Вильбуа, бывший в то время в свите Петра, а впоследствии шафером на бракосочетании Петра с Екатериной, сообщает: «Осенью 1703, царь, проезжая на почтовых из Петербурга, который назывался тогда Ниеншанцем, или Нотебургом, в Ливонию, остановился у своего фаворита Меншикова, где и заметил Екатерину (тогда еще Марту – Ю.К.) в числе слуг, которые прислуживали за столом. Он ... долго смотрел на Екатерину и, поддразнивая её, сказал, что она умная, а закончил свою шутливую речь тем, что велел ей, когда она пойдет спать, отнести свечу в его комнату. Это был приказ, сказанный в шутливом тоне, но не терпящий никаких возражений. Меншиков принял это как должное, и красавица провела ночь в комнате царя… На следующий день царь уезжал утром, чтобы продолжить свой путь». Вильбуа добавляет еще, что при расставании Петр сунул в руку Марте дукат, что составляет всего 10 франков – для царя не очень-то щедрый подарок.
Труайя утверждает, что после этого все пошло по-прежнему и что «монарх и его фаворит любили делить женщин и затем сравнивать свои ощущения». Однако с Мартой все-таки было иначе: вернувшись из своей поездки, Петр забрал ее у Меншикова, перевез в Москву, поселил в отдельном доме на отшибе «у дамы из хорошей семьи», и приезжал к ней каждый день тайком, сопровождаемый только одним гренадером, который вел его сани. Марту крестили, после чего она стала Екатериной Алексеевной Михайловой православного вероисповедания. Отчество было дано ей по имени крестного отца – царевича Алексея Петровича, крестной же матерью была единокровная сестра Петра Екатерина, дочь царя Алексея Михайловича и Марии Милославской. Фамилию же она получила ту самую, под которой Петр выступал за границей, когда желал оставаться инкогнито.
Шли дни и Петр все больше привязывался к Екатерине, которая покорила Петра своей крепостью, здоровьем и спокойным веселым нравом. Петр все больше и больше времени проводил в маленьком домике, все меньше скрывал эту связь от своих близких и даже стал принимать своих советников в ее присутствии. С 1704 года начали рождаться дети, которые почти все умерли в младенческом возрасте: из одиннадцати (некоторые говорят, что двенадцати) детей выжили лишь две дочери Анна (родилась в 1708) и Елизавета (родилась в 1709).
В 1705 г. умер пастор Эрнст (в России Иван) Глюк и Екатерина приняла активное участие в устройстве его дочерей, которых почитала своими сестрами: Маргарита Ивановна вышла замуж за Родиона Михайловича Кошелева, ставшего после коронации Екатерины шталмейстером двора, Дарья Ивановна вышла замуж за Дмитрия Андреевича Шепелева, которого Екатерина сделала гофмейстером, а Елизавета Петровна – обер-гофмейстером, доверив ему руководство строительством Зимнего Дворца. Елизавета Ивановна вышла замуж за многократно упомянутого нами Франсуа Вильбуа, которого, однако, в России никогда не называли Франсуа, но всегда Никитой Петровичем. Он был моряком, прославился в боях и ушел в отставку вице-адмиралом российского флота*.
В январе 1710 года Пётр устроил триумфальное шествие в Москве по случаю Полтавской победы, на параде провели тысячи шведских пленных, среди которых оказался... Иоганн Крузе. Живой законный муж Екатерины, родившей к тому времени Анну и Елизавету, Петра никак не устраивал и, как сообщает князь Пётр Владимирович Долгоруков, ссылаясь на Дмитрия Андреевича Шепелева, драгун был сослан в отдалённое место в Сибири. При условии полного молчания шведу был гарантирован довольно приличный пансион. Вначале пансион выплачивался через обер-гофмейстера Олсуфьева, а потом эта обязанность легла на Шепелева. Умер Крузе в 1721 году, некоторые же утверждали, что он пережил Екатерину на 20 лет. Вильбуа рассказывает, что существование живого законного мужа Екатерины в момент рождения дочерей использовалось противниками их права на престол.
Во время фейерверка, который был устроен самим Петром по случаю той же полтавской победы и на котором имена Петра и Екатерины появлялись в форме переплетенных сердец, случилось еще одно происшествие. По дороге из Санкт-Петербурга в Ригу форейтор, которого обругал или даже ударил один из знатных путешественников, сказал, что с шурином самого царя тот мог бы быть и повежливее. Наглеца задержали, им оказался Федор (Фридрих) Скавронский. Царь приказал расследовать это дело, и выяснилось, что это действительно старший брат Екатерины. Другой брат ее был крестьянином, одна из ее сестер была служанкой, другая – женой сапожника. Петр назначил небольшое содержание этой далеко не блестящей родне и отправил их всех подальше. Будучи императрицей, Екатерина присвоила Карлу и Фридриху в январе 1727 года графское достоинство, не называя их своими братьями. В завещании Екатерины I Скавронские неопределённо названы «ближними сродственниками ея собственной фамилии». Сразу после восшествия на престол Елизаветы Петровны, дочери Екатерины, в графское достоинство были возведены также дети младшей сестры последней – Кристины. Марфа, дочь Кристины, вышла замуж за камергера Сафонова и однажды во время бурной семейной сцены получила от мужа оплеуху, после чего побежала жаловаться Елизавете Петровне. Императрица приказала посадить Сафонова на три дня под арест на хлеб и воду, сказав при этом: "Конечно, всякий муж может бить жену, но никто не смеет поднять руку на двоюродную сестру императрицы!"
Весной 1911 года Петр отправился во главе армии в Прутский поход, а датский посланник Юст Юль записал в своем дневнике следующую историю: «Я ездил в Измайлово – двор в 3 верстах от Москвы, где живет царица, вдова царя Ивана Алексеевича, со своими тремя дочерьми, царевнами. Поехал я к ним на поклон. При этом случае царевны рассказали мне, что вечером незадолго перед своим отъездом царь позвал их и сестру свою Наталью Алексеевну в один дом в Преображенскую слободу. Там он взял за руку и поставил перед ними свою любовницу Екатерину Алексеевну. На будущее, сказал царь, они должны считать её законною его женой и русскою царицей. Так как сейчас ввиду безотлагательной необходимости ехать в армию он обвенчаться с нею не может, то увозит её с собою, чтобы совершить это при случае в более свободное время. При этом царь дал понять, что если он умрёт прежде, чем успеет жениться, то всё же после его смерти они должны будут смотреть на неё как на законную его супругу. После этого все они поздравили Екатерину Алексеевну и поцеловали у неё руку».
Прутский поход закончился плохо. В Молдавии в июле 1711 года 190 тысяч турок и крымских татар прижали 38-тысячную русскую армию к реке, полностью окружив многочисленной конницей. По известной легенде Екатерина отдала все свои украшения на подкуп турецкому командующему. Пётр I смог заключить Прутский мир и, пожертвовав русскими завоеваниями на юге, вывести армию из окружения. Однако в записках бригадира Моро-де-Бразе о подкупе визиря драгоценностями Екатерины не сообщается, но оказывается, что бригадир со слов турецких пашей знал о точном размере казённых сумм (150 тысяч), направленных на взятки туркам.
Совершенно неоспоримо, однако, что царица (только так ее теперь и называли) снискала уважение и любовь гвардейцев и всей армии тем, что легко переносила тяготы армейских походов, живя в холодной палатке. Как солдаты, она спала на жестком тюфяке, не привередничала в пище, запросто могла осушить стакан водки. Государыня обладала немалой физической силой и выносливостью: сопровождая супруга, делала в день по 2-3 перехода верхом на коне в мужском седле. Популярность ее в гвардии оказалась решающей после смерти Петра, когда встал вопрос о российском престоле.
______________________
*Праправнук Никиты Вильбуа Константин Петрович Вильбоа, тоже военный, но и музыкант-любитель, известен своим знаменитым дуэтом «Моряки» (Нелюдимо наше море, день и ночь шумит оно ...) на слова Н. М. Языкова.
===================
Иллюстрация: Луи Каравак, Анна и Елизавета Петровны в детстве.