У Б-га, как известно, имен великое множество.
Мудрецы считают, что после раскрытия и постижения одного уровня, проявляется следующее, очередное имя Всевышнего. И так далее.
Я ещё далеко не Всевышний, но называли меня по жизни очень даже разнообразно.
При рождении, папа с мамой назвали Эмануилом. В честь деда Менделя, маминого отца, погибшего в гетто поздней осенью сорок первого. Отчество мамы в паспорте было записано как Мануиловна.
На иврите Им Ану Эль ( Имануэль) означает - С нами Б-г.
Дома родители называли Милик, Миличек. Бабушки - МИлику.
- Милька!,- всегда называл в Скайпе близкий сокирянский друг Илюша Барац, который проживает сегодня в Германии
Сашка Кинер , мой дорогой сосед по родной тираспольской пятиэтажке, наслушавшись бесконечных призывов бабушки Ривы, требовавших срочно бежать домой Эсн ( кушать, идиш), с легким, но привычным для него оттенком иронии, стал называть меня,- МиличОк.
В школьные годы, для всех одноклассников я был Миля. Только классная из третьей школы, где прошёл мой первый тираспольский год , называла меня, поначалу, Эмилем, а затем, и вовсе Эдуардом . И никак иначе.
-Надежда Семеновна. Я же не Эдик,- удивился я
- А мне, дорогой, имя Эдуард нравится больше и, заметь, нравилось всегда, - как-то уж очень мечтательно произнесла училка. Ее взгляд затуманился, устремившись куда-то в район потолка. Я , конечно, взглянул повнимательнее в то место, у старого плафона, но там ничего интересного не обнаружил . Кружилось только несколько вялых осенних мух
Человека, по которому она так соскучилась , я не заметил. Однако догадался, что звали его Эдуардом, и что гораздо выгоднее и мудрее, просто, безоговорочно принять ее точку зрения.
Круглым отличником я был все равно. Казалось, что был бы им, в любом случае, но после таких слов, сказанных с особым интимным придыханием,
- А сейчас, сейчас к доске пойдёт отвечать Эдуард,- я знал, чувствовал, что мой результат будет слегка завышен, несмотря ни на что
Даже в оценках чистописания, где почерк мой, уж точно не вызывал ничьих завистливых взглядов, я чувствовал незримую помощь неизвестного Эдуарда.
В институте , как и в школе, все пять лет, я снова пробыл Милей. Так меня называл Арон - мой научный руководитель, превратившийся в близкого человека и наставника. Так обращались ко мне и два близких приятели по институтской учебе - Сашка Аввакумов с Трохимой,
-Миля , кончай думать! Ходи с бубей, а то карты засохнут и потрескаются
-Имя какое-то нерусское, но комсомолец хороший,- вручая большую золотую медаль и приз за лучшую научную работу в республике , важно молвил первый секретарь Центрального Комитета Молдавии
Да. Совсем позабыл. На пятом курсе за мною, как потенциальным женихом, довольно агрессивно охотилась одна еврейская девушка из Рыбницы - небольшого местечка на севере Молдавии. Красивая, но слишком уж гиперактивная и эмоциональная. Звали ее Эмма.
Подшучивая над моими страхами и явным нежеланием попадаться ей по дороге, приятели прилепили мне , в тот период, кличку Эммик. Издевательски цитировали, при этом, незабываемую пикировку из незабвенной «Соломенной шляпки»,
- Эмма кричала нечеловеческим голосом... ,- после этого, подленько и оглушительно смеялись
- Эмануил? Что это ещё за имя?,- спросила Ольга Федоровна, наша заведующая аспирантурой,- здесь, в Москве , максимум, что смогут выговорить, так это Миша. Возражать не будешь? Миша Бланк - звучит красиво? Правда? Ещё спасибо скажешь, что посоветовала
- Да. Вроде ничего,- послушно, и не в первый раз, согласился я. И три последующих года пробыл Мишей
- Миша, Миша, Мишенька,- действительно, звучало красиво и очень даже приятно в губах целовавших меня студенток
Из прозвищ, помимо короткого Миг, которое в нашем Тираспольском дворе несколько раз применил Сашка Шофлер, в институтские и последующие времена, надолго закрепилось ещё только одно - Маэстро. Хотя применял и использует его до сих пор только Ленька Король. Использует лично и по вполне понятной причине,- он-то его и придумал.
- Эмануил Ихилович ,- протокольное обращение в Академии Наук, где я начал трудиться , сразу после защиты диссертации, окатило как ушатом холодной воды. Оно заставило грустно констатировать, что четверть века, прожитых мною легко и беззаботно до защиты диссертации, вплоть до этого знаменательного момента поступления на серьезную работу, как-то уж очень быстро и внезапно закончились
- Имануэль! Так окликают меня малые и взрослые в Израиле. Им приятно, видимо, каждый раз, повторять,- С нами Б-г
- Миликуца!,- на молдавский манер, шутливо подкалывает Маринка - моя двоюродная сестричка, да ещё Вика Карасева, моя старинная добрая приятельница
- Миличек, Милечка, Солнышко, Солнце - обращается моя Любимая
- Зовите меня, просто, Эмануил. Без отчества. Я же ещё не старый. Пожалуйста. - Почти четыре десятка лет, прошедших с защиты диссертации, пытаюсь убедить окружающих, что мне, по-прежнему, только двадцать пять
Себя ощущаю именно таким. И не спорьте, прошу Вас…