История про выйский храм
Деревня Окуловская раньше была центром Выйско-Ильинской волости. Здесь находилось волостное праление ( старшиной значился Павел Костин из деревни Зайцево, писарем - Павел Сергеевич Замятин, урядником Борис Миронович). Было там две лавки. За рекой стояли две церкви: пониже – зимняя церковь святых Афанасия и Кирилла Александрийских, построена и освящена 20-21 июня 1878 года, а выше Станового Ручья, на угоре, - Выйско-Ильинская шатровая ( летняя) церковь постройки 1600 года. В 1939 году в сентябре её разрушили и употребили на дрова.
В начале двадцатых годов, как следует из журнала «Россияне» № 1-2 за 1992 год, на Севере побывал архитектор- реставратор Пётр Дмитриевич Барановский, выявив множество интересных памятников народного зодчества. Вот что пишет о встрече с ним Владимир Десятников: « Три пуда соли. Именно столько смог взять с собой молодой профессор Барановский, отправляясь в 1921 году в экспедицию по реке Пинеге и её притокам. Деньги в то время на Севере ничего не стоили. На соль можно было выменять хлеб, нанять подводу или лодку, рассчитаться с рабочими.
- Дождался я лета и поехал, - рассказывал Пётр Дмитриевич. Один поехал. Специально подгадал под очередной отпуск и поехал, как заядлый охотник. Мне предстояло «настрелять» такой «дичи», какой кабинетные специалисты по архитектуре ещё и в глаза не видели.
Пётр Дмитриевич снял со стеллажа объёмистую папку с материалами Выйско-Пинежской экспедиции. Достав карту Архангельской области, он показал отмеченные красным карандашом пункты остановок: Пинега, Вонга, Поча, Чакола, Пиринема, Кеврола, Чухченема, Сура, Выя.
- В то время меня больше интересовали деревянные шатровые храмы, своего рода «предтечи» каменной церкви Вознесения в Коломенском, о которой летописец сказал: «Бе же та церковь вельми чудна высотою, и красотою, и светлостью». В прибрежных сёлах по Пинеге, - продолжал Барановский, - оказалось столько церквей «чудных вельми» , что я решил во что бы то ни стало пройти по реке до самых верховьев. Приезжаешь в село, а там – две-три шатровые церкви- красавицы, трёхэтажные дома – хоромы, мельницы-крепости – и всё это первоклассные шедевры зодчества. Строили северяне так, чтобы самим всю жизнь красотой любоваться и чтобы внукам завет оставался.
Мы смотрим пожелтевшие от времени фотографии и листы бумаги, на которых вычерчены в масштабе дома и поражающие своим разнообразием резные крыльца – гордость и «визитная карточка» каждого хозяина…
- А на этом конверте у вас почему-то стоят три восклицательных знака? - спрашиваю я хозяина.
- Здесь у меня хранятся особо важные документы. Памятника этого уже нет, но точные научные обмеры сохранились . Две недели я трудился над ними. Выйский шатровый храм – неповторимое явление во всём мировом деревянном зодчестве.
П.Д. Барановский обмерил, вычертил и сфотографировал выйский храм во всех деталях. Теперь, когда этот уникальный памятник по невежеству местных властей уничтожен, остаётся надежда на его грядущую «реабилитацию» и воссоздание вновь по материалам Выйско-Пинежской экспедиции.
- Тяжело сознавать, что потомки тех, кто своими мозолистыми руками воздвиг это чудо света, сами порушили славу своих пращуров. – Пётр Дмитриевич достаёт
письмо очевидца, на глазах которого канатами зацепили за главу храма, и трактора повалили в обрыв исполина, простоявшего на русской земле три с половиной века. – Под карнизом кровли выйского храма, - продолжает Барановский , - была вырезана красивыми буквами надпись. Расстояние с земли до неё – около пятнадцати метров. Разобрать буквы я не мог, а прочесть обязательно надо было.
- Неужели пришлось строить леса?
- Какие там леса? У меня времени было в обрез. Вместе с двумя мужиками я залез по специальным выступам внутри шатра до самой главы. Топором я отбил доски с надписью, и меня с ними спустили на землю. А когда снял с надписи прорись, и я водрузил доски на место.
Пётр Дмитриевич развернул длинный ряд склеенных листов бумаги. Любуясь резной надписью, которая сама по себе произведение искусства, мы читаем: « Лета 7108 (1600г.) августа в 6 день поставлен бысть сей храм-церковь во имя пророка Ильи, при государе-царе и великом князе всея Руси Борисе Фёдоровиче, сыне его Феодоре и патриархе Иеве».
- А потом, - сказал Пётр Дмитриевич, - когда я обмерил выйский храм и снял эту
прорись, был трудный путь домой.
***
Материал взят из журнала «Россияне» № 1-2 за 1992 год.