Гл.3
Таничеву прекрасно известно святое для сыщика правило: нельзя верить первому попавшемуся свидетелю, который, якобы, всё видел, всё знает и, вроде, преступник лично подарил ему свой автограф. То есть опер не признавал лёгких побед, когда вот так, на блюдце с золотой каёмкой, подносят уже готовые факты. Так не бывает. А если и бывает, то редко. Но свидетель говорит, а значит, его, вернее, её слова надлежало проверить. Это их обязанность, даже если сыщики заранее убеждены в абсолютно безрезультатном и жалком итоге.
- Ну, и кто это? - почему-то тихо спросил Майчук, а старший опер не спускал глаз с бойкой женщины.
"Не врёт ли? Да вроде, не похоже."
- Да Санька это, а фамилия... О, Михайлюк! Его бабка живёт в следующем подъезде.
- Так он тоже с этого дома? - продолжал опрос Майчук.
- Да нет, он из деревни... как его... Ой, не дай Господь, что с памятью стало... Да Снежино называется, ага! Его отец отсюда родом, а потом женился и уехал в сельскую местность. У невесты дом большой и она одна у родителей. А Снежино, вы же в курсе, первая станция за городом. Тут рядышком.
- Ну что, в Снежино? - констатировал факт Майчук, когда они вышли на улицу.
- В Снежино, Колёк, в Снежино.
Село тоже так называлось, как и станция. Оперуполномоченные, сойдя с электрички и осмотревшись по сторонам, повеселели, что им шагать всего пару сотен метров и вот она, родная деревня! В смысле, красивая природа, свежий воздух и соло петуха по утрам. У Таничева заволновалось в душе, он аж нервно вздохнул и как-то неуклюже улыбнулся, ведь это всё-таки работа их сюда позвала, но никак не отдых.
- Сынки, а, сынки! - услышали они за спиной голос. Обернувшись, обнаружили сгорбленную старушку, увешенную тяжёлыми сумками. Вот она, русская женщина!
- Подмогить, пожалуйста, если не трудно. - она остановилась на мгновение, но баулы из рук не выпускала.
- Конечно, не трудно! Неужели же вам легче нести? - первый кинулся к ней Таничев, Майчук тоже не заставил себя ждать.
- От спасибо вам, от мои золотые! Да нету уже здоровья ни черта, а ведь надо ехать в тот город. У нас тут корма для цыплят не продаются, а без своего хозяйства, хоть и маленького, никак не обойтись. Продаёт тут комбикорм мой сосед, но тот ирод такие цены заламывает, что никакой пенсии не напасёшься. - оправдывалась словоохотливая пенсионерка.
- А вы к кому сюда? Я вижу, что не наши.
- К Михайлюкам. - не стал скрывать Майчук. - Знакомы такие?
- Да как же не знакомы? Мы тут все друг друга, как облупленных знаем, даже у кого какая кошка или собака. От мне не повезло... - вдруг пригорюнилась старушечка. Лицо её стало таким грустным и вроде морщин на нём добавилось вполовину больше, чем было. И такая жалось к ней сразу возникла, что Таничеву захотелось её обнять и успокоить, мол, мешки её всё равно доставят до места назначения, даже если придётся тащить их на край света, а вслух поинтересовался для приличия:
- Почему это вам не повезло?
- Дык, Михайлюки построились намного близче от меня, а я уж губы раскатала, что помощничков нашла.
- Не волнуйтесь, бабушка, вот этот молодой человек, - Таничев указал на Майчука. - он вам всё поднесёт куда положено, даже не сомневайтесь.
- От спасибо, мои золотые! - повторила она. - А чего вы к Михайлюкам? - спросила и подняла голову вверх, слегка приоткрыв маленький рот с тонкими губами.
- Нам Александр нужен. - признался Таничев.
- Санька, что ли? Так он давно ушился отседова. На работу какую-то устроился, говорят, чтобы людей дурить. Ага, квартиру себе снял, а к бабке своей не пошёл. У него же бабка в городе. А там, никому неизвестно, можа внук такой, что бабка сама его наладила поганой метлой.
- А чего, хулиганистый? - спросил Майчук.
- Ой, дюже хулиганистый. Такой и подберёт, что плохо лежит, и в драку полезет, хоть его это не касается. Не очень тут его любят, избалованный пацан. Потому что единственный у родителей, вот и вырос таким: ни до Бога, ни до людей. Подождить, я совсем, старая, умом тронулась. Да у Михайлюков нынче дома никого. Толик, отец Саньки, тот на заводе, а Лида, то бишь мать, в третьей городской лежит. Спину у неё прихватило. Потому напрасно вы к ним приехали, очень жаль... А что, Санька либо натворил чего?
- Пока это - всего лишь следствие, бабуль. И ваш Санька для нас, ещё чист, аки та росинка на траве.
- Понятно. Но напрасно я так... Нет, не зря вы приехали, он, какую услугу мне сотворили. Я помолюсь за вас, хлопчики, чтобы у вас всё хорошо было в вашей жизни.
Бабушка предлагала накормить борщом и напоить чаем с вареньем, но блюстители порядка, поблагодарив, отказались. Им предстоял обратный путь, а вот расписание электричек, они не догадались записать или запомнить. Хорошо, что электропоезда следовали через каждые сорок минут, а значит, не придётся торчать на станции до самого вечера.
Майчук намеревался навестить в больнице Лидию Михайлюк, но Таничев решил повременить с посещением и не расстраивать больную женщину. А вдруг её сын тут совсем не при делах, а она и так хворая, ещё и новости получит страшнее атомной войны. Ведь для каждой матери - её ребёнок самый лучший.
- Колян, давай вернёмся к Нине Андреевне. Она же с Анной Григорьевной живёт на одной лестничной клетке. Может, она что-то слышала, как в квартиру напротив звонили и кто там кого запустил.
- Но мы с ней виделись. - возразил Майчук. - Почему же она не сказала нам о таком важном событии?
- Колян, такое иногда случается. Свидетели бывают разные, иные ни за что не признаются при толпе, а вот наедине с сотрудниками правоохранительных органов, тогда пожалуйста. Видишь ли, пожилые люди, они всего боятся, ну мало ли что?
- Согласен. Слушай, мы ещё почтальонку не допрашивали.
- И что нового она скажет, та почтальонка?
- А помнишь, как работница почты убивала пенсионеров? Года три назад мы такое расследовали. А что, это версия. Анна Григорьевна ей открыла, она её укокошила и захлопнула двери, вроде так и было. А потом крик подняла.
- Не сходится.
- Почему?
- Чтобы хоть немного разбогатеть, надо укокошить полгорода таких пенсионеров, как Анна Григорьевна, а из-за одной пенсии, даже руки не стоит марать. Нет, Колян, это кто-то свой, в доску свой, при котором хозяйка позволила себе общаться с ним, лёжа в своей постели.
- А кто тут свой, кроме Нины Андреевны? Она же, покойница, слыла замкнутой и нелюдимой особой.
- И Андреевна тоже не вариант. Ладно, мы ещё экспертов не слушали. Думаю, завтра с утра они нам чего-нибудь да поведают, эдакое интересненькое. Вот такая моя мечта.
- Ну да, это мечта каждого опера.