Алёнка

«Раз!» -  Она стоит на краю высокого бетонного крыльца гостиницы «Восток» и закрывает глаза руками, одетыми в пушистые серые рукавички.
                «Два-а!» - Спиной она развернулась к пустынной, засыпанной снегом улице, на которой почти нет машин. Она вся вытянулась в струночку, и её силуэт одиноко чернеет на белом фоне утреннего свежевыпавшего снега.

«Три-и!» - Она медленно отклоняет назад голову и выгибает спину.
 Он видит, как отрываются от бетона узкие носки кожаных сапог, и вес её тела перемещается на уголки маленьких каблучков, на которых она застывает в долгом балансе. А потом она начинает медленно падать вниз. Это падение кажется ему долгим, длинною в вечность. Настолько долгим, что он может ещё успеть преодолеть три сотни километров, чтобы подхватить её сзади.
«Стой!» - орёт он, что есть мочи, но уже поздно. Она падает назад, словно подрубленное деревце и он видит застывшую на её лице детскую улыбку.
Она зажмурилась от удовольствия. Она ждёт, что надёжные руки подхватят её сзади, как это было тогда.
«Стой! Меня здесь нет!».
Её тело ударяется о лестницу с еле слышным звоном разбиваемого тонкого фарфора, и в одно мгновение рассыпается на мельчайшие осколки.
Откуда-то появляется дворник в серой дырявой фуфайке с палевой бородой и начинает сметать осколки огромным веником в ржавый железный совок. Закончив мести, он спускается к урне на углу тротуара и сбрасывает туда содержимое совка.
 
К чему уже второй раз ему приснился этот сон. Не то чтобы кошмар, но один из таких снов, которые запоминаются в деталях и оставляют ярчайшее впечатление.
Сон снимает как рукой. Шаркая по паркету пластиковыми тапками он идёт в сушилку


Кир складывает пополам два мелко исписанных листа, подгибает один край и аккуратно засовывает в конверт. Нежно, как будто на самом деле, хочет передать часть своей любви облизывает клеевой край,  затем долго разглаживает запечатанное письмо. Завтра он передаст его Мише Девяткову, когда тот поедет в город. Отправлять письмо из части означает подвергнуть его риску вскрытия. Грязные, охочие до чужих секретов пальцы какого-нибудь шакала могут сорвать завесу и обнажить его тщательно скрываемую от других историю любви. Как обычно, после написания ей письма, его накрывают воспоминания, и он сидит один в сушилке, сжимая в руке конверт. Скоро подъём и нужно хоть немного поспать, но он никак не может вырваться из плена воспоминаний и в тысячный раз возвращается туда, откуда всё началось: в морозный вечер пятнадцатого ноября, на улицу Геологоразведчиков, в весёлую хмельную компанию из трёх человек, которые идут по вечерней улице в поисках приключений.
- Куда спешите, красавицы? – скупой на интонации голос Кота всегда создаёт впечатление, что он разговаривает сам с собой. На этот раз он обращается к двум девчонкам, которые проходят мимо.
- Навстречу красавцам, - звонко щебечет одна из подружек.
- Так Вы только что пробежали мимо тех красавцев! – безнадёжно молвит Кот вслед девчонкам.
- Да? А мы и не заметили! – весело кричит всё та же бойкая подруга, одетая в чёрное пальтишко и мужскую норковую формовку.
Друзья воспринимают этот ответ как заигрывающий призыв и мгновенно реагируют, догнав и обступив девчонок.
- Можете рассмотреть нас поближе и убедиться, что мы не врём, - снова без тени смущения как будто самому себе бубнит Кот.
Звонкая хохотушка смеётся и прикрывает рукой в пуховой варежке лицо, как будто засмущавшись.
- Мы идём на встречу к красавцам, только к другим, а Вы, красавцы, которые попались нам на встречу.
Этот неожиданный оборот с заложенным в нём комплиментом привёл в замешательство даже видавшего виды Кота, но тут неожиданно в игру вступает Кир.
- Меня Игорь зовут, – говорит он и протягивает руку, этой бойкой девчонке с искрящимися серыми глазами. Она протягивает в ответ свою руку в мягкой рукавичке, и он через тонкий пух чувствует исходящее от неё тепло.
- Очень приятно, Алёна! – От её улыбки Киру становится хорошо, как от света тёплого весеннего солнца. Что-то есть в этой улыбке такое, как будто до боли знакомое, такое, чего он неосознанно искал и никак не мог найти. Он не знает, что с ним происходит, и сколько времени он стоит так в остолбенении, сжимая её руку. Ладонь в рукавичке пытается выскользнуть как маленький юркий зверёк из руки Кира, но он усилием нажатия большого пальца не даёт ей вырваться.
- Алёна, а меня в армию забирают. – Он сам удивляется, говоря про себя «Что я несу». Безумный и Кот разделяют его удивление, недоумённо переглядываясь, а он продолжает, словно упреждая её вопрос: «Ну и что?».
- Мы можем не увидеться больше.
- В армию? Классно! Мне нравятся парни, которые идут в армию, не косят как некоторые. – После этих слов, вокруг них всё пропадает. Во всей вселенной только она и он.
- Алена, а ты не хочешь меня проводить? То есть отметить вместе со мной проводы?
- Я? Я не знаю, мы вообще-то с Верой по делам шли… - в её голосе слышится сомнение.
- И Веру возьмём…
Она поворачивается к подружке с немым вопросом и та в ответ пожимает плечами.
- Вот и ладушки, вот и порешили, - замыкает кольцо находчивый Кот. Осталось выбрать только, куда пойдём…
 
***

«На белом бе-елом покрывале января-я…» - он негромко напевает куплет навечно прилипшей к нему песенки, которую безостановочно весь этот вечер крутили в «Нептуне». Песня в его исполнении раскатывается по каменной квадратной коробке ночного двора, ударяется о серую стену панельного дома, от неё рикошетом летит к дому напротив, и теряется где-то там, в районе старой железной карусели.
Он находится на самой вершине блаженства. Сейчас он самый счастливый и богатый человек во всём мире. Своё богатство он крепко сжимает, обхватив его правой рукой, которая не мёрзнет без перчатки, сжимая худенькое плечико под мягким кашемиром. Где то там, под тонким пальтишком, синяя пушистая кофточка, от которой сладко пахнет весенними цветами. А под этой кофточкой…
Она смеётся над его нелепой попыткой воспроизвести хит, и её миниатюрное плечико трясётся, дрожит в такт смеху под его горячей ладонью.
Наконец-то они остались вдвоём, вырвавшись из плена душного прокуренного бара в чёрный бездонный космос слепого ночного города. Весь этот вечер в баре, он сначала украдкой, а потом в открытую пытался поймать её взгляд. Она сидела напротив, рядом с самоуверенным красавчиком Котом, рот которого не закрывался ни на секунду, не уставая произносить тосты, рассказывать бородатые анекдоты и отпускать остроумные, как ему всегда казалось, шутки. Кот это тот человек, который абсолютно не зависит от настроения публики. Как будто бы замкнутый в себе он может говорить часами, не зависимо от того слушают его или нет, реагируют или нет на его шутки. В этот раз обе подружки откликались громким смехом на каждую его фразу, и Кир уже начал бояться, что внезапно обрушившееся на него счастье может так же внезапно ускользнуть. Но после длительной перестрелки ответными взглядами он убедился, что Кот в этот вечер её интересовал меньше всего. Когда Кир поднимал, или резко поворачивал голову, чтобы на мгновение встретиться с её серыми горящими, пронизывающими насквозь глазами, его поражала молния, которая ослепительно ударяла в голову, а потом расходилась по всему телу блуждающими токами в виде мурашек, которые покрывали всё его тело.
«Что это? Что со мной происходит?» - задавая себе этот вопрос, он чувствовал одновременно и страх и роковое влечение.
«Беги отсюда сломя голову или погибнешь» - говорил ему какой-то голос внутри, но когда он в очередной раз встречался с ней взглядом, этот же самый голос твердил: «Никуда ты уже не денешься. Ты попал!».
Переполняющие  эмоции и мощный прилив энергии призывали его к каким-то немедленным действиям, но перенапряжённый мозг, получивший от постоянного искрения короткое замыкание, не мог отдать чёткую команду, что именно нужно делать. Он ёрзал на стуле, курил сигареты одну за одной, его движения стали хаотичными он замедленно реагировал на слова друзей, его бросало, то в жар, то в холод, и всё это время он ловил и снова отпускал этот взгляд.
В какой-то момент не в меру наблюдательный Кот заметил этот поток летающих над столом искр.
- Предлагаю выпить за эту пару влюблённых птенчиков, которые не отводят друг от друга глаз. Кто знает, может мы свидетели зарождающейся ячейки общества! – Кот тянулся к Киру через весь стол с переполненной стопкой, водка из которой нещадно заливала закуски. Несмотря на сарказм, Киру понравился этот тост, и он в душе благодарил Кота за него.
Через час, когда вечеринка набрала обороты, Кир и не заметил, как оказался сидящим рядом с ней. Разговор завязался с неожиданной лёгкостью. Алёна с самого начала  форсировала ход беседы, минуя её стандартное начало с вопросами типа «Где живешь? Где учишься? Кого знаешь?»  И стандартных на них ответов. Обычно такие шаблонные разговоры служат трамплином для скачка к более интересным темам, которые уже отражают суть собеседника. Так вот Алёна сумела избежать этого трамплина, сразу перейдя в наступление:
- Ты на меня так смотришь, как будто… - Она сделала паузу и смущённо хихикнула.
На Кира обрушился поток солнечного света.
- Как будто что? – переспросил он.
- Ну как будто увидел что-то невероятное, какое-то чудо. Как будто у меня на голове корона с бриллиантами.  Видел бы ты свои глаза.
- А ты и есть чудо! Тебе кто-нибудь говорил уже об этом? – Кир смотрел куда то в сторону боясь взглянуть в эти глаза в упор, когда они совсем рядом.
- Нет, так точно никто не говорил. Ты первый.
- Я рад! – он поднял на неё глаза, щурясь и улыбаясь как на солнце. Потом прилетевшая внезапно мысль, словно тучкой прикрыла от него солнце, и его лицо стало серьёзным.
- А Вы на самом деле шли на встречу с какими-то парнями, когда мы Вас встретили?
- Нет, мы просто гуляли. Надо же было что-то ответить твоему настырному другу.
- Он классный друг и я обожаю его за то, что он первый Вас заметил, - Кир с улыбкой смотрел на Кота и Безумного, которые громко и оживлённо спорили, зажав между собой бедную Алёнину подружку.
Уже спустя час ему казалось, что он знает её всю свою жизнь. Сблизиться в общении с ней оказалось настолько легко, как нырнуть в водопад, ожидая встретиться с ледяным непреодолимым потоком и вдруг ощутить тёплую мягкую воду, в которую хочется погружаться всё глубже и глубже. Теперь его напрягало всё, что мешало наслаждаться этим купанием в ней: шум народа вокруг, монотонный голос Кота, который нес какую-то околесицу, красное лицо напившегося до беспамятства и готового выкинуть какую-нибудь каверзу Безумного и даже эта песня, которая поначалу нравилась, но почему то бесконечно отматывалась и ставилась барменом.
«На белом-белом покрывале января…»
- Давай сбежим! Надоели они все… - предложил он ей вдруг.
- Давай!
Вот и всё, так просто, как будто это решил один, уверенный в себе человек. Дальше было дело техники.

Сейчас, когда они идут по безлюдной, присыпанной мягким снегом улице у него возникает новое желание, но он пока не знает, как его осуществить. С девчонками, которых он знал до этого, было намного проще. Всё вытекало из ситуации и происходило чаще всего спонтанно. Этому, как правило, способствовал алкоголь и соответствующая атмосфера в виде дискотеки или вечеринки.
Сейчас совсем другой случай: ночь, тишина, слышен только хруст снега под ногами, они только вдвоем, вокруг ни души. Нужно сделать только один маленький шажок, и он станет окончательно счастлив на всю оставшуюся жизнь. Только как сделать этот маленький шажок?
Они идут мимо моста-виадука, насыпь которого используется зимой как большая горка. Днём стихийная гора усыпана детворой, катающейся на санках и лыжах. Сейчас об этом говорят только серые полосы, которые спускаются вертикально, упираясь в большие сугробы, служащие конечной точкой приземления любителей покататься.
- Пошли прокатимся? – предлагает Кир.
Они забираются на насыпь, покрытую свежим снегом, под которым притаилась коварная наледь. Аленка поднимается первая, а он сзади нежно поддерживает её за спину.
Вдруг она поскальзывается и, ища опоры, хватается за него, тем самым сбивая с ног. Они кубарем летят вниз, перекатываясь друг через друга. Кир хохочет, его переполняет восторг этого волшебного падения, когда её розовое детское личико оказывается то сверху то снизу. «Вот бы так вечно падать» - вдруг мелькнуло у него в голове.
Наконец их весёлое барахтанье тормозит пушистый сугроб, который разбивается в пух от врезавшихся в него тел.  В этой финальной позиции Алёнка оказывается сверху. Шапка осталась где то далеко на горе и её распущенные каштановые пряди нежно щекочут припудренное снегом его лицо.
Они долго хохочут, и вдруг… Он притягивает её к себе, и… Время остановилось и терпеливо ждёт в сторонке, пока они нежно целуются. Он впервые ощущает такое блаженство, от мягкого прикосновения её губ, от сладкого запаха, который исходит от её шеи из под развязанного шарфика, от этих серых бесконечно красивых глаз, которые теперь являются только его собственностью и которые смотрят в упор в его широко раскрытые глаза.
Спустя вечность она приподнимается на локтях и, разорвав длинный бесконечный поцелуй, заканчивает его серией коротких, которыми осыпает его щёки и подбородок.
- Надо вставать, - нежно шепчет она, как будто наклонившись над постелью, где он безмятежно спал.
- Не хочу! – Он пытается притянуть её к себе.
- Мы так замёрзнем! – сопротивляется она, пытаясь встать.
- Ну и что, - он утыкается носом ей в шею и пытается вобрать в себя всё тепло и весь аромат, исходящий от её божественного тела.
- И умрём… - уже жалобно пищит она.
- Ну и пусть. Я хочу умереть здесь и сейчас, рядом с тобой.
- А я вот как-то не планировала, - она хохочет, и, перекатившись на бок, наконец-то вырывается из его цепких объятий.
Они снова бродят по пустынным дворам, время от времени роняют друг друга в снег, хохочут, безостановочно целуются.
«Не прогоняй меня мороз,
Хочу побыть немного я-я
На белом белом покрывале января-а»
Пение Кира вызывает проклятия старухи с первого этажа, которая обещает вызвать милицию, если этот паразит сейчас же не заткнётся. Они хохочут во весь голос и убегают, как будто испугавшись её угрозы.
- Ну что, пора по домам? – она нежно целует его в кончик носа.
- Нет! Не хочу расставаться с тобой – он прижимается к ней как малыш к матери, которая зачем-то хочет его оставить.
- Игорёша, мне правда надо – Алёнка пытается успокоить малыша соответствующей интонацией. – Комендант у нас знаешь какая дура. Всё матери расскажет.
- Ну и хрен с ней, с комендантшей, иди ко мне жить…
- А у тебя есть свой дом? – в шутку удивляется она, - ты кажется с родителями живёшь.
- Ну и что, скажу, что ты моя будущая жена, - Кир полностью вошёл в роль младенца.
- Я думаю, твоих родителей не смутит, что «А» - мы знакомы всего пять часов и «Б» - их сын уходит на два года, а их будущая невестка пока заменит им его.
Шутка Алёны вызывает смех обоих и этим разряжает обстановку.
Через полчаса правдами и неправдами, они всё-таки подползают к старой четырёхэтажной общаге. 
- Ну ладно, до дверей не провожай, чтобы на вахте не засекли. Ты чего? – вдруг говорит она, увидев его погрустневшее лицо.
- Я боюсь, что если отпущу тебя сейчас, больше никогда не увижу, - голос Кира предательски дрожит.
- Это зависит только от тебя…
- А от тебя? – Кир только сейчас решает задать вопрос, который мучил его весь вечер – У тебя есть кто-нибудь?
- Нет! – тихо отвечает она.
- Не может быть!Это не может быть правдой. У такой, как ты не может никого не быть. Просто скажи честно, это всё равно сейчас ничего не изменит.
- Нет! – утвердительно и уже строго говорит Алёнка. Хлыщей, которые подкатывают и пороги обивают здесь полно, ты это сам знаешь, но так, чтобы серьёзно нет никого.
- А я, это серьёзно? – он смотрит ей в глаза с надеждой.
- Ты, это серьёзно. Знаешь, я никогда не думала, что могу сказать это человеку, которого знаю всего пять часов.

***
- Братиш, есть чё курить? Дай папироску, у тебя штаны в полоску. Гы-гы-гы – длинный Гога осклабился ощерив фиксатый рот. Он одиноко сидит на корточках возле крыльца общаги. Кир достаёт бардовую пачку сигарет «Magna» и протягивает её Гоге.
- Последняя? Последнюю даже вор не берёт – зачем-то говорит Гога, тем не менее, доставая последнюю сигарету из пачки.
Кир обращает внимание на его руку с посиневшими сбитыми казанками и наколкой из пяти точек на указательном пальце. Появление придурковатого Гоги здесь возле общаги не предвещает ничего хорошего, об этом говорит даже то, что куда-то пропали все пацаны, которые в это время обычно штурмуют общежитие, поджидая невест. Сам Гога не местный, залётный, как будто с Зареки, но точно этого никто не может сказать, как и того когда он в первый раз здесь появился. Что он здесь ловит и по какому принципу устраивает свои визиты тоже остаётся загадкой. Гога обескураживает своей непредсказуемостью и нельзя понять наперед, кто окажется его жертвой в этот раз. То, что он ищет здесь жертву, а не девушку уже давно всем понятно. Жилистый длинный сухой с рыбьими на выкате глазами и огромным кадыком он обладает мощным внезапным ударом, который однажды поверг в нокаут даже Мишу-Слона. Самая большая неприятность заключается в том, что Гога решает почесать кулаки, когда видит какую-нибудь влюблённую пару. Всё протекает по одинаковому сценарию: Гога язвит в адрес девушки, тем самым загоняя её друга в капкан. Тот вынужден проглотить обиду и потерять навсегда уважение в глазах подруги, или как то среагировать на обидчика. В случае с Гогой любая реакция жестоко наказывается. Теперь дошло до того, что парни издалека завидев Гогу, предпочитают отменить свидание, чтобы избежать прилюдного позора. Несколько раз обиженные ловеласы пытались проучить Гогу, сбившись в компанию. Но Гога обладал каким-то сверхчутьём, и ещё ни разу не попался в ловушку. Зато он умел застать всех врасплох. Кир знал о Гоге только понаслышке, но увидев его, тут же понимает, кто перед ним.
Алёнка должна выйти с минуты на минуту и Кир остаётся единственным экспонатом, на котором Гога может продемонстрировать мощь своего удара.
- Трёшь-мнёшь, как живёшь? Яйца катаешь, как поживаешь? – Гога слюнявым ртом мусолит сигарету. В левой руке он крутит пластиковые чётки.
- Чё, канарейку ждёшь? – синие потрескавшиеся губы растягиваются в улыбке. Недостаток четырёх передних зубов образует огромную щербатину, делая Гогу похожим на  страшную обезьяну, животное, которому нечего терять.
Кир кивает и садится на корточки, глядя по сторонам.
- Мишки Гамми нас рассмешат забавными прыжкаммми, - мычит Гога и жёлтые слюни тянутся между шевелящихся губ.
«Собака.  Бешеная собака» - думает про себя Кир. Он решает действовать, пока не появилась Алёнка.
- Слушай, Гога, тебя сегодня примут, - говорит он, негромко не смотря в сторону отморозка.
-Чёё – Гога поворачивает лицо искажённое страшной гримасой.
- Тихо ты, не ори! – Кир говорит сквозь зубы, не открывая рта,  глядя в сторону, - Видишь у забора Уазик серый «Таблетка».
Гога поворачивает голову.
- Тихо ты, не крутись. Этот Уазик полный мусоров. Здесь в общаге в холле ещё три мусора тебя пасут. Ко мне  сейчас баба должна выйти, ты по сценарию наехать на неё должен, а я заступиться. Дальше ты меня гасишь, а они берут тебя тёпленького и разматывают за нанесение тяжких телесных. Ещё серию грабежей на районе тебе пришить хотят.
Мозги Гоги, залитые клеем, работают гораздо медленнее, чем говорит Кир, поэтому он какое-то время молча переваривает сказанное.
- А ты сам-то кто? –  спрашивает он уже более дружелюбно.
- Да я сам на крючке. Мусорам с пакетом шмали попался, вот они меня используют как наживку. Ты чьего-то брата из них недавно здесь отутюжил, вот они и лютуют. А я нормальных пацанов не сдаю, западло это, сам понимаешь.
- Ну спасибо, браток, - Гога подымается с корточек.
- Тихо ты, сядь! – мычит сквозь зубы Кир. -  Сейчас уйдёшь, меня подставишь. Они сразу поймут, что я тебе прогнал.
- А чё делать? – Гога присаживается назад.
- Сейчас она выйдет, ты как обычно рамсанёшь чё нибудь, а я наеду. Когда я наеду, веди себя как можно вежливей, включай обратку, как будто зассал. Они тогда тебе ничего пришить не смогут, понял? Когда мы уйдём, ещё немного посидишь, а потом можешь линять. Главное запомни номера Уазика и смотри, чтобы он тебе на хвост не упал. Капишь?
Гога чуть заметно кивает.
Открывается дверь и снова всё забыто. Нет ничего, кроме этого тёплого лучика мгновенно согревающего изнутри. Он снова видит её как в первый раз и не верит своему счастью. Кто может подумать, что под этим простеньким пальтишком и мужской формовкой скрывается настоящее сокровище, бриллиант, поражающий наповал своей живой красотой. Сегодня она ярко накрасила губы и от этого выглядит немного строже и взрослее. Он не может сдержать счастливой улыбки, когда она идёт к нему навстречу.  Она отзывается ответной, только более обаятельной и открытой. Они идут навстречу, сближаются и какие-то три шага, кажется, длятся целую вечность.
- Эй матрёшка! – противный голос как звук зубной бор машины разрезает тишину. – А как насчёт долбёжки?
- Чё ты сказал? – Кир резко поворачивается в сторону сидящего на корточках Гоги.
- Я ничё… говорю тёлка классная…
- Какая она тебе тёлка ты… - Кир говорит медленно сквозь зубы.
Алёнка тут же хватает его за руку и пытается оттащить: - Пойдём Игорь, не надо…
- Быстро извинился! – продолжает наступать Кир.
- Чёё – Гога недоумевает, не ожидая такого поворота.
- Я сказал, извинился быстро – говорит Кир с ещё большим нажимом.
Гога зависает на время, решая, что лучше минута позора, или долгие вечера за решеткой.
- Да ладно, извини! – говорит он, глядя в сторону.
- Пойдём, - Кир обнимает опешившую Алёнку и ведёт прочь от общаги, маякнув на прощание Гоге поднятым большим пальцем за спиной.
 Они не спеша молча идут вдоль серого кирпичного здания и только когда заворачивают за угол Алёнка прерывает молчание:
- Знаешь, у нас этого Гогу все боятся.
- Так это Гога? – Кир останавливается и поворачивает к Алёнке удивлённое лицо. -  Тот самый Гога, который держит в страхе всё КПД? – Он делает паузу, наблюдая за ёё реакцией.
- Чего же ты сразу-то не сказала, я бы тогда тоже испугался.
Какое то время они стоят и молча смотрят друг на друга, а потом одновременно прыскают от смеха.
Когда они оказываются на оживлённой улице, Кир, подойдя к обочине, выбрасывает в сторону правую руку, чтобы поймать такси.
- Куда мы едем? – спрашивает Алёнка.
- Это сюрприз! Подожди немного, сама всё увидишь…
Над этим сюрпризом Кир ломал голову весь остаток ночи и готовил его в течении всего дня. Для этого ему пришлось обнулить свой импровизированный банковский счёт и залезть в импровизированный сейф, коим служил фотоувеличитель «Вектор», находящийся на его письменном столе. Фотоувеличитель – самый идеальный тайник в квартире Кира. Мать, которая обладает сверхъестественным чутьём на разного вида схроны и заначки может найти в квартире всё что угодно от одинокой сигареты, до патрона от мелкашки, даже если их запихать в самое укромное место. Но даже ей никогда бы не пришло в голову, что главное хранилище всех тайн находится на самом видном месте. Сняв железную крышку, находящуюся сверху фотоувеличителя, использовавшегося по прямому назначению всего два раза, в разное время можно было увидеть много интересного. Основной элемент фотоувеличителя лампа был безжалостно удалён и выброшен, благодаря чему в хитроумном устройстве образовалась полость с приличным по вместимости объёмом. Здесь хранились поддельные школьные дневники, которые Кир рисовал в разное время для предъявления родителям, сигареты и конечно же деньги.
В этом году не без помощи Ботаника банк Кира пополнился на солидную сумму, которая едва не достигала двух тысяч. Но к настоящему времени от этой суммы осталось всего семьсот. Вычищая сейф, Кир первый раз в жизни жалел о безрассудно просаженных деньгах, которые мог потратить теперь вместе с ней.
Такси подъезжает к огромной, возвышающейся серой горой над пятиэтажками гостинице «Восток». Выйдя из машины, на огромную бетонную площадку перед крыльцом гостиницы Алёнка поворачивается к Киру.
- Ты что меня на панель привёз? Вот это сюрприз, - она смеётся.
На самом деле это место у гостиницы  единственное в городе, где падшие женщины выставляют своё тело на продажу.
- Неужели ты обо мне такого плохого мнения, - улыбнувшись отвечает Кир, показывая рукой в направлении ресторана с одноимённым названием, находящимся на первом этаже гостиницы.
- Мы идём в ресторан? – Алёнка хлопает в ладоши, - я как раз такая голодная.
Вдруг её восторг сменяется настороженностью.
- Игорь, а нам денег то хватит? Там всё такое дорогое.
- Об этом не беспокойся – он уверенно увлекает её в направлении тяжёлых стеклянных дверей.
Небольшой зал ресторана утопает в сигаретном дыму и переполнен галдящим веселящимся людом.
Свободных столов не оказывается, а предложение официанта с пухлым лощеным лицом, о том чтобы подсадить их к кому-нибудь за столик Кир отвергает сходу.
- Найди нам место, пожалуйста.
Когда в гладкой ладошке официанта оказывается скомканный полтинник, выражение его лица меняется с высокомерного на почтительное.  Уже через минуту они вместе с напарником вытаскивают из подсобки небольшой квадратный столик и ставят его на свободное место в дальнем углу зала.
- Ничего, что далеко от музыки?
- Наоборот хорошо, - Кир уже успел оценить талант восточного певца , который как раз выводит припев популярной песни:
«Афиць-еры, афиць-еры ваше сердце пад прицелам» - выводит чернявый усач зачем-то длинно распевая концы фраз, как будто мулла с мечети, созывающий к намазу. «Афиць-еры рассия-ия-ия-ия-не…»
- Газманов отдыхает, - задумчиво говорит Кир, когда они садятся за столик. Официант накидывает белую скатерть и со скоростью банкомёта раскладывает приборы и тарелки. Кир подвигает пухлую папку с меню к Алёнке.
- Выбирай что хочешь!
- Что хочешь не получится, - официант складывает трубочкой пухлые губы. – Можно выбрать только из того, что есть в наличии.
А в наличии оказывается не так уж много блюд, точнее совсем немного, а ещё точнее – несколько.  В конце-концов совместный выбор падает на грузинскую солянку и эскалопы. Из спиртного в меню присутствует водка, коньяк и вино «Душа монаха». Кир выбирает вино, подозревая, что водка и коньяк это бодяга, основу которой составляет спирт «Ройал».
Какое то время они сидят молча, Алёнка ловя взгляд Кира  улыбается и он снова плывет в волнах эйфории. Он думает о том, как легко и уверенно он чувствует себя рядом с ней.  Обычно, оказавшись в компании девушки, он начинал чувствовать себя настолько некомфортно, что, несмотря на симпатию всё равно хотелось, чтобы свидание быстрее переросло в более тесный плотский контакт, или закончилось вовсе. Сейчас же совершенно другое дело. От неё он получает такой заряд энергии, от которого  вот-вот готов взлететь.
- Тебе нравится здесь? – спрашивает он.
- Здесь очень хорошо, только мне жалко твоих денег.
- За это не переживай, в армии они мне всё равно не понадобятся. Тем более… - он прикусывает губу и на секунду поднимает глаза в потолок, как будто решаясь сказать что-то очень важное. – Мне для тебя ничего не жалко, - он берёт в ладони её маленькую ручку с бледной кожей, через которую видны синие прожилки. – Я люблю тебя!
Она очень часто моргает, и её щеки вспыхивают румянцем.
- А ты уверен? Ты говоришь очень серьёзные слова!
- Ты думаешь, я могу сейчас шутить? – рука официанта разливает в бокалы прозрачную желтоватую жидкость. Когда официант уходит, Кир достаёт из кармана маленькую коробочку обтянутую красным бархатом и протягивает её Алёнке.
- Это тебе. Я правда не знаю размер, мне сказали что можно сбить.
- Это…это что? – она открывает коробочку и несколько раз переводит взгляд с её содержимого на Кира и обратно, как будто убеждаясь, что здесь нет никакой ошибки. – Ты с ума сошёл, это что, мне? – она двумя пальцами держит тоненькое золотое колечко.
- Ты меня дождёшься? Я хочу, чтобы оно напоминало обо мне.
Она крутит в руке кольцо, как будто не зная, что с ним делать. Кир садится рядом с ней на корточки
- Дай я сам попробую, - он, придерживая её левую руку, легко надевает кольцо на безымянный палец. – Смотри, подошло, - радостно говорит он и прижимается губами к её руке. Свободной рукой она гладит его по голове, перебирая непослушные кудри.
Время летит с бешеной скоростью, как это всегда бывает, когда хорошо, приятно и весело. Он сидит рядом с ней, обняв за плечико, а она откусывает от большого куска мяса, держа его вертикально на вилке.
- А деньги ты сам зарабатываешь, или родители дают?
- Что-то заработал, что-то украл. – Он говорит это спокойно, сам поражаясь своей откровенности.
Она перестаёт жевать и проглатывает большой кусок, поперхнувшись им, запивает вином.
- Это что всё куплено на ворованные? – Она обводит глазами стол и поднимает  руку с кольцом.
- А если да, это что-то меняет?
- Ты сейчас шутишь? Это прикол такой да? – на её лице появляется растерянная улыбка.
- Нет, не шучу! Я просто решил говорить тебе только правду, какой бы она ни была. Что толку, если мы начнём друг другу врать с самого начала.
Она мотает головой из стороны в сторону, как будто не может поверить его словам.
- Ты хочешь сказать, что просто у кого-то украл эти деньги? – Кир взял её руку и почувствовал, что она стала холодной.
- Алёна, а ты чего так напряглась. Тебя так пугают эти слова? Да, это звучит непривычно и резко, но, по крайней мере, правдиво. Я просто называю вещи своими именами. – Кир за плечи пытается притянуть к себе окаменевшую Алёнку.
- Хорошо, тебе будет легче, если я скажу что пошутил?
- Теперь уже нет, я вижу, что ты не шутишь. – Лицо Алёнки побелело.
- Официант! – Кир поднимает вверх руку.
Губошлёп мгновенно вырастает возле столика.
- Принеси сто грамм водки. – Он хмуро смотрит в спину удаляющемуся официанту.
- Скажи, как бы ты назвала этого человека, если бы узнала, что обсчитывая посетителей кроме чаевых он зарабатывает по косарю в день?  Как бы ты назвала его, если бы узнала, что он сейчас разбавляет мне водку вдвое? Предприимчивый человек? Бизнесмен? А если бы он пригласил тебя на ужин, наверное, тебя бы не грызла совесть за то, что ты сидишь с вором, ведь эти деньги он заработал непосильным трудом.
- Игорь…- она хочет что-то сказать, но заведённый Кир продолжает свою мысль.
- А как ты назовёшь этого мужика, если узнаешь что он покупает на китайском поезде рваное шмотьё и продаёт его таким же как ты в три дорога. – он кивает на пышнолицего лысеющего блондина лет тридцати за соседним столиком, сидящего в обществе трёх расфуфыренных баб. – И ты вынуждена покупать это шмотьё у него и не потому, что он такой классный, а потому что благодаря таким как он ты не можешь купить это барахло напрямую у китайцев. Как ты назовёшь этого типа, если узнаешь, что он не побрезгует никакими методами, чтобы избавиться от своих конкурентов? Предприимчивый человек? Бизнесмен? А  как назвать хорошего человека, который просто работает на заводе и просто каждый день выносит через проходную по одной детальке от трактора. Таким образом, через полгода у него в огороде оказывается целый трактор, который он впаривает своему соседу. А как назвать человека, который поднимает с пола в троллейбусе чужой кошелёк и как ни в чём не бывало кладёт его себе в карман. Удачливый предприниматель, или кто?
Алёнка начала отходить от шока и уже с интересом смотрела на разошедшегося Кира, взгляд которого метал молнии.
- Они все добрые честные и предприимчивые люди, - он обвёл рукой прокуренный зал. И самое интересное, что они на самом деле о себе такого мнения. – Кир прикуривает сигарету и бросает зажигалку на стол. – Так чем же я хуже их всех? – он снова кивает головой в зал, - тем, что просто называю вещи своими именами?
Кир замолчал, и какое-то время они просто  смотрят друг другу в глаза. Вокруг всё утопает в пьяных голосах, хохоте, бряканьи посуды и звоне стекла. Со сцены доносится очередной хит в исполнении певца-иностранца.
«Поздний час палявина перь-ва-ва…»
Недостаток слуха и знания русского не позволяют уложить длинную фразу в заданный аккорд и он успевает впихнуть столько слов, сколько позволяет темп песни, но завсегдатаев такое корявое исполнение, похоже, не смущает.. Три парочки умудряются даже танцевать под этот кошмар.
Наконец Кир решает прервать молчание:
- Извини, что такой разговор тяжёлый получился. Может мне и не нужно было… - Вдруг он как будто переключается на повышенную передачу. – Хотя чего я перед тобой оправдываюсь. Всё равно, чтобы ты про меня не думала, я тебя уже никому не отдам. – Вдруг она обнимает его и утыкается холодным носиком ему в щёку.
Вот он сказочный момент. Ради таких моментов и стоит жить. За такие моменты не жалко и умереть.
- Никому не отдам, - шепчет он в её маленькое ушко.
Со стороны сцены доносятся знакомые аккорды песни Майкла Джексона «You are not alone».
- Пойдём танцевать? – Кир с опаской пригляделся, не исполняет ли песню восточный гость, но уже по голосу убедился, что в этот раз поставили оригинал.
В медленных плавных движениях они вжимаются друг в друга настолько сильно, как будто хотят стать одним целым.
- У меня ещё один сюрприз для тебя, - говорит он ей на ушко.
- Ещё? Да сколько их у тебя сегодня?
- Обещаю преподносить их тебе каждый день.
Когда они возвращаются, он ставит на столик что-то вроде большого колокольчика. Приглядевшись, Алёнка видит, что это ключ с массивным брелком.
- Что это значит? – спрашивает она.
- Бронь до двенадцати часов завтрашнего дня. Номер люкс. Мы можем идти прямо сейчас.
***
Номер «Люкс», проглотивший половину сбережений Кира кажется ему верхом роскоши.  Он вмещает в себя большую прихожую , гостиную с диваном, двумя креслами и цветным телевизором и спальню с огромной кроватью.  Маленький холодильник хранит в себе бутылку «Советского» шампанского, «Пшеничной» водки и закуску в виде банки с маринованными огурчиками и коробки конфет «Птичье молоко».
Кир долго возится с шампанским, отрывая фольгу и пытаясь справиться с витой проволочкой, которая как назло отламывается.
- У тебя руки трясутся, - смеётся Алёнка.
- Это от волнения.
 Бутылка, наконец-то недовольно выплёвывает пробку с глухим хлопком и начинает захлёбываться подступившей к горлу пеной.  Кир пытается поровну налить шипящую жидкость в гранёные стаканы, но от волнения рука предательски гуляет и пена льётся через края.
- Ты не умеешь наливать. Хочешь, покажу? – Алёнка тянется к бутылке, но Кир отставляет её в сторону и протягивает ей стакан через край которого на руку обильно льётся пена.
- Это не важно, главное, что шампанское в стакане и мы с тобой вместе здесь, на всё остальное плевать… - он уверенно звякает, врезаясь своим стаканом в её, и медленными глотками выпивает всё его содержимое.
 Алёнка ещё не успела поставить стакан, а Кир уже крепко обхватил её за бёдра и целует  нежную шею

«Сколько я проспал – первое, что приходит в голову Кира, когда он открывает глаза – несколько секунд, или минуту? А может быть час? Как я вообще мог уснуть? А может это всё…» - но нет, она здесь, посапывает, уткнувшись ему в плечо. Он приподнимается на локте, и какое-то время наблюдает, как чуть заметно, в такт дыханию приподнимается её худенькое плечико, а потом снова прижимается к ней, утыкаясь носом в её приятно пахнущие каштановые локоны. Она откликается, глубоко вздыхая и прижимаясь к нему ещё крепче. Он целует её в приоткрытый, ещё не проснувшийся ротик и руки снова ползут вниз, стремясь ещё более детально изучить её упругое гладкое тело.
- Опять? – притворно хнычет она – у тебя уже всё закончилось…
- Тут ещё целая упаковка на тумбочке… - в эту ночь Кир побил все мыслимые рекорды, но после этого краткого перерыва снова готов рваться в бой.
- Дай мне хоть в душ сходить, - жалобно просит Алёнка.
- Нет! – он не собирается разжимать объятия.
- Ну хоть в туалет отпусти один раз за ночь, - эй наконец-то удаётся вырваться и она перекатившись через него бежит в сторону туалета.  Он вожделенным взглядом провожает обнажённое тело, и неумолимая волна желания заставляет его идти за ней в ванную.
В очередной раз бурная волна закрутила их в пенном водовороте и долго не хочет отпускать, заставляя задыхаться и кричать от наслаждения. Но вот волна отступает в последнем яростном шипении, унося с собой сводящую судорогами тело страсть, и оставляет после себя лишь влажный след. Кир жадно затягивается сигаретой, привалившись к подножью дивана. Полоска света начинает пробиваться через тёмно-зелёное сукно штор. Кир недовольно морщится, ему не хочется, чтобы наступал рассвет. Сейчас он чувствует себя, как вампир, у которого самые яркие мгновения в жизни происходят в это волшебное тёмное время, когда вся обыденная и серая жизнь замирает.
- Я есть хочу! – по-детски причитает Алёнка у него над головой.
- Сейчас всё будет моя принцесса, - он целует её в щёчку и тянется к телефону, стоящему на тумбочке.
- Алло, а можно завтрак в 911 номер? Да, рассчитаемся на месте.

Они снова забываются в страстных поцелуях, и только глухой стук в дверь заставляет их вспомнить о заказанном завтраке.
На пороге всё тот же губастый официант, который обслуживал их в ресторане. Он вкатывает в номер тележку, накрытую большой кружевной салфеткой. Под салфеткой, которую официант откинул жестом фокусника, являющего публике чудо, обнаруживаются две тарелки глазуньи, тарелка с кремовыми пирожными и две железных вазочки с мороженным.
- С Вас сто пятьдесят рублей, - говорит губастый иллюзионист, заканчивая выставлять тарелки на журнальный столик.
Отсчитывая деньги, Кир с состраданием осознаёт, что весь его остаточный капитал неумолимо стремится к концу.
- Ба, знакомые лица? – официант как будто только сейчас, после того как пересчитал деньги и убедился, что к ним добавлен червонец на чай, решил узнать старых знакомых. – И чего Вам в такую рань не спится? Семь утра, спать бы ещё да спать. Или Вы здесь в командировке?
- Нет, мы тут отдыхаем, как на курорте, - приветливо улыбается Кир. – А что, кроме нас здесь никто не завтракает?
- Да здесь вообще редко кто завтрак в номер заказывает. Обычно вниз спускаются, в ресторан, а в выходные так вообще пусто, особенно здесь в люксах.
Официант, распрощавшись, пятится задом, выкатывая из дверей тележку, а Алёнка тем временем с аппетитом хрустит поджаренным хлебом.
- В первый раз ем такую дорогую яичницу, говорит она, макая в глазунью кусочек тоста.
- Ну и как? Отличается от обыкновенной? – спрашивает Кир.
- Конечно! Она просто тает во рту, попробуй, - Алёнка обмакивает в желтке ещё один кусочек и протягивает Киру. Он берёт его губами из её руки, как невиданный дорогой деликатес и мычит от удовольствия.
- Вкуснотища, я и правда не пробовал ничего такого. А может из твоих рук всё такое вкусное?
- Не знаю, никого ещё не кормила с руки, тем более едой из ресторана.
- Ничего, сегодня вечером попробуем поэкспериментировать с обыкновенной едой из гастронома.
- Сегодня мы будем ужинать дома каждый у себя, - со вздохом сожаления говорит Алёнка.
- Ты знаешь, а я бы остался ещё на ночку, - Кир с разбега плюхается на огромную кровать. – Я здесь каким то лордом себя чувствую. Как в фильме «Красотка», смотрела?
Алёнка  возмущенно приоткрывает маленький ротик,
- Лорд, говоришь, как в фильме «Красотка»? А я значит кто, по-твоему, из фильма «Красотка»? Это намёк что ли? Она прыгает на него сверху и накрывает подушкой его голову. В шуточной борьбе они сбивают в комок застеленную простынь, лупят друг друга подушками так, что по всему номеру снегопадом кружатся перья. Баталия заканчивается новой приятной вознёй теперь уже на разгромленной кровати.
Через полчаса они находят себя лежащими в обнимку поперёк кровати. Взлохмаченный и мокрый Кир пускает белые кольца в потолок.
- Даже не хочется уходить отсюда. Я бы с удовольствием осталась здесь жить, - говорит Алёнка глазами изучая белый плафон на потолке.
- Во-первых: у нас впереди ещё четыре часа, - Кир садится на кровати, подвернув под себя ноги.
- Во-вторых: у нас ещё полбутылки шампанского. В третьих, ммм…- Кир замешкался, - в-третьих: мороженное уже растаяло. А в-четвёртых: если хочешь, мы останемся здесь ещё на ночь.
- Нет, это дорого, я же просто так, пошутила, - в голосе Алёнки Кир уловил надежду.
- Можно попробовать без денег.
- Как, опять эти штучки? – она вонзила в Кира укоризненный взгляд. – Это, пожалуйста, без меня.
- Всё, забудь, вспомни лучше пункт один: у нас ещё уйма времени.
Чем сильнее пытаешься зацепиться за время, удержать его, тем изворотливее и быстрее оно ускользает.
- Танцевать хочу! – захмелевшая Алёнка кружится со стаканом в руке. На ней мокрая  рубашка Кира, на которую она пролила растаявшее мороженное, потом постирала и таким образом решила быстро высушить на себе.
Кир нашёл в телевизоре канал MTV и теперь оттуда льётся песня Аэросмитов. Алёнка извивается и кружится в такт музыке и Кир с замиранием сердца смотрит на её миниатюрные гладкие ножки и  на упругие вздернутые вверх соски, просвечивающие через мокрую ткань рубахи.
I go crazy, crazy, Baby, I go Crazy – хриплый бархатный голос  и ритмичная плавная музыка наполняют Кира блаженным спокойствием.  Он словно оказывается погруженным в центр самого крутого клипа, который когда-либо видел.  Ударники отбивают медленный ритм, и вместе с ними замедляется ритм ударов сердца.
В глазах Кира  всё вокруг пульсирует созвучно с этим неторопливым успокаивающим ритмом. Под гитарный перебор плавно колышется белая скатерть на журнальном столике, зелёные ромбы на обоях приходят в движение и переплетаются, образуя причудливые узоры.  Всё кружится и танцует вокруг Кира в такт этой волшебной музыке, и в центре этого танца находится она. Она кружится около стула, где он сидит, словно порхает, быстро перебирая босыми ножками. Он пытается поймать её тонкую неосязаемую, но она ускользает из его рук как белый мотылёк. Её движения настолько свободны и легки, как будто она и есть источник этой музыки, музыки которая льётся из души Кира и которая не должна заканчиваться.  Он знает, что всё это: сладкий привкус шампанского, мягкий запах её тела, летающий как хлопья снега пух и она двигающаяся в такт музыке в этой большой неказистой рубахе, всё это в мельчайших деталях навсегда останется в его памяти. Но вот уже заключительные аккорды и она идёт виляя бёдрами прямо на него и ставит оголённую словно выточенную из золота ножку на стул прямо между его ног.  Он хватает её всю, просто сгребает в охапку и снова несёт к кровати.

Неприятный металлический звук телефонного звонка заставляет их в который раз очнуться.  Кир не открывая глаз, нашаривает рукой трубку.
- Да, через пятнадцать минут освободим, - уныло отвечает он писклявому голосу на другом конце провода.
- Уже выгоняют? Не хочу! – Алёнка притворно хнычет, уткнувшись в подушку.
Кир, сев на кровати, задумчиво раскачивает массивный, похожий на колокол брелок, висящий на маленьком ключе от номера.
В холле гостиницы Кир лишается ещё двухсот рублей за бутылку шампанского и порванную подушку.
Из приятного оазиса гостиницы они попадают в колючую морозную реальность. Утренний субботний город пуст, как будто вымер. Всё побелено свежевыпавшим снегом.
- Там так хорошо было. Домой не хочется – Алёнка зябко обхватив плечи с сожалением поднимает глаза на верхние этажи гостиницы.
- А зачем домой? Сегодня же суббота. Погуляем немного, смотри, какая погода классная, а вечером опять сюда.
- Как сюда? Без денег? Я же сказала, если это какая-то авантюра, то без меня. – Алёнка говорит, почему-то улыбаясь, но Кир крепко сжимает её плечи.
- Просто скажи: ты хотела бы ещё раз оказаться там со мной?
- Хотела бы, но смотря, какой ценой?
- Значит, не очень хочешь, если думаешь о цене. Ты мне доверяешь? – он пристально смотрит ей в глаза, ещё сильнее сжимая плечи.
- Доверяю!
- Сейчас проверим. Закрой глаза. – Алёнка недоуменно смотрит на него. – Просто закрой глаза. Ты можешь это сделать?
Алёнка зажмуривается, и её улыбка становится растерянной.
- Только по-честному, не открывай, - он обходит её сзади и становится за её спиной на расстоянии метра. Вокруг ни души, и они выглядят одинокими чёрными силуэтами на общем белом фоне.
- Теперь падай назад. Просто падай, – командует Кир.
- Ты хочешь, чтобы я убилась? – с тревогой в голосе говорит Алёнка.
- Я сзади и я тебя поймаю. Просто падай.
- Я боюсь! – Голос Алёнки жалобно дрожит.
- Не бойся, просто падай.
Наконец решившись, она переносит вес тела с носков на пятки, на какое-то время зависает в наклонном балансе на углах каблуков, а потом с визгом падает плашмя, как подрубленное деревце. Кир приседает на корточки, и, согнув руки в локтях, ловит её уже у самой земли. Она жалобно стонет, продолжая лежать на его руках.
- Классно! Ещё хочу! Давай ещё!
Они снова повторяют эксперимент, и снова она кричит от восторга.
- Как будто падаешь куда-то в пропасть…- Алёнка с восторгом делится впечатлениями, - сначала меня охватил дикий ужас, казалось, сейчас сердце разорвётся. Но потом, когда ты подхватил, это как…- она не может подобрать слов, - в общем, это круто!
- Теперь ты поняла, что значит доверять человеку? Ты можешь падать в любую пропасть и знать, что тебя подхватят. Так ты мне веришь? – Кир испытывающее смотрит на Алёнку.
- Я тебе верю, - она, встав на цыпочки, целует его в губы.
- Тогда падаем?
- Падаем!

Короткий день пролетает мгновенно. Они мотались по городу в поисках хороших вкусных продуктов, как будто готовились к большому празднику.  Алёнка заскочила в общагу, чтобы передать подружке, что она уехала к себе в деревню по семейным проблемам. Кир тоже заскочил домой, чтобы сообщить родителям, что он пару дней переночует у Безумного. Безумному он позвонил после, и терпеливо выслушав его причитания по поводу покинутой братвы, попросил подтвердить версию с ночёвкой в случае звонка родителей.
И вот они снова на пороге гостиницы «Космос», всё те же, но с большим пакетом наполненным едой и вином.
Проскользнув мимо дремлющего администратора, они направляются прямо к лифту. Зайдя в кабину, Кир нажимает кнопку девятого этажа, и лифт с натужным грохотом трогается вверх. Алёнка, молча, смотрит на Кира и в её глазах он видит вопрос «Ну и что ты собираешься делать?»
Двери лифта, явно страдающие без смазки, растворяются неохотно, рывками. Кир выглядывает в коридор и смотрит сначала направо, потом налево. Длинный километровый коридор, застеленный алой ковровой дорожкой безлюден и пустынен. Кир увлекает за собой Алёнку, и они идут в звенящей тишине, в которой гулко отдаётся только звук их шагов. Подойдя к номеру 911, Кир останавливается и ещё раз оглядывается по сторонам. Он три раза стучит в дверь: тук-тук-тук.
За дверью такая же нетронутая тишина. Кир достаёт из заднего кармана маленький ключик и вставляет его в замок. Щелчок, и он, отжав ручку, открывает дверь. Заглянув в номер и убедившись, что там пусто он раскрывает дверь шире и поворачивается к Алёнке.
- Прошу Вас, мадам! – она стоит, не решаясь зайти. – Давай быстрее, зайчик, - он подталкивает её в спину и они оба оказываются в знакомой обстановке. Номер снова убран, и кровати аккуратно застелены.
- Как ты это сделал? – улыбаясь, спрашивает Алёнка.
- Ловкость рук и никакого мошенничества, - Кир прямо в одежде бухается звездой на широкую кровать. Алёнка прыгает вслед за ним и, оказавшись сверху, теребит его за уши.
- Расскажи!
- Помнишь этого официанта?
- Конечно!
- Он то и навёл меня на мысль, когда сказал, что по выходным здесь никого не бывает. Остальное было уже делом техники. Я просто поменял ключи на брелке, - Кир болтает в руке блестящим ключиком, подвешенным за колечко.
- А где ты взял другой ключ?
- А у меня похожий ключ от квартиры, мне-то он всё равно ближайшие два года не понадобится.
Алёнка пристально смотрит на него сверху вниз и её глаза сверлят его насквозь, пытаясь пробиться на самую глубину.
- Ты как ужастик, - говорит она, и щёки её возбуждённо горят.
- Как кто? – Кир, перевернувшись, подминает её под себя.
- Я имела в виду фильм ужасов, - хохочет она, - смотреть страшно и не оторвёшься.
- Это я-то страшный? – Кир, рыча, расстёгивает пуговицы её пальто.
Опять время ускользает и его огромный пласт отваливается разом, как будто пролетело одно мгновение. Оно коварно проникает сквозь зелёные шторы рассветной белизной, беспощадно врывается в их уютный сумеречный мирок, чтобы напомнить : «Я здесь, и Вы меня не обманете».

В темноте под диваном Кир отыскивает брюки,  из которых на ощупь извлекает пачку сигарет.  Он закуривает, пуская кольца в потолок.  Как быстро пролетела ночь! С одной стороны, когда они рвали её на маленькие кусочки, она казалась бесконечной, но сейчас, когда всё позади, кажется, что она пролетела в одно мгновение.
Кир поворачивает голову на подушке и снова видит её, обнажённую растрёпанную и до сумасшествия красивую. Она уже не спит, и, молча, изучает потолок.
- О чём задумалась?
- Так, оцениваю себя в новой шкуре.
- В какой ещё шкуре?
- Никогда ещё не приходилось быть соучастницей преступления.
- А в чём здесь преступление? – Кир приподымается на локте. – В том, что мы переночевали в пустующем номере, за который гребут столько бабок, что он вообще редко бывает занят?
- Ну, так можно оправдать любое преступление, - Алёнка не отрывает взгляда от серой коробочки пожарной сигнализации, закреплённой на потолке.
- Да не оправдать, а просто посмотреть на это по-другому.  Котёнок, ты посмотри, что происходит вокруг. Все как будто с ума посходили с этой рыночной экономикой. Накалывают друг друга, дерут в три шкуры. Акции, ваучеры, инвестиционные фонды, барыги кругом. Завод, на котором отец всю жизнь работал, за один год разворовали.  Всё перевернулось с ног на голову. Тех, кого ещё год назад называли спекулянтами, жуликами, сейчас называют предпринимателями и кооператорами.
Он прижался ухом к её горячей груди и чувствует гулкие и частые удары, похожие на топот маленьких ножек.
- Ты пойми, я не оправдываюсь и не считаю, себя белым и пушистым, но мне ещё очень далеко до всех этих «бизнесменов».
- Игорь, существуют определённые правила, законы, которые не нами придуманы и не нам их нарушать. – ножки затопали быстрее.
- Котёнок, вот только не превращайся, пожалуйста, в школьную училку, - Кир, приподнявшись, мягко ухватил её за носик. – Ты сейчас говоришь словами, которые вдолбили тебе в голову разные дяди и тёти. Этим дядям и тётям в своё время тоже кто-то это вдалбливал. Правила придумывают для того, чтобы дурить идиотов, которые думают, что играют в честную игру. Но потом оказывается, что по правилам играют только эти идиоты, а все остальные их просто обжуливают. И всё потому, что они не могут понять, что эта игра без правил, и каждый играет, как может, в меру своих способностей.
- Значит, я просто по-другому воспитана. Отец всё время говорит, что ни копейки не украл…
- Честных людей, таких как наши отцы очень мало, и это те люди, которые будут играть по правилам до конца.
- Честный… - Алёнка села, обхватив руками колени и положив на них голову. – Не такой уж он и честный. Так же как все яйца и куриц с фермы таскает. Так же как все мать по пьяни избивает. Изменяет ей, так же как все. – В её голосе Кир улавливает металлические нотки.
- Тем более, грош цена всем этим его словам. Ты же сама видишь, что они ничего не значат. За такими словами легко прятать бесконечное воровство и обман.
Я, в отличие от твоего отца, хотя бы честен перед тобой и перед собой тоже.
- Это и страшно! – может все эти люди и мой отец живут так и не понимают, что это неправильно. А ты делаешь это сознательно.
- Да, сознательно, - голос Кира твердеет. – Я делаю это ради азарта. Мне просто нравится рисковать, нравится что-то придумывать. Да я делаю всё тоже, что и эти «бизнесмены», только в отличие от них, меня больше увлекает процесс, а их цель заработать побольше бабок, и сделать это любыми путями.
- Хочешь сказать, что тебя не интересуют бабки? – Алёнка смотрит на него с интересом, как будто зацепившись за что-то, пытается вытащить это на свет, чтобы рассмотреть поближе.
- Нет, старше тридцати не интересуют. – Шутка Кира доходит до Алёнки не сразу, она какое-то время наморщив лоб, пытается понять, о чём это он, пока не замечает улыбку в уголке его рта.
- А если серьёзно?
- А если серьёзно, - Кир делает глубокий вдох, и продолжает говорить на выдохе, - я получаю удовольствие от самого процесса, от риска, от свободы, от жизни. Иногда это опасно, но не опаснее, чем откровенно нагибать людей, рискуя получить пулю в лоб.
- Может это и хорошо, когда ты один. А ты не задумывался о том, что в твоей жизни появится ещё кто-то? Что тогда?
- Уже появился. В моей жизни уже появился «кто-то»! – Кир целует округлую небольшую грудь и утыкается в неё носом.
- Как же тогда быть с твоей свободой, если этот «кто-то» вдруг поставит тебе ультиматум: или я, или свобода?
Кир берёт паузу, собираясь с мыслями,  наконец, решившись, начинает говорить.
- Зайчик, если ты сейчас поставишь мне такой ультиматум, я выберу тебя.
- Ты говоришь это как-то обречённо. Знаешь? Я не хочу ставить тебе никаких ультиматумов. Почему мы не можем наслаждаться свободой вместе?
- Ты просто прочитала мои мысли, - Кир счастливо улыбается.
- Я готова! – говорит Алёнка, как будто решившись на что то? Кир поднимает голову и смотрит на неё в недоумении.
- Я готова разделить с тобой эту жизнь, - её глаза вдруг загораются как у кошки, а щёки начинают наливаться румянцем.
- Ты хочешь сказать, что готова жить с преступником?
- Жить с преступником и быть преступницей это одно и тоже. Я готова стать преступницей. – Кира повергает в шок эта фраза, и он мотает головой из стороны в сторону.
- Не-ет! Не-ет, ты не такая, ты не можешь… - Алёнка придвигается к нему в плотную, так что её губы находятся напротив его глаз. Он видит, как оттягивается нижняя губа, обнажая розовые дёсна и ровные белые зубки.
- Па-да-ем! – она произносит это медленно, по слогам, как волшебное заклинание. И только в этот момент Кир осознаёт, что зайчик превратился в хищного волчонка.

Он сидит на диване и мелкими глотками тянет приторно сладкий пряный «Херес». Из головы не выходит их последний разговор. Он понимает, что взял на себя некую ответственность и теперь ощущает её бремя. Что они будут делать дальше? Что они будут делать уже сегодня вечером? Когда он был один, или с друзьями эти вопросы никогда не возникали в его голове, он всегда жил настоящим моментом. Но сейчас появился кто-то, перед кем он чувствует ответственность и хочешь не хочешь нужно строить какие то планы на будущее, хотя бы на ближайшее. Алёнка уже двадцать минут в душевой, из которой доносится весёлый шум воды.  Номер нужно покинуть ближе к вечеру, оставаться дольше уже опасно.  Вино приятно кружит голову и в ней начинают появляться кое-какие наброски. Ухватившись за новую идею, Кир говорит сам себе «Как же я про тебя забыл? Сегодня жди гостей».
Алёнка выходит из душевой в белом вафельном халате, растирая голову полотенцем.
- Ты с кем говоришь?
- Да это я так, мысли вслух.
- Вот тебе и люкс. Тараканов больше, чем у нас в общаге, с потолка падают.
- Где в ванной? – Кир подскакивает с дивана, словно услышав новость, что с потолка в ванной сыплются деньги. – Тараканы, это хорошо… - мычит он себе под нос, хватая со стола спичечный коробок и вытряхивая из него содержимое.
Алёнка недоумённо пожимает плечами.
- Зачем они тебе?
- Как зачем? Это же наши кормильцы, - уже из ванной слышится голос Кира. – Иди сюда, мой золотой… Вот так. Ох какой красавчик.
Он выходит из ванной с довольным видом. На повторный вопрос Алёнки, зачем ему тараканы, он целует её в щёку.
- Вечером увидишь…
Когда они идут через пустынный холл от лифта к стеклянным дверям, Кир замечает, что администратор так же исправно несёт вахту, уткнувшись лицом в подставленные ладони.

Уже смеркается, снегопад сменился терпким морозом, от которого из носа и рта обильно клубит пар.
- Я бы съела сейчас чего-нибудь горяченького, - мечтательно говорит Алёнка.
- Я бы тоже не отказался. Тогда идём искать место, где кормят горяченьким. – Кир решительно берёт  Алёнку за руку, и они переходят на другую сторону пустынной заснеженной улицы. Они идут вдоль серых кирпичных домов, то и дело скользя по наледи. Кир хорошо знает этот район. Здесь он почти дома. Район «Площади» граничит с районом «КПД», поэтому здесь он чувствует себя спокойно и уверенно. За последний год здесь всё поменялось. В первых этажах жилых домов открылось множество магазинов, мастерских и кафе.
Кир внимательно читает вывески:
- «Енот», комиссионный магазин. Хм… Странно, почему Енот. Наверное погремуха хозяина, - вслух рассуждает он.

- «Прогресс», промышленные товары. Нет это нам не нужно, вот. – он останавливается перед вывеской «Кафе-бар Мираж». – Пойдем посмотрим, что это за «Мираж» такой.
Киру с трудом удаётся удерживать подпружиненную тяжёлую дверь, пока Алёнка проскакивает вперёд. Внутри помещения их обдаёт теплым и мягким запахом сдобы. Крохотный зал, вмещающий в себя пять столиков, стоящих в ряд как парты в школьном классе, абсолютно пуст.  Откуда-то из-за двери в дальнем углу слышатся позывные радио «Европа плюс». Это единственный признак, говорящий о том, что в кафе должен быть ещё кто-то живой.
Они решаются сесть за последний от двери столик и продолжают растерянно разглядывать помещение.
Полный дядька средних лет, в бардовой жилетке поверх серой рубахи, выходит из боковой двери и идёт в противоположный от них конец зала, словно не замечает посетителей. Кир взмахом руки пытается обратить на себя внимание, и дядька отвечает жестом указательного пальца, мол я всё прекрасно вижу, сейчас закончу важные дела и подойду. Он протирает стойку, потом берёт меню и не спеша направляется к ним.
- Здравствуйте! Нам бы поесть чего-нибудь и выпить! – Кир открыто улыбается, но одутловатое лицо с красными глазками никак не реагирует на его добродушный посыл. Тяжелая папка меню падает на стол. Кир с детства приученный к такому сервису никак не реагирует на хамоватого официанта.
- Из горячего только пельмени и солянка, - вдруг соизволил промычать мужик, не успел ещё Кир открыть меню.
- И всё? – Кир подбрасывая, взвешивает на руке толстую папку. – Зачем тогда нужен этот талмуд?
Мужик выдёргивает папку из руки Кира,
- Заказывать что-нибудь будете?
- Хоть выбор и сложный, но мы пожалуй возьмём две порции солянки и две пельменей. – Кир видит, как, прикрыв лицо руками, смеётся Алёнка.
Ужин оказался невкусным. Солянка напомнила Киру суп из килек в томатном соусе, который часто готовила мать, а пельмени были явно сварены не сегодня и просто подогреты.
- Зайчик, ты ещё хочешь чего-нибудь?
- Ты имеешь ввиду солянки, или пельменей? Нет, спасибо, - смеётся Алёнка, отодвигая наполовину недоеденную тарелку.
Кир поднимает руку, снова пытаясь привлечь внимание занятого мужика. Тот снова не спеша плывёт к столику. Кажется, что в нём вот-вот закончатся батарейки и он остановится совсем.
- Это что у Вас такое? – Кир тычет пальцем в тарелку с недоеденными пельменями.
- Как что? Это пельмени.
- С тараканами? – Кир суёт тарелку в руки мужику, и тот долго смотрит на плавающее в бульоне насекомое.
- Вообще то у нас не бывает… Это в первый раз такое, - бурчит мужик и по краске наполняющей его лицо видно, что он наконец то пробуждается от летаргического сна.
- Котёнок, жалко, что мы с тобой в меню не посмотрели. Там, скорее всего, было написано, что пельмени фаршированы тараканами, - обращается Кир к Алёнке.
- Ладно, где Ваша жалобная книга, или сразу в санэпидемстанцию будем звонить?
- Да какая станция! Ну чё ты парень тараканов не видел ни разу? Давайте по нормальному решим. Вся еда за наш счёт. Разбегаемся и забываем всё. Ну как по рукам?
Кир встаёт, проигнорировав протянутую ему руку.
- Об этой сраной тошниловке мы точно забудем раз и навсегда. Пойдём, дорогая!

- Когда ты успел его подсунуть? – Алёнка смеётся вцепившись ему в локоть, когда они скользят вниз по обледенелому тротуару.
- Тут много времени не надо и ума тоже.
Они заходят в маленький тихий двор, где Кир знает всё до мелочей. Здесь рядом находится школа, здесь прошло всё его детство. Алёнка бежит к одиноко стоящим двойным качелям.
- Как я давно не качалась, это так классно, - она блаженно закатывает глаза, когда Кир мягким толчком приводит в движение шаткую скрипящую конструкцию. Он раскачивает качели всё сильнее, придавая им максимальную амплитуду,  а Алёнка на каждом взлёте взвизгивает. Как маленькая девочка она запрокинула голову назад и вытянула ноги. Он долго качает её, по-детски визжащую от восторга, пока она наконец-то отпустившись не прыгает в его объятия. Он подхватывает её, но не может удержаться и падает в сугроб, увлекая её за собой. Она весёлая азартная с горящими щеками смотрит на него сверху блестящими жадными глазами.
- Я тебя люблю! – Её глаза разгораются пламенем хищной страсти, и она прижимается к нему влажными мягкими губами. Они ещё долго целуются лёжа в сугробе, пока инстинкт самосохранения не загоняет их в подъезд.
- Куда мы сегодня? – Он сидит на ступеньках, а она примостилась к нему на колени и крепко прижимается, ласкаясь щекой об его щетинистый подбородок.
- Куда? Мм…сейчас что-нибудь придумаем.
- А ты ещё не придумал? Я думала, у тебя есть какой-то план.
- А зачем думать заранее? Хорошо думается тогда, когда есть острая необходимость. Вот, нам захотелось есть, и мы поели. Сейчас пришло время задуматься, где мы будем ночевать.
- Ты всегда решаешь всё на ходу? – Алёнка продолжает бурить глазами отверстия в Кире.
- Нет, не всегда, но моя мечта жить так, чтобы не было ничего запланированного.
- Что же в этом хорошего, когда живёшь сегодняшним днём и не знаешь, что будет завтра?
- А по мне, нет ничего скучнее стабильности. Нет ничего муторнее, когда твоя жизнь однообразна и расписана с утра до вечера на много лет вперёд. Мне тошно от этого однообразия. Тошно смотреть, как живут родители, их друзья. Сегодня они копят на стиральную машину, вчера копили на пылесос, а завтра будут копить на стенку. Вся жизнь проходит от понедельника до пятницы, от отпуска до отпуска. Это же серость какая-то, я не хочу. – Он берёт её за щеки и заглядывает в глаза.
- Вот скажи, Котёнок, разве это не классно, жить такой жизнью, где ничего не известно заранее: где ты будешь сегодня, что будешь есть, где будешь спать, каких людей встретишь? – Он сделал паузу. – А может сегодня тебя не станет.
Алёнка закрывает его рот ладошкой, - типун тебе на язык!
- Если знаешь, что каждый день может быть последним, то пока он у тебя есть, этот день ты будешь в сто раз счастливее. Поверь мне! Я так живу.
- Я тоже хочу так… Я попробую. Ты меня научишь? – она жалобно с мольбой смотрит на него снизу вверх и его с ног до головы обдаёт приятным теплом.

Они поднимаются по щербатой грязной лестнице старой панельной пятиэтажки. В подъезде пахнет подвальной сыростью и кошатиной.  Облупленные стены сплошь изрисованы и исписаны фаллическими символами и короткими словами, которые их обозначают. Наверное не было такого пацана, который докуривая бычок и видя свободное место на стене не испытывал желания внести свой клад в роспись подъезда и не вставить туда заветные три буквы.
- К кому мы идём? – спрашивает Алёнка, разглядывая причудливые фрески.
- К одному старому знакомому. Если он дома, сегодня переночуем у него.
Старым знакомым Кир окрестил Ваньку Баранова.  С Ванькой они знакомы через Кота, который является его условным другом. У дружелюбного Кота много таких условных друзей. В основном это институтские его однокашники, по большей части «мажоры», родители которых живут на севере. Кир называет таких друзей условными, потому что Кот использует их дружбу с одной целью – красиво потусоваться.
Ванька имеет выдающуюся еврейскую наружность и соответствующую натуру, так, что, кажется, что он где-то купил себе паспорт с исконно русскими именем и фамилией. Кандидатура Ваньки появилась в голове Кира случайно, когда он мысленно пересматривал список людей, гостеприимством которых можно было воспользоваться.
Поднявшись на пятый этаж, он барабанит морзянкой в дверь, обитую черным дерматином.
Повисает тишина. За дверью не слышно каких либо звуков. Кир повторяет условный сигнал, выстукивая точка-тире-точка. Он уже повернулся к Алёнке, чтобы сказать что здесь облом, но лязг открываемого замка, заставляет обернуться его назад к двери.
- Здрасьте! – на пороге стоит незнакомый парень лет двадцати пяти с голым торсом и в синих трико. Широкое лицо парня покрывает густая щетина.
- Вам кого?
Кир молча смотрит на волосатый как у борова отвисший живот.
- Кого тебе? – переспрашивает парень уже более резко и фамильярно.
- А где хозяин? – наконец-то выдавил из себя Кир.
- Какой хозяин? Я хозяин.
- Настоящий хозяин! Хозяин этой квартиры. – Кир говорит по слогам, выделяя каждое слово, как будто общается с иностранцем.
- Его нет, мы её снимаем… - парень немножко оробел под напором неизвестного гостя.
- Кто это мы? – возмущённо спрашивает Кир, делая акцент на слове «Мы».
- Мы с другом…
Кир поворачивается к Алёнке:
- Ты смотри чё творит а? Он квартиру сдал, - он снова поворачивается к парню, - а мне то что теперь делать?
Парень, улыбаясь, пожимает плечами:
- Это уж я не знаю. Ты пришёл сюда специально, чтобы меня спросить?
- Слушай друг, я сюда не шутки пришёл шутить. Ты хозяина квартиры хорошо знаешь?
- Да. Мы в «Индусе» вместе учимся, только он на первом курсе.
- А он не говорил тебе, когда сдавал эту квартиру, что у него есть родной брат, который имеет на неё точно такие же права?
- Ты что ли, брат? – недоверчиво спрашивает парень.
- А чё, не похож? Вот, можешь паспорт посмотреть. – Кир достаёт из внутреннего кармана аляски паспорт и перелистывает его на страницу с фотографией. Когда квартирант протягивает руку, чтобы взять паспорт, Кир отдёргивает свою. – В руки не дам, а то может такой же аферист, как мой брательник.
- Да какой аферист? Всё по чесноку. Мы деньги отдали за месяц и живём. Какие к нам вопросы? – начал возмущаться парень. За его спиной показалось вытянутое лицо в очках.
- Саш, кто там?
- Вот, ещё один хозяин квартиры объявился, - ответил парень не оборачиваясь к другу.

- Парни, мы здесь будем на весь подъезд орать, или всё-таки зайдём в квартиру? Тут бабка Таня снизу живёт, она меня как облупленного знает и в ваших же интересах, чтобы она не начала здесь скандалить.
Щетинистый распахивает дверь и Кир, увлекая с собой Алёнку уверенно заходит в прихожую. Он недовольно морщит нос:
- Прямо здесь курите? Хотя бы на балкон выходили. – Оттеснив плечом очкастого он проходит на кухню.
- Засрали всё! – он окидывает взглядом стол с немытыми чашками, - ещё из бабушкиного сервиза чай пьёте.
- Ваня сказал, что посудой можно пользоваться, - уже виновато произносит щетинистый.
- Ваня сказал, - передразнивает его Кир, проходя в гостиную, где в углу мерцает нецветной телевизор. – А вы здесь точно одни? Баб не водите? – Кир косится на закрытую дверь в соседнюю комнату.
- Нет! – хором отвечают квартиранты.
- Ну ладно, показывайте! – Он хлопает в ладоши, как будто давая старт какому-то действию.
- Что показывать?
- Документы, расписки, договор, - говорит он тоном учителя объясняющего ученикам остолопам непреложную истину.
- Да какой договор? – Щетинистый растерялся, - мы так…нет ничего.
- О Господи! – Кир хлопает себя ладошкой по лбу. – Вы чё бараны? А если он Вас кинет, придёт сюда с братвой и скажет, что Вы ему ничего не платили.
- Он этого не сделает.
- Ты в нём так уверен, как будто он твой брат, но он как раз таки мой брат, и я тебе скажу так: он всё может.
Квартиранты стоят, потупив взгляды, как провинившиеся дети.
- Ребята, нельзя же быть такими простодушными, - он садится на диван, закидывая ногу на ногу.  Алёнка остаётся стоять в коридоре, и с трудом сдерживая улыбку, наблюдает происходящее.
- Запомните, в следующий раз, прежде чем платить кому-то деньги, требуйте расписку. – Квартиранты покорно кивают головами.
- Ну ладно, проблемы уругвайского народа, это проблемы уругвайского народа.  Вернёмся к нашим баранам. Дело в том, что я сейчас живу в Талице и мы с невестой приехали всего на один вечер. Этот болван даже не удосужился сообщить, что он сдал квартиру. Сам-то он где живёт? У очередной бабы?
- Мы не знаем, - промычал щетинистый.
- Мы не знаем, - снова передразнил его Кир. – Слушайте, Вы вроде взрослые мужики, но ошибаетесь везде, где только можно ошибиться. Снимаете квартиру у хрен-знает-кого с птичьими правами и даже не удосуживаетесь узнать, где этот хрен-знает-кто живёт.
В глазах квартирантов читается вопрос – «Тебе то, что нужно?», и Кир понимает, что пришло время на него ответить.
- Знаете, мне по большому счёту по хрену, что он вытворяет. Думаете, я не знаю, что он меня постоянно накалывает и кидает? Я уже давно закрываю на это глаза.  Просто сейчас критическая ситуация. Мне с невестой, её кстати Алёна зовут, - Кир указывает рукой на Алёнку и студенты поворачивают головы и вежливо кивают, - переночевать где-то нужно. Я вижу, что Вы парни нормальные и ни в чём не виноваты, но мне то, что делать? Не под забором же спать.
- А что Вы предлагаете? – подает голос очкастый, почему-то обращаясь к Киру на «Вы».
- А что я могу предложить? – Кир пожимает плечами. – У меня только два варианта. Переночевать мы можем либо здесь, либо в гостинице. Чтобы переночевать здесь я вынужден буду попросить Вас освободить квартиру. Сами понимаете, я с невестой. А чтобы снять номер в гостинице нужны деньги. Алёна, ты не знаешь сколько номер стоит? – он поворачивается к Алёнке.
- Рублей семьсот, - Алёнка с удовольствием вступает в игру.
- Семьсот, - Кир разводит руками. – У меня таких денег нет. Даже если бы и были, я не планировал тратить их на ночлег.
- У нас тоже нет таких денег, - угрюмо глядя в пол, произнёс щетинистый.
- Ну, тогда остается один вариант. Парни, только без обид. Скажите спасибо своему другу. Вам переночевать то есть где?
Щетинистый медленно крутит головой.
- Придётся что-то придумывать. Вам полчаса хватит, чтобы собраться?
- Ну куда мы сейчас пойдём. – Щетинистый садится на кресло и обхватывает голову руками.
- Да, пацаны, жалко Вас, Вы то здесь не причём, но нам что прикажете делать? – Кир чешет подбородок, напряженно думая.
- А Вы когда за квартиру платить будете? – вдруг спрашивает он, как будто озаренный идеей.
- На следующей неделе, - угрюмо отвечает щетинистый.
- Короче, есть один беспроигрышный вариант. Вы сейчас отдаёте мне семьсот рублей, чтобы я переночевал в гостинице, а потом эту сумму вычтете из квартплаты.
- Это почти вся квартплата, - на лице щетинистого появляется горькая усмешка.
- Вот и отлично! Получится, что за следующий месяц Вы заплатили мне. Я ему так и скажу, пусть только попробует возразить.
Квартиранты молча переглянулись.
- Ну что, договорились?
- А расписку напишешь? – оживает щетинистый.
- Молодцы парни! Быстро учитесь. Хоть в чём-то польза Вам будет от нашей встречи.


Они идут по заснеженной тропинке мимо серого панельного дома.
- Это было круто! – говорит Алёнка, глядя на Кира, как на учителя продемонстрировавшего ученику своё мастерство. Тот, довольный оценкой своего таланта важно вышагивает к дороге, обнимая её за плечо.
- Сегодня поедем в другую гостиницу, чтобы не светиться в Космосе. – Когда они подходят к обочине дороги он выкидывает в сторону правую руку, чтобы поймать такси.
- Так тебе понравилось? – он поворачивается к ней, продолжая идти вдоль дороги с вытянутой рукой.
- Я же говорю, круто.
- Хочешь тоже поучаствовать? – Кир хитро улыбается, с азартом заглядывая Алёнке в глаза.
- В смысле… сейчас?
- Просто делай то, что я скажу. Когда подъедем к дому, я выйду первым…
- К какому дому? – Алёнка пытается притормозить Кира, который продолжает волочь её вдоль дороги.
- Котёнок, слушай и не перебивай. Не важно, к какому дому… Я выйду первым, а ты останешься в машине. Через минуту, после того, как я зайду в подъезд, скажешь, что тебе надо проверить утюг и пойдешь за мной. Запомнила? – он говорит быстро и чётко, как будто читает инструкцию.
Свет жёлтых фар брызгает им в лицо и серая «Волга» притормаживая со свистом, останавливается в нескольких метрах впереди.
- Игорь, ты что задумал? – Алёнка семенит за Киром к машине, как ребёнок, которого папа ведёт на страшный аттракцион.
- Просто сделай так, как я сказал и ничего не бойся. – он целует её в холодную щёчку и распахивает переднюю дверь машины.
Его обдаёт приятным теплом и запахом бензина. За рулём лохматый кавказец в нутриевой шапке.
- До вокзала довезёшь? – спрашивает Кир.
- Пал- тынник, - отрезает кавказец.
- Только нам ещё на Котовского надо заехать, чемоданы забрать.
- Тагда сэмьдесят.
Кир соглашается, и они садятся на задние сидения. Плавное движение машины, приятное тепло внутри салона и восточная музыка создают успокаивающую атмосферу, но Кир видит, что Алёнка внутренне напряжена.
Машина переезжает горб моста, поворачивает на светофоре и съезжает на односторонку.
- Куда на Котовского? – спрашивает на удивление молчаливый кавказец.
- Я покажу, пока езжай прямо, а за следующим домом свернёшь во двор.
Теперь прямо и направо… - Машина ещё долго петляет по дворам, и по просьбе Кира останавливается у девятиэтажного дома с одним подъездом.
Кир деловито хлопает по карманам аляски.
- Так, ключи у меня. Ладно, жди здесь, я сейчас. – Он выходит из машины, громко хлопнув дверью, и идёт в направлении подъезда.
Вдруг, он чувствует, что внутри него всё обрывается. Он ощущает спиной пронзающий взгляд Алёнки и сбавляет ход, но преодолев желание развернуться, всё же заходит в подъезд. Он взлетает по лестнице на один пролёт и смотрит во двор через мутные разводы никогда не мытого стекла.
Волга одиноко стоит, прижавшись к бордюру.
«Почему она не выходит?» - сердце Кира начинает учащённо биться. «А если она разволновалась? Что будет, если этот хач разгадает их план?» По спине Кира начинают бегать мурашки.
«Что я наделал?» - он срывается и через три ступеньки летит вниз. В дверях он буквально налетает на входящую Алёнку, радостно хватает её в охапку и утыкается носом ей в щёку, как будто встретив после многолетней разлуки.
- Прости меня… Прости!
- Ты что? – отвечает она совсем не испуганным весёлым голосом.
- Я тебя оставил там… с этим…
- Да всё нормально, мы же договорились и я всё сделала. А дальше что?
Кир вдруг приходит в себя, хватает её за руку и тащит через площадку с искорёженными почтовыми ящиками, мимо исписанной красным фломастером двери лифта, мимо облупившейся ржавой батареи, вниз по щербатым ступенькам к двери обитой шпоном. Он открывает дверь и они оказываются с обратной стороны дома.
- Вот и весь фокус!  До гостиницы здесь рукой подать. Пошли? – она хохочет и утыкается лицом ему в грудь.
- Алёна, ты правда не обиделась?
- За что? Ты всё классно придумал.
- Нет не классно… Я не должен был так рисковать тобой. Я просто сначала хотел, чтобы ты почувствовала… а когда опомнился уже поздно было.
- Я же говорю, ты всё сделал правильно. Я почувствовала…
- Что?
- Бездну под ногами! Кайф от падения…- глаза хищной кошки сверкнули в темноте.


Денег вырученных у студентов хватает на то, чтобы снять простой двухместный номер на двое суток.
- Всё здорово! – Алёнка, сидя в  тесном кресле оглядывает небольшую комнату со сдвоенной кроватью у стены и прислоненным к ней журнальным столиком. – Телика вот только нет и из принадлежностей только туалетная бумага и мыло.
- А что ещё нужно свободным людям? – Кир открыв дверь, осматривает мизерное помещение туалета.
- Сударь, не забывайте, что Вы путешествуете с дамой. Вообще-то много чего нужно, как минимум шампунь и мочалку, не мешало бы зубную пасту.  Я так могу и в бичёвку превратиться.
- Ты будешь самой красивой бичёвкой на свете, - Кир сев рядом с креслом положил голову на колени Алёнке.
- Это сомнительный комплимент, - смеётся Аленка. – У меня, конечно, ещё всё впереди, но не хочется, чтобы это произошло именно сейчас.
- Какие проблемы, сходим в магазин. Хотя…- Кир смотрит на настенные часы, - восемь уже, все магазины закрыты. Придётся потерпеть до завтра.
- Я-то готова потерпеть, а вот ты будешь терпеть меня грязную?
- Я буду любить тебя всякую разную, и грязную и чумную и заразную…
- А ты ещё и поэт, - смеётся Алёнка.

Ночи опять не хватило. Серый осенний рассвет пробивается сквозь кремовые шторы. Ненужное одеяло лежит на полу, а скомканная простынь сбилась в угол, обнажив серый матрас на котором они лежат прижавшись друг к другу, не замечая его неприятной шершавости.
Она выдёргивает сигарету из рук Кира и глубоко затягивается.
- Ты что? А ну кА отдай. – Кир отбирает сигарету назад. – Я не хочу чтобы ты курила.
- Почему? – Алёнка кашляет выдыхая дым.
- Потому что это не хорошо.
- А я хочу быть нехорошей, хочу быть неправильной, - она снова пытается перехватить сигарету, но Кир вытягивает руку вверх, так чтобы она не могла дотянуться.
- Нам ли с тобой говорить о том, что правильно, а что нет? Мы только вчера совершили три преступления.
Кир замирает. Его насторожила это шутливая и в то же время грустная интонация Алёнки.
- Мне кажется что ты принимаешь это близко к сердцу. Заморачиваешься.
- Да, принимаю близко к сердцу, как и всё то, от чего получаю удовольствие. Мне страшно, потому что мне это нравится и хочется делать это ещё. Во мне как будто просыпается дьявол, – её голос неожиданно становится низким.
Кир приподнявшись на локте смотрит на Алёнку. На её бледном лице загорается румянец, горящие глаза сосредоточенно смотрят куда-то в потолок, а волосы веером разбросаны по подушке.
- Хочешь сказать, что я разбудил в тебе дьявола?
- Да, и теперь берегись, - шипит она кусая его в плечо.

« А по чём эти чулки?
 Можно посмотреть?
Сколько в них ДЭН?
И вот эти тоже покажите…
Эти индийские?
А эти?
И эти тоже?»
Мордастая продавщица с неестественно ярким макияжем, словно раскладывая пасьянс, мечет на прилавок плоские пластиковые упаковки.
- А потоньше есть? – спрашивает Алёнка, растягивая и рассматривая на свет вынутый из упаковки чулок. – По моему здесь нет сорока ДЭН. А дайте мне ещё вон те…
Продавщица тяжело вздыхая поворачивается, чтобы достать упаковки подвешенные сверху за крючки.
В это время две упаковки падают в раскрытый пакет, находящийся под прилавком.
Следующий запрос дотошной покупательницы заставляет продавщицу нагнуться к коробке с товаром. Тем временем в пакет падает губная помада, тушь и маникюрный набор.
- Я вот эти возьму. – Купив пару колготок, они идут дальше вдоль прилавков, заваленных барахлом.
- Так, а где у нас бельё… - Кир оглядывается по сторонам. – Вон там, - он показывает на возвышающийся в конце ряда лысый манекен, одетый в кружевную сорочку и чулки.
«Можно посмотреть эти трусики?
Размеры все есть?
Еще вот эти покажите…
И эти…
Это Китай?
А почем эти?
А вот эти?
И это тоже Турция?
Точно Турция?
А вот эти можете сверху показать?
Котик, смотри какой пеньюар!»
Молоденькая азиатка за прилавком не успевает отвечать на вопросы о цвете, размере производителе, то и дело достаёт товар из под прилавка, снимает его с верхних полок . Вредная попалась парочка. Но клиент всегда прав, поэтому приходится без остановки отвечать на их вопросы и то и дело швырять товар на прилавок.
В итоге, как и все студенческие парочки такого типа, они купили самые дешёвые китайские трусы и были таковы.
- Белья я думаю достаточно. Что ещё нам нужно? – Кир осматривает прилавки, проходя мимо. – А ещё шампунь…
От прилавка с парфюмерией и бытовой химией, они отходят с весьма потяжелевшим пакетом.
- Ну что, осталось чего-нибудь из продуктов взять и домой, - Кир увлекает Алёнку в торговые ряды.

В номере стоит полнейший кавардак. Журнальный столик завален пакетами с чипсами, шоколадными плитками, конфетами. Кучками рассыпаны чищенные орехи, несколько упаковок с жвачкой.  Палка салями лежит рядом с нарезанной ветчиной в упаковке и большим куском адыгейского сыра. Рядом со столиком на полу стоят две пузатые бутылки «Букета Молдавии».
На спинках двух кресел и на диване развешаны чулки, кружевное бельё всех расцветок. На диван небрежно брошены два блока сигарет «Winston» и большая черная коробка индийских презервативов.
Примерка белья и дефиле чередуется с примеркой презервативов.
- Ты когда-нибудь устанешь? – глубоко дыша спрашивает раскрасневшаяся Аленка.
- Не дождёшься, - мычит Кир. Уткнувшись ей в плечо.
- Я тоже не понимаю, есть ли у меня какой-то предел?. Мне кажется будто мы летим куда-то на бешенной скорости и продолжаем разгоняться.
- Мы падаем, ты же знаешь…
- Каждое падение рано или поздно заканчивается, и чем дольше оно продолжается, тем опаснее приземление.
- Давай не будем разводить философию, а лучше поедим. Смотри сколько нам всего нужно осилить, - Кир кряхтя садится на кровати.
- Вставать не хочется, - Алёнка потягивается как довольная кошечка, сладко жмурясь.
- Тогда у меня идея…
Теперь они лежат рядом поперёк кровати, свесившись вниз. Прямо перед кроватью на ковре разложена щедрая поляна. Часть продуктов уже уничтожена, о чем говорят в беспорядке валяющиеся обертки от шоколада и конфет и мандариновая кожура.
Кир разливает остатки вина в бутылке по граненым стаканам.
Они звонко чокаются и продолжают пир.
- Так хорошо! Я бы потанцевала. Жаль что здесь даже телика нет. – Алёнка говорит держа голову на запястье.
- Завтра будем ночевать с музыкой, - Кир целует её в плечо.


Главное рассеять внимание жертвы и долго не давать ему собраться в кучу. Это делается с помощью вопросов. Вопросы заставляют копошиться в мозгах, искать ответы. Вопросов нужно задавать как можно больше и они должны быть из разных областей.
Спрашиваешь о цвете, и человек включает образную память.
Спрашиваешь о размере, а это уже математика.
Спрашиваешь его мнение, внимание уходит вглубь, в себя, в прошлое.
Спрашиваешь о подобных вещах, и внимание переключается на поиск.
Спрашиваешь о скидке – опять включается математика, на этот раз высшая. В уме нужно быстро вычислить разницу между предлагаемой ценой и себестоимостью, чтобы посчитать маржу.
Спрашиваешь про страну происхождения, включается география.
Спрашиваешь про качество, а это уже фантазия.
Спрашиваешь «а где мы могли раньше видеться?» - отправляешь его в прошлое.
А если спросить про скидку. Да не на эту вещь, а на вон ту, которую показывали первой, то у жертвы можно заметить лёгкий дымок идущий из ушей.

«Вы лучший продавец, какого я когда-нибудь встречал.»
«Вы такой внимательный…»
«с Вами приятно иметь дело»
Эти фразы нужно втыкать в разговор как  можно чаще. Комплименты, это успокаивающая смазка, которой не бывает много.

- Котик смотри какие… давай зайдем, посмотрим, ты обещал!
- Может не сегодня? Нам ещё в ювелирку надо, кольца смотреть.
- А свадебный подарок? – Алёнка обиженно надувает губы.
Усатый джигит в норковой кепке приветливо машет рукой из контейнера.
- Захади красавица! И ты дарагой захади! Чё боишься. Я тебя не укушу, да?
В тесном контейнере стоит тяжелый запах кожи. По обеим сторонам узкого прохода висят шубы, дублёнки, кожаные куртки.
- Выбирай что па душэ, красавыца! – гостеприимный горец идёт вслед за Алёнкой, прогуливающейся вдоль рядов.
- А это что? – спрашивает она останавливаясь у очередной шубки.
- Это пысец дарагая, это кролык, а это норка…
- А вот такая же есть, только светлая?...
 А покороче что-нибудь?
 Я наверное эту померяю…
 Ну как?
- Проста красотка! Кым Бэссинжэр. Дарагой ты пасматри на эту красавыцу…- кавказец не устаёт отвешивать комплименты Алёнке, которая в белой кроличьей шубке стала походить на снежную королеву.
- А карманов нет что ли?
Производство чьё?
Странно, откуда в Турции столько кроликов – Алёнка продолжает бомбить продавца вопросами, пока Кир осматривается.
- По моему большевата. Котик, как тебе?
- Мне кажется, тебе что-то потемнее больше пойдёт. – Кир чешет подбородок, оценивая наряд.
- Ээ, что ты панимаешь мужчына! Сэйчас размэр другой дам и будэт каралэва твая жэнщина…
- И вот эту серенькую снимите сразу…
А сколько эта стоит?
Шапку можно к ней в тон подобрать?
- Сэйчас всё падбером красавыца!
- А вы случайно не из Турции?
- Чта? Нэт, какой Турцы?
- Я таких внимательных продавцов только в Турции видела.
- А ты в Турцыы была? Вах! Мы тэбя не хужэ всякай Турцыы одэнэм.
Кир ушёл вглубь контейнера и уже оттуда слушает этот диалог.
- А эта сколько стоит?
- Три тыщы атдам.
- Так дорого?
- Ээ как дорага! Такой вэщь… - Звонкий ручеёк голоса Алёнки натыкается на серый валун баса кавказца.
Убедившись, что темпераментный продавец с головой поглощен разговором с симпатичной покупательницей, Кир ныряет в правый ряд и протискивается между плотными шеренгами дублёнок и курток. В углу контейнера стопками уложены джинсы и свитера.
Кир быстро скидывает пуховик, под которым только тоненькая рубашка, берёт из стопки серо-зелёный свитер с вышитой надписью «Boys» и натягивает его на себя. Потом берет ещё один такой же свитер и  натягивает его поверх первого.  С трудом просовывает ставшие деревянными руки в рукава пуховика, наглухо застёгивает молнию и заметно пополневшим снова появляется в проходе.
Не спеша подходит к продолжающим увлекательную дискуссию Алёнке и кавказцу.
- Ну что Котёнок, ты чего-нибудь выбрала?
- Мне вот эта нравится из кролика, но она дорогая. – Алёнка крутится перед зеркалом  в короткой серой шубке.
- Ээ, я ужэ и так петьсот скынул. Ладна ради такой красавыцы за двэ атдам! Парэнь не жалэй для дэвушки… сматри в чом она ходыт…вах…
- За две? – Кир в задумчивости чешет подбородок, а Алёнка смотрит на него умоляющим взглядом.
- Хорошо, давай так договоримся. Мы сначала сходим в ювелирку, здесь на Советской.  Нам нужно кольца к свадьбе купить. Если те, которые я приметил ещё не купили, вернёмся за твоей шубой.
- Ээ, никуда не улэтят тваи колца, брат. Давай сначала шуба, патом колца.
- Нет брат, сначала кольца… Пойдём Котик.
- Сматры брат, ты нэ мне, ты ей обэщал.
Алёнка визжит от восторга и теребит его за руку, когда они сворачивают в соседний ряд.
- Ты не представляешь как мне сейчас тепло, - во весь рот улыбается Кир. – Boys – реально тёплый свитер, особенно когда их два.
- Так ты два… - Алёнка даже подпрыгивает на месте. – Пойдём ещё куда-нибудь, - умоляет она, как ребёнок который только что прокатился на крутом аттракционе и просит родителя купить ещё билетик.
- Котёнок, ты помнишь, что я тебе говорил? – Кир крепко держит её за плечи, - никогда не впадай в раж и не зависай подолгу на одном месте.  Ты представляешь, что будет, если он заметит пропажу? Да и мне не очень-то весело в этих двух шкурах. Пойдём лучше попробуем их сдать.


На пороге маленькой комнатки Безумного они натыкаются на плотное облако дыма, которое чуть колыхнулось от открытия двери, но не изменило своей округлой конфигурации.
Алёнка кашляет и закрывает нос ладошкой.
- Макс, а тебе на свежем воздухе случайно плохо не становится? – интересуется Кир, подныривая под облако и бухаясь на разложенный диван и приглашая сесть Алёнку. Он снимает пуховик, а затем один за другим стягивает с себя свитеры.
- А ты, я смотрю в своём репертуаре. Когда только успеваешь? – улыбается Безумный.
- Отдаю оба за восемьсот, если сейчас возьмёшь.
- Где я столько возьму сейчас. Это разве что у Ботаника, но его ещё вызвонить нужно.
- Макс, займи сейчас у родителей. Деньги нужны. Всё равно Ботанику потом за косарь впаришь, сам знаешь, сколько они стоят.
Безумный придирчиво разглядывает свитеры.
- Всё в порядке, даже ярлыки на месте.
- Попробую спросить, - пожимает плечами Безумный, - до получки то далеко ещё…
Он скрывается за дверью и уже через минуту из соседней комнаты доносится высокий визгливый голос отца.
- Что значит, срочно нужно. Мне тоже много чего нужно. Ты ещё не копейки в своей жизни не заработал, а уже такие суммы просишь…
- Сказал же до завтра! – ответный выкрик Безумного отличается гораздо большим напором и агрессивностью. На какое-то время голоса переходят на низкую тональность и еле различимы.
Через минуту Безумный появляется в комнате, держа в правой руке согнутые пополам купюры.
- Только семьсот, - он вопросительно смотрит на Кира.
- Ладно, семьсот так семьсот, - Кир ловко выхватывает деньги из его руки.
- Поговорить надо, - Безумный кивает в сторону двери.
- Лучше я в подъезде подожду, - Алёнка продолжая держать ладонь у лица выходит из комнаты.

- Брат, у тебя чё совсем крышу снесло? – Безумный бегает по Киру взглядом, словно психиатр, который встретился со сложным пациентом. – Тебя все хватились, друзья, предки с собаками ищут…а ты…ты чё исполняешь?
- Снесло брат, напрочь снесло, - Кир прикуривает взятую со столика сигарету. – Ты бы меня понял, если бы оказался в моей шкуре.
- Да в какой шкуре, - Безумный почти кричит. – Меня в этой шкуре никогда в жизни не будет.
- Будет, брат, поверь. А если не будет, то я тебе не завидую.
- Короче, хорош тут сопли разводить. Слушать противно, - Безумный нервно машет рукой, - мне что предкам твоим говорить? Каждый день ведь названивают. Дождёшься, что тебя в розыск подадут.
- Скажи, что ещё два дня и я появлюсь. Два дня! – повторяет Кир медленно и членораздельно, как Кашпировский, который делает установку.


Крепчающий мороз и ледяной колючий ветер заставляет их всё крепче вжиматься друг в друга и так, словно единое целое на четырёх неустойчивых скользящих по наледи конечностях, семенить по узкой белой тропинке.
- В гостиницу? – зубы Кира стучат от холода.
- А что, есть варианты?
- Нет…хотя…- он замедляет шаг, - могу предложить один, только он без удобств. Как на счёт избушки? Только там печку придётся топить и туалет на улице, зато есть гитара.
- Хочу в избушку! – Алёнка подпрыгивает на месте.
- Тогда нужно вернуться туда, - Кир показывает на серую девятиэтажку рядом с домом Безумного.
Они проделывают обратный путь по той же тропинке, поднимаются по крыльцу, с проваленными, как после бомбёжки ступенями заходят в подъезд, который встречает их знакомым ароматами плесени и мусора.
- Главное на предков сейчас не нарваться, или соседей, - Кир почему-то переходит на шепот, когда они оказываются на площадке перед лифтом.
- Ты здесь живёшь? А зачем мы сюда…- Алёнка осматривает исписанные углём от пола до потолка стены.
- Сейчас увидишь, - Кир выжимает прожженную пластиковую кнопку. Двери с крупной жирной надписью красным фломастером «ЗЮЗЯ ЛОХ» отворяются с надрывным скрежетом, как ворота старинного замка.  Стены маленькой кабинки сплошь покрыты орнаментом из имён, непонятных иностранных слов, картин, красочно изображающих мужские половые органы в разных ракурсах, и простыми словами из трёх и пяти букв, от людей без царя в голове, которые не хотели заморачиваться чем-то сложным.
Кир нажимает на кнопку шестого этажа, которая от бесконечных прижогов потеряла свою форму. Лифт делает рывок, от которого их чуть подбрасывает, и натужно завывая ползёт вверх. Громко распевая на разные тона, он довозит их до шестого этажа, где так же с рывком останавливается и всё с таким же грохотом открывает двери.
Кир придерживает Алёнку, которая собралась уже выходить и нажимает на кнопку четвёртого этажа. Двери снова хлопают, и лифт едет вниз, теперь уже не так надрываясь.
- Ты меня на лифте решил покатать? Как это романтично! – Алёнка смеётся, но Кир не реагирует на её шутку. Он внимательно сосредоточен, приникнув глазом к щели в дверях, и наблюдая, как уплывают вверх бетонные перекрытия. В какой-то момент, когда лифт преодолел очередное перекрытие, он мягким ударом указательного пальца нажимает красную кнопку «Стоп». Лифт притормаживает, но продолжает плавно и бесшумно двигаться вниз. Через какое-то время он всё же останавливается и двери начинают открываться тоже на удивление бесшумно.
«Сим-Сим откройся»
Алёнка замечает, что двери открываются не полностью. В стороны раздвигаются только внутренние створки кабины, обнажая серые решётчатые внутренности наружных дверей. Металлические перемычки, укрепляющие каркас, образуют множество квадратов и прямоугольников. В этих прямоугольниках, как в банковских ячейках хранятся пачки сигарет разных марок, презервативы и упаковки с жвачкой. Кир засовывает палец в одну из ячеек, которая с виду кажется пустой и достаёт оттуда два ключа на колечке из проволоки, потом нажимает на кнопку первого этажа и лифт снова трогается.
- Что это было? – спрашивает Алёнка, когда они спускаются с разбомбленного крыльца.
- Это тайник, о котором знают немногие. Но эти немногие могут пользоваться всем, что там лежит, с условием того, что всё, что оттуда взято должно быть возмещено. В основном туда кладут вещи, не предназначенные для проноса домой: сигареты и прочую хрень. Есть вещи для общего пользования, например жвачка, ммм…
- Презервативы, - Алёнка помогает Киру преодолеть неловкую заминку.
- Ну да, презервативы, - он произносит это быстро, пренебрежительным тоном, не желая заострять внимания. – Эти ключи, например, тоже предмет общего пользования. Они от старого дома на «Крестах». Он одному пацану достался от бабки в наследство. Пацан этот присел на долгий срок, а ключи оставил Димке Шарапову, соседу моему и другу. Этот дом мы редко используем, в основном летом для пьянок разных… - тон Кира снова становится пренебрежительным, видно что он хочет быстро проскочить тему.
Алёнка хитро сощурив глаза ревниво улыбается и кивает головой, мол всё понятно. Кир прижимает её к себе и трётся своей щетинистой щекой об её розовую и мягкую щёчку.
- Я уже и не помню когда, там был последний раз.
- Там хоть есть на чём спать? – настороженно спрашивает Алёнка.
- Всё есть, даже бельё новое, мы как-то покупали, да вот так ещё и не использовали.
- Тогда едем?
- Давай только в «Кишки» заскочим. На ужин то нужно что-нибудь купить.
- Что такое «Кишки»? – удивленно спрашивает Аленка.
- Магазин «Мясо колбасы» на Республике.


В мясном отделе висит тяжёлый запах ливерной колбасы. Под стеклом прилавка пугающий натюрморт из чернеющих свиных пятаков и лыток, сложенных костром.
За спиной красномордой продавщицы в синем колпаке стеллажи с расставленными пирамидой банками тушёнки. Кир с малых лет испытывал непреодолимое желание вытащить одну банку снизу, чтобы посмотреть, как вековая пирамида обрушится в один миг, издавая дикий лязг. Поборов сильное желание воплотить свою мечту именно сейчас, он покупает две банки тушёнки и идёт в овощной, который встречает его едким духом квашенной капусты. Затарившись картошкой, он переходит в винный, где берёт две бутылки «Агдама». Алёнка всё это время гуляет по «Галлантерее».
Они встречаются у выхода. Пакет, основной вес в котором составляют картошка и бутылки с вином оттягивает ему руку. Уже выходя на улицу, Кир замечает, что на плече у Алёнки висит чёрная блестящая сумка с золотистыми пуговками защёлками сверху.
- Ты когда успела? - Он застывает на крыльце, взявшись за ремень сумки и вопросительно глядя на Алёнку.
- Просто с продавцом о жизни поболтали. Она мне на прилавок кучу сумок выставила, а то что я одну сразу же на плечо одела, так и не заметила, я так и ушла с ней. – Голос Алёнки переливается, она находится в состоянии непонятного экстаза. Её глаза лихорадочно блестят, она смеётся и останавливается только тогда, когда замечает, что Кир не разделяет её веселья. Он стоит и смотрит на неё так, как будто первый раз увидел.
- Что? – спрашивает она, виновато улыбаясь.
Кир хочет что-то сказать, но останавливает себя, обнимает её за плечо и тащит с крыльца.
- Пошли!
Они молчат, пока идут вдоль дороги и ловят машину. Кир быстро шагает, выбрасывая в сторону руку.
«Что-то здесь не так…это неправильно…так не должно быть» - думает он – Ему представляется будто она заразилась. Заразилась от него болезнью, симптомов которой он уже не замечает. Но в её неокрепшем организме эта болезнь начинает резко прогрессировать и уже страшно подумать, что может быть дальше, если это во время не остановить. Но как это сделать?
Притормозившая жёлтая копейка обрывает ход его мыслей.

Дом долго не хотел согреваться. Растрескавшаяся печка, долго стоявшая без работы не топилась, дрова в ней гасли и небольшое помещение заволакивало едким чёрным дымом. Своих дров давно не было и Киру пришлось делать вылазку в соседний  двор и перекидать часть поленницы через забор.
Только через два часа после нечеловеческих усилий Кира, который не останавливаясь ни на минуту бегал туда-сюда, откалывал щепки, колол дрова, выбрасывал из печки дымящиеся головёшки и забрасывал туда берёзовые поленья, тепло неохотно стало распространяться по комнате.
- Похоже, нам так и придётся весь вечер и всю ночь сидеть в обнимку с печью. – Алёнка никак не может согреться и сидит съежившись на маленькой скамейке рядом с печью.
- Ночью ты будешь спать в обнимку со мной, - Кир шевелит ярко красные головёшки кочергой. – Там в комнате кровать как раз напротив печки, она её согреет.
Кир ставит на чугунную плиту банку тушёнки и с помощью ножа вытаскивает пластиковую пробку из бутылки.
- А картошку варить будем? – спрашивает Алёнка.
- Нет, сегодня у нас будет царское блюдо. Сейчас углей побольше будет – печёнку сделаем.
- Классно! – Алёнка хлопает в ладоши. Красноватые блики от пламени играют на её раскрасневшемся лице, а в глазах отражаются два ярких огонька.
- Ты сегодня музыку обещал.
- Точно! – Кир идёт в соседнюю комнату, откуда приносит старую шестиструнную гитару, потрескавшийся корпус которой сплошь обклеен круглыми наклейками с улыбающимися лицами ГДР-овских красоток.
- Что тебе спеть? – Он с профессиональной серьёзностью пощипывает струны и крутит винтики на грифе.
- Что знаешь, то и пой.
Первая пришла на ум песня про Зойку.
«Написала Зойка мне письмо,
А в письме два слова: «не скучай»…
Он уверенно с отскоком бьет по струнам, перебирая на грифе три знакомых аккорда.
«Зойка, когда я на тебя смотрел,
Зойка, я задыхался и хрипел…»
Алёнка облокотилась подбородком на ладони и с улыбкой слушает пение Кира. Её глаза снова превратились в глаза хищной влюблённой кошки.
Потом был «Гоп-стоп».
Потом была «Восьмиклассница» Цоя.
Потом «Поплачь о нём…» Чайфов.
Он поёт одну за другой, пока Алёнка запекает в печке картошку.
После ужина, захмелевшая Алёнка просит спеть его ещё что-нибудь.
«В Афганистане, в Чёрном тюльпане
С водкой в стакане мы молча летим над землёй…
По мере исполнения песни лицо Алёнки становится серьёзным.
- Мрачная песня, она мне не нравится, - говорит она, когда Кир закончил.
- Почему? Классная песня…
- Она не твоя… тебе не идёт её петь.
- Странно, что ты так думаешь. Песня то про армию и скоро мне туда…
- Ты туда не пойдёшь! – Перебивает она, в её голосе слышен металл, а в глазах пылают два пожара.

Печка давно отдала своё последнее тепло, и теперь холодно даже под толстым ватным одеялом. Они лежат сжавшись в один тугой комочек, укрывшись с головой. Проснулись уже давно, но вставать не хочется.
- Холодно, как на улице, я чуть нос не отморозил. – Кир попытался вынырнуть из под одеяла, но тут же вернулся обратно. Через минуту он предпринимает ещё одну вылазку, во время которой хватает всю их одежду, сброшенную на пол и засовывает под одеяло.
- Ну всё, романтики мне теперь надолго хватит. – Алёнка натягивает колготки, не вылезая из под одеяла. – Теперь живём только в гостиницах.
Эти слова, сказанные уверенным тоном, и обещающие долгую перспективу их совместных странствий снова заставляют Кира задуматься.
- Котёнок, как ты думаешь, сколько мы так сможем?
- Сможем что?
- Ну…зарабатывать таким образом, жить по гостиницам.
- А я об этом не думаю - голос Алёнки становится холодным, как у женщины робота. – Ты же сам учил меня жить сегодняшним днём. Как видишь, я оказалась способной ученицей. А тебе что-то не нравится?
- Мне всё нравится, Котёнок! Ты даже не представляешь как мне с тобой хорошо. Просто…- Кир выныривает из под одеяла и садится на кровати, - просто чем дольше я с тобой нахожусь, чем больше к тебе привыкаю, тем сильнее боюсь тебя потерять. Мы с тобой очень рискуем. Поверь, с таким образом жизни в любой момент любой из нас может попасться. Понимаешь, о чём я говорю? – он прижимает к себе голову Алёнки. – А на мне сейчас ещё этот военкомат, тебе училище надо закончить. В конце концов, есть родители, которые будут нас искать.
- Игорь, что с тобой? – она поднимает на него глаза полные укора. – Это не ты сейчас говоришь…не твои слова. Это не слова человека, которого я полюбила.
- Да, наверное…я сам себя не узнаю, что-то быстро меняется во мне сейчас. Но я вижу, что и в тебе тоже.
- Не понимаю, к чему этот разговор. Ты что сливаешься? Батарейки сели? – тон Алёнки становится насмешливым. – Ты сейчас превратился в нудного серого запуганного жизнью мужичка, говоришь какую-то ерунду… Хочешь в армию свою слиться?
- Да, я стал бояться. Я боюсь всё поломать именно сейчас, когда оно только начинается.  Чем больше я в тебя влюбляюсь, тем больше думаю о том, как мы будем жить дальше. Ты заставила меня задуматься о будущем. Я хочу видеть нас там весёлыми и счастливыми. Я хочу видеть наших детей, понимаешь? – Кир берёт её за плечи и усаживает на кровати. Сейчас они смотрят друг на друга с расстояния вытянутой руки, как будто решают самый главный вопрос.
- Давай я схожу в эту армию. Через полгода комиссуюсь, обещаю тебе. А ты пока с учёбой разберёшься. Как вернусь, мы с тобой поженимся. Ты слышишь, Алёна? Выходи за меня замуж, - он трясёт за плечи, как глубоко спящего человека, а она сидит молча приоткрыв рот и её глаза начинают наполняться слезами.
Наконец, она начинает говорить, через силу, сдерживая спазмы в горле.
- Ты правильно боишься всё поломать. Но ты это сделаешь, если кинешь меня сейчас…- слёзы текут по её щекам, но она смотрит на Кира пристально не отводя взгляда.
Кир крепко прижимает её к себе. Ему тоже хочется рыдать, от предчувствия кратковременности и хрупкости этого прекрасного мира, в котором он находится всего несколько дней.
- Ну что ты Котёнок, шепчет он ей на ушко, - я тебя никогда не кину, буду с тобой всегда.

Они идут по узкой вытоптанной тропинке от дома к дороге. Насыпавший за ночь снег искрится на ярком солнце и режет глаза ослепительной белизной.
Алёнка идёт впереди уверенным шагом.
- Обещай, что этот день будет мой, - говорит она, не оборачиваясь.
- Это как? – спрашивает Кир.
- Сегодня я хочу всё делать сама, а ты будешь меня прикрывать. –
Она похожа на командира партизанского отряда на ходу отдающего последние распоряжения перед боем. Подойдя к дороге, она уверенно вскидывает руку, и серая девятка тут же пытается остановиться, ещё долго скользя по наледи. Алёнка уверенно открывает дверь и голосом, не терпящим противоречий, кричит в салон: «В аэропорт! Только по пути на Котовского заедем за чемоданами».


   «Соображай и действуй быстро. Используй любую представляющуюся возможность».
Пока Кир интересуется у продавца ценой на норковые шапки, Алёнка заходит в палатку с обратной стороны.
Краем глаза, Кир видит как она снимает с крючка чёрный норковый берет и вешает вместо него свою старую формовку. Одев берет на голову, она как ни в чём не бывало продолжает ходить между рядов, разглядывая товар, а потом так же не спеша выходит из палатки и растворяется в толпе. Ей понадобилось на это не более трёх минут. Она оказалась способной ученицей, настолько способной, что Киру становится страшно.
«Включи обаяние. Используй на полную катушку те сильные стороны, которыми наделила тебя природа».
С «Ленинского» они перебрались на «Тучу». Стоя у соседнего прилавка, Кир уже пятнадцать минут наблюдает, как Алёнка флиртует с очередным черноусым красавцем.
- Да какая это Италия? Я скорее поверю, что ты итальянец, чем эти сапоги. Кстати ты чем-то похож.
- А ты была знакома с итальянцами?
- Лично нет, а в кино видела. В «Спруте» этот… как его…- она щёлкает пальцами.
- Комиссар Катани?
- Нет, другой, который убийца наёмный был. Здоровый такой. Вот на него ты похож.
Итальянский киллер тем временем наклоняется за очередной парой сапог.
- Померяй вот эти – он достает пару коричневых сапог с длинным голенищем. – Тебе за полцены уступлю. Кстати, ты что сегодня вечером делаешь?
- А ты у каждого покупателя этим интересуешься? Это как-то влияет на размер скидки? – заигрывающий тон Алёнки пробуждает в Кире нотки ревности.
- Нет, я серьёзно. Можем где-нибудь посидеть, шашлык-машлык покушать, - голос кавказского ловеласа становится томным, он почти мурлычет.
- Шашлык-машлык говоришь? Пока не знаю. Вечером позвони. Телефон есть куда записать? – кавказец ныряет в палатку, видимо в поисках ручки, Алёнка заходит за ним.
- Давай я ещё эти заодно померяю. – Теперь они находятся вне поля видимости и Кир может слышать только отрывистые фразы и звонкий смех Алёнки в ответ на шутки юмориста-продавца. Внутри Кира всё разрывается от этого смеха, который в данный момент адресован не ему. « Она хорошая актриса. А если и со мной она тоже играет?» - Кир постарался отогнать от себя откуда-то прилетевшую дурную мысль.
Пора! Он подходит к прилавку и не может сразу же разглядеть их среди гор развешанного тряпья. Наконец он видит голову Алёнки в новом берете. Она сидит на стуле, а кавказец помогает примерять ей сапоги, поэтому его не видно из за прилавка. Прямо сейчас можно под завязку затариться шмотками и свинтить, но сегодня первую скрипку играет Алёнка.
- Уважаемый!
Голова в серой кепке выныривает из-под прилавка.
- А перчатки можешь мне показать вот те с мехом.
- Подожди дорогой, я занят…
- Да я уже и так долго жду брат. У тебя я вижу там длинная история, ты просто покажи, а то времени нет.
Продавец поднимается с недовольным видом, и даёт Киру пару коричневых перчаток. Он долго рассматривает перчатку, одев её на руку, сжимая и разжимая кулак. Боковым зрением он видит, что голова Алёнки пропала под прилавком.
- А сколько стоят?
- Четыреста, брат.
- Ээ брат…на Привозе такие же двести пятьдесят стоят.
- Ну так и езжай на Привоз, брат, – раздражённый усач сдёргивает перчатку с руки Кира и поворачивается к ожидающей его клиентке.
Алёнка выходит из палатки только через десять минут. Помахав ладошкой своему новому другу, она решительно направляется вдоль рядов. Кир нагоняет её только у центрального выхода.
- Ну что, получилось?
Она на ходу достаёт из кармана пальто кожаный кошелёк огромных размеров и вытащив его содержимое состоящее из плотной пачки сотенных купюр, небрежным жестом швыряет его себе за спину. Кир оглядывается по сторонам и убедившись, что никто не заметил этого голливудского жеста, возвращается и подбирает кошелёк. Потом хватает Алёнку за руку и быстро тащит её по узкой тропинке ведущей в частный сектор. Он торопливо увлекает её подальше от рынка.
- Куда мы так бежим? – смеётся запыхавшаяся Алёнка. – Он до вечера в свою барсетку не заглянет.
- А если сдача понадобится? – Настороженный тон Кира разбивался об её безмятежное хладнокровие.
Ученик превзошёл учителя.
Они пришли на пустырь под пешеходным мостом. Кир закуривает, а Алёнка несколько раз со смаком пересчитывает добычу.
- Восемьсот, хм не плохо. – но на её лице нет счастливой удовлетворённости. Она не достигла оргазма! Она хочет продолжать!
- Может в ЦУМ сходим?
- На сегодня хватит, - угрюмо говорит Кир.
- Почему? До вечера ещё уйма времени.
- Котёнок, ты сегодня и так отлично поработала. Тебе что. Мало этого?
- А я ещё хочу, - она включает капризного ребёнка. – Ты обещал, что сегодняшний день будет моим.
- Ну ладно, - сдаётся Кир. – Только давай договоримся, что завтрашний день будет только моим. Это значит, что мы будем жить по моему плану.

ЦУМ ещё продолжает хранить традиции советских магазинов. В огромных пустынных отделах вялые продавщицы в голубых халатах либо спят, облокотившись о прилавок, либо сбиваются в маленькие кучки собирающие сплетни и беседующие на житейские темы.
Отделы «Канцелярия», «Книги», «Бытовые товары» одними своими названиями наводят скуку и делать там точно нечего.
Отдел «Сувениры» который мог представлять какой-нибудь интерес для потенциальных покупателей закрыт на учёт.
Они не спеша ходят по огромным пустым залам, пока не подходят к отделу с названием «Игрушки».
- Зайдём? – оживляется Алёнка.
Кир пожимает плечами, и они заходят в большой зал, заставленный деревянными стеллажами с игрушками.
Кир проходит вдоль рядов железных самосвалов, маленьких пожарных машин, его взгляд скользит по полке заваленной всеми видами холодного и огнестрельного оружия сделанного из пластика и останавливается на полке с солдатиками. Пластиковые фигурки ковбоев и индейцев, которые были так дефицитны и недосягаемы во время его детства, теперь  в большом изобилии расставлены на полке.  У Кира появилась горькая мысль, что теперь, когда предмет его давних мечтаний находится на расстоянии вытянутой руки, он ему уже не нужен и не представляет никакого интереса. И всё равно, что-то не так давно забытое и приятное заставляет его взгляд надолго задержаться на фигурках ожесточённых, вооруженных до зубов людей. Ностальгию по детству прерывает Алёнка, которая появляется перед ним в руках с огромной куклой, одетой в розовое платье.
- Я хочу её! – она переводит горящий взгляд с кукольного лица на Кира.
- С детства о ней мечтала, просила у мамы, когда сюда приезжали. Она всё кормила меня завтраками: когда четверть закончится, когда год без троек закроешь. Вот уже и школа пролетела, а она всё здесь стоит, меня ждёт. – Всё это время она смотрит на куклу, как будто это обращение адресовано ей.
Кир смотрит на табличку приклеенную к платью куклы : «цена 300 руб.».
- Пойду в кассу, пробью, - говорит он, испытывая последнюю надежду.
- Нет! Так она мне не нужна. – Алёнка медленно крутит головой.
- Слушай, Котёнок, ты её не вынесешь отсюда. – Он хватает её за плечи и в лицо его брызгает краска. – В этом магазине на выходе ментовский пост. Ты его видела?
- Если боишься, можешь отойти в сторону, как будто мы не вместе. Я без неё не уйду! – её голос становится жёстким, она похожа на Зомби, на человека, который находится под глубоким гипнозом и которому бесполезно что-либо объяснять.
- Зачем ты так? – глаза Кира заблестели. – Хочешь попасть из-за этого, - он тычет пальцем в куклу. – Бери её и пошли.
«Проявляй фантазию. Используй всё то, что находится под руками».
Она резкими движениями выдёргивает из-под пальто синий мохеровый шарф и раскидывает его на сером цементном полу. Она кладёт на него куклу и несколькими уверенными движениями обматывает её с головы до ног. Теперь из-под шарфа виднеется только фрагмент розового личика. Алёнка берёт спелёнанную куклу на руки, а  оставшиеся торчать пластиковые ноги в белых туфельках, на которые не хватило шарфа, она запихивает за отворот пальто. В считанные секунды на глазах у Кира она перевоплотилась в мамашу с грудным младенцем на руках.
Пожилой мужчина придерживает тяжёлые стеклянные двери, когда молодая пара с младенцем выходит из магазина.
«Входи в роль полностью. Забудь кто ты. Ты тот, кого сейчас играешь»
- Мне идёт быть матерью? – она поворачивает к нему горделиво поднятую вверх голову.
- Ты будешь самой красивой и лучшей матерью на свете. – В его словах звучат нотки обречённости, но Алёнка не хочет их замечать.
- Тогда пошли ещё куда-нибудь…

«Никогда не повторяйся! Запомни, каждый клиент индивидуален. Каждый раз изобретай что-нибудь новое».

- Обожаю электрички! И почему я раньше их ненавидела? – запелёнанная кукла падает на диван.  Рядом с ней падает огромное красное портмоне. – Это той барыжки, которая спала у прохода.
- А это тебе, мой хороший! - Коробочка с туалетной водой «La coste» вручается в руки Киру. Запаянные в прозрачный пакет синие джинсы с цветастой надписью на лэйбе “Malvina” тоже падают на диван. – Это пока не знаю кому, посмотри, мужские, или женские.
- Спасибо, Котёнок! – Кир прижимает Алёнку так сильно, как будто боится, что она выскользнет из его объятий и пропадёт навсегда.
Сегодняшний день стал для него просто кошмаром, и он не мог дождаться, когда он закончится.
Последней их гастролью на сегодня стал проезд в электричке из Таллицы до Тюмени. До Таллицы они добрались на такси, а там сели в электричку из Екатеринбурга заполненную барыгами возвращавшимися с рынка. Идея такого путешествия пришла в голову Алёнке, которая часто ездила этой электричкой из дома. Прокуренные тамбуры и проходы вагонов были завалены клетчатыми баулами с барахлом.  На деревянных лавках плотными рядами сидели ядреные красномордые бабы, одетые в валенки, цветастые пуховики и пуховые шали, мужики в тулупах с поднятыми огромными воротниками, пропитках и дублёнках. В вагонах было холодно, изо рта у всех валил пар, и сильно пахло спиртным. 
За два часа пути они посетили все восемь вагонов, нигде не задерживаясь подолгу. Роль молодой мамаши давала Алёнке очевидное преимущество. Ей уступали место, перед ней раздвигали тяжёлые баулы, чтобы она могла пройти.
Люди с невеликой охотой, скорее для галочки, раздвигающиеся на лавках, чтобы освободить место матери с ребёнком не замечали, как цепкий взгляд мечется от сумки к барсетке, от расстёгнутого тулупа до оттопыренного кармана.
Взгляд ястреба, высматривающего жертву.
После того, как обстановка была оценена, оставалось только обработать потенциального клиента. Никто не замечал, как одна рука мамаши высвободившись из под свёртка, залазит в сумку поблизости и тщательно копается в содержимом.  Она выбирает на ощупь понравившуюся вещь, вытягивает её из сумки и кладёт за отворот пальто. Посидев несколько минут на одном месте, мамаша спохватывалась, как будто что-то забыла или проехала станцию и направлялась к тамбуру. В тамбуре ждал Кир, который перегружал в свой пакет добычу.

В гостиницу возвратились уже поздно вечером.
- Открой шампанское! – глаза Алёнки возбужденно горят. Она нисколько не устала в отличие от Кира. Она на верху блаженства. Она достигла…
Кир задумчиво ковыряет фольгу на бутылке.
Она обнимает его сзади и шепчет на ухо:
- Я знаю, что ты переживал! Я тебя люблю!
Мурашки снова бегут по его телу от макушки до самых пяток. Он борется с искушением велящим обнять её сейчас, забыть про всё. Оставить всё как есть и будь что будет. Но другая, более холодная и разумная его часть напоминает, что решение уже принято и настала пора действовать.
- Сигареты забыл купить, - он хлопает себя по карманам. – Смотаюсь в магазин по быстрому, а ты пока на стол приготовь, хорошо?
- Ты не долго? – В глазах Алёнки растерянность.
- Нет, тут магазин в трёх шагах, ты же знаешь.
- Возвращайся быстрей, - в её взгляде он вдруг замечает страх. Страх возможной потери чего-то очень дорогого. Этот страх, наверное, отражение его взгляда, который он торопится спрятать.
- Я мигом! – он целует её в щёку, накидывает аляску и выбегает из номера.

В фойе на первом этаже гостиницы он покупает у администратора два жетона и ныряет под козырек прикреплённой к стене телефонной будки.
Палец  быстро стучит по железным кнопкам автомата.
- Алло, Макс, это я, узнал?
Размытый до неузнаваемости голос на другом конце трубки язвит что то вроде: «Какие люди…Чем обязаны» но Кир обрывает этот монолог.
- Макс, мне некогда. Дело есть. Слушай сюда…

Стол получился праздничным. Кир наблюдает за Алёнкой, которая мечется от салями, до нарезанного ломтиками сыра, мыча от удовольствия, жуёт оливки, и время от времени глотает из стакана шампанское. Её рот набит так, что щёки немного раздулись, как у ребёнка, дорвавшегося до запретных вкусняшек.
Временами она поднимает глаза на Кира и смущённо улыбается, прикрыв набитый до отказа  рот рукой.
- Что ты на меня так смотришь? – спрашивает она, когда первый приступ голода побеждён.
- Как?
- Как тогда, когда мы встретились в первый раз. – Она вспоминает эту встречу, как будто она была много лет назад, хотя прошло всего лишь несколько дней.
- Я просто влюбляюсь в тебя всё сильнее с каждым днём… - голос Кира предательски дрожит и это снова пробуждает в глазах Алёнки страх.
- Такое ощущение, что это наш последний вечер. – Она мгновенно становится серьёзной и её отсутствующий взгляд направлен куда-то поверх бутылки с шампанским.
- С чего ты это взяла, Котёнок, - Кир садится на корточки рядом с ней и обнимает за талию, уткнувшись подбородком в мягкую грудь.
- Какое то предчувствие появилось.
- Плюнь ты на эти предчувствия. Мы будем вместе всегда, что бы не случилось. Если даже… - Кир осёкся, понимая что начал говорить лишнее, но понимает, что уже поздно и глубоко вдохнув, продолжает - …что-то нас разлучит, я всё равно найду тебя и мы будем вместе.
- Правда? Не врёшь? – в её словах слышится отчаянье, и она заглядывает ему в глаза, словно ребёнок пытающийся определить, сколько процентов правды в словах родителя.
- Я тебе никогда не врал, - после этих слов он чувствует как внутри него что-то оборвалось и с грохотом полетело вниз. Чтобы скрыть это чувство, он глубже утыкается носом в ложбинку между её маленьких грудей.
Всю ночь он не отпускает её от себя, сжимает её нежное хрупкое тело со всей силы, до стона, пытаясь впитать в  себя всю её такую близкую и такую непостижимую и недосягаемую.
Весь остаток ночи он не спит и смотрит на её вздернутый носик и подрагивающие во сне тонкие губы.
«Котёнок! Я делаю это ради нас с тобой!»

Шквалистый ветер швыряет горсти колючей снежной манки в лица прохожим, заставляя натягивать капюшоны, развязывать уши у шапок, подслеповато пятиться к ближайшему укрытию в виде палатки, или барыжного контейнера.
Народу на «Туче» не много. Кир с Алёнкой заходят через центральные ворота и укрываясь от ветра идут по главному широкому проходу в конец рынка.
- Тебе шуба нужна, Котёнок. Ты вся дрожишь, - он крепко сжимает её плечико.
Они сворачивают направо, протискиваются через узкий проход между палатками до верху заваленными барахлом и выходят в крайний ряд палаток, примостившийся возле серого деревянного забора.
Кир притормаживает и разворачивает Алёнку к себе лицом.
- Я сейчас пойду вперёд, а ты отстань и иди сзади. Хорошо? – он улыбается ей, пытаясь разбудить ответную улыбку. Она улыбается в ответ слишком натянуто. В её глазах всё тот же страх. Неужели она чувствует?
Кир целует её в щёчку и развернувшись решительно идёт вперёд.
Алёнка наблюдает, как он прохаживается вдоль прилавков, иногда останавливается ,  деловито рассматривая товар.
Два крупных парня в коротких пуховиках и спортивных штанах с лампасами отделяются от одного из прилавков и вплотную обступают Кира. Они разговаривают, и поначалу ей кажется, что Кир встретил знакомых. Но когда парни вдруг хватают его за руки с двух сторон, она понимает, что случилась беда. Остолбенело застыв на месте, она видит как парни тащат упирающегося ногами Кира вдоль прохода и вталкивают его в одну из палаток.
Деревянными шагами она медленно идёт к зловещей палатке, у входа которой вырастает один из этих парней. Мордастый, черноволосый, щетинистый, он встречает её взгляд агрессивным блеском глаз.
- Тебе чего? – спрашивает он, когда она пытается заглянуть за его широкую спину, за которой находится вход в палатку.
- Там… там в палатке мой парень. Его туда затащили! – она слышит как тихо и обречённо звучит её голос и почему-то начинают стучать зубы.
- Иди давай! Нет тут никого…- громила двумя руками пытается отодвинуть Алёнку в сторону. Она отталкивает его руки и идёт на него как Зомби, с отсутствующим выражением в глазах.
- Там мой парень! Ты чё не понял, мразь! – она делает замах, но он резким движением перехватывает и заламывает её руку.
- К другу своему захотела? Хорошо! – он впихивает её в палатку вперёд себя.
Она сразу видит Кира, сидящего на пузатой клетчатой сумке. Из уголка его рта течёт кровь, а второй громила, стоящий сзади обмотал вокруг его шеи кожаный ремень.
Рядом на раскладном стуле сидит огромный толстяк в светло-коричневой дублёнке, отороченной белым мехом и рыжей ондатровой шапке. Очки в массивной оправе придают ему вид интеллигентного респектабельного человека.
- Вот, подружка его нарисовалась, - говорит парень, заломивший сзади руку Алёнке.
- Подруга? – толстяк картаво раскатывает «Р» и приветливо широко улыбается так, что на пухлых щеках появляются ямочки.
- Дима, ты чего так девчонку схватил? Смотри какая она маленькая. Ты же ей руку сейчас оторвешь, – его спокойный мягкий голос диссонирует с картиной которую видит Алёнка. Он говорит так, словно находится в тёплой домашней обстановке, среди любимых ему людей. – Иди лучше закрой палатку и посмотри снаружи. – Картавая «Р» звучит мягко и интеллигентно, как будто её произносит француз.
Громила отпускает Алёнку, выходит из палатки и задёргивает полог, словно закрывает створ пещеры шкурой. Теперь в палатке воцаряется полумрак, подсвечиваемый одинокой жёлтой лампочкой, болтающейся на тонком проводке.
- За что вы его схватили? Что он Вам сделал? – глаза Алёнки пылают яростью, когда она смотрит на очкарика.
- Разве так начинают разговор? Нужно хотя бы познакомиться. Меня например Андрей Васильевич зовут. – толстяк продолжает добродушно улыбаться бегая по Алёнке жадными глазами.
- Я не знакомиться сюда пришла. Отпустите его быстро, или я милицию вызову.
- Милицию? – смеётся толстяк. – Милицию я и сам могу вызвать. – он достаёт из кармана дублёнки огромный транковый телефон и расправляет длинную антенну. – Нет проблем! Всего один звонок и через пять минут они будут здесь. Только Вам это надо? – Он переводит взгляд с Алёнки на Кира, который опускает голову вниз.
- Не надо никаких ментов, - угрюмо говорит он.
- Вот, твой парень говорит, что не надо, – толстяк, улыбаясь, показывает на Кира.
- Из двух зол выбирают меньшее. Менты для него, это однозначное зло. Но я сейчас тоже зло, и ещё не известно, какое из зол меньше. – Толстяк прикуривает сигарету от массивной бензиновой зажигалки.
- Твой парень деньги у меня украл. И не только у меня, он много кого на этом рынке обул. Но другие меня меньше всего интересуют, как и мало интересует его моральный облик. Я человек прагматичный. У меня украли деньги, их нужно вернуть. Я потратил время, его нужно оплатить. Когда у меня крадут, я расстраиваюсь. Когда я расстраиваюсь, я теряю здоровье, а я очень ценю своё здоровье, поэтому оно тоже требует компенсации.
- Сколько Вы хотите? – решительно спрашивает Алёнка.
- Сто тысяч! – ответ толстяка заставляет Алёнку побелеть.
- Это очень много, у нас столько нет. Есть пять… - голос Алёнки становится жалобным.
- Мы не на рынке, хоть и находимся в его стенах. – улыбка пропала с лица толстяка и оно тут же становится холодным и жестоким.
   - И что Вы собираетесь делать? – в словах Алёнки звучит вызов.
- Алёна, иди, мы сами разберёмся! – подаёт голос Кир.
- Вот это слова не мальчика, но мужа! – толстяк снова заулыбался. – Девушка, Вам правда лучше уйти сейчас.
- Я никуда одна не пойду. Мы уйдём отсюда вместе, - категорично заявляет Алёнка.
- Вместе точно не получится. Но если так за него переживаешь, можешь сама остаться вместо него. – Алёнка замечает огоньки вожделения за толстыми линзами очков.
Всё происходит мгновенно. Она с размаху бьет толстяка ладонью по округлой щеке. Он сидит как ни в чём не бывало, а улыбка ещё больше расползается по широкому лицу. С таким же успехом Алёнка могла влепить пощёчину бетонной стене.
- Дерзкая, люблю дерзких! – толстяк говорит, как будто только что ему доставили огромное наслаждение. Он поворачивается к Киру, потирая щёку, - Хорошая у тебя баба, боевая. Люблю таких!
- Отпусти нас! – Кир с мольбой поднимает глаза на толстяка. – Отвечаю, что больше здесь не появлюсь. Слово пацана даю!
- Ха-ха-ха, - толстяк откинулся на стуле продолжая держать руку у щеки. – Слово пацана! Да кому оно нужно твоё слово, кроме тебя самого. Сам то как потом с собой будешь? А ещё свидетель есть, девка твоя, - толстяк крутит головой как будто не верит сказанному.
- Знаешь что? Я тебя отпущу только из-за неё, - он показывает оттопыренным большим пальцем в сторону Алёнки, глядя на Кира. – Ты даже не представляешь, какая у тебя баба.
- Так мы можем идти? – в голосе Алёнки облегчение.
- Слово пацана говоришь? – толстяк в упор смотрит на Кира. – Ну-ну, посмотрим. И ты присмотрись к нему подруга, если слов не держит, зачем он тебе такой?
- Он держит свои слова, это я точно знаю!
- Ну смотри. Лёша отпусти его, - парень, стоящий сзади тут же скидывает удавку с шеи Кира. – Я тут как Бог, захочу казню, захочу помилую. У Стругацких книга есть такая «Трудно быть Богом». А я вот скажу ничуть не трудно, а даже приятно. Вот у меня сегодня настроение хорошее и я могу подарить человеку жизнь в обмен на пустое, ничего не значащее обещание. А хорошее настроение у меня благодаря Вам. – Толстяк улыбается, буравя Алёнку жадными глазами. Потом он снова поворачивается к Киру.
- Свободен, иди. Только помни не попадись мне, когда я буду в плохом настроении. - Когда Кир в обнимку с Алёнкой пытаются откинуть полог, чтобы выбраться из палатки, толстяк снова окликает его.
- Братишка, хорошая у тебя девчонка! Не подставляй её больше.

Весь этот вечер в «Нептуне» для него как далёкий забытый сон. Он снова видит весёлые пьяные лица Кота и Безумного, снова Ботаник произносит какой-то длинный тост, активно жестикулируя и эта песня «Не прогоняй меня мороз…».
Как будто ничего и не было. Не было этих сказочных дней, не было Алёнки. Всё как и раньше стало серым и унылым. Он словно издалека наблюдает за этим праздником, причиной которого является сам.
«Я всё сделал правильно» - эту установку он мысленно повторяет раз за разом. После инцидента в палатке ему удалось убедить Алёнку, что сейчас лучше взять тайм-аут. Он пытался мотивировать это тем, что этот толстяк очень важный решала известный в городе и слово данное ему лучше исполнить и пропасть на некоторое время. Алёнка на удивление не сопротивлялась. Она как будто что-то поняла. С чем-то смирилась. Обречённо кивая головой, она приняла план Кира, что он сходит в армию, а потом они поженятся.
Всё равно он чувствует себя виноватым. Мысль о том, что он поступил неправильно по отношению к ней, ПО ОТНОШЕНИЮ К НИМ не даёт ему покоя.
Крутой толстяк захвативший Кира на рынке сейчас сидит рядом, положил свою огромную тяжёлую руку с массивными позолоченными часами ему на плечо и жарко дыша в ухо перегаром что то говорит. Кир включается только в конце фразы.
«…честно тебе скажу. Я бы от такой тёлки ни на шаг не отошёл»
Киру неприятен этот разговор.  Он встаёт из за стола и берёт в руку пухлый полиэтиленовый пакет, всё это время стоявший под столом.
- Пацаны, мне уйти надо сейчас. Вы тут без меня пока, я Вас нагоню.
Друзья понятливо кивают головами. Уже выходя за дверь, краем уха он слышит фразу Безумного «Совсем крышу снесло…».

Она сильно изменилась, как будто прошла целая вечность после их последней встречи. Серая кофточка, накинута поверх застиранного зелёного халата. Белые носки и тряпичные тапки на ногах. Из вчерашней принцессы она снова превратилась в Золушку, но такую до боли родную и любимую, что Кир просто сгребает её в охапку, жадно вдыхая знакомый вожделенный запах, уткнувшись носом ей в шею.
- Тихо…тихо, давай выйдем туда, - Алёнка косится на хитро улыбающуюся комендантшу на вахте.
Только сейчас Кир понимает, насколько всё изменилось. Теперь она принадлежит не только ему, как это было вчера. Теперь она собственность: собственность училища, собственность комендантши, собственность системы. Ещё день назад она была вся без остатка его, но он решил оттолкнуть его, выбросить в эту серую жизнь. «Это только ради нас», - в очередной раз оправдывается он перед собой.
В сумраке тамбура, куда они вышли он видит её блестящие глаза, в которых застыл немой вопрос: «ЭТО ВСЁ?»
- Котёнок, примерь это тебе! – Он достаёт из пакета белый кроличий полушубок. – Я помню, что тебе такой понравился.
- Мне? Зачем? Не надо было! – всовывая руки в рукава полушубка ,она улыбается натянуто онемевшими губами.
- Ты моя красавица! – Кир обнимает её укутывая в шубу. – Тебе нравится?
- Да…очень! – её голос звучит тихо и обречённо.
- Когда я вернусь, мы с тобой такую свадьбу отгрохаем, - он прижимает её к себе всё крепче. – Завтра придёшь на вокзал?
- Нет. – вдруг отвечает она. – Не хочу в толпе твоих пьяных друзей весело махать руками в окошко. Давай лучше здесь простимся. Как говорит мамка «Перед смертью не надышишься». – Последнюю фразу она произносит тяжело выдыхая.
- Здесь, сейчас? – Его голова начинает кружиться. Как бы он не хотел отодвинуть этот момент, он всё равно наступил. – Не хочу! Не хочу! – он прячет свои слёзы уткнувшись в неё.
- Надо! – она гладит его по голове, как мать, утешая, гладит ребёнка. – Ты же сам хотел, чтобы так получилось.
- Я не хотел! Клянусь, я не хотел! – он поднимает глаза полные слёз. Сейчас он говорит правду. Он не хотел этого, но он это сделал.
- Я тебе верю! Я знаю, что ты мне никогда не врал.
- Тогда с Гогой помнишь? Я тебе соврал тогда. Мы договорились с ним, я просто взял его на понт. Я его ментами напугал…– он сам не понимает, зачем это рассказывает сейчас.
Алёнка вдруг засмеялась, и всё маленькое помещение тамбура озаряется тёплым солнечным светом
- Это разве враньё? Всё получилось красиво! – Она, склонив голову набок, смотрит на него, как будто изучает. И он вдруг понимает, что она догадывалась про случай с Гогой. А может быть она догадывается даже, что эта ложь не единственная и не самая страшная.
Вот он, последний момент. Год это целая вечность. Они изменятся, они станут другими. Как ни обманывай себя, всего что случилось уже не повторить, во всяком случае, точно так же не получится. Можно было продолжить, но он испугался, не захотел. Сейчас он ещё пьяный, сейчас он не совсем адекватен и она здесь рядом, поэтому трудно поверить в то, что они, может быть,  видятся сейчас в последний раз.
Пружина, удерживающая дверь натягивается и в проёме появляется красная морда Безумного в заломленной на затылок нутриевой формовке.
- Братан, ну ты где? Мы тебя потеряли!
- Я сейчас, - он с силой закрывает дверь и виновато смотрит на Алёнку.
- Иди, тебе пора! – слёзы стоят в её глазах как в переполненных доверху бокалах. – Иди!
Он не может отпустить её и продолжает целовать, а слёзы текут ручьём по её шее. Но рано или поздно это должно закончиться. Он отстраняется держа её за плечи.
Он навсегда запомнит её такую, в расстёгнутой шубе, с румянцем на щеках, растрепанными волосами и глубокой грустью в глазах провожающих что-то очень дорогое навсегда.
- Знаешь, это всё было классно, - вдруг говорит она улыбнувшись и проглотив комок в горле. - Это было классное падение, но чем дольше падаешь, тем больнее приземляться.