Те, кто думают, что монастырь - этот оплот тишины, молитвы и веры, явно никогда в нем не жили. Это,в действительности, скопление не вполне психологически совместимых людей одного пола, объединённых идеей, которую каждый из них трактует по-разному. А ещё эта идея общая, великая и абстрактная, она не отвечает на вопрос кому и как именно расставлять тарелки в шкафу или в каком направлении лучше мыть пол в свою смену. Даже удивительно, что идея монашеских орденов столько веков продержалась! Брат Йоханнес был отнюдь не против работы, но каждый раз недоумевал, какое отношение эти бытовые проблемы имеют у служению богу. Какая богу разница, от двери он пол моет или к оной!
Когда становилось совсем туго, он сбегал от суеты в капеллу для будничных богослужений. Аскетичная и компактная, она появилась в монастырях в те времена, когда зимы были гораздо холоднее, а монастыри не отапливались. В таких условиях стояние на коленях в основной прекрасной готической церкви приводило к печальным исходам, а в такой капелле удавалось "надышать" тепло. А ещё здесь можно было молиться, не рискуя быть потревоженными туристами да зеваками, зашедшими оценить главный храм - шедевр какой-то там архитектуры с фресками, которые в новых церквях уже не делались. Новые церкви были такие же аскетичные, как эта капелла - белые стены, типовой алтарь и современные символические изображения, в которых, подобно пятнам Роршаха, каждый верующий и неверующий сможет увидеть что-то своё.
Брат Йоханнес тихо прикрыл дверь, сел на скамью напротив статуи Марии, где его не было бы видно сквозь крестообразное стекло на двери, и обиженно засопел. Достали!
- Смирением ты так и пышешь! - насмешливо сказал кто-то. Брат Йоханнес с удивлением уставился на человека, годившегося ему, возможно, в отцы. Кожаная некогда модная куртка, седина вокруг увеличивающейся лысины, тонкие ноги в топорщащихся джинсах, "пивной" живот и хитрые, слегка раскосые глаза, нос картошкой. Среди постоянных прихожан Йоханнес этого мужчины не припоминал.
- Следующая месса в 18 часов... - буркнул он.
- Я в курсе, - заговорчески подмигнул мужчина, мне нужен ты.
- А я то вам зачем?
- Потому что, если ты не выскажешь всё, что к тебя на сердце - взорвёшься.
- Так заметно?
- Попробуй, не стесняйся. Говорят, я - отличный слушатель.
И брат Йоханнес как-то неожиданно стал рассказывать. И про строгого брата Ратана, который невыносимо громко гордится своими знанием книг и смирением. И про брата Бено, который два часа прожить не может без происшествий, но вечно стремится что-то делать и командовать. Про брата Норберта, который довел всех до ручки своим бредом про второе пришествие, а также боязнью числа зверя, а ещё бегающими за ним ради личного благословения прихожанами. Про брата Боско, который расхаживает с таким видом, будто он единственный зазубрил все религиозные догматы и предписания и только и жаждет, чтобы у него что спросили. Даже про брата Антона, который строго блюдёт устав монастыря и вечно кажется недовольным тем, что делают все остальные. Хотя, без брата Антона здесь всё окончательно бы развалилось.
- И ведь, для них это всё - просто распорядок. Кто за кем войдёт в капеллу, кто как встанет, на сколько сантиметров от края алтаря класть книгу, чтобы не мешала край алтаря поцеловать... Прихожане хватают остии на автомате, братья на автомате проводят мессу... это как-то не по-настоящему...
- Почему ты уверен, что всё это не по-настоящему? Неужели все вокруг врут?
- О, большинство врут сами себе. Они убеждены, что верят, но в их делах, в их разговорах есть мелочи, указывающие на обратное... Каждый стремится выпендриться, каждый стремится показать, что он лучше других, или что другие ещё хуже. Я... Кажется, мне каждый раз сложнее и сложнее вспоминать, зачем я вступил в монастырь...
Брат Йоханнес испуганно уставился на прихожанина. Чтобы он так разоткровенничался при постороннем человеке! Что же он об их ордене подумает! Хорош, монах! Странный человек только усмехнулся.
- А если бы к тебе пришел всемогущий бог, прямо сейчас, в эту капеллу, и спросил совета, как всё исправить, что бы ты ему посоветовал?
- Как я могу что-то советовать Богу?! - пролепетал Йоханнес, - он же Бог!!!
- Хорошо. Перефразируем. - беспечно согласился прихожанин, - что бы ты хотел, чтобы в мире было иначе?
- Пожалуй, чтобы все знали, что Бог есть. Никого не пришлось бы убеждать, не было бы войн...
- Не уверен... - задумчиво протянул мужчина, - войны всегда за ресурсы, за влияние... Религия - красивая обёртка, не более...
- Но, если люди будут точно знать, что попадут в ад...
- Я никогда не хотел, чтобы ко мне приходили только из страха... - как-то очень уж устало вздохнул мужчина, но, спохватившись, улыбнулся, и прежде, чем Йоханнес что-то понял, сказал, - а, давай посмотрим.
Капелла растаяла. Двое мужчин стояли в парке. Йоханнес каким-то образом совершенно проигнорировал факт невозможности всего происходящего, сочтя это удивительным сном.
- А, где монастырь? - рассеянно спросил он.
- В нем нет нужды, - пожал плечами мужчина, - как и в церквях. Люди знают, что мой дом - вся планета. Монастыри придумал не Христос, не Отец и не Святой Дух. Это ваше, людское изобретение, которое теряет своё изначальное предназначение хранилища знаний.
- А где мои братья?
- Посмотри внимательнее.
И Йоханнес увидел. Ратан в светлых одеждах сидел под раскидистым краснолистым буком. Откуда-то Йоханнес знал, что Ратан, как и в монастыре, читает множество книг о Боге, посвящает всё время духовным практикам и заботе о нескольких оставшихся у него на родине семьях. Он так и остался невероятно одиноким; в своём стремлении к перфекционизму, он так и не сумел найти достаточно идеальную девушку, а также так и не смог себе признаться, что попросту боится напортачить. В это время на улице столкнулись два прохожих, во все стороны разлетелись бумаги. Бено, менеджер среднего звена в потертом деловом костюме, смешно топорщащемся в плечах торопливо собирал бумаги. Второй виновник столкновения, Норберт, малооплачиваемый айтишник в магазинчике по ремонту компьютеров поставил на асфальт пакет с кучей проводов и клавиатур и скорее мешал, чем помогал всё собрать. Он постоянно поправлял очки и ослепительно улыбался, приглаживая свои патлы. В монастыре хотя бы брат Ратан посылал его стричься. В процессе сбора бумаг у Бено из его древнего портфеля выпала и разбилась бутылка с каким-то дешёвым пойлом. Бено разразился серией ругательств. Норберт почти в панике достал кошелек, попытался сунуть Бено пару купюр, но получив в ответ новую серию ругательств, кое-как запихал всё в карман слишком больших для него, словно, унаследованных от дедушки, брюк, и предпочел спасаться бегством, едва не забыв кулёк с электротехникой. Бено был женат и разведен. Оба были одиноки. Друг друга они не узнали.
Убегая, Норберт едва не попал под паркующееся такси. Отпрыгнув, он уселся на траву около тротуара и невыносимо грустно вздохнул о своей никчёмной жизни. Тем временем из такси вышел Боско. Идеально пошитый костюм стоил, наверное, столько же, на сколько Йоханнес мог бы месяц питаться, а то и два месяца, а от идеально вычищенных туфлей солнце отражалось едва ли не ярче, чем от бриллиантовых запонок. Брезгливо посмотрев на Норберта, Ратана, а заодно и Йоханнеса, Боско одел дежурно-самодовольную улыбку и пошел через парк. Увы, по дороге он поскользнулся на одном из осколков бутылки, потерял равновесие и непременно упал бы, не поддержи его во время подоспевший Йоханнес.
- Молодой человек, не уверен, что вы сможете себе позволить даже оплату химчистки, поэтому уберите руки! - злобно сказал Боско. Так злобно говорят только те, кому всё, и они сами в первую очередь, осточертели настолько, что хоть вешайся.
- Молодые люди, попрошу не ругаться в парке, - спокойным, но строгим тоном в глубине души доброго дедушки сказал Антон. Он был садовником, а этот парк был его любимым, он даже сам не знал почему.
- И, молодой человек, - обратился он к Йоханнесу, строго, но со смешинкой в глазах, - извольте проследить, чтобы полы вашей робы не повредили анютины глазки, без них моему парку будет чего-то недоставать.
Йоханнес поспешно отошёл подальше от грядки, потом обернулся к своему собеседнику.
- Неужели их жизнь стала хуже?
- Она стала другой. У вас не стало друг друга, вашей общей семьи.
- А мир? - глупо спросил Йоханнес, - что стало с миром?
Мужчина хмыкнул и протянул Йоханнесу газету. Заголовки мало чем отличались от привычных. Те же грабежи, те же войны, те же отставки политиков.
- На самом деле все люди в глубине души верят. Они по-разному это себе объясняют, но вера сидит в каждом из них. Даже самый закоренелый атеист в моменты опасности и угрозы жизни вспоминает о Боге. Ты вытащил эту веру из глубин подсознания наверх, не более. Человеческая натура осталась той же. Они теперь точно знают, что Кришна, Будда, Иисус, Мухаммед и прочие - это реальные личности. Но это ничуть не мешает людям самозабвенно толковать их слова в своих целях и воевать из-за разницы пониманий.
- Я ничего не изменил? - удивился он.
- Ты лишил себя и некоторых своих братьев семьи, - пожал плечами мужчина, - хочешь "переиграть"?
- Да.
- Давай. Какое изменение опробуем?
Йоханнес задумался. Знание о том, что Бог есть ничуть не помешало войнам. Словно многочисленные наследники, грызущиеся за наследство, хотя можно было бы просто следовать завещанию...
- Пусть все следуют всем заветам пророков, тому, что в Библии, и верят одинаково.
- Ты в курсе, что ты предлагаешь диктатуру?
- Но, ведь, это же твои заветы?
- Положим, далеко не все они мои напрямую. Помнишь, как в прошлый раз были войны из-за различных толкований моих слов? Я сказал вам Быть. И дал свободу воли, чтобы вы сами находили свой путь. Поиск и неудовлетворённость дарят вам интерес к жизни. Войны и неприятности взращивают ваши души. Я бы, конечно, хотел, чтобы у каждого из вас всегда всё было хорошо, но до достижения определенного уровня духовного развития это идёт только во вред. Мир, который ты предлагаешь, без свободы воли, он умрёт, не успев толком родиться. Ему будет просто незачем жить... Не огорчайся, попробуй ещё.
И Йоханнес пробовал снова и снова, не замечая, насколько затянулась игра в Демиурга. Миры сменялись мирами, пока его собственная жизнь убегала, словно песок сквозь пальцы, а вселенских проблем только прибавлялось. Что бы он ни предлагал, вылезала та самая незрелая человеческая натура, не готовая охватить всего, молодая и бунтующая, прекрасная своими искренними попытками скрыть свою ранимость и хрупкость, пытающаяся выставить себя всё видавшей и опытной, матёрой и жёсткой. Это напоминало девственника, убеждающего всех, что он знает всё про отношения, или детсадовца, нахватавшегося фраз у родителей, и сыплющего ими невпопад, зато с таким же умным видом, какой он видел у говорящих эти же фразы родителей. Этой натуре требовались столетия, чтобы развиться и дозреть до того состояния, когда ей больше не нужно будет воевать самой с собой, когда ей будет нечего оправдывать и незачем притворяться. Он увидел всю красоту и сложную простоту этой натуры, которая не могла не вызывать безмолвного восхищения. Это была гениальная задумка, в которой из искры развивалось живое существо, из живого существа вырастал человек, а из человека должен был родиться Бог. В этом, пожалуй, и заключалось "Второе пришествие" - рождении Бога в сердце каждого из людей, а не в появлении какого-то стороннего дядьки, который снова всех спасёт. И это требовало от каждого огромной работы над собой. И весь мир был так устроен, чтобы помочь каждому в этом.
И тогда древний старик в потертой монашеской робе, которого когда-то именовали братом Йоханнесом, повернулся к своему ничуть не изменившемуся за эти десятилетия спутнику и заплакал.
- Достаточно, я понял, насколько чудесно Ты всё задумал. Оно идеально. Но зачем Ты потратил столько времени на то, чтобы я это осознал?
- Не забывай, время - часть вашего бытия, но не меня. Оно нужно вам. Имеющий в своём распоряжении вечность, должен мыслить категориями любви. Иначе какой смысл в вечности? - подмигнул он, - к тому же, никто не идеален. Вдруг я и правда что упустил? Вот я время от времени кого-то из вас и спрашиваю. Так, может, ты всё же что-то в этом мире хотел бы изменить?
- Я думаю, Твоему замыслу бы не помешало, если бы мы немного легче научились прощать... И самих себя в первую очередь! - Йоханнес вспоминал, с чего всё началось, свою гордыню и наглость, своё осуждение и неприятие своей семьи, которую он больше никогда не увидит, и горько ему было только из-за того, с какой почти ненавистью к ним он их покинул ради этого дивного путешествия длинною в жизнь.
- А что, достойная идея. Мне нравится! - сказал собеседник, и эффектно хлопнул в ладоши.
И они с Йоханнесом снова оказались в капелле. Но капелла... Она была прекрасна! Те же статуи, что и всегда, теперь были оплетены вьюном. Орхидеи не росли в горшках, но в земле вокруг алтаря. Диковинные цветы спускались с потолка, радуя глаза нежнейшими оттенками. Утреннее солнце пробивалось сквозь решетчатую крышу капеллы, а стулья для прихожан стояли прямо на траве. Всё выглядело ухоженным, но разум Йоханнеса наотрез отказывался это принимать. Он попытался схватиться за бороду, но оказалось, что и бороды у него больше не было. Онемев от удивления, он смотрел на свои вновь помолодевшие руки, а потом дико покосился на своего спутника.
- Что случилось?
- Мне так понравилась твоя идея, что я решил и тебе сделать маленький подарок - вернул тебе те годы, которые ты прожил, помогая мне.
- Б-благодарю... Но что случилось с нашей капеллой?!
- О, это наименьшее из случившегося, - улыбнулся мужчина, - спроси лучше, что случилось с этим миром! Хотя, я лучше сам скажу тебе. Они быстрее осознали, что мой храм - природа и тело человека, перестали сознательно уничтожать всё вокруг с такой невероятной скоростью! Твоё пожелание умудрилось ускорить исполнение моего замысла. И ты знаешь, мне нравится. Думаю, тебе тоже понравится. И да, монастыри больше не такие, какими ты их помнишь. А я полетел играться!
Мужчина и правда выглядел так, словно ребенок, которому дали новую игрушку. Торжествующе хихикнув и хлопнув Йоханнеса по плечу, он выбежал из капеллы и исчез. Йоханнес хотел было побежать за ним, но внутрь капеллы вошли четыре девушки с садовыми принадлежностями. И самая божественно прекрасная из них подошла к Йоханнесу и обняла его.
- Так и знала, что найду тебя здесь, муженёк. Жена брата Ратана поймала внука брата Антона за кражей яблок, и теперь все ищут тебя, чтобы ты решил, как ему отработать наказание.
- Ты моя жена? - восторженно прошептал Йоханнес.
- Мне и самой порой не верится. Вот как представлю, что идея делать мужские и женские монастыри, где бы люди только молились и всё, могла стать реальностью, так сразу и радуюсь, что она ею не стала!
АП, 06/2019