Знаете, обычно, я довольно боязлив, стараюсь с незнакомцами не разговаривать (уж больно много обманщиков развелось), но, в тот день, будто сама судьба лишила привычной трусости. Преградили мне дорогу шестеро молодых людей. Одеты обычно, модно, вроде не гопота, но мускулистые. Один, блондин с голубыми глазами, держался впереди.
- Добрый день, - незнакомец сурово нахмурился, - простите, хочу уточнить, вы как к фашистам относитесь?
- А что по моей форме носа таки не видно, – выдавил из себя я, готовясь дать дёру, - как кролик к удаву, жду, пока сожрут. Но вы не похожи на нациков, вроде, или сейчас уже не палитесь?
- Мы как раз наоборот, антифашисты, - возразил мой собеседник, - читали кое-что из ваших произведений и хотим, чтобы присоединились к нашей борьбе.
- Вообще-то, я, как боец, никакой, драться не умею, в отличие от моих персонажей, да и денег нет, - я кашлянул, - но могу писать агитки, статьи, тексты для ораторов, газеты и прочее, выступать перед общественностью.
- Нам это тоже понадобится, однако, коли хотите вступить в ряды организации, придётся пройти испытание, - юнец поджал губы, - встретимся завтра, на этом же месте. Никому не рассказывайте об организации и не звоните в полицию. У нас довольно длинные руки.
- Договорились, - кивнул я, - но и вы имейте в виду – нет бойца страшнее, чем испуганный еврей. Попробуете жестить или обмануть, всё сделаю, чтобы вырваться, а после свяжусь, с кем надо из своей родни, и крышка.
Незнакомцы немного смутились, казалось или обеспокоились, но быстро взяли себя в руки. Чего им бояться-то?
В общем, на следующий день, встретились. Я прихватил кое-что, что могло пригодиться, благо, писательский дар позволял просчитать некоторые сценарии событий.
- Следуйте за нами, - приказал блондинчик.
Надо вам сказать, что в Москве на Пятой парковой улице есть старые дома, в которых имеются бомбоубежища. Двери запираются, но замки так легко сломать. Мы с племянником в детстве в таком играли, а уж современная молодежь и подавно сумеет влезть, куда пожелает. Провожатые открыли створку. Внутри был жуткий бардак, пыль, грязь, обломки мебели. Если база организации, то её редко пользуются. Наверняка, бомжи жили. Двое юношей встали на стражу, остальные повели дальше. Прошли несколько смежных комнат и вот, в очередной, увидел я человека, привязанного к стулу, с лысой головой, в бомбере, с приметными светло-голубыми джинсами и белыми шнурками на ботинках со стальными носами.
- Это настоящий скинхед, - лидер антифашистов вытащил из кармана пистолет, снял с предохранителя и протянул мне рукояткой вперёд, - докажи свою верность, пристрели этого негодяя.
- Что, таки настоящий, живой фашист? – я почувствовал как сердце забилось в груди, (неужели, сбываются желания, которые вынашивал всю жизнь).
- Именно, - подтвердил блондин, - так как?
- Минуточку, - я вытащил из своей сумки малярные тканевые перчатки, - я ведь не хочу оставить отпечатки пальцев. И вам, друзья мои, искренне советую. Если протирать дверь, что облапали, будет заметно сразу. Коли не чураетесь уголовщины, учите матчасть. И не по современным детективным сериалам, их снимают бездари.
Я принял оружие, направился к нацику неспешно.
- Печальное зрелище, - я покачал головой, - шесть миллионов моих сородичей отправились в рай, вместе с миллионами советских героев, павших в борьбе с фашистами и вот внуки воинов света зигуют и восславляют Гитлера. Есть ли что-то более отвратительное? Даже пули жалко тратить на подобного выродка.
- Развяжите меня и посмотрим, кто тут выродок! – взвыл пленник.
- Сейчас, только шнурки поглажу, - хмыкнул я, - с бешеными собаками не дерутся, их отстреливают. Изничтожают. Что и собираюсь сделать. И прекрати дёргаться, я пистолет в первый раз держу. Поверну чуть не так, и выживешь, но останешься дурачком.
Я медленно обошёл врага и приставил ствол к затылку.
- И чем ты лучше фашистов? – прошипел скинхед, - собираешься стрелять в связанного!
- А я и не лучше, - хмыкнул я, - просто всю жизнь мечтал прикончить кого-нибудь, вроде тебя. Ведь во второй мировой войне погибли мои близкие родственники, некоторые стали инвалидами, бабушка шила шинели для солдат в подвале, из-за пыли и слежавшейся ваты заболела туберкулёзом и умерла в ужасных муках, жизнь моей мамы и её старшей сестры оказались сломаны. Отец попал под бомбардировку в школе и «обзавёлся» щитовидкой, которая его в могилу и положила. Более того, нацики во всём мире опять рвутся к власти, некоторые уже пришли или в шаге от «трона», так что рискую закончить жизнь в концлагере. Если хочешь кого-то уничтожить, будь готов к тому, что пожелают прикончить тебя самого. Мари Люпен, Берлускони и Хайнц-Кристиан Штрахе далековато и охраняют их неплохо, а твоя голова лысая уже здесь.
- Проклятый психопат! – взмыл фашист, - дай только освободиться, я тебе башку оторву, трусливое ничтожество!!!
- Будешь орать, вспомню всё, что читал о пытках инквизиторов и применю эти знания, инструмент с собой, - рыкнул я, - и тогда смерть будет куда более жуткой. И вообще, возрадуйся, скоро встретишься со своим обожаемым Гитлером, повезёт, на соседних сковородках жариться станете. Жил, как урод, зато сдохнешь мужчиной.
Я нажал на спусковой крючок, раздался выстрел и… ничего. Рыкнув, надавил ещё несколько раз, после вытащил магазин, сунул обратно. Ярость захлестнула разум, ведь враг уцелел! Развернул оружие, попробовал ударить рукояткой, но антифашисты навалились, оттащили.
- Тихо-тихо, патроны холостые, - пояснил блондин, пытаясь выкрутить из пальцев пистолет, - и это никакой не фашист.
- Что за дела? – взревел я.
- Проверка, на вшивость, - пояснил юноша, - подумай сам, что с трупом делать стали? Просто валить негодяев, не решение. Своего привязали. Но, ты молодец, первый экзамен выдержал!
Мне понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться. Однако, эти антифашисты вызывали ещё большее недоверие. Хорошо хоть на телефон не снимали, а то сразу послал куда подальше и попробовал вырваться.
- Где вы взяли этого придурка? – рыдал фальшивый пленник, - я аж обделался! Он же не фига не шутил! А если бы среди холостых боевой патрон попался…
- Это наградной пистолет отца, он настоящих патронов в доме не держит, - лидер антифашистов смутился, - на всякий случай.
- И каков второй экзамен, – уточнил я, - бросаться яйцами в штаб квартиру нациков, написать на их двери неприличное слово, распространять листовки?
- Понимаешь, мы не только с нацистами боремся, - блондин кашлянул, - но ещё и с педофилами.
- Разве и фашисты с ними не борются, тот же известный Тесак? - насторожился я.
- И что, – юноша пожал плечами, - можем мы, в этом вопросе, сойтись? Иди за мной.
Мы проследовали в следующую комнату, в которой я обнаружил ещё одного пленника, рядом с ним лежала бита.
- Вот, это педофил, - пояснил лидер, - посмотрим, сможешь ли ударить живого человека?
- Настоящий или опять фальшивка? – переспросил я, - просто повторяться, это совсем не комильфо. Давайте придумаю для вас нормальные экзамены, есть же куча вариантов. От клятв на крови и прижигания руки раскалённым металлом, до религиозных священных книг. Можно и яд под кожу, но это сложная схема.
- А мы как в фильме «Три Икса», - собеседник смутился, - первый экзамен с актёрами, второй с реальными преступниками, третий в боевых условиях.
- Хорошо, тогда ты не огорчишься, коли сделаю кое-что, - я повернулся к злодею, приблизился, взял биту, - ну, дружочек, я ныне пребываю в дурном настроении, лишился жертвы, буквально из клыков выдрали, так что, врать не советую. Уточню сразу – для евреев дети, это святое. Кто смеет их трогать, не имеет права существовать в принципе. Так что, скольких малышей ты посмел «обидеть»?
- Никого я не трогал, – пленник сжался, - не бейте меня, умоляю!
- Все вы так говорите, попробуем ещё раз, на более понятном языке, - я прикусил нижнюю губу, размахнулся битой и приложил негодяя по ногам, тот завопил истошно, слёзы из глаз брызнули, - так сколько?
- Во-о-осемь, восемь, восемь! – залепетал побитый, - больше не надо, ты мне ноги сломал, позовите врача, как же больно!!!
- Восемь сломанных судеб, - я поцокал языком, - знаешь, малыши так хрупки и им было очень больно и страшно, и ещё, бедняжки не понимали, что происходит и в чём виноваты. А ты осознаёшь. Я против того, чтобы, таких, как ты, сажали, или делали химическую кастрацию, только полное лишение возможности творить зло.
Я медленно положил биту на пол, приблизился к связанному. Пришла пора «антифашистам» сдавать экзамен. Припугнём их немного. Я обхватил голову педофила руками, большими пальцами коснулся глаз, будто бы пытаясь их выдавить. Жертва заорала, будто её резали.
- Ну, его, этого психопата, валим отсюда, а иначе сядем, как соучастники, - послышался чей-то громкий шепот.
Юноши принялись отступать к дверям, буквально испарились.
- Теперь можно поговорить спокойно, - я отошёл от пленника на пару шагов, - ты ведь такая же фальшивка, как нацик?
- Да, будь ты неладен, - простонал побитый, - что я такой невезучий? Мы хотели просто пошутить. Ты такие пафосные героические истории писал, а на вид, натуральный батан, задрот ничтожный. Надеялись, что испугаешься, будешь плакать, звать мамочку и умолять отпустить. Может пошантажировали немного, угрожая карой. А ты оказался натуральным психом!
- И вам, конечно, не рассказали, что настоящие маньяки убийцы выглядят невинными и обыкновенными, даже добренькими, - я хмыкнул, - до того я все свои фантазии вставлял в произведения, вкладывал мысли и идеи злодеям и не помышлял причинять вреда живым. Но, вы всех моих демонов пробудили. И теперь у нас есть два варианта. Или забиваю тебя битой до смерти и уношу ноги, а после звоню полицаям и говорю, что видел, как из бомбоубежища выбегали подозрительные молодые люди. Благо, отпечатки твоих весёлых дружков повсюду.
- Нет, только не это! – жертва рванулась, упала на спину, так что ветхий стул под ней развалился, закричала от боли.
- Или провернём одну штуку, - я погладил подбородок, - жить хочешь, ползи к выходу.
- У меня же ноги сломаны! – всхлипнул несчастный.
- Ой, не рассказывай мне сказок, не так сильно я и ударил, даже не в полсилы, а то ты бы и сознание потерял, - я поморщился, - желал бы всерьёз искалечить, расколол коленные чашечки. Согласен, больно, проверяйся, чтобы рака костей не заполучить и нормально. А теперь освобождайся от верёвок и вперёд – вперёд – вперёд, нам нужна натуралистичность. Чай не с дураками дело иметь будем.
«Педофил» змеёй пополз, рыдал от боли и страха, судя по запаху, обделался, но послушно исполнял приказы, вот и дверь.
- А теперь бери телефончик и набирай сто двенадцать, - я погрозил битой, - давай, не собираюсь с тобой весь день сидеть.
- И что говорить? – всхлипнул несчастным.
- Что тебя похитили, избили и заперли в бомбоубежище хулиганы, выбивали долг, - пояснил я, - и не забудь описать приметы приятелей. И не сомневайся, много юмористам не дадут, лёгкие телесные повреждения, ерунда. Максимум, условный срок, зато урок на всю жизнь запомнят. Про меня ни звука, даже не вспоминай. Имей в виду, я тут, чуть что, уволоку обратно, и уж тогда живым не выберешься. Неужели не желаешь отомстить? Ведь приятели бросили, даже не попытались отбить, хотя понимали, что ты в смертельной опасности. А их ведь семеро, достаточно даже для такого борова, как твой покорный слуга. И бить не надо, придержать чуточку, а после выставить вон.
- А если они тебе пожелают отомстить? – уточнил собеседник.
- Пусть приходят, - я вытащил из сумки диктофон и покрутил в воздухе, - я записывал всё до того момента, как взялся за фальшивого фашиста. Они теперь официально члены антифашистской организации. Не помнишь недавний случай про ФСБшника который сам создал экстремистскую организацию, написал для неё устав, а после сдал всю компанию? Так вот, я, с моим богатым писательским опытом, повторю его подвиг. Поддельные бумаги уже есть, за ночь накатал, вот папочка распечатана, имена знакомцев сейчас перечислишь, останется попросить одного человечка создать сайт, не пройдёт и недели, как окажутся на нарах, эдакими оппозиционерами, а политическая статья ой жёсткая, а я ещё и медальку получу за сотрудничество с органами. Ребятушкам лучше отсидеть свой условный срок и забыть обо мне навек. И не грози родичами, есть свои, в отличие от меня, богатые. И вообще, чего болтаем? Звони, давай!
Жертва больше спорить не посмела, набрала номер. Когда закончила, я похлопал юношу по голове, прикрыл дверь бомбоубежища, но не плотно, чтобы звонок мобильного мог пройти, и унёс ноги. К счастью, мой, не слишком надёжный, план удался. Паренёк на своих всерьёз обиделся, хотя, через несколько дней уже смог ходить, получили свои условные срока. Не забыл мне отчёт дать, парочкой нейтральных слов в рецензии под очередным произведением.