Угроза атаки Новороссийска с моря нарастала с каждым днем. Неясно было лишь одно: ограничатся ли союзники бомбардировкой города корабельной артиллерией или же присовокупят к ней десантную экспедицию? Ответ на этот вопрос не заставил себя ждать…
Ранним утром 12 марта на взморье у Новороссийска появились четыре неприятельских корабля. Выстроившись в боевую линию на расстоянии трех километров от берега, они открыли огонь по крепости и городу. В полдень того же дня к союзной эскадре присоединился еще один пароход.
Ударную силу неприятельского «квинтета» составляли винтовой корвет «Хайфлайер» с 21 орудием на борту и колесный пароходофрегат «Леопард», вооруженный 18 пушками. Шлюп «Своллоу», канонерская лодка «Вайпер» и французский пароход «Фултон» являлись кораблями поддержки. Они располагали в общей сложности 15 орудиями.
Защитники Новороссийска могли противопоставить артиллерии неприятеля лишь десять орудий крупного калибра. Неудивительно, что город оказался практически беззащитным. Английские корабли методично разрушали своим огнем крепостные постройки и городские здания. Приморская же батарея была вынуждена молчать, ибо дальность огня ее орудий не оставляла иного выбора. В создавшихся условиях военному гарнизону и мирным жителям пришлось спешно покинуть Новороссийск. Лишь артиллеристы не оставили своих позиций на берегу.
Обезлюдившая крепость, несомненно, являлась лакомым куском для неприятеля. В отсутствие собственного десантного отряда взоры союзников были прикованы к собравшемуся на берегу многотысячному черкесскому воинству. Однако горцы занимали откровенно выжидательную позицию. Командир эскадры капитан Джордж Гиффорд с большим трудом уговорил черкесских старшин атаковать Суджук-Кале (англичане иначе Новороссийск не называли) при условии, что его корабли подвергнут крепость бомбардировке с моря.
На следующий день неприятельская эскадра, следуя договоренностям с горцами, обрушила шквал огня на позиции приморской батареи. Для этого ей пришлось подойти к берегу на расстояние картечного выстрела. К удивлению нападавшей стороны, ранее безмолвствовавшая русская артиллерия ответила дружными залпами. В результате многочасового боя часть пароходов эскадры получила серьезные повреждения. Горцы же своего обещания не сдержали: их боевого порыва хватило лишь на то, чтобы захватить и сжечь старое Константиновское укрепление. Штурмовать крепость они так и не решились. Наступательные действия с моря в этом случае теряли всякий смысл. Корабли эскадры вынужденно отступили на исходные позиции, а после спешного ремонта и вовсе покинули Цемесскую бухту.
Защитники Новороссийска во главе с генералом А.О. Дебу с законной гордостью праздновали победу в двухдневном противостоянии с превосходящим по силе неприятелем. Но это была главным образом моральная победа, не имевшая практического значения. Более того, экспедиция англо-французской эскадры в Новороссийскую гавань убедительно продемонстрировала, что «даже небольшие военно-морские силы в любое время способны выдворить из местной крепости ее гарнизон».
Не дожидаясь момента, когда подобное случится вновь, 25 мая 1855 года войска и мирное население покинули Новороссийск. Следует заметить, в самый подходящий момент, поскольку в середине июня командующие союзной эскадрой вице-адмиралы Эдмунд Лайонс и Арман Жозеф Брюа были готовы отдать приказ о штурме Новороссийска и Анапы. Но им донесли, что обе крепости разрушены при отходе русских войск. Бывший Новороссийск пуст, а на развалинах Анапы обосновался отряд горцев во главе с «правителем» Сефер-беем.
* Иллюстрация: атака укрепления Новороссийск союзной эскадрой. Март 1855 года.