ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ТЕНЕВОЙ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ
В конце октября 1813 года российский император Александр I со своими войсками двигался в сторону приграничного Рейна, преследуя разбитую французскую армию Наполеона I. Утром 24 числа царь в окружении конницы находился в пути к городу Франкфурт-на-Майне. Он решил опередить союзного австрийского монарха при въезде в этот город, по праву считая себя главой антинаполеоновской коалиции.
Победоносный российский император ехал в карете и в отличие от мрачного французского императора, вновь проигравшего войну, пребывал в отличном расположении духа. Александр в военном мундире был хорош собою, строен и высок. Алый румянец заливал его щеки, а темные глаза были устремлены на своего говорливого попутчика – генерал-квартирмейстера Карла Федоровича Толя. Молодой и безусый советник царя, всегда исполнительный и прозорливый, часто бывал его задушевным собеседником.
В начале XIX века на европейском континенте дорожные разговоры редко обходили тему бурной жизнедеятельности Наполеона Бонапарта. Беседа двух высокопоставленных особ была не исключением.
- Мне с утра сообщили, - с горечью говорил Александр, - что вчера французский император переправился через реку Рейн. Выходит, упустили его, а ведь могли ему в Германии устроить новую Березину.
- Да, мой государь! – охотно откликнулся Толь. – Обидно, но в этом виноват наш союзный австрийский главнокомандующий. Великая виктория под Лейпцигом закончилась седьмого числа, а фельдмаршал Шварценберг еще и восьмого октября держал союзные войска в окрестностях города.
- Как глупо и недальновидно! – возмущался царь. – Этот робкий австриец и сейчас медленно преследует неприятеля. Сколько еще раз можно было потрепать отступающих французов! Сколько взять трофеев! Да полностью покончить с армией узурпатора и им самим. Теперь попробуй, достань его во Франции. Опять реки крови…
Генерал, кивая императору, взялся за папку с цифрами:
- Ваша правда, Ваше Величество. Стало известно, как много трофеев у Лейпцига удалось взять: триста двадцать пять пушек, сто тридцать тысяч ружей и пленных более тридцати семи тысяч. А сколько обозов с имуществом! После этого Шварценберг с союзными войсками целых две недели, вяло преследуя разбитых французов, смог взять у них всего лишь пару десяток пушек и с тысячу пленных. Зато российские партизанские отряды за это время взяли добычи в несколько раз больше! Сами отступающие бросают на дороге больше снаряжения. Вот, государь, извольте посмотреть в окно.
Спутники прильнули к стеклу и не могли не порадоваться картине бедствия Великой армии французов на обочинах дороги. Они удивлялись:
- И пушки, и зарядные ящики просто валяются!
- А мертвецов-то, сколько и павших лошадей!
- Почитай, как у Красного [7] было, только чуть поменьше…
Александр, насмотревшись на ужасы войны, откинулся на подушки и твердо сказал:
- Я не гений военной мысли и не главнокомандующий, но знаю только одно – нельзя теперь давать Наполеону Бонапарту передышку до весны.
- Почему же вы, государь, не главнокомандующий? – хитро улыбнулся Толь. – Да вас многие генералы в союзных армиях уважают и ценят более чем Шварценберга! Командующий Силезской армией [8] прусский генерал Блюхер знаете, как называет вас?
- Как же? – умильно спросил Александр.
- Блюхер говорит о вас так: «Он мой император!» Только мне очень обидно, что среди командующих союзными армиями нет ни одного русского генерала. Нет теперь и единой русской армии…
Царь не сдержался и засмеялся над военным советником:
- Зато почти в каждой союзной армии есть русские корпуса! Я через них контролирую все союзные армии на главном направлении наступления на Францию – через реку Рейн на Париж! Кроме того, признайтесь, смогли бы союзные армии одолеть французов в Германии без русских корпусов?
- Нет, Ваше Величество! – согласился Толь. - Австрийцы и германцы давно бы разбежались от наполеоновских орлов [9]. Вот и сейчас одни наши летучие партизанские отряды и казаки доставляют отступающим французам больше хлопот, чем все союзные регулярные войска. Русский конный отряд Чернышева только под Ганау взял в плен две тысячи неприятельских солдат и офицеров!
- Молодцы наши кавалеристы! - обрадовался царь, но тут же осёкся: – Все-таки Бонапарт увел за собой во Францию гвардию и офицерские кадры. Это значит - есть вокруг, кого образовывать новую армию.
- Если его не беспокоить до весны, - быстро подсчитал Толь, – то он на парижском направлении соберёт тысяч триста! Ему это под силу – Наполеон проворен и талантлив.
- Я не спорю, – горько улыбнулся Александр, - иначе бы Европа не мучилась с ним двадцать лет. Мне надо подумать…
Император замолчал, и советник не посмел ему мешать. Думы Александра уносили его далеко, но он вновь возвращался к Наполеону: «Надо преследовать его до победного конца! Всё, как и год назад в России. Тогда я был уверен, что от великого корсиканца можно было ожидать реванша за поражение в военной кампании двенадцатого года. Пусть не сразу, но Наполеон бы вновь собрал полумиллионную армию и пошел бы на нас. Он никогда бы не простил русских за смертельную обиду изгнания из Москвы… Я с ним в Тильзите [10] поделил континент, но, видимо, двум медведям в одной берлоге тесно… Сейчас на пороге четырнадцатого года у меня есть многое, чтобы стать на веки вечные обладателем бессмертного титула «Победитель Наполеона». Надо только быть настойчивым, разумным и идти до конца – до Парижа!»
ГЛАВА ПЯТАЯ
ЗЕМЛЯКИ НА ДОРОГАХ ВОЙНЫ
В конце октября 1813 года война союзных держав Европы против наполеоновской Франции уже гремела у восточных берегов Рейна. Французы повсеместно отступали, но ожесточенно огрызались от наступавших коалиционных войск.
У прибрежного немецкого города Кобленц несмолкаемо гремела артиллерийская канонада. На его взятие у французов стягивались российские и прусские войска.
В солнечный осенний полдень восточнее Кобленца на перекрестке двух дорог вольготно расположился на привале Сибирский гренадерский полк. В придорожном трактире разместились офицеры во главе с шефом полка полковником Левиным. На улице под ласковым в ту пору осенним солнышком устроились рядовые гренадеры в тёмно-зелёных мундирах. Их пышные чёрные султаны на киверах и стальные штыки на ружьях, сложенные в пирамиды, ярко блестели под лучами дневного светила. Уставшие воины перекусывали, запивая холодной водой из колодца.
В одном месте на срубленном дереве расположилось четверо гренадеров из Екатеринбурга. Один из них – худощавый и высокий Григорий Ольха служил в полку уже несколько лет. Три других гренадера – коренастый квартирмейстер Сергей Соколовский, могучий звероподобный Иван Докучаев и добрый крепыш Станислав Конечный прибыли две недели назад из Екатеринбургского пехотного полка как отличившиеся воины. Новобранцы жаждали новых подвигов и не скрывали этого от товарищей:
- Вот уж близок пограничный Рейн, – беспокоился непоседливый Соколовский, поглядывая на запад, - так и до Парижа дошагаем. Где же нам отличиться как гренадерам? Бонапарт сейчас, пожалуй, и руки подымет перед всей-то Европой.
- Нет, Сокол! – убежденно сказал немолодой Докучаев и нахмурился: – Наполеон с французами еще побьется с нами за свою Родину.
- Верно, братец! – согласился помрачневший Ольха и сделал фатальное заключение: – Наш полк уже дважды нес огромные потери: под Бородино и здесь в Германии. Бог троицу любит.
- А мы вот спросим у сведущего земляка! – предложил неунывающий Конечный и кивнул на офицера, идущего мимо них. - Штабс-капитан Николай Калита знает по более нас. Все говорят, он самого Наполеона видел и чуть не пристрелил!
Гренадеры весело загалдели, но, когда с ними поравнялся высокий и строгий штабс-капитан, встали навытяжку. Докучаев, не скрывая улыбки, выпалил:
- Ваше благородие, разрешите обратиться!
Чернявый красивый офицер, прищурив глаза и нахмурив лоб, остановился, ожидая от своих земляков какого-нибудь подвоха. Тут вдруг радостно закричал востроглазый Григорий:
- Смотрите, братцы! Гляньте на тот белесый флаг с малиновыми и синими углами! Это же наши земляки! Екатеринбургский пехотный полк!
Гренадеры дружно повернули головы вслед указующему персту Ольхи и увидели длинную полковую колонну, пылящую по дороге к перекрестку.
- Да, это наш екатеринбургский полк! – удивленно отметил Калита. – Я их от Москвы более не видел, а ведь прошло больше года!
Пехотный полк под барабанный бой медленно и натужно подходил к занятому гренадерами перекрестку. Хмурые солдатские лица в строю быстро оттаяли, когда услышали громоподобный бас Докучаева:
- Братцы! Земляки! Мы тоже из Екатеринбурга!
Четверо гренадеров закричали «ура!», а улыбающийся штабс-капитан Николай Калита выдвинулся вперед. Голова походной колонны, состоящая из знаменосца, нескольких пеших офицеров и верхового в чине майора на сивой лошади, поравнялась со штабс-капитаном, который приветствовал:
- Господа офицеры! Мои земляки! Любезно прошу сделать вашему полку привал. Вас прошу на постоялый двор к нашему офицерскому собранию.
Крепко сбитый командир полка спрыгнул с седла, скупо улыбнулся и представился:
- Майор Слепцов. Рад видеть среди сибирских гренадеров своих екатеринбуржцев. Хватит ли места моим офицерам?
- Да, господин майор! – воодушевленно ответил Николай Калита.
- Тогда веди, земляк! – охотно кивнул командир полка и зычно приказал подчиненным: – Полку дневной привал! Господа офицеры, следуйте за мной.
Штабс-капитан привел екатеринбургских офицеров в большой зал постоялого двора, где обедал за столами командный состав гренадерского полка. Несколько военных узнали вновь прибывших и приветливо закричали:
- Полк из Екатеринбурга! Мы с вами встречались!
- Да, перед Москвой, у Воробьевых гор!
- Ступайте к нам, боевые товарищи! Мы сдвинем столы и наши бокалы!
Шумно и радостно встретили сибиряки уральцев и стали совместно обедать, вспоминая былые сражения. За одним столом сидели командиры полков и чины не ниже штабс-капитана. Шеф сибирских гренадеров Левин встал с бокалом вина и провозгласил тост:
- Господа офицеры! За наших товарищей, отдавших свои жизни на чужбине!
Все дружно встали. Воины молча выпили, а присев, заговорили, нервно закурили, вспоминая погибших. Левин, обращаясь к Слепцову, похвалил екатеринбуржцев:
- Много слышал о подвигах вашего полка. Вы же первые ворвались в Лейпциг?
- Да! – гордо ответил майор Слепцов и тяжело вздохнул: – Дорого стоило нам это. Вначале был бой у Галльской заставы. Мы большой кровью заплатили за Галльское предместье Лейпцига! Под пулями и ядрами екатеринбуржцы продвигались к центру города, где захватили городские ворота Ранштедт. Вышли с боем к реке Эльстер и мосту через нее. Отступающие французы запаниковали и взорвали перед нами столь важный мост. Но при этом в окружении у нас осталось более двадцати тысяч неприятельских солдат и офицеров! Взять их в плен было бы почетно, но нашему авангардному полку была поставлена другая задача - войти в центр Лейпцига. Как это осуществить, если мост взорван, а с противоположного берега по нам бьют французские артиллерийские батареи?
- Как же справились? – нетерпеливо спросил Николай Калита.
- Да очень просто, земляк! – с улыбкой подкрутил усы майор Слепцов. – Весь екатеринбургский полк скрытно рассредоточился вдоль берега и открыл по вражеским артиллеристам такой убийственный ружейный огонь, что они быстро ретировались со своими пушками подальше от реки. Нашим пехотинцам сразу же удалось перебраться по балкам разрушенного моста на французскую сторону и наконец ворваться в центр Лейпцига. Там мы настигли французские батареи и захватили до шестидесяти орудий! Мы были первые среди всех союзных войск, кто вошел в Лейпциг в разгар битвы!
- Виват победителям! – хором прокричали гренадеры и сдвинули бокалы.
Шеф гренадерского полка Левин отдельно похвалил майора Слепцова:
- Вы молодцы! Не посрамили Урал и Сибирь. Мы тоже были под Лейпцигом, бились, но нашему полку еще до этого сильно досталось в других сражениях. Много гренадеров полегло смертью храбрых под Лютценом [11] и Баутценом [12]. Нас оставалось в строю чуть более трехсот, включая легкораненых. Пришлось уйти в резерв гренадерского корпуса генерала Раевского, там отдохнули и пополнились людьми.
- У нас тоже будет пополнение, – заверил Слепцов и покачал головой. – Много и мы своих солдат потеряли. Только под Лейпцигом сколько одних офицеров убито и ранено! Я ведь после этого сражения заступил на командирский пост, а до Лейпцига командиром екатеринбуржцев был майор Богданович…
Долго еще сидели за столами офицеры двух полков, вспоминая былые сражения. Первым на улицу вышел штабс-капитан Калита. Под октябрьским солнцем Германии было ещё тепло. На солдатском привале царила благодать: повсюду дымили костерки, на которых в котлах что-то ароматно кипело, а воины из разных подразделений сидя или стоя вели между собой задушевные беседы. Николай с высокого крыльца дома удивленно качал головой:
- Это же надо где встретились с земляками?! Близ Франции…