Я не помню, когда в совхозе появился новый учитель математики, Болат Оразгалиевич, поговаривали, что его сослали в наши края за не вполне советские высказывания.
И жил-то он у нас недолго, и вроде ничем особенным не отличился, но почему-то запомнился на всю жизнь.
Среди преподавателей в школе он выделялся каким-то особенно добросовестным отношением к своей работе, чувствовалось, что он очень любит математику, и это вызывало ответное любопытство учеников к этому предмету. Как сейчас помню, стоит он перед классом, весь испачканный мелом, пишет и пишет формулы и примеры, для которых уже не хватает места на коричневом поле старенькой школьной доски. Каждый урок он объяснял не просто доходчиво, но и настолько увлеченно, даже азартно, что всем было понятно и даже интересно.
Таким он был на работе. А мне довелось узнать его и в обычной жизни, в быту.
Совхоз есть совхоз, там принято ходить друг к другу в гости без повода, просто по-соседски. Учитель жил рядом с нами, поэтому его всегда приглашали, в отличие от остальных, которые и так обязательно приходили.
Зимой совместные посиделки были единственным развлечением и способом общения. Внешне это всегда выглядело так: в одной комнате сидели мужчины, ели бешбармак, пили водочку и, чего греха таить, играли в карты. Болат Оразгалиевич компании не чурался, мог и сто граммов выпить, и разговор поддержать, но вот за карты почему-то никогда не садился. Много раз я видел: все мужчины за столом играют, а учитель сидит один на диване с книгой в руках.
В компании он единственный всегда был в костюме и галстуке. Конечно, это сильно выделяло его среди сельчан, которые носили простую одежду – свитера, жилеты, а то и спецовки или фуфайки. Помню, у учителя было еще старенькое пальто и почему-то всегда калоши поверх ботинок или туфель.
Мне было ужасно любопытно, что он читает, сидя на диване, неужели это интереснее игры в карты. Его постоянно отвлекали, что-то спрашивали, приглашали пропустить очередную рюмочку, он ненадолго отвлекался, а потом возвращался к чтению. Может быть, его и тяготило такое времяпрепровождение, но он никогда этого не показывал и не избегал общения, тем более, что он очень хорошо относился к моим родителям.
Именно тогда, подглядывая за учителем, я впервые увидел на обложках такие имена как, Шекспир, Гегель, Достоевский.
Болат Оразгалиевич жил в однокомнатной квартире в финском доме, корову и вообще какое-либо хозяйство не держал. Местные жители к этому относились с пониманием, женщины жалели и часто угощали его молоком, кумысом и другими продуктами.
Только один раз я видел его не при пиджаке и галстуке, а в обычной одежде, когда он неумело пытался отремонтировать обвалившийся фасад дома, а увидев, что за ним наблюдают, смутился и поспешил скрыться за дверью.
Потом, когда он ушел на работу, моя мать организовала соседок и они все вместе быстро заделали участок обвалившейся штукатурки, который забелили известкой. Весь вечер Болат Оразгалиевич ходил по домам, благодарил соседей, не жалея слов и улыбок. У него всегда почему-то была какая-то извиняющаяся улыбка, как-будто он постоянно боялся кого-то побеспокоить.
Взрослые воспринимали его как немного не от мира сего, а дети есть дети, мы смеялись над его привычкой класть мел в карман пиджака, а потом забывать об этом и между собой прозвали его "Очкариком".
Однажды, видимо, пришел конец ссылки и учитель собрался уезжать. Вещей у него было немного, в основном книги, но и они уместились в один чемодан. От аула надо было сначала доехать до райцентра, а уже оттуда ходил автобус в город. Мой отец работал главным энергетиком в совхозе, часто по делам ездил в Райэнерго, поэтому пообещал захватить с собой учителя.
И снова, но уже в последний раз, чтобы попрощаться, учитель зашел в каждый дом, сказал всем трогательные слова благодарности и добрых пожеланий. Он постарался всем что-то подарить. Мне почему-то подарил сборник трудов Плеханова, наверное, потому что видел, как я листал ее, забытую им у нас на диване, и решил, что она меня заинтересовала. Это подарок, кстати, я храню до сих пор.
Учитель уехал. Мы смотрели, как Газ-53, пыля по дороге, увозил его навсегда.
Когда вечером отец с товарищами вернулись, они, попивая чай (и не только), долго смеялись, вспоминая проводы учителя. Оказывается, в райцентре его привлек книжный магазин, надо сказать, в то время выбор в районных книжных магазинах почему-то сильно отличался от городских, там можно было найти много редких изданий.
Болат Оразгалиевич, увидев такое изобилие, забыл обо всем. Набрал большую стопку томов, но не рассчитал своих денег, похоже, даже на автобус не оставалось. Видя, что он растерялся у прилавка, сельские мужики быстро сообразили и скинулись ему на билет, а мой отец еще сверху дал пять рублей, сказав, что это на еду, ведь путь предстоял не близкий.
И опять учитель долго благодарил, обещал, что непременно вышлет деньги, как только доберется до места. И действительно, через какое-то время все получили обратно свои деньги почтовым переводом.
Помню отец сказал: «Вот, что значит, настоящий интеллигент, а я бы забыл».
Казалось бы, обычный учитель, и в совхозе-то прожил совсем недолго, а запомнился навсегда. Своим воспитанием и поведением он незаметно влиял на всех сельчан, особенно коллег учителей, те стали иначе одеваться, больше внимания уделять подготовке к урокам, искать дополнительный материал, по-другому относиться к ученикам.
Я обратил внимание, когда он был в компании взрослых, то все как-то невольно подтягивались, следили за своей речью, старались обсуждать более серьезные темы.
Его мы еще долго вспоминали, когда собирались вместе.