Как-то раз апрельским утром меня разбудил звонок. Это было, кажется в 2000-м – год, который я весьма смутно помню. Он вылезает из моей памяти отдельными кусками, и из них очень трудно составить ясную картинку. Но, несмотря на это, я постараюсь передать вам все до единой детали происходящего. Не ручаюсь, однако, что вы поверите мне так же, как я своим собственным глазам.
Итак, все началось с утреннего звонка. Звонил мой друг. Еще не слыша голоса, по одному только тяжелому и отрывистому дыханию я узнал Чайкина – моего приятеля, довольно примечательную личность.
Чайкин – один из тех людей, которые одержимы своей идеей и ради нее могут пожертвовать самым большим, что у них есть. Дилетанты самой крайней степени.
Цель своей жизни он видел в том, чтобы открыть людям миры, совершенно отличные от нашего. Его увлекала не столько возможность открытия (а я со скептической усмешкой считал ее равной нулю), сколько сам процесс поиска. Как в Интернете – когда вы набираете слово и смотрите, что же вам выдаст система.
"Ты не представляешь... "
Я сразу же догадался, в чем дело.
"Неужели тебе удалось? "- с недоверием протянул я.
"Более чем! Но ты... ты должен это узнать лично от меня! Приезжай!"
Откровенно говоря, сначала я растерялся. Неожиданное предложение, даже скорее приказ, свалился как снег на голову. Но я не хотел огорчать его очередную бредовую идею, а посему посчитал нужным собраться и немедленно приехать к нему домой.
Чайкин встретил меня на пороге. Я позвонил, и он открыл дверь.
– Ну? – не откладывая дел в долгий ящик, поинтересовался я. – Что на этот раз?
– Я понимаю, ты скептично относишься к моим идеям. Это нормально. Современный мир так устроен, что человек попадает в зависимость от определенного ряда фактов, принимая их как должное. Однако мы не можем отрицать существование иных форм жизни наравне с нашими. И я разработал такую теорию... Проходи, – внезапно опомнился он.
Мой друг излишним гостеприимством никогда не страдал. Он легко мог, не впуская гостей в дом, беседовать с ними на пороге. Я бы тоже рисковал оказаться в таком положении, если бы вовремя не кинул испепеляющий взгляд на хозяина.
Он впустил меня.
Домик, в котором проживает Чайкин, часто напоминает мне флигель семьи Чехова. Крошечные, но аккуратные комнатки, пропитанные каким-то неуловимым ощущением уюта, узкий коридорчик, по обычаю нашего города соединявший кухню-прихожую с остальными помещениями дома.
Чайкин привел меня в зал (который по размеру напоминал скорее детскую комнату) и предложил сесть. Я выполнил его просьбу.
Чайкин с тихим торжеством уставился на меня.
– Сегодня, – произнес он голосом человека, докопавшегося до великой тайны, – я убедился, что все самое значительное на нашей планете скрывается в пустяковых вещах. Вот, смотри, – он указал на стол.
Там лежали две линзы – толстая и тонкая. Первая, без сомнений, была вынута из старых очков Чайкина, а вторая куплена в магазине оптики. Я с недоумением взглянул на своего друга. Что, по его мнению, должны сказать мне две линзы?
– Ты сейчас в замешательстве, а все потому, что не видишь очевидных вещей, – пояснил он. – Сосредоточь свое внимание и взгляни на эту линзу!
Чайкин взял толстую линзу и поднес ее к свету. Солнечный зайчик мигом отскочил от нее на стену.
– Это наша Земля. Она крутится, это факт, который доказал еще Галилей. Из космоса она видна всем с любого ракурса... – Чайкин покрутил линзу в пальцах. – Ну а если представить, что помимо всяких там туманных инопланетных цивилизаций существуют другие миры прямо на нашей планете? В нашей атмосфере, рядом с нами?
– Сложно представить, – честно признался я.
– И все же они существуют, – Чайкин отложил первую линзу и взял вторую, тонкую и прозрачную. – Наша Земля вертится, и они тоже вертятся, только с такой молниеносной быстротой, что человеческий глаз не в состоянии уловить это мелькание.
Тут мой друг повернул линзу к свету под углом, и она словно растаяла в его руках. Повернул обратно – и линза вновь была видима.
– Эти миры, – уже более уверенно продолжал Чайкин, – невидимы. Но если свет упадет под определенным углом, мы сможем их увидеть...
Чайкин повернул линзу, и искрящийся пучок света осветил в воздухе золотистую пыль и... какой-то едва заметный диск, как серп от луны на дневном небе. Он плавно покачивался в воздухе несколько мгновений, а потом исчез.
Чайкин, весь дрожащий от напряжения, ухватил меня за руку.
- Вот оно! Видишь? Вот оно!
Я вздохнул, отгоняя от себя маячившую на горизонте тень грядущего открытия.