Утро, как говорится, не предвещало. Точнее, предвещало, но что-то исключительно хорошее.
Суббота. Никуда не надо бежать. Я выспалась, солнышко весело заглядывает в окно, какая-то птичка от всего сердца голосит на улице на ветке вяза, и в целом радость, счастье и отдохновение измученной нарзаном души.
И вот, в прекрасном настроении порхаю я по кухне, напеваю нежным голоском "Ду хаст мищ" из "Ромштайн", ваяю своим на завтрак оладьи с абрикосовым вареньем, вспомнив, что я не только рабочий конь, но и мама, а местами даже женщина. Вот и фартучек нацепила, что муж на 8 марта подарил, с силуэтом девицы в коже и чулках и надписью "Sex police".
И тут муж проникновенно так предлагает - а не прогуляться ли нам на природу, в лес? У него там сейчас бригада кедровый орех заготавливает, так не желает ли мое величество в охотку пройтись под кружевной тенью деревьев-великанов, полюбоваться на осеннюю природу, пособирать кедровых шишечек, а он заодно забросит мужикам продуктов и заряженные телефоны.
Мое величество сжевало оладушек и благосклонно согласилось. На свою голову.
Собрались быстро, мне были выданы толстые перчатки (для ореха) и здоровенные резиновые сапоги (от змей). Я из них сначала вываливалась, но потом одела три шерстяных носка и вываливаться перестала.
Лагерь был от дороги недалеко - километра три. Погоды стояли дивные, на солнце до плюс 20, вокруг золотая осень, разбавленная вечной зеленью хвойных и чудесной палитрой аралии - от нежно-розовых листочков до темной, ярко-фиолетовой глубины.
Мы шли по старой, заросшей лесовозной дороге, перешагивая через рухнувшие валежины и зорко поглядывая по сторонам в поисках кедрушек. Сверху на нас ругались сойки, проскакал бурундук, задрав трубой хвост.
В лагере мужское население встретило нас радостными воплями (ну, не нас, а рюкзак с провизией, но все равно приятно). Мы сбросили кашевару поклажу, взяли по мешку и пошлепали за добычей.
С нами увязался один из таежников, Сашок, парень хороший, но больно часто и не по делу пьющий, был он и сейчас в некоторых куражах.
Очень скоро я расскаялась, что так неосмотрительно выбрала маршрут для субботнего пикника. Шишки было немного, зато полно кустов и бурелома. Не прошло и часа, как я почувствовала себя чемпионом по бегу с препятствиями, которого на бис прогнали по трассе раз десять. Я: 1) запуталась в зарослях актинидии так, что могла просто туда упасть и она бы меня держала 2) влезла в рощу из элеутерококка и вся по плечи утыкалась крупными и мелкими шипами, как дикобраз 3) чуть не вывихнула ногу на кабаньей тропе, которую они перепахали бивнями как добрые трактора. А шишки нашла до обидного мало.
В конце концов я просто шлепнулась под ближайший кедр в полном изнеможении.
- Кедрушка-кедрушка, дай шишку, пожалуйста, - попросила я дерево, глядя вверх.
И тут же мимо моего виска, как гиря, просвистела тяжеленная от смолы шишка и упала в листву.
- Спасибо, - ошалело пробормотала я, - а можно с земли?
Тут и пошло дело - я подходила, клянчила у дерева шишку на бедность, тут же находила в листве у корней пару штук, хлопала кедра-батюшку по красной шероховатой коре, благодаря за сотрудничество, и шлепала дальше. Скоро я набила свой мешок под завязку и пошла помогать клянчить мужу.
Тем временем Сашок, ведомый парами алкоголя в крови и желанием покрасоваться перед женской особью, заявил, что не барское это дело - листья ворошить, а вот он сейчас залезет на кедр и натрясет с макушки шишек сразу два мешка.
Мы отговаривали и орали на него, но он полез. И сорвался в дерева на высоте примерно третьего этажа.
Нет ничего страшнее удара человеческого тела об землю. Мы с воплем ломанулись к дереву с разных сторон. Сашок лежал с закрытыми глазами, не шевелился, и где-то с полминуты я думала, что сегодня нам придется выволакивать на себе из тайги совершенно неживое тело.
Но этот недостойные отпрыск славного семейства слабоумных пришел в себя, проорался и "отделался" множественным переломом левой руки.
Надо было как-то вернуть Сашка в цивилизацию с целью оказания первой, второй и прочей медицинской помощи. К счастью, он мог идти, мы кое-как с помощью куртки подвязали ему руку и поползли к лагерю. Муж нес на плечах и шее все мешки с орехом (бросать все же не хотелось), а мне достался ругающийся, скрежещущий зубами и коротко и зло подвывающий горе-верхолаз.
Так как мы прибыли уже после обеда, а потом сильно задержались, то начало довольно быстро смеркаться и в лесу оказалось совсем не так благостно, как при солнышке. Идти было очень трудно, везде мерещились шорохи, а встреча с диким зверем все ближе стремилась к вероятности 50 на 50.
Мы уже почти добрались до лагеря, и вдруг неподалеку раздался рев. Самый настоящий, голодный и злой медвежий рев.
Я онемела, охрипший было Сашок заорал с новой силой, а муж махом скинул мешки, цапнул меня за руку и ломанулся по уже едва видной тропе на свет костра. Пострадалец резвой ланью поскакал за нами, вопя при каждом прыжке, и не пришло и тридцати секунд, как мы все бойко добрались до казавшегося таким далеким лагеря. Муж выхватил из одного из мешков ружье и дал предупредительный залп в воздух.
После этого мы затаились и стали слушать. И услышали.
Неподалеку закачались кусты и виноватый голос сказал:
- Мужики, не стреляйте, это мы прикалывались...
Оказалось, в нашем лагере есть чудо-умелец, хорошо подражающий голосу медведя. Мужики услышали нас издалека и решили чуток припугнуть, помня, что там была баба (я) и предвкушая дикий перепуганный визг.
Несколько мгновений мне казалось, что мой муж в них все-таки выстрелит. Но тут исчерпавший адреналин Сашок со стоном повалился на землю, и все внимание переключилось на него.
Я не хочу рассказывать, как мы еще три километра по темноте волокли этого везунчика до машины, доставляли его в больницу, как ночью ему делали первую срочную операцию. Сегодня навестили болезного, лежит весь на распорках, завтра еще одна операция, плановая. Икар, черт побери.
Но, добравшись в двенадцатом часу ночи до дому и глянув на оставленные на столе оладьи с абрикосовым вареньем, я начала смеяться и уже сквозь смех объявила мужу, что больше он меня на романтическое свидание с природой сроду не затащит. Разве что с природой Канарских островов.
И угадайте, что мы потом делали полночи? Правильно! Вытаскивали друг из друга застрявшие в нас колючки элеутерококка!