Герберт Уиллис сидел в кресле перед камином, и, ощущая приятное тепло от огня, выстругивал что-то из обрезка дерева. Под загорелой кожей лица от напряжения ходили желваки, а на лбу хмурились брови.
Осторожно протерев тряпочкой изготовляемое, Уиллис некоторое время держал его, любуясь на вытянутой руке, потом поставил на столик, в ровные ряды таких же деревянных человечков.
В неприметную в конце зала дверь неслышно вошел престарелый слуга. Толкая впереди себя коляску, он подкатил ее к камину; убирая салфетку, прикрывавшую ранний ужин, глуховатым голосом спросил:
- Вы закончили, сэр?
Уиллис оглядел стройные ряды деревянных человечков, задумчиво спросил:
- Вы не находите что здесь чего-то не хватает, Герхард?
Составив на коляску грязную посуду, Герхард прикрыл ее салфеткой, оглядел строй солдат:
- Я думаю, все прекрасно, сэр.
- Куда мы его поставим? – Уиллис взглянул на Герхарда?
- Думаю, впереди, сэр.
- Вот как?!
- Видите, сэр, какая у него выпуклая грудка.
Уголки губ Уиллиса дрогнули и едва заметно поползли виз.
- Впереди мало места, Герхард. Сзади - сколько хочешь, - проговорил он задумчиво и медленно, осмотрев Герхарда так, как будто только что его увидел оживающими глазами, - Так, что у нас сегодня на ужин?
… Через некоторое время, отпивая из бокала теплое молоко Уиллис говорил:
- Среда формирует человека. И только гений формирует среду...