Глава седьмая
Михаил Стрижов. "Взбесившийся Харлей"
Пномпень. 17 апреля 1975 года. 9 часов утра.
Охота, сказывают, пуще неволи. И что это мне так разохотилось освежиться папайкой? Салями и "Джонни Уокер" - это, конечно, хорошо. Но почему-то я остался без папайки. Папайя уже давно и прочно заняла в моем утреннем рационе место кефира. Это в Москве я с утра освежался кефирчиком, а здесь удалять рецидивы вчерашнего возлияния можно только папайей. Ну что за прелесть этот плод. Его непревзойденный вкус несравним ни с чем. Здесь весь букет ароматов от земляники, которая стала в наших русских лесах раритетной ягодой, до нежнейшего персика. На вид папайя неказиста, но стоит разрезать ее попалам и счистить черные, будто смоляные кругляши, зернышки, потом выжать на ее нежное розовое нутро половинку лайма и ... прощай, "пеший Джонни". До полудня, по меньшей мере.
А пока приходится довольствоваться бутылочкой тайского энергетика "Krating Daeng". Слегка приторный, отдающий барбарисом напиток слегка взбодрил. Однако просто до смерти захотелось освежиться папайей. Тем более, что главный пномпеньский рынок Псатмай всего в километре от дома, в котором я арендую четырехкомнатный апартамент.
Сейчас этот шестиэтажный дом, выходящий фасадом на проспект Монивонга, главную городскую магистраль, на две трети пуст. Первыми его покинули американские журналисты и прочие "спецы", большая часть которых, была скромным, но весьма информированным контингентом ЦРУ.
Однако после того как на Капитолийском холме "поставили крест" на генерале и его окружении, часть этих ребят перебазировалась в агонизирующий Сайгон, а другие покуда действовал "воздушный мост" перекочевали в Бангкок. Работенки им повсюду достанет.
Следом за американцами стали съезжать и другие жильцы - несколько "бизнесменов" из сопредельных и близлежащих стран ЮВА. Так что гарнизон нашей "шпионской крепости" изрядно поредел.
А пару дней назад исчез и хозяин дома, оставив его на попечении двух на удивление неулыбчивых хуацяо. И эти мрачные ребята, кажется, смотрят за мной не в четыре, а в куда больше глаз.
Хуацяо - китайцы, живущие вне Поднебесной, на сегодняшний день - мой шпионский хлеб. Точнее мой объект наблюдения.
А началось все после авантюры Мао, который решил испытать Москву на прочность кровавой вылазкой на остров Даманский. Весна 1969 года чуть было не стала началом советско-китайской войны. Мао, конечно, проиграл бы партию, но и нам бы пришлось не сладко. Так или иначе, но конфронтация с Пекином в то время достигла апогея.
В апреле 1969 года мой шеф Василий Иванович Прилепа ("Иваныч") - "шпион по призванию", - как он сам себя называл, как бы невзначай обронил, -Мишаня, надо бы погутарить!
К тому времени я уже больше года служил Отечеству в военной разведке Генштаба, исправно посещая киноведческий факультет ВГИКа, где должен был получить второй после ИСАА диплом. По первому я специалист по китайской филологии, но об этом мало кто знал, кроме самых близких друзей и однокашников. Поскольку официально я был отчислен из ИСАА (Институт стран Азии и Африки ), сейчас ИВЯ (Институт восточных языков при МГУ им. Ломоносова) сразу после первого курса за "неуспеваемость". На самом деле, я уже тогда угодил в сети "Иваныча", который внутренним зрением профессионального разведчика углядел во мне родственную душу "шпиона по призванию".
Мне противно слово "вербовка", хотя агентов именно вербуют, точнее убеждают словом. "Вербен" в немецком языке означает "слово". Немцы неплохо изучили святое писание, где сказано "В начале было Слово, и Слово было у Бога и слово было Бог".
В слове заключена великая сила.
- Ты, Мишаня, должен научиться слушать, - поучал меня Иваныч. - И мотать на ус. Но для этого мы организуем для тебя шапочку-невидимку. Для людей, которых ты будешь слышать, ты будешь как пустое место. Потому что для них ты русский шпион, не спорь, в твою легенду киношника мало кто поверит из профессионалов, так вот ты останешься туповатым русским шпионом, каких у и у нас и в ПГУ еще хватает, парнем который не знает ни одного восточного языка. У тебя беглый французский, хреновенький английский, хенде хох - немецкий. Все остальное китайская грамота.
При этом Иваныч лукаво хохотнул.
- Я, Мишаня, год в Харбине был "глухонемым немцем", хотя "просвечивали" меня не только наши бывшие соотечественники из белоэмигрантов. У них, кстати, многому бы стоило поучиться. Пасли меня и китайцы и японская контрразведка. Но документы у меня были не прогрызешь. Настоящие из Берлина от Круппа. Проще было быть говорящим нацистом, но Отец решил, что я должен потерять слух и речь. Год практиковал язык жестов. Потом научился "беседовать" руками. А сам был одно сплошное ухо. Теперь вот пойдешь по моим стопам. Но я на тебя крест глухонемого грузить не стану. А поедешь ты в прекрасный Пномпень, где очень жарко и где очень скоро произойдет государственный переворот. Это хорошо, Мишаня, что ты вопросов не задаешь. Ты слушай меня. Про переворот я тебе доверительно говорю. У нас там свой человек есть среди камбоджийских военных. Если бы Сианук, как публичная девка не давал и партизанам дяди Хо и американским зеленым беретам под дипкрышей, может он бы и продержался со своим липовым нейтралитетом, да вот только в тамошнем борделе целкой никак не останешься. Короче, Мишаня, забудь язык, которому тебя пять лет учили на нашей базе. Для местных хуацяо, ты все равно останешься русским, а значит шпионом смерти. А вот для титульной нации тебе нужно расстараться пустить пыль в глаза. Блефуй, как хочешь, гуляй, пей, ешь, плейбойствуй. Твоя задача узнать побольше о китайский триадах в Пномпене. Их связях с окружением Сианука, которое очень скоро его предаст. Но больше о том, кто там у них резидент из Пекина.
Ни в одной другой стране, Мишаня, у нас не будет такого шанса слышать китайцев. Потому что они держатся особняком в своих чайна-таунах, и только в Пномпене - единственной столице в ЮВА нет китайского квартала.
Иваныч в тот вечер много чего мне поведал. Разговор закончился под утро.
Но, кажется, я слишком ударился в воспоминания...
Пора двигать в сторону Псатмая. Уж больно папайки хочется. Спускаюсь в гараж. Какая-то обреченная тишина. Но ничего скоро мы ее взорвем. Привет, мой "Харлей -Дэвидсон", привет тебе от Брижжит Бардо... Сейчас взревем и вздрогнем.
"Харлей" - часть моего имиджа, который решительно осуждает наш чрезвычайный и полномочный и весь его посольский синклит. "Советские люди за хлебом на такси не ездят", а уж на "харлеее" за папайей и подавно. "Вы слишком много себе позволяете, Михаил Владимирович", - тонкогубое лицо посла источает бесконечное презрение.
- Ну что вы, Владимир Олегович, какой русский не любит быстрой езды.
Впервые появился на большом экране "харлей" как символ появился в 1953 году в фильме Стэнли Крамера "Дикий" о жизни байкеров-уголовников.
А вот настоящей легендой "харлей" стал после выхода в 1963 году фильма "Беспечный ездок". Эта лента стал одним из величайших американских кинофильмов и сделал мотоциклы "Harley-Davidson" символом свободы (для Америки более удачной ассоциации и не придумать).
Болезненная гримаса. Посол знает на какую контору я работаю, поэтому выслать меня из страны было не в его власти. Даже, несмотря на мое "аморальное", по его мнению, поведение. Особенно ненавидит он эти мои поездки на американском горбунке "харлее".
Нет, все-таки советские люди за папайей на "харлее" не ездят.
Но, кажется, времена изменились. Почему меня вызывают в Москву? Особенно сейчас, когда я почти подобрался к "сердцу тьмы".
Но Москва далеко, а вот "красные кхмеры" уже заняли окраины Пномпеня.
Город странно пуст. Ближе к рынку становится люднее. Потом многолюднее. Боковым зрением я вижу этого французского пижона Ваньку Колосова. Какого черта он решил стать пешеходом. Ваня Вокер!
Так, кажется, ты где-то прокололся маленький Жан-Пьер. Иначе с чего бы тебя со всех сторон начали обтекать китайцы. А кто ими верховодит? Ну же Мишель! Думать некогда! Врезаюсь в толпу хуацяо. Меня осыпают проклятиями, но я же ни бум-бум в китайских проклятиях. Только - "Сорри", - скаблюсь в ответ на китайскую брань.
- Ше муа, Жан-Пьер!
До чего же ловок этот Ванька Колосов. Вот он уже за моей спиной.
-Вперед, Гуго де Пейн , теперь мы с тобой бедные рыцари Храма - тамплиеры.
Славный шпион этот русский французик.
- Ну держись, Жоффруа Битоль, - кричу я ему в ответ. "Харлей" ревет, вкладывая в свой рев всю ярость загнанного зверя.
От китайцев мы оторвались. Но на Монивонге появился авангард "красных кхмеров". Сворачиваем в ближайший проулок к бульвару Нородома.
- Куда дальше, Ванья?