Сегодня южный въезд в Ярославль оказался закрыт. Здесь всё и случилось. Виктор Фёдорович объяснил Гере, что второй следователь, некто Парфёнов К. Н., с невероятной злобой презирает людей, которые всегда лезут не в свои дела, то есть Геру в частности. И Гера был в состоянии различить одежду врачей на месте от одежды патологоанатомов. Вторые, ему на радость, только прибыли на место. Тело нельзя вскрывать. Ни в коем случае.
- Виктор Фёдорович, от чего умерла первая жертва? - Гера спешился с лошади.
- От остановки сердца, вызванного тампонадой…
- Изначально?! - спешно перебил его человек с тростью.
- От чахотки.
- Ох, замечательно! - Гера сложил руки вместе, около рта, и крикнул в сторону рабочей бригады. - Стойте! У неё туберкулёз!
Гера слегка накренился к Виктору Фёдоровичу и шепнул на ухо: «Вот так нужно привлекать внимание.», а после побежал к самодельному ограждению. И хотя Геру пропустили через баррикаду только с разрешения Виктора Фёдоровича, он не отказывал себе ни в чём и немедленно попросил всех ответить, состоят ли они в тайных обществах и, наконец, потребовал собраться вместе. Затем началось самое странное.
Гера достал то самое чёрное зеркало из дома в Никольском. На самом деле, в нем смешивались и тёмно-голубой и зелёный цвета. Они поглощали любой свет. Зеркало оказалось двухстекольным, и опустив передние, Гера направил вторую панель прямо в сторону толпы. Она была почти прозрачная, немного багряная. Никакого результата.
- Видите, Виктор Фёдорович, сейчас вылетит птичка! Даже не смейте меня спрашивать, почему она вылетела.
Гера тут же направил зеркало, не меняя положение стекол, на труп бедной девочки. И стекло просияло от света. Казалось, что этот свет льётся прямиком из врат рая, настолько он казался велик. Гера, увидев свечение, мгновенно закрыл стекло, тёмной панелью, а Виктор Фёдорович побледнел.
- Так, друзья, расходимся. Господа, мордовцы… простите морговцы, — так он обратился к патологоанатомам, — Тело на носилки с двух сторон и заморозить, не вскрывать и завязать чем-нибудь середину. Несите вшестером. Руками!
Гера вовремя развернулся в сторону своей лошади. Рядом с ней появилась новая фигура. Тот самый Парфёнов К. Н. Он был самым обычным человеком, к которому бы Гера не проявил интереса… Если бы Парфёнов не засмотрелся на ручной фонарь, привязанный к седлу.
- Не троньте фонарь!
Встреча началась не с очень приятного разговора. Парфёнов наблюдал за тем, как Гера раздаёт приказы его подчинённым, и глаза второго следователя кипели от ярости, пока те самые подчинённые те самые приказы выполняли. Виктор Фёдорович был смелым человеком, повидавшим разный ужас, но подходя к Парфёнову, начальник поспешил спрятаться за Геру.
- Кто вы такой?! - Парфёнов не успевал дышать. — Я спрашиваю ещё раз… Кто вы такой? Вы смеете раздавать указания мои людям! Даёте им какие-то заповеди, предостережения! Виктор Фёдорович, кто это?
За Виктора Фёдоровича ответил Гера.
- Здравствуйте, меня зовут Гера, я путешественник. - Гера тона не менял. Парфёнов попытался его перебить, но Гера выслушав все оскорбления продолжил. — Вы, наверное, раздаёте... Патент на жизнь? Я назначен новым следователем по делу. Никаких заповедей и предостережений я не давал. Я должен вас успокоить.
Гера слегка отодвинул пальто и вынул оттуда письмо. Кажется, он демонстративно показал обоим зрителям печать Петербургской таможенной службы. Это означало следующее...
Печать Петербургской таможенной службы невозможно подделать. Точнее возможно, но сила и власть для таких махинаций нужна огромная. Гера, со своим тринадцатым чином, не мог подделать такую печать. Хотя… Это же Гера.
В подлинности печати сомневаться не приходилось. И открыв конверт, Парфёнов решился дара речи. Нет, там лежали не деньги. Просто некая важная бумага, разглядеть значение которой Виктор Фёдорович не сумел. Гера тихо промычал, а после сказал что-то непонятное.
- Вспомни дни древние, помысли о летах прежних родов. Спроси отца твоего, и он возвестит тебя, старцев твоих, и они скажут тебе… - Гера покачал головой в разные стороны — Ибо заповедь сия, которую я заповедую тебе сегодня, не недоступна для тебя и не далека.
Гера затем развернулся и слегка вдохнул носом воздух.
- Вот моё последние предостережение вам, господин Парфёнов. Пойдёмте, Виктор Фёдорович.
Гера практически затащил Виктора Фёдоровича на лошадь, и они проехали между оцепеневшим Парфёновым. Это был приказ об увольнении, в связи с растратой имущества. Гера предупредил Виктора Фёдоровича о том, что при въезде в город им нужно будет сдать лошадей. Виктор Фёдорович ехал в полной задумчивости.
- О чём думайте?
- Просто я думал, насколько же я глуп. Я не понял ничего из сказанного вами. Это ваши слова?
- Частично. Я нашёл их в одной книге из домашней библиотеки. Там ещё цифры какие-то стояли рядом. Вроде бы «Втор. 28.3.11.» и тот же «Втор», только глава, похожая на ваш возраст.
- Тридцать два?
- Да, именно. Странная книжка, неправда ли? Но я думаю, Парфёнов меня понял.
Гера не произносил ни одного слова просто так. Сегодня на долгое общение его вдохновило застывшее лицо Парфёнова. Сам Парфёнов до сих пор стоит на въезде в город и не меняет положения.
- И как вы подделали печать таможни? Это же невозможно. Или у вас есть связи?
Гера и Виктор Фёдорович двигались ближе к центру города, сдав лошадей властям на полтора часа.
- Связи - есть, желания подделывать печать - нет. Всё гораздо проще. Я подделал письмо, а печать истинная. Мне помог глава той самой таможни.
- Так его же теперь убьют!
- Не надо было ему принимать внутрь три бокала вина и утверждать: «Да у меня карта пошла! Сейчас я отыграюсь! Ставлю собственный паспорт!».
Виктор Фёдорович так расхохотался, что чуть не влетел в стену ближнего дома. Гера успел среагировать.
- Виктор Фёдорович, не рушьте своей могучей головой дряхлую стену. Мы почти пришли. Нам один перекрёсток пройти осталось.
За перекрёстком лежали земли именуемые «Городским приютом г. Ярославля». Аюну, дочь Геры, отправили сюда после ссылки самого Геры на восток. Благо, он умел находить выходы и вытащил нескольких человек, в том числе и Виктора Фёдоровича. Он пробыл в ссылке меньше года, но дочь ему так и не отдавали. И поэтому Гера решил её украсть. И подходя к приюту Гера разглядел, как открывая калитку, на улицу выбирает толпа нищих ребятишек. А в руке у одного…
- Виктор Фёдорович, скорее! Туда!
- Вы так желаете увидеть свою дочку!
- Да у него в руках… восьмиконечная звезда! Я её стащил у испанца! Украденное однажды не своруешь дважды. Нет у них приличия! Виктор Фёдорович, за мной!
И Виктор Фёдорович в четвёртый раз бросился вслед за человеком с тростью.
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/07/01/213