Литературный язык Марины Цветаевой – это неукротимая стихия слов в тисках стального ритма, морские волны, с грохотом разбивающиеся о сваи причала, поджарый волк, бегающий по клетке из стороны в сторону, горный орёл в вольере зоопарка, перелетающий с одного места на другое. И, наконец, это страстная любовь Клеопатры к Антонию, конвульсивно бьющаяся в тисках политики. Думается, образ Клеопатры возник не случайно, Марина Цветаева – это Клеопатра русской поэзии.
Проза поэтессы – осколки цветного стекла, из которых дети складывают узорчатую мозаику на песке. Правда, красочность её литературного языка обращена внутрь текста, будто переводная картинка, положенная лицевой стороной вниз, и мы можем только догадываться, какой на ней рисунок. Цветаева – цветная изнутри и белая снаружи. И графическая в поэзии и прозе. Ее чёрно-белые лаконичные образы отмечены печатью символического иносказания: так и видишь таящуюся под снегом чёрную землю и чёрные птичьи следы-лапки на снегу.
Поэтическая мысль Марины устремлена в чёрную толщу жизни, в серое пространство времени, в белую даль вечности. Часто цветаевские образы служат иллюстрацией зашифрованных мыслей, раскрывают иерархию понятий, восхождения идеи к небу, к Богу, и падения её в бездну, в царство Дьявола. В стихах Цветаевой происходит непрерывная пульсация энергии, заключенной между белым и чёрным пространствами.