, чтобы продолжить дорожную дрёму, как вспомнила Карпова и его кольцо. Звоню мужу.
- А написано по-русски?
- Да, говорю же – мелко очень. Не понятно.
- Кольцо большое?
- Именно. Я и говорю, что не твоё.
- Карпов его потерял. Юраша — растеряша.
Вот так через год кольцо спасли и сохранили...
А Юру нет.
Моя подруга Ирина вышла замуж.
В 42 года.
Впервые.
За два месяца до случившегося она как-то подозрительно замолчала, то есть не звонила совсем, а только отвечала на мои звонки и то как-то торопливо.
При этом её красивый голос вовсе не потерял тех ноток, которые вводили мужчин в необъснимый трепет.
Заподозрив самое лучшее, я спросила напрямую, без всяких реверансов.
- Ты что там влюбилась, что ли?
- А ты думала, что это только тебе можно? – кокетливо рассмеялась в ответ.
- Нет, правда?... Да?...
- Пока размышляю.
- Кто он? – прозвучало, как при допросе с пристрастием.
- Мужчина, – испытывала она моё терпение.
- Немедленно рассказывай: кто такой и где познакомилась!
- Тут всего не расскажешь... Это надо видеть. Мы, кстати, хотели к вам приехать...
- Так что же вы тяните?! Приезжайте! Немедленно!
- Вот если бы вы так далеко не сбежали, то могли бы прямо сегодня и нагрянуть, а теперь... ждите в ближайшую пятницу.
В назначенный день, но неуточнённый час, в дверь нашей однокомнатной хрущёвки, расположенной в далёком посёлке у реки, позвонили.
Я с радостью открываю дверь и вижу перед собой не подругу, а здорового рыжего мужика с такой же рыжей бородой, хитрыми смеющимися голубыми глазами, который смотрит так уверенно, как будто знает тебя с детства.
- Здорово, кума! – выдаёт с порога.
Пока я соображала, кто такая «кума», и какое между нами родство, отвечая на приветствие своим растерянным «здравствуйте», он продолжает.
- Да, не пугайся ты так! Мы не насовсем. Только в гости. В дом-то впустишь? Или так и будем на пороге стоять?!
Тут уж я стала улыбаться, потому как увидела за крепкой спиной незнакомца счастливую Ирину, толкающую его в бок.
- Не пугай людей! Привет, Людок! Знакомься, это Юра!
Вот так мы с ним и познакомились. Легко и свободно.
Ощущение старого доброго знакомого было не только у меня, но и у моего мужа.
С Ириной мы в своё время долго не могли уйти от «выкания».
А с Юрой – никакого перехода. С первого взгляда на «ты»!
И виной всему его улыбка.
Карпов был очень открытым. С широкой душой.
Человек, выросший в деревне, вставший в 10 лет косить в общий ряд наравне со взрослыми мужиками, он умел всё. Удачливый рыбак, умелый охотник, профессиональный механик, весёлый острослов, неисправимый матершинник и просто человек с широкой душой.
Младший сын в многодетной семье, где отец и мать прошли всю войну до Берлина и вернулись с неё мужем и женой. Они научили детей не ныть по пустякам, а любить жизнь.
Юра приходил на помощь, не дожидаясь, когда попросят.
Услышал краем уха, когда они с Ириной играли с моими стариками в подкидного дурака, как отец жаловался маме на одышку, и на следующий день повёз его к своему другу в больницу.
Послушал мой план по созданию альпийской горки, посмотрел на мои известняки, найденные на берегу, и в следующий приезд доставил огромные необработанные камни яшмы, змеевика и кварца, украшающие её и поныне.
А розы?!...
Я три весны подряд высаживала розы, купленные на рынке, успевающие отцвести всего один сезон. И вот приезжают Карповы и дарят тринадцать саженцев районированных роз Выбирали разные, а зацвели все красно-бордовым цветом. Дружно. Ярко. Красиво.
Соседи приходили не только любоваться, но и фотографироваться на фоне такой роскоши.
Ирина – любительница изящной словесности – долго не могла привыкнуть к яркой эмоциональной речи своего супруга, к сожалению, с избытком украшенной непечатными словами и целыми выражениями.
К тому времени, когда мы познакомились с ним, Ирина уже не вздрагивала по поводу «перлов» мужа, а вот я, слушая такой «припев», боялась одного: как бы не выдать в школе засевший в голове рефрен.
Сказала об этом Юре. На что он ответил.
- А ты эти слова не слушай, воспринимай, как знаки препинания.
Помню, как он учил моего сына рыбачить.
Достал набор блёсен, привязал к Сашкиной удочке одну, показал, как забрасывать...
Сидят – ждут.
Немного погодя у Юры пошёл клёв. Сашка, гляда на него, тоже стал свою удочку подёргивать. Додёргался – потерял блесну. Юра, не стесняясь в выражениях, объяснил (казалось бы доходчиво), что надо иметь выдержку и наблюдательность.
Привязал новую. Сашка потопил и эту...
Юра на свою натаскал штук пять щук, а сынок мой утопил три его блесны.
От физической расправы Сашку спасли только щуки.
Но словесно парень получил по полной.
Уезжая домой, Юра подарил ему свою удачливую блесну.
Через день Сашка звонит ему и говорит:
- Дядя Юра, вы не поверите!
- Поймал?!
- Не-а. Утопил и эту!
И Юра долго хохотал в трубку, а потом обещал всё, что думал, сказать при встрече.
А когда я приехала за так называемой «мебелью» в Челны... Они с Ириной целый день возили меня по магазинам, пока я не выбрала то, что им привезли потом в дом, а позже сам Карпов доставил уже нам в посёлок.
Он был очень неприхотлив в еде.
Главным блюдом на столе были отварная рассыпчатая картошка с пылу-жару, белый хлеб с хрустящей корочкой, молоко и лук. Остальное — по вашему выбору.
Карпов никогда у нас не чувствовал себя в гостях. Всегда, как дома. И часто говорил:
- Ты не суетись! Я не у мачехи рос. Сам всё возьму и достану.
Так и было. Первыми приехали к нам на Вятку. В комнате над баней ещё не было окон и двери. Это его нисколько не смутило.
- Мы будем здесь спать!
Пошёл в магазин, купил полиэтиленовую плёнку, закрыл ею окна, а на дверной проём повесил старое покрывало.
И спали они той весной, и соловьёв слушали, и будил их горластый соседский петух...
Юра по натуре был вожаком. Именно поэтому его слушались все собаки.
Наш Чук сразу почувствовал в нём лидера и подчинялся беспрекословно.
И очень радовался, когда приезжали Карповы.
Они с Чуком ушли в один год. Юра - 28 февраля, а Чук - 19 августа.
Ещё 5 января мы сидели втроём в кафе: Ирина с Юрой напротив меня, и я сняла их на свой телефон. Уж очень удачно тогда падал на них свет.
И никто не знал, что через десять дней он заболеет воспалением лёгких, которое даст осложнение... А 26 февраля ему поставят диагноз — неоперабельный рак лёгких.
Не спасли. Не сохранили.