Гл.2
- Это кто там все улики нам затоптал, аки тот мишка косолапый? - произнёс с иронией один из криминалистов, но Таничев отвлёкся на Майчука, направляющегося к нему с протянутой рукой, и ничего не ответил на поставленный вопрос.
- Ты всё тут уже осмотрел? - спросил Николай, когда они отошли в сторонку.
- Да. - кивнул Таничев. - Но если честно, то ожидал большего.
- Чего именно?
- Сам не знаю.
- Мы сейчас обратили внимание... В общем, все замки целые, значит, кто-то знакомый и старуха добровольно ему открыла.
- Значит, значит... - ответил старший опер, о чём-то задумавшись.
- Слушай, а может, она сама умерла естественной смертью? А что, похоже. Я тут мельком глянул... В агонии засунула голову под подушку, бывает же так, верно? - прервал его мысли Майчук.
- Нет, Колян, не сама. Было сопротивление, это явно. А ещё на подушке вмятины от рук. Как ты представляешь, что она сама себя душила?
- М-да... Припоминаю эту Анну Григорьевну, когда мы сообщили ей, что её сын маньяк. Слепая, но гордая до ужаса. И хоронить его отказалась.
Таничев согласился. Именно так всё и было.
- Ну что, Колян, на выход?
- На выход. А то эксперты уже косо посматривают. Приучили мы их, прям, господа великие. Чтобы никто им не мешал. Ничего себе! Можно думать, им потом бегать и искать преступника.
- Мы всё слышим! - раздалось из той комнаты. Майчук набрал в лёгкие воздуха и собрался огрызнуться, но Таничев приложил палец к своим губам.
- Т-ссс... Не стоит, Колян. Нас ждут более важные дела. - и улыбнулся.
На лестничной клетке вновь собрался народ. Они галдели во всю ивановскую, но как только из квартиры показались опера, шум тут же стих, словно по команде.
- А кто из вас Нина Андреевна? Есть тут такая? - громко поинтересовался Таничев.
- Есть. - выступила вперёд маленькая старушка, с покрасневшими и припухшими глазами.
- Получается, вы последняя, кто видел Анну Григорьевну?
- Нет. - упрямо мотнула головой пенсионерка. - Последним был убийца.
- Это естественно. Но вы же понимаете, о чём я? - немного смутился Таничев.
- А что тут понимать, да и чем я могу помочь? Мы с Дашкой проведали её и отправились домой. Дети должны были приехать, а у меня дела на кухне оставались.
- С какой Дашкой? - насторожился старший опер.
- Да внучка это моя!
- А, ну да, всё правильно. Продолжайте...
- А нечего, я ещё участковому всё рассказала. - она пожала худыми плечиками и окинула взглядом собравшихся, ища у них поддержки. И сразу начались выкрики, мол, кому помешала Анюта, ведь никому ничего плохого не сделала. Она же не виновата, что сын у неё в маньяка превратился.
Таничев с Майчуком уже спускались вниз по лестнице, но тут Таничев вдруг притормозил.
- Вы считаете, что её убили, из-за сына-маньяка? - спросил он у толпы.
- Да кто его знает, из-за чего её убили?! Вот так живёшь на свете, живёшь и совсем не догадываешься, когда наступит твой конец и от кого. - выкрикнула полная старушка, но совершенно подвижная, краснощёкая, крепкая такая вся и, главное, глаза у неё не потускнели от времени, до сих пор оставались ясными и живыми.
- Вы правы. - ответил ей Таничев. - Слава Богу, что никому из нас не ведомо, когда и в какие годы мы покинем этот мир.
Таничев чувствовал, что он устал, морально и физически. И так захотелось в детство, когда родители отправляли его на целое лето в деревню, к деду с бабушкой. Вот где лепота настоящая! Никакой ответственности ни за что, гуляй себе день деньской, лишь за редким исключением помочь чем-то бабуне и снова к пацанам за деревню. Вспомнилось, как он с двумя друзьями пас коров на лугу, просто пришла их очередь. Тогда ему не понравилось, он не чаял, когда же вечер наступит, чтобы вновь очутиться в бабушкиных объятиях. Солнце тогда пекло нещадно, а на речку всего пару раз пригоняли всё стадо, чтобы бурёнки попили холодной водички. А в основном, бродили по степи, где полно колючек и всюду разносился невыносимый запах полыни.
"Да, сейчас бы туда. И зарыться бы головой в голубовато-серебристые веточки полыни." - мечтал Таничев. Как однажды, они играли в прятки, он залез в заросли высоченной лебеды и уснул там. Его искали, искали, но так и не нашли. Мальчишки вернулись в деревню, вот тут и подняла крик бабуня, внучек родимый пропал, а то, может, в речке утонул? Он вернулся целый и невредимый. Дед глянул на него недовольным взглядом и вышел на порог, чтобы скрутить свою самокрутку, а бабуня причитала до самой ночи, всё охала да ахала, а то и плакать принималась. От радости.
Дед, прошедший войну от звонка до звонка, не очень-то церемонился с внуком, старик никогда его не уговаривал. Не хочешь есть? Не надо. Значит, не голодный. А вот бабуня угождала и уговаривала, выполняя все его капризы. Да, было когда-то времечко золотое.
Когда Таничев "опускался" вот так в детство, то ему всегда было стыдно за своё поведение перед дедом и бабушкой. Но что поделать, ведь в том возрасте все такие безрассудные и немного жестокие к своим родным и близким. Нынешний бы ум - да на ту желторотую пору, но так не бывает. Каждому поколению своё.
"На могилках деда и бабушки года два не был, негодяй. - пожурил он себя. - Надо бы съездить, пока не осень и дороги не развезло." - только успел подумать Таничев, как тут же услышал:
- Вы из милиции? - спрашивала женщина лет пятидесяти.
- Оттуда. - подтвердил Майчук. - А у вас что, информация для нас припасена?
Незнакомка отмыкала свою квартиру на первом этаже и одновременно общалась с Майчуком и Таничевым, а отомкнув двери, нагнулась и поставила к стенке увесистую сумку. Последняя, до этого, стояла между её ног.
- А как же! Есть такое дело, то есть, информация. Анну Григорьевну убил тот рекламщик.
- Какой ещё рекламщик? - тут же схватился за слово Майчук.
- Ой, да ходил тут вчера, надоели они уже. А этот бытовые товары, как он сказал, почти даром отдаёт. Я как раз из магазина пришла, а он звонил к Аннушке. Я слышала, как щёлкнул замок, значит, она его впустила. А раз он последний у неё побывал, то кроме этого парня и некому больше её задушить, я так считаю.
- А во сколько вы его встречали? - оживился Майчук. Всегда приятно, когда наклёвывается какая-никакая, а ниточка, за которую теперь можно и потянуть потихоньку.
- Да что-то между шестью и семью вечера.
Таничев и Майчук переглянулись. Всё совпадало. Нина Андреевна навещала соседку в шесть или около шести. Теперь выясняется, что там ещё и рекламщик огинался.
- Как вас зовут? - ласково спросил Майчук.
Женщина кокетливо улыбнулась.
- Ксения. - она нарочно не назвала своё отчество.
- Вы, Ксения, гм... безусловно оказали нам содействие. - вмешался Таничев. - Но не могли бы вы описать того подозреваемого парня?
- Да зачем описывать, я его и так знаю!
Майчук и Таничев вновь переглянулись.
- Вы это серьёзно? - выпалил довольный Майчук, не веря своим ушам.
- Конечно, серьёзно! Куда ещё серьёзнее-то?