Мы прервали наше повествование о восстании «волынцев» на том, как восставшие 350-400 солдат учебной команды и 1000 солдат 4-ой роты[1] запасного батальона лейб-гвардии Волынского полка выстроились без офицеров в казарменном дворе по Виленскому переулку, дом №15. Сначала у солдат было намерение пойти в сторону улицы Знаменской, где находились 1, 2 и 3 роты волынцев, но, поскольку путь лежал мимо батальонной канцелярии, то опасаясь со стороны офицеров пулеметного обстрела, решили пойти по Виленскому переулку в сторону Парадной улицы, на которой находились казармы запасных батальонов лейб-гвардии Литовского и Преображенского полков.
Шли в строю в следующем порядке: в авангарде шёл один из взводов основной учебной команды, затем два пулемета, после пулеметов шла остальная учебная команда, за ней две подготовительных команды и замыкала колонну 4-ая рота. Пройдя по Виленскому переулку и свернув на Парадную улицу, «волынцы» подошли к казарме Литовского полка. Взводный старший унтер-офицер Конюков выставил два отделения на перекрёстке улиц Кирочная и Парадная, и два отделения перекрыли доступ на Парадную с Виленского переулка и Госпитальной улицы, надежно прикрыв со всех сторон Парадную улицу, на которой находился весь состав восставших.
В это время «волынцы» послали во все роты «литовцев» своих делегатов, которым предстояло убедить «литовцев» присоединиться к восстанию. Сначала за Литовский запасной батальон говорили офицеры, они препятствовали выходу из казарм солдат-«литовцев» и попытались занять нейтральную позицию, заверяя, что они не будут препятствовать «волынцам», но однако с ними не пойдут. Взводный Зайцев и ефрейторы Орлов и Сероглазов, в сопровождении солдат, проявили настойчивость и энергию в агитации солдат-«литовцев». В конце концов, «волынцы», со словами: «нам терять уже нечего», стали заряжать винтовки, а затем крикнули: «Ну, выходите, что ли!». После этого «литовцы» заволновались, и кто-то в казарме крикнул: «Одевайсь!» «Литовцы» стали выходить во двор, пребраженцы, чьи казармы находились в этом же дворе, тоже, но уже без приглашения, стали выходить и строиться. Взломали цейхгауз, расположенный здесь же в казармах, и вооружились. Затем привлекли нестроевую команду, поручив запрячь несколько повозок для раненых и патронные двуколки, которые доставили около 30 000 патронов, 1 000 винтовок и 4 пулемета[2]. Пребраженцы сказали, что на Госпитальной улице есть ещё цейхгауз и туда был направлен отряд в 25 человек. Вскоре они вернулись с двуколкой полной патронов. Тем временем, подошли три фельдшера и 12 санитаров Волынского полка - оказывается старший врач запасного батальона «волынцев» Штейн послал их к восставшим.
Литовский и Преображенский батальоны строем вышли на Парадную улицу и присоединились к «волынцам». Солдаты трёх запасных батальонов гвардейских полков, пройдя по Парадной улице до Кирочной, повернули на неё, направляясь к казармам 6-ого гвардейского саперного полка.
Этот эпизод, когда «волынцы» присоединяли к восстанию «литовцев» и преображенцев, Смирнов с Гусляровым в своих статьях[3] по-белогвардейски извращают. Гусляров, продолжая беззастенчиво врать, уверяя, будто после убийства Лашкевича «волынцы» из-за страха наказания пошли на Парадную улицу, чтобы кратчайшим путём дойти до Таврического дворца, где находилась Государственная дума, а там «сдаться и просить снисхождения»! Но этими бреднями Гусляров не ограничился и придумывает мифическую встречу «обросших» толпой «волынцев» с Керенским![4]
Смирнов же действия солдат сводит исключительно к кровожадным убийствам офицеров, преследующих единственную цель - «связать кровью» «литовцев» и преображенцев, чтобы им, как и «волынцам», отступать было некуда. При этом Смирнов подтасовывает факты, заявляя, будто на Парадной улице был убит полковник Богданович (у Смирнова, списавшего у своих любимцев-белогвардейцев, ошибочно, вместо Богданович - написано Богданов)[5]. На самом деле, судя по телефонному сообщению полицейского надзирателя Любицкого, полковник Богданович был убит в казарме, находящейся на Кирочной улице в доме №37 около 12 часов дня[6]. К этому времени, т.е. к полудню, «литовцы», преображенцы и «волынцы» были уже далеко от преображенских казарм - на перекрёстке улиц Кирочной и Преображенской (ныне улица Радищева). «Снятие» же «литовцев» и преображенцев во всех воспоминаниях участников произошло без крови и, скорее всего, так оно и было. Убийство полковника Богдановича произошло, вероятнее всего, в результате каких-то «арьергардных» столкновений, когда к восстанию стали активно присоединяться слои солдат ранее не проявивших решительность.
На Кирочной улице восставшие внезапно столкнулись с выстроенной ротой «литовцев» под командованием поручика. Встреча произошла сразу за садом преображенских казарм, «литовцы» были выстроены фронтом к восставшим, при приближении которых поручик отдал приказ «прямо по колонне, пальба ротой». Но не все солдаты подняли винтовки для выстрела, и залпа не было. Видя замешательство в среде роты карателей, мятежники подошли вплотную и стали агитировать солдат присоединяться к восстанию. В это время, поручик, схватившись за шашку, с обычной для царского офицера руганью, потребовал отойти от строя. Один из «волынцев» пырнул офицера штыком и вслед за этим несколько «литовцев» подняли поручика на штыки. Унтер-офицеры «литовцев» куда-то унесли тело поручика, а рота несостоявшихся карателей влилась в революционную колонну.
Обстоятельства появления этой роты на пути восставших нам сегодня неизвестны, но в любом случае: будь то инициатива одного поручика или карательные действия военного командования, можно со всей определённостью сказать, что это была попытка остановить восставших солдат военной силой. Белогвардейцы-эмигранты (вроде Спиридовича) и современные российские белогвардейцы (вроде Старикова и Мультатули) с сожалением отмечают, что толпе «распоясавшейся солдатни» своевременно не было оказано достойного отпора. Якобы, достаточно было крепкой воинской части и волевого командира, чтобы остудить пыл зарвавшихся военных и вернуть всех в казармы, при этом «историки»-монархисты совершенно не упоминают об этом случае.
Эпизод с ротой «литовцев» не угоден этим псевдоисторикам, защищающим царизм, поскольку свидетельствует, что в самом начале восстания, революционным солдатам противостояла вооруженная рота в строю (а по меркам запасных батальонов 1917 года рота могла достигать 1500 человек), верная присяге и воинской дисциплине, под командованием решительного офицера, готового не останавливаясь не перед чем, любой ценой остановить восстание. И что мы видим в итоге: команда офицера не исполняется, а сам офицер поднят на солдатские штыки, а революционный отряд пополнился ещё пять минут назад стоявшими в строю солдатами. Воинская дисциплина рассыпалась под давлением массового солдатского возмущения. Офицеры перестали восприниматься как начальствующие лица, подчинение им перестало быть обязательным для солдат.
На углу Кирочной и Преображенской (ныне Радищева) улиц находились казармы запасного батальона 6-ого гвардейского сапёрного полка. По записанным воспоминаниям Кирпичникова и солдат-«волынцев» присоединение сапёров к восстанию сопровождалось убийством командира запасного батальона полковника Геринга и нескольких офицеров.
Офицеры-сапёры предусмотрительно, ожидая приближения мятежных войск, заперли казармы и ворота на казарменный двор. Революционная колонна скопилась у ворот и стала стрелять и вызывать сапёров присоединиться к ним. Сапёры кричали из казарм, прося восставших товарищей выпустить их.
Известный советский писатель Михаил Слонимский, после ранения на фронте, проходил службу в запасном батальоне 6-ого гвардейского сапёрного полка в роте кандидатов в школу прапорщиков. Он стал очевидцем и участником восстания саперов и их присоединения к революционным воинским частям. Слонимский в своих поздних воспоминаниях тоже отмечал быстрое присоединение саперов к восставшим, а ещё ему врезалась в память сцена, когда сапёры вместе со всеми восставшими войсками двигались к Литейному проспекту, заполнив всю Кирочную улицу. Идущий рядом с ним молодой солдат Волынского полка воскликнул «восторженно, с пафосом и с великой надеждой»: «Мы идём вперёд, в неизвестное!..»[7].
Эти наивные восторженные слова юноши в шинели прекрасно характеризуют атмосферу и настроение восставших: не «бессмысленный и беспощадный бунт», а освобождение. Сначала освобождение от солдатского рабства, а затем освобождение от классового рабства. Это восстание, в сознании солдат, происходит не в интересах какого-то отдельного гарнизона, а является началом переустройства всего общественного механизма отсталой гигантской страны. Сумев преодолеть вековую забитость и угнетенность солдатская масса, присоединившись к рабочим, открывает новую страницу истории! Значение и масштаб своих же действий воодушевляет и одновременно тревожит солдат; это эмоциональная атмосфера рождающегося нового мира.
С другой стороны умирающий, отживший своё мир самодержавия, чьи представители и защитники находятся под впечатлением совсем других эмоций. Воспоминания Спиридовича, Кутепова, Балка и прочих «белых воинов» передают атмосферу недовольства, злости, презрения, отчаяния и уныния. Все кругом отвратительны, убоги, не достойны уважения (кроме, конечно же, самих авторов воспоминаний). Такое впечатление, что внезапно, Петроград превратился в прибежище отбросов Российской империи. Это умирающий мир сгнившего самодержавия с характерным для него зловонием. Именно такую эмоциональную окраску (почерпнутую из белоэмигрантских опусов) используют при описании революционного Петрограда «наши» современные антисоветчики и антикоммунисты стариковы, смирновы, гусляровы, мультатули и прочие необелогвардейцы.
Но вернёмся к 6-му гвардейскому сапёрному полку. Михаил Слонимский в 1926 году выпустил роман «Лавровы» о судьбе интеллигентов на переломе эпох. В этом романе есть сцена убийства полковника Херинга, командира одного из запасных батальонов. Не трудно догадаться, что под Херингом автор подразумевал реального полковника Геринга, а все события относились к переходу 6-ого гвардейского сапёрного полка на сторону революции. Вот как случай с полковником Герингом изложен в романе «Лавровы»:
«Двор [двор перед казармами - прим. авт.] был пуст. Волынцы, литовцы и преображенцы стреляли залпами в ворота и кричали в промежутках между залпами:
— Сапёры! Выходи!
Сапёры жались за выступом стены, скрываясь от пуль.
Борис [главный герой романа - прим. авт.] стоял среди них. Он видел, как из подъезда — как раз против ворот — вышел командир батальона, полковник Херинг. Полковник уже не подпрыгивал на ходу. Маленький, толстый, в серебряного цвета шинели, он плавным, твёрдым шагом пошёл к воротам, вытянув вперёд правую руку, в которой был наган. Он шёл и стрелял в восставших. Он был один против по крайней мере двух рот озлобленных солдат. Но он шёл так уверенно и так настойчиво, что вдруг совсем тихо стало: солдаты замолкли и перестали обстреливать двор. А полковник шёл упорно, непреклонно, и уже видно было, что он не от жиру толстый, а от мускулов. Этот упругий комок сейчас дойдёт до ворот, крикнет «смирно!» — и все будет кончено. Он уже один только двигался среди затихших, застывших людей. Он, как укротитель, гипнотизировал солдат. Это был знакомый гипноз, и солдаты в отчаянии уже поддавались ему.
Расстреляв патроны, полковник отбросил револьвер, вынул из кармана шинели другой и продолжал стрелять»[8].
Далее, главный герой романа - Борис Лавров - вышел наперерез полковнику, в короткой схватке овладел пистолетом и застрелил Геринга. После этого ворота были открыты и сапёры стали выходить из казарм.
Художественная литература, безусловно, не относится к историческим источникам. Но в данном случае достоверность описываемых событий подтвердил сам автор. В 1931 году давая интервью журналу «Ленинград» Михаил Леонидович рассказывая о романе «Лавровы», отмечал:
«Вы спрашиваете, насколько автобиографичны эти романы [«Фома Клешнев» и «Лавровы» - прим. авт.]. Да, я пользовался в значительной мере собственным опытом и фактами своей собственной биографии. Солдатчина (как она изображена в «Лавровых») — это мой материал. Для описания казарм пошли в ход мои собственные записи. Факты о февральской революции я набрасывал буквально на следующий день, сам в сущности не зная, для чего я это делаю»[9].
Физическая борьба главного героя Бориса Лаврова и полковника Геринга, в которой одерживает победу юный солдат и погибает матёрый полковник — этот эпизод больше похож на художественный вымысел, олицетворяющий и победу революции, и завершение внутренней борьбы солдата, одновременно. Но сами обстоятельства противостояния одного полковника двум ротам солдат, так мастерски описанные Слонимским — это, вероятнее всего, документальный факт, который в далеком 1917 году поразил молодого солдата Михаила Слонимского, который и сегодня впечатляет современного читателя.
В который раз мы вынуждены отмечать, что утверждения белогвардейцев об отсутствии волевых и решительных командиров в революционном Петрограде лживы и не соответствуют исторической правде — на пути восставших, раз за разом, встают непримиримые враги революции. Вот и в казармах сапёров нашёлся не кто-нибудь, а сам командир всего запасного батальона, который решительно выступил против мятежа. Но он одинок, он не смог собрать вокруг себя не только солдат, но даже офицеры не поддержали мужественный поступок своего командира. Полковник Геринг в открытом бою, погиб как мужчина, попутно удивляя нас степенью «любви» к своим же «братьям»-солдатам.
Пока «снимали» саперов, из преображенского садика ударила пулеметная очередь, не причинившая восставшим урона. Кирпичников с солдатами и своим пулемётом направились, чтобы ликвидировать точку. В деревянной будке нашли лишь брошенный пулемёт «литовцев» без стрелков.
Сапёры присоединились к революционной колонне вместе со своей музыкальной командой. Под звуки «Марсельезы» восставшие дошли до Знаменской улицы (ныне улица Восстания).
Восставшие солдаты стремятся на Выборгскую сторону
Количественно революционные войска значительно увеличились и качество управления ими снизилось. Это уже были не в порядке выстроенные войска, а солдатское море, заполнившее Кирочную и растекавшееся по примыкавшим улицам и переулкам.
В этот момент в солдатские массы стали вливаться рабочие и революционно настроенные граждане. Рабочий Патронного завода Иван Ляпин жил по Знаменской улице (ныне улица Восстания) недалеко от Кирочной. Утром понедельника он заметил солдат и присоединился к состоявшемуся летучему митингу. Среди митингующих уже были рабочие, которые призывали солдат к большей организованности и предложили идти на Выборгскую сторону[10]. К этому же времени и в солдатских воспоминаниях упоминается о присоединении к солдатам рабочих[11].
У Знаменской улицы отряд разделился: часть пошла «снимать» 1, 2, 3 роты «волынцев», остальные двинулись дальше по Кирочной к Литейному проспекту.
Три роты «волынцев» и пулеметная команда сразу же присоединились к восставшим, как только увидели их. Во главе с музыкальной командой, революционные войска прошли по Басковому переулку к Басковой улице (ныне улица Короленко). Проходя по Басковой улице, восставшие попытались привлечь учебную команду запасного батальона лейб-гвардии Литовского полка. Однако офицеры были готовы к такому развитию событий и заперли команду в казарме, при этом часть солдат поддержала офицеров. Чтобы не сдерживать темпа восстания, «волынцы» оставили у ворот казармы отряд в 20 человек, а сами пошли дальше. Но пройти они не смогли — с верхнего этажа казармы «литовцев» их обстрелял пулемёт. Ответным ружейным огнём «волынцев» он был подавлен. Это послужило толчком к присоединению тех «учеников»-«литовцев», которые сдерживались офицерами. Солдаты выбивали окна, выбрасывали ящики с патронами и сами выпрыгивали, присоединяясь к восставшим войскам.
Колонна «волынцев», пройдя по Басковой улице до Преображенской площади, соединилась на Кирочной с основной частью революционных войск.
Всё это время на Кирочной улице продолжалась борьба - проходя мимо казарм жандармского дивизиона, солдаты уже совместно с рабочими решили «снять» жандармов. Ворвавшись в казарму, обнаружили не более 50 человек (остальные были на постах в городе) и эти остатки жандармов были выкинуты из казармы. Недалёко, на другой стороне Кирочной улицы, в доме №8 находилась школа прапорщиков инженерных войск. Именно в этом здании революционные солдаты застали штабс-капитана Станкевича, который, по мнению Милюкова, наблюдал революцию «снизу». Именно в этом месте и в это время Станкевич попытался сагитировать солдат идти в Таврический дворец на поклон к Государственной думе. Солдаты, выслушав офицера, пошли на Литейный проспект к Литейному мосту, чтобы перейти на Выборгскую сторону к рабочим.
Часть рабочих Орудийного завода в этот день находилась в цехах под охраной вооруженного караула. Подошедшая революционная колонна солдат и рабочих осадила завод и стала требовать присоединения работавших на заводе к ним. Рабочие завода поддержали восставших и совместными усилиями были сломаны ворота, разоружен караул. Рабочие Орудийного завода захватили Артиллерийское управление, Орудийный и Патронный заводы[12]. В ходе присоединения Орудийного завода был убит начальник складов Главного арсенала генерал-майор Матусов[13].
После Орудийного завода авангард революционной колонны подошёл к Литейному мосту, сама же колонна тянулась вплоть до Кирочной улицы. С Выборгской стороны стоял заслон из полуроты Московского полка. Восставшие солдаты с криками и выстрелами в воздух вступили на мост, не разобравшись в ситуации, думая, что их обстреливают, «московцы» открыли огонь по колонне. Среди революционных солдат появились убитые и раненые. По «московцам» открыли ответный огонь, но, одновременно, в революционной колонне появилось замешательство — многие стали отходить назад. Благодаря усилиям Кирпичникова, Маркова, Орлова и Конокова порядок в рядах был восстановлен, а Кирпичников, дойдя до «московцев» убедился, что «московцы» не намерены вступать в бой с восставшими и колонна, перейдя Литейный мост, вступила на Выборгскую сторону.
На Литейном проспекте и прилегающих улицах солдаты и рабочие вели революционную борьбу с самодержавием. Ещё до того как авангард колонны пересёк Литейный мост было подожжено здание Окружного суда. На Шпалерную улицу отправился отряд и разгромил, находящуюся там тюрьму — Дом предварительного заключения. У Орудийного завода началось сооружение баррикады с одновременной установкой артиллерийских орудий[14]. Проезжавшие мимо автомобили захватывались революционным войском, на некоторые сразу устанавливали пулеметы. По «хронометру» Кирпичникова было около 14 часов, когда восставшие отряды соединились в районе Преображенской площади. Таким образом, если верить Кирпичникову отряд подошёл к Литейному не ранее 14 часов.
Исходя из свидетельств других участников восстания 27 февраля, вероятное время перехода восставшими войсками Литейного моста можно считать — около 13 часов[15]. То есть, к часу дня восставшие волынцы прошли по «казарменному кварталу»* (* - «казарменным кварталом» называлась часть Петрограда, расположенная между улицами Литейный проспект – улица Бассейная - Суворовский проспект, где находилось множество казарм), присоединив к восстанию находящиеся там воинские части. Из наиболее решительных и революционно настроенных солдат, присоединившихся рабочих, а также из самих «волынцев» образовался авангард, который перейдя Литейный мост, вступил на Выборгскую сторону, где с самого утра уже распоряжались рабочие, но об этом в следующей статье.
И. Якутов
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] – Т.И. Кирпичников. Восстание л-гв Волынского полка в феврале 1917 г./Крушение царизма, стр. 300// www.agitclub.ru/27 февраля 1917 года (Воспоминание Константина Пажетных).
[2] – И. Лукаш. Преображенцы, стр. 7.
[3] - Российская газета, 01.11.2016 г.//Российская газета, 01.02.2017 г.
[4] – Е. Гусляров. Роковая ошибка Тимофея Кирпичникова/Российская газета, 01.11.2016г
[5] – А. Смирнов. Час «мордобоя»/Российская газета, 01.02.2017 г.
[6] – Февральская революция и охранное отделение/Былое, 1918, №1(29), стр. 176//Публикация документов о положении в стране в начале 1917 года, о подготовке и ходе Февральской буржуазно-демократической революции/Советские архивы, 1967, №1, стр. 36.
[7] – М.Л. Слонимский. Книга воспоминаний, стр. 13.
[8] – М.Л. Слонимский. Лавровы, Л., 1933, стр. 101-102.
[9] – Беседа с Мих. Слонимским/Ленинград, 1931, №2, стр. 106.
[10] – И.М. Ляпин. Октябрь в Петрограде/История пролетариата СССР, 1932, №11, стр. 91//А. Кондратьев. Воспоминания о подпольной работе Петербургской организации РСДРП(б) в период 1914-1917 гг/Красная летопись, 1922-23, №5-7, стр. 67.
[11] – Как начиналась революция 1917 года? Очерк, написанный солдатами учебной команды Волынского полка, стр. 27//Н. Пенчковский. Как восстали волынцы/Ленинград, 1931, №2, стр. 76.
[12] – Л.Ф. Конокотин. Рабочие отряды защищают Советскую власть/В огне революционных боев, стр. 452-453//Правда, №5, 10.03.1917//И.М. Ляпин. Октябрь в Петрограде/История пролетариата СССР, 1932, №11, стр. 92//Как начиналась революция 1917 года? Очерк, написанный солдатами учебной команды Волынского полка, стр. 28.
[13] – Великая российская революция 1917г, стр. 9//И.П. Лейберов. На штурм самодержавия, стр. 237.
[14] – И.М. Ляпин. Октябрь в Петрограде/История пролетариата СССР, 1932, №11, стр. 92.
[15] – Пролетарская революция, 1923, №1(13)//И. Гаврилов. Очерки по истории Выборгской парторганизации, Л., 1933//Былое, 1922, №19//И.П. Лейберов, З.И. Перегудова. Подвиг Нунэ, Л., 1985//Красная летопись, 1927, №2(23)//И. Мильчик. Рабочий февраль//Правда», 1917, № от 5; 6; 10 и 11 марта.