1-
«Уж небо осенью дышало,
Уж реже солнышко блистало,
Короче становился день,
Лесов таинственная сень
С печальным шумом обнажалась,
Ложился на поля туман,
Гусей крикливых караван
Тянулся к югу: приближалась
Довольно скучная пора;
Стоял ноябрь уж у двора.»
- холодным осенним утром декламировался как-то сам собой пушкинский ямб. Небо действительно стало низким, ветер срывал последние листья с деревьев, намекая посвященным на скорый снег. Природа засыпала в преддверии зимы. То есть в ожидании ЕЁ, декламирующую в безмерном пространстве холодного воздуха стихи земного поэта солнечную богиню Мару. Да, Она близко: вот в этом морозном потоке, в этих подмерзающих лужах, во всклоченных от холода голубях, в поднятых воротниках бегущих от ветра прохожих, в мерзнущих на шиномонтаже автомобилистах, в ожидающих гололедицу гаишниках и травматологах. Все в состоянии готовности номер один. Все знают, что ОНА вот-вот придет, но никто не рад. Вот и работай после этого для них.
От досады захотелось еще немного дунуть холодом вон в того пижона, выпадающего из презентабельного авто в одной модной рубашечке. Пижон поежился, суетно открыл заднюю дверь машины и накинул теплую дубленку. И этот не рад. А ведь буквально только что мечтал о длинноногой, черноволосой и голубоглазой, белокожей и румяной от природы – в общем, об идеальной женщине-богине, так напоминающей ЕЁ образ, повелительницы стужи и смерти, неотразимой Мары. Ах да, он же не видит. То есть конечно смотрит и по сторонам, и на вывески магазинов, и на проезжающие автомобили, и на хорошеньких женщин заглядывается. Но божественного не видит. Грустно.
Что там еще у земного классика, «унылая пора, очей очарованье…»? А какой ЕЙ еще быть, если не унылой?! Богиням надо поклоняться и восхищаться, а современное человечество с трудом терпит, местами отторгает и временами проклинает деяния рук ЕЁ. Редкий индивид произнесет «люблю зиму, хочу снега и мороза». Разве что ближе к странному для древних, но очень популярному у нынешних людей празднику Новый год, когда все жители Земли начинают мечтать о снеге, как дополнении к елке в шариках. Эдакая декорация для подарков.
Действительно, и что за праздник – начало следующего календаря? То ли дело День осеннего равноденствия, когда солнечные и лунные силы становятся на миг равны, а после пантеон Ясуней (светлые) передает эстафету Дасуням (темным), уступая больше времени ночи. Светлые уходят на покой, по-современному – в отпуск. В стародавние времена это был праздник, именуемый древними не иначе как Новолетье. С обильными столами, песнями и плясками, хороводами и кострами.
Отмечали Новолетье и Боги. Отпраздновав, светлые Ясуни постепенно отдавались праздному покою, позволяя себе дела лишь с позднего утра и только до раннего вечера, да и то отчасти. Одна Мара, даром что светлая, принималась за свою основную работу. Такова суть справедливости мироздания: летом интересы своего пантеона стерег представитель Дасуней Кощей, черпающий силу свою из Яйца Изначального, оставленного в его царстве на сохранение самим Родом (причина темному богу летом не расслабляться, природу вдохновлять); а зимой в права вступала Богиня светлого пантеона Мара, успокаивающая-убаюкивающая уставшую за лето землю. Высшая справедливость Рода: всё равно и все равны; нет плохих дел – есть недоделанные или неправильно сделанные.
Современные человечки о равной необходимости всего сущего забыли. Зачем помнить о том, как нужен дождь, если из-под крана всегда течет вода? Зачем желать холода при наличии кондиционера? Вот и этот пижон вылез из теплого салона своей дорогой машины, закутался в теплую одежду и ругает приближающуюся зиму, потому как ему не надо отдыхать от посадок-огородов, выпаса скотины, сенокосов и прочая. У него бизнес круглый год и прилавки магазинов с всесезонными овощами-фруктами, молоком-хлебом-мясом. Современный человек сезонов не наблюдает, от природы отдалился. Можно не спешить сажать-собирать-укладывать и готовиться к отдыху.
Но все-таки сейчас пижон куда-то спешит. Еще раз дунуть холодом или посмотреть, что надо этому представителю современности? Любопытство взяло верх.
Человек действительно спешил, даже как-то нервно и сосредоточенно, что совсем не соответствовало его внешнему виду расслабленного ухоженного пижона. Представитель земного чуть ли не бегом пересек стоянку, открыл железную калитку огражденной высоким забором территории и спешно направился к отдаленному, когда-то красивому, но сейчас обветшавшему грязно-желтому зданию. Тем временем из подъезда этого здания явно усталым шагом выходила женщина. Пижон при виде женщины перешел на бег и крик: «Марина Ильинична, подождите! - женщина вздохнула и остановилась, - ну как он?»
- Смирнов, успокойтесь. С вашим папой все нормально, без ухудшений. Понаблюдаем ночь, если будет также, то завтра переведем в общую палату, - будничным голосом без эмоций успокоила пижона женщина.
Но тот не успокоился, от нервно-сосредоточенного тона перейдя на восторженные нотки:
- Мариночка Ильинична, богиня Вы наша! Мы у Вас в долгу, молится на Вас будем. Отблагодарим, не сомневайтесь, - пижон перешел на радостно-благодарные возгласы. Новоявленная богиня только махнула рукой: мол потом, отдохнуть дайте, - и скрылась за другой дверью.
Настоящую богиню Мару аж передернуло от услышанного. Кто это – новоявленные боги современности, которых еще и благодарят вот так, без идолов и капищ?!! Надо приглядеться к этой Марине Ильиничне! И, забыв про пижона, Мара устремила пронзительный взгляд в неказистое здание.
Лучше бы конечно не интересоваться богине Смерти таким местом, но вот случилось. Происки других богинь-завистниц, наказание ли Рода или восстановление великого равновесия заставили древнюю богиню заглянуть в богоугодное заведение, именуемое людьми больницей – сложно понять. Да еще не куда-нибудь, а в реанимационное отделение. Увиденное еще больше обескуражило Мару. Преобладание белого цвета; вереница неказистых коек, заполненных поломанными внешне и внутренне человечками; множество разнообразных машин-аппаратов, тикающих, гудящих, жужжащих; и среди всего этого суетится новоявленная богиня Марина Ильинична, и другие ей подобные, все в бесполом почти бесцветном одеянии. Ни кумиров, ни торжественных нарядов богов, ни капища Мара не увидела, как не всматривалась. Разочарование было захватило древнюю богиню (нельзя ж богам так опускаться!), но тут в божественном (или людском?) сообществе суета ускорилась, и поток одинаково одетых почитаемых людей (все-таки не боги, не смотря на восторженные слова пижона – определила для себя Мара) направился к койке с призывно пищащим аппаратом. Резкий звук заставил и Мару отвлечься от созерцания.
- Чего уж пищать-то, куда спешить? – настоящая богиня всевидящим взором оценила ситуацию, - моя это душа, сама встречу и провожу в Навь, к Яге, – но люди в одинаковых одеждах почему-то яростно сопротивлялись, отчего душа человеческая то тянулась к богине Смерти, то обратно к своему телу. Полубоги (скорее всего, именно так – Мара отдала дань уважения соперникам) яростно хватались за непонятные богине инструменты и приборы, сохраняли слаженность движений несмотря на всеобщее напряжение. Душа стала напоминать канат между двумя мирами.
- Интересный вид спорта – подумалось Маре – перетягивание души новоявленными и древними богами, - и рассмеялась, ослабив хватку.
Одно мгновение - новые применили что-то сильнодействующее, выиграв схватку у древней богини. Маре только и оставалось, что со стороны наблюдать за усталыми поздравлениями в связи с еще одной отнятой у Нави человеческой души.
Мара успокаивала свое божественное достоинство: - Надолго ли эта победа?
Похоже, новым божественный вопрос был не важен, сегодня это победа.
Богиня было опять обиделась: и эта ее работа никому не нужна, снова радуются ее проигрышу…
И тут представительницу Ясуней осенило: вот тот мир, где будут ей поклоняться! всего-то надо - не делать ничего!
Богиням же так нужно это поклонение-почитание, без него они грустнеют, теряя божественную силу. Надо немного: чуть-чуть подзарядиться этим самым восторженно-поклонным чувством, пусть и в Яви, а заодно отдохнуть. А потом можно снова снежные поля ставить, лед на реках прокладывать, свет морозить да природу успокаивать. Один день в Яви, никто не заметит.
-2-
Утро ноября выдалось на редкость теплым, чем немало удивило всех старожилов. Молодежь просто радовалась еще одной возможности одеться полегче.
Но в городской больнице день обещал быть жарким и без прогнозов погоды. По коридорам стелился шёпот: неожиданная проверка из министерства. Предшествовал же этому шепоту уверенный цокот лодочек, обладательница которых гордо и не торопясь шла из отсека администрации в сопровождении первых лиц больницы, подобострастно семенивших сзади.
Весь персонал больницы, кто по случайности не успел спрятаться на своем рабочем месте, застывал при виде такой процессии.
Не то, чтобы министерские не баловали своим вниманием – периодически заезжали, особенно по причине личных просьб. Но такой красавицы из министерства еще не видели. Высокая, стройная, черноволосая с ярко-голубыми глазами и точеным профилем женщина без возраста приковывала внимание не только мужского коллектива, даже признанные красавицы больницы восхищенно провожали взглядом.
Министерша вышагивала по коридору, словно не видела всего ажиотажа и восхищения, деловито заглядывая в открываемые главврачом двери, задавая на редкость умные вопросы, давая меткие комментарии и записывая все в свою личную книжечку. А еще неожиданно для сопровождающей больничной свиты останавливалась возле той или иной палаты, заходила и направлялась к выбранной койке, внимательно глядела на больного, а потом давала рекомендации по его лечению.
Сначала врачи отделений посмеивались: министерша решила в доктора поиграть. Но потом заметили, что останавливалась и подходила лишь к сложным случаям: пациентам, которых лечили вроде, но не уверенно и толком не понятно, от чего. А она откуда-то знала, ставила диагноз и назначала лечение! Что это: донесли «павлики морозовы» в министерство? В чутье министерши верить не хотелось, но её знаниям уже к середине обхода больницы начали отдавать должное даже больничные «звезды». Записывали назначения без напоминаний, все чаще слышалось уважительное «Да, Тамара Игоревна» и «Сделаем, Тамара Игоревна». Тамара Игоревна – представитель министерства здравоохранения, прибывшая в больницу по поручению с проверкой.
Постепенно добрались до реанимации. Министерша даже не входя в отделение окинула ледяным взглядом стену и произнесла: «Третью слева отключайте, нечего казенное имущество тратить».
Но вместо уже привычного «да» по коридору пошелестело тихое, но уверенное «нет». Мара (а это была она, наша знакомая богиня, так удачно принявшая облик министерши. «И ведь никто из земных к имени не прислушивается – веселилась она, - «Тамара Игоревна» - «та Мара и горе», были б умнее, сразу распознали бы богиню Смерти, раз уж глубоких чувств и ощущений лишены») дернулась в сторону твердого «нет» и наткнулась на такой же твердый взгляд. Хозяином отрицательного звука оказался высокий подтянутый блондин лет 35 в хирургической форме.
- Тамарочка Игоревна, не обращайте внимания. Все сделаем, - главврач суетливо открывал следующую дверь. Но министерша замерла, вскинув взгляд на отважившегося нахала. А блондин и не думал отводить своих льдистых глаз, уверенно выдерживая напор.
Мара сканировала блондина. Забить-задавить-сглазить всегда успеется, надо сначала разобраться, почему вдруг такое уверенное «нет». Но вдруг поняла, что с человеческой высоты ее поведение сейчас кажется слишком уж странным.
- Так, у нас кажется время обеда? – решила отвлечься от неудобной ситуации министерша, - Очень хорошо, делаем перерыв в обходе. Покормите меня в вашей больничной столовой? А Вы, бесстрашный доктор, составьте мне компанию. Там обоснуете свое решение держать пациентку в реанимации. Только учтите, жду четкого ответа, подкрепленного результатами анализов и исследований. Жду через 10 минут, – и уже обращаясь к главврачу – ну показывайте же свою столовую, надо и ее проверить.
Главврач уже что-то рассказывал про недавно отремонтированную обеденную залу, улучшенное оборудование и свежайшие диетические продукты, но Мара оборвала поток лжи: «Скажите лучше, что за врач этот самоуверенный наглец?»
- Вы про того, что спорил? Да он всегда так, вечно на своем настаивает. Но по правде надо сказать, в большинстве случаев не ошибается. Льдов Сергей Викторович, врач-травматолог. Потомственный, между прочим. Но если Вы считаете необходимым, то вынесем выговор за неправомерное поведение!
- Не надо ничего выносить, - двусмысленно усмехнулась Мара, глядя в глаза «честнейшему» главврачу, - Разберемся, – и кивнув на столик окна, - принесите мне что-нибудь съедобное к окошку, - после заметив спускающегося по лестнице Льдова – Сергей Викторович, присоединяйтесь, - и опять главврачу, - Вы же не обидитесь, если мы с Сергеем Викторовичем посекретничаем?
Кто посмеет отказать проверяющему из министерства, тем более красивой женщине. Главврач и остальная свита покорно присели за отдельным столом.
Через несколько минут перед министершей стояло лучшее, что было в больничной столовой. Льдов даже удивился, как оказывается умеют готовить местные повара. Но родную больницу выдавать не полагается. Потому гордо отказавшись от изысков словами «уже обедал», выделил среди изысков место под папки и бланки. Дождавшись начальственного кивка. Приступил к защите своей позиции в отношении больной.
Льдов начинал говорить тихо, после перешел на немного взволнованный тон, судорожно демонстрируя Маре то рентген-снимки, то бланки анализов. Но богиня не слушала, ей, всевидящей, транслировалась другая, полная картина произошедшего.
Поздним осенним вечером в больницу доставили пациентку без сознания после ДТП. Дежурный врач Льдов Сергей Викторович принял по скорой; сразу на операционный стол – времени на раздумья не было, надо собирать тело по частям.
Шел не первый час операции, но Льдов не замечал времени. Он чувствовал себя Пигмалионом, ваявшим свою Галатею. «Ножки сейчас сложим, и они будут опять ровненькими. Ручки какие тоненькие, но ничего: это вот так составим – срастется лучше прежнего. Ребрышки целы, слава богу. Носик поставим на место, будет греческий профиль...» - такими мыслями подбадривал себя врач на операции, колдуя над несчастной.
А в середине ночи вконец уставший Льдов заполнял бумаги о проделанной работе. Что там у нее из документов? Совсем молоденькая, тридцати нет. Телефонные номера какие-то имеются? Сообщить бы родственникам. Уже звонили? Подруга говорит, что сирота? Ничего, милая, Льдов тебя не оставит, Льдов тебя на ноги поднимет, ты еще танцевать будешь. Отключился привычно чутким сном только под утро.
Маре стало немного не по себе от увиденного в памяти визави. Особенно давил тот факт, что тремя днями после этой операции она, пролетая мимо больницы, заметила неприкаянную душу девушки, не решающуюся покинуть Явь. «Что, милая, неймется? Давай провожу» - и подхватила с собой на край Нави.
Теперь надо было что-то делать. Варианты вертели один хуже другого: сообщить врачу о напраслине его трудов; или вернуть девушку из Нави, наверняка уже с измененным сознанием; или закрутить-заморочить этого статного мужчину, чтобы забыл свою Галатею, увлекшись такой близкой богиней (а там, как знать, в какую сторону Род заведет)… мысли путаются даже в голове богинь.
- Я Вас, Сергей Викторович, выслушала, - Мара неожиданно прервала начинающего было горячиться Льдова, - вот как поступим. В Ваших доводах есть разумное зерно, мне надо все обдумать. Через час на этом же месте встречаемся, и я сообщу о своем решении. Не волнуйтесь, мои доводу будут также убедительны, как и Ваши. Нет, медкарта не нужна, я все помню, - и Мара почти бегом, насколько позволяли высокие шпильки, вышла из столовой.
В след за министершей поспешила было и ненадолго оставленная свита, но Тамара Игоревна махнула рукой:
- Обход продолжим позже, мне нужно место для анализа вновь поступивших данных. Где я могу расположиться?
- Мой кабинет вполне удобный, - засуетился главврач.
- Если обещаете, что никто в Вашем кабинете не будет отвлекать в ближайший час - даже Вы! - то готова воспользоваться Вашим предложением, – отчеканила министерша.
Главврач галантно распахнул дверь, подтверждая приглашение.
-3-
В одиночестве Мару накрыли сомнения. Что же делать, как поступить правильно и не качнув равновесия? В задумчивости подошла к зеркалу и взглянула в свое земное отражение.
- Что, ясноглазая, решать будем?
Зеркальное отражение покрыла рябь, ярко-голубые глаза двойника начали бликовать, пока не остановились на зеленом цвете. Мара не удивилась.
- Привет, сестрица Макошь. Прознала-проведала? Оно и понятно, от судьбы не спрячешься. Вот не поверишь, как никогда рада твоему появлению. Совет нужен.
В зеркале окончательно проступил образ Великой Ткачихи, богини Судьбы Макоши. Всегда радушное лицо сейчас покрыла тень волнения.
- Сестрица Мара, ты бы раньше советовалась, до того, как в Явь спустилась.
- Уже успела качнуть миры? Но ведь немного, есть шанс исправить, я знаю, – съязвила Мара.
- Давай думать, в какую сторону исправлять. Одна голова хорошо, а две лучше. Тут Доля и Недоля, помощницы мои, ниток мне надавали. Сплетем немного жизненного полотна, посмотрим наперед, что получается.
Макошь застучала спицами, окутывая Мару видением.
Видение первое:
Тамара Игоревна чеканным шагом спускается в столовую, сообщает Льдову о своем твердом решении отключить его Галатею от аппаратов, сообщая о смерти пациентки. Льдов настаивает, умоляет, хамит. А чуть позже увольняется, спивается, умирает (что для богинь несколько лет – всего лишь «чуть»). Давно вернувшаяся к своим обязанностям Мара встречает Льдова в распростертыми объятьями, но даже убедившийся в правоте богини мятежный дух не может успокоиться и простить, потому еле держится на особом (совсем не милостивом) попечении Кащея.
-Нет, остановись, - руки Мары начали хаотично расплетать сотканное Макошью полотно, - давай возьмем другие нити. У тебя же есть иная палитра цветов? А и плести можно как-то по-другому…
- Хорошо, сестрица, давай иначе попробуем.
Видение второе:
Тамара Игоревна спускается в столовою, но уже не чеканно, а игриво покачивая всей точеной фигурой. «Милый, умный, замечательный Льдов, Вы конечно правы, а я ошибалась … продолжим знакомство ближе к вечеру…» И вот Льдов сначала исключительно ради своей Галатеи, а через несколько часов ради себя самого проводит свои самые радостные часы жизни с богиней. Мара же старается ввести в забвение Сергея, но сама также увлекается. Есть в кого: высокий, голубоглазый и светловолосый, как специально выточенный для Мары изо льда. И фамилия така близкая сердцу богине зимы – Льдов…
Спицы Макоши стучат все быстрее: Мара отказывается от божественной сути, делает карьеру Льдову, но начинает стареть. Главврачу Льдову уже не нужна старая небожественная Мара, его тянут к себе новые молоденькие Галатеи. Сущность же богини не в состоянии терпеть такого унижения, и в одном из скандалов…
- Не довязывай этот кошмар – вскричала Мара, - распусти скорее! - остановила на середине строчки богиню Судьбы. Перевела дух. – Еще варианты есть?
- Теперь ты поняла, что натворила? Все должно идти своим чередом. Но тебе почитания захотелось… Да что тут нравоучения читать, надо еще один вариант попробовать, – и Макошь в который раз взялась за спицы.
Видение третье:
Тамара Игоревна вновь спускается в столовую, насей раз нерешительно. Похоже, что министерша так и не приняла окончательного решения. Но сказать ничего не успевает. К Льдову подбегает медсестра реанимации: «Сергей Викторович, Ваша пациентка очнулась!». Льдов, бросая гордо-радостное в сторону министерши «Я же прав!», убегает в реанимацию. Да, до выздоровления еще далеко, сложно прогнозировать влияния длительной комы на рассудок, но сейчас это победа. Его Галатея жива.
- Можешь дальше не вязать, сестрица. Дальше я и сама тебе скажу. Она так окончательно и не восстановится, будет инвалидом. Он ее не бросит, женится и всю жизнь будет с ней нянчится вместо ребенка. Умрут вместе в один день: она от инсульта, он от цирроза, – печально закончила видение Мара.
- Ты все видела, сестрица. Тебе решать. Я отложу пока спицы на часок, подожду твоего выбора. И помни, до полуночи земной надо бы вернуться, пока Род-батюшка не хватился.
И Макошь растворилась в зеркальном пространстве, будто и не было.
Мара в задумчивости подошла к компьютеру. Включила было: Тамара Игоревна за ответственной работой. Но сущность богини Мары метнулась на границу с Навью, в терем к бабе Яге.
- Ничего не спрашивай, подруга – с порога остановила расспросы и настроила на деловой лад хозяйку Верхней Нави Ягу светлая богиня Мара, - дело спешное и архи важное.
- Выкладывай, - только и выдохнула Яга.
- Я к тебе давича спустила девушку неприкаянную. Далеко ли она?
- Да недалече, из моего владения и не продвинулась. Сама не рвется, а Вию да Кащею такие малахольные ни к чему. А тебе что за беда?
- Нужно ее обратно в Явь вернуть.
У Яги округлились глаза:
- Ты умом повредилась, Мара? Кто из людей в Нави побывал, тому обратно ходу нет. Даже если представить, что сможет обратно по Калинову мосту пройти, так верно рассудком тут останется. Или в Яви сумасшедшие дома пустуют?
- Нет, Яга, ты меня не так поняла. Я сама ее заберу и верну в Явь, в тело человеческое.
- Да хоть ты, хоть сам Велес – все равно умницей-разумницей деве не быть, - печально констатировала Яга.
- Ягинюшка, ты же сама разумница, великая колдунья, знающая все закоулки мира. Придумай-посоветуй. Очень надо!
Задумалась Яга. Сходила за книгой да за зеркальцем. Полистала, посмотрела. В печь заглянула. И выдала:
- Если тебе так надо, то ты собой и жертвуй. Есть один лишь вариант ей живой-здоровой и умной-разумной в Яви нынче жить – коли хоть капля божественной крови в ней появится. Наша кровь, ты знаешь, любую кривизну выправит. Только и часть божественной силы ей передастся, у людей это даром зовется, или талантом. Готова частицу себя новопреставленной отдать – выбирай дар и можешь возвращать в тело человеческое. А с процессом помогу, не переживай.
- Какая же ты необыкновенная, даже среди богинь, Ягинюшка – начала было рассыпаться Мара, но вспомнила об ограниченном времени, – Какой же дар выбрать? Да пусть умеет болезни видеть да людей лечить.
- Сложный ты дар ей выбрала, хотя чего еще ожидать от богини Смерти – усмехнулась Яга, – Будь по-твоему.
-4-
Через час, как и договаривались, Тамара Игоревна спокойным шагом спустилась по лестнице в столовую. При виде Льдова немного замедлила ход, как бы оттягивая секунды встречи. Сергей Викторович напротив спешил продолжить ранее начатый разговор и узнать окончательно сформированное мнение начальственной дамы. Врач даже поднялся из-за столика, сделал было пару шагов навстречу, но министерша жестом руки остановила прыть.
-Пять, четыре, три, два, один …. – как перед стартом новой ракеты вела про себя отсчет Мара. Каждый счет – шаг вперёд. Но главное – не дойти, потому что цель не в этом. Пусть ему запомнятся эти последние секунды: богиня идет навстречу, улыбаясь только ему - человеку, вот-вот ощутившему себя полубогом. Еще секунда…
- Сергей Викторович, скорее, - медсестра из реанимационного отделения бежала со всех ног к доктору Льдову, – Она очнулась!
Льдов гордо окинул победным взором Мару и бросился к своей Галатее.
Вокруг Тамары Игоревны собирала успевшая за день поднадоесть начальственная свита. Главврач, глядя в след Льдову, из чувства гордости за своего сотрудника небрежно проронил:
- Ну вот и Вы оказались не правы…
- Как знать… - эхом ответила ему министерша, - впрочем продолжаем обход. Что там у нас дальше по плану? – о опять шепот по коридорам, завершаемый цоканьем безупречных лодочек такой же безупречной хозяйки.
Ближе к вечеру вся свита, да и сама Тамара Игоревна порядком устали. Льдова больше не встретили, да и не надо было «больше» светлой богине. Надо всего лишь удалиться под любым предлогом - и к себе, в пантеон Ясуней, пока еще кто, кроме Макоши, не хватился.
-Господа, всем спасибо. Отчет о больнице напишу. Не переживайте, он будет положительным. Банкетов не надо. Машина ждет, а казенное имущество в виде бензина тратить попусту не полагается, не правда ли?.. – с такими словами министерша накидывала на плечи легкое манто выходила на крыльцо административного корпуса.
Задерживать никто не решился. Хлопнула дверь машины, и Тамара Игоревна скрылась за больничными воротами.
-5-
На пороге Прави Мару нервно дожидалась Макошь.
- Что за укоризна во взгляде, сестрица? Вроде уж все оговорено, да по-твоему сделано? – Мара заметила недовольство богини Судьбы.
- Опять юлишь, сестрица. Выкрутилась? Тайный мостик себе в Явь построила? Что ж будет с равновесием, коли все боги начнут в душах человечьих часть себя сеять да потом и пользоваться этой частью? Стыдись, сестрица.
- Стыдиться? Странно… А ты как себя чувствуешь, не за что не стыдно? Знаешь, я тут книжку забавную в Яви нашла, «Сказки Бажова» называется. Так одна из сказок прелюбопытно заканчивается. Да вот, сама прочти:
«Да еще после этого случаю заметочка вышла. Сказывали, будто Хозяйка Медной горы двоиться стала: сразу двух девиц в малахитовых платьях люди видали.»
Что это, судьбоносная моя сестрица, разъясни непутевой богине?
Макошь зарделась. Когда-то давно и она не устояла перед красивым, талантливым и гордым человеком. А равновесие мира – оно на то и равновесие, чтобы все сгладить и примерить. Что ж теперь сестрицу распекать да худом пугать?
-Не переживай, Великая Пряха. Получше в полотно свое посмотри, может так на судьбе и написано? А сказки – это всего лишь сказки, – и заговорщицки подмигнула Макоши, - как там в присказке «и я там был, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало». Так то.
-Эпилог-
В министерство здравоохранения поступил странный запрос на ознакомление с отчетом о недавней проверке больницы. Что за проверка, в министерстве никто не помнил. Лишь несколько приказов и один неожиданно найденный отчет были тому свидетелем. Но, как известно, раз есть бумага, значит все было. Дальше решили не разыскивать неизвестно откуда взявшуюся Тамару Игоревну и такие же документальные подтверждения небылицы. Честь министерства превыше всего.
Льдов выходил свою Галатею. Та, по правде сказать, и сама как-то неправдоподобно быстро шла на поправку. Приписали все молодому здоровому организму и грамотному лечению.
А еще Галатея вдруг начала разбираться в медицине. Поначалу Льдов отмахивался от советов своей невесты (предложение сделал в тот же день, как открыла глаза), но потом заметил зерно истины в словах-советах, после совсем доверился.
Только вот замечал Льдов странное: в особо важные минуты при сложных случаях в глазах невесты появлялась ярко-голубая холодность, а весь облик девушки вдруг напоминал Сергею Викторовичу короткую встречу с гордой красавицей в столовой больницы. Но врачи верят точным диагнозам, а раздвоения у невесты не было и быть не может. Да и сам Льдов галлюцинациями не страдает.
Лишь молодая начинающая знахарка да ее покровительница Мара знали правду. Да еще Макошь, но от судьбы ничего не спрячется.
Впрочем, ее знает каждый ребенок, но вот не всякий взрослый понимает. Сказка ложь, да в ней намек, добрый молодцам урок.