– Привет. – мужичонка своей, какой–то неуловимой неопрятностью похожий на бомжа, поздоровался с точно таким же мужиком, сидящим на поваленном дереве. – Ты случайно Грныдытыма не видел?
– Век бы его не видел. – ответил сидящий на поваленном дереве. – Опять, наверное, на озеро, к русалкам подался. Давеча жаловался, скучно ему, видите ли.
– Ну, если к русалкам, это надолго. – сказал мужичонка и присел рядом. – Мне один лесовик сказывал, рыбаки приехали. А они, сам знаешь, без хмельного рыбу ловить не умеют, обязательно им зелье это проклятое подавай. Наверняка среди рыбаков крутится, за местного жителя себя выдаёт, мудрые советы по рыбалке рассказывает. Не в первый раз, было уже.
– Знаю. – ответил тот, другой мужичонка. – Совсем распустился. Вот кончится моё терпение, пойду и всё расскажу Бабе–яге, пусть меры принимает. А тебе–то он зачем нужен?
– Да понимаешь… – замялся мужичонка. – Нужен, короче.
– Понятно. – вздохнул Первый. – И ты к дурман–траве этой пристрастился. И чего хорошего вы в ней нашли?! Дым изо рта выпускать, вот занятие! А что как пожар в Лесу устроите, кто отвечать будет?!
Подошедший всем своим видом дал понять, что целиком и полностью согласен с Первым, но, и это он тоже дал понять своим видом, ничего с собой не может поделать. Видать, занятие по выпусканию дыма изо рта сначала понравилось, а потом переросло в в привычку, вот и мучается теперь.
– Кончились. – грустно сказал подошедший, назову его, Второй. – Дён пять назад туристов встречал. Встретил, всё честь по чести, ну а потом, закружил их слегка и, травы этой, они её сигаретами называют, немного себе взял. А теперь вот закончились, сигареты эти, а хочется.
– Долго кружил–то? – спросил Первый.
– Нет. Да и не кружил я их вовсе. Так, спать на немного уложил, а потом разбудил. Всё нормальной прошло, не переживай.
– А я и не переживаю. – тем не менее сердито ответил Первый. – Мне Лес жалко. Куда всё катится?
***
Тут, ну для того, чтобы описываемое было хоть чуть–чуть понятно, пояснение дать требуется, вот я его и даю. А то скажете: понаписал тут ерунды какой–то, а сам, вильнул хвостом и нет его, а мы разбирайся.
Описываемое происходило в самом обыкновенном лесу и, совсем недавно. Мужики эти, не кто иные, как самые обыкновенные Лешие, которые, почитай, в каждом лесу живут. И тот, с именем, которое не выговоришь, тоже Леший.
И ещё одно пояснение, на этот раз, почему их так много, аж три штуки. Что же вы думаете, если у вас на работе каждый работник отвечает за что–то конкретное, в Лесу не так, что ли? Всё точно также – один в один. И один в один так оно потому, что когда–то, давным–давно, люди вышли из леса, вернее, ушли из него и стали жить сами по себе. Уйти–то ушли, но все порядки и привычки, которыми их наделил Лес, взяли с собой, а зачем что–то новое придумывать, если уже есть? Так что, штатное расписание, которое есть на работе у каждого человека оно, как под копирку, срисовано со штатного расписания, которое с неизвестно каких времён в Лесу имеется и неукоснительно соблюдается.
Первый мужичонка, на самом деле он, Леший, причём над теми, двумя Лешими, старший. Старший над ними он потому, что отвечает в Лесу за деревья, кусты всякие, ну и за траву с цветами, разумеется. Тот, который подошёл и поздоровался, он отвечает за зверей, птиц и жуков с бабочками, в Лесу проживающих. Ну а третий, тот у которого имя не выговоришь, и который непутёвый, тот отвечает за людей, за тех, которые в Лес приходят. В его обязанности входит: встретить, сопроводить. Следить за тем, чтобы с человеком чего худого не случилось, ну а если человек тот начнёт безобразничать, то закружить, запутать его, да так, чтобы он, когда из Леса всё–таки выберется, навсегда забыл туда дорогу.
Поскольку Лешие, они – не люди, а неизвестно кто по происхождению, человеческие имена им не полагаются, у них свои имена есть. Но в том то и дело, что имена ихние, они для Леса предназначенные, а не для людей, потому и почти невыговариваемые. Вот только для того, чтобы не ломать язык и голову, ни мне, ни вам, я и пронумеровал их, Леших, для удобства, так сказать.
Ну и ещё одно пояснение, самое последнее: поскольку в нонешние времена со зверем лесным, сами знаете как, а птицы и жуки с бабочками, они народ вполне себе самостоятельный, Второй Леший, можно сказать, остался без работы. Но поскольку бездельников не терпят и не позволяют им бездельничать не только у людей, но и в Лесу, Второму Лешему назначили дополнительную обязанность – встречать и провожать туристов, на полставки, если по нашему. Ну и, опять же, в помощь Третьему Лешему, потому как, уж неизвестно что у них там произошло, люди в лес, прямо валом валят.
***
– Вы вот, совсем облик наш потеряли, – продолжал Первый Леший. – дурман–траву потреблять начали, а тот, – Первый Леший погрозил в сторону озера кулаком. – так и хмельное. Вот узнает Баба–Яга, она вам устроит жизнь весёлую.
– Ну, ты это, сам только ей не рассказывай. – толкнул плечом Первого Лешего, Второй. – Глядишь, оно как–нибудь и образумится.
– Куда там, образумится. – продолжал возмущаться Первый. – Вот если бы люди приходили в Лес без дурман–травы этой, и без хмельного, тогда может быть и образумилось.
А то гляди, что не человек, то, или дымит, как костёр, или, на ногах стоять не может от хмельного этого. Вот раньше было – сплошная красота. Придёт человек в Лес, возьмёт что ему нужно, поблагодарит: хлебушка, и ещё чего–нибудь оставит и идёт себе домой. Одно удовольствие было за ними присматривать, ну и польза, конечно.
А сейчас придут, или на своих этих железяках приедут: ладно, если только хмельного напьются и дыма своего проклятущего наглотаются! Так нет же, обязательно ещё после себя надо оставить: или костёр непотушенный, или мусора всякого, для Леса неподходящего. Эти, как их?
– Бумажки и целлофан, называются. – подсказал Второй Леший. – Да, раньше было лучше. А сейчас, эх, если бы не лесовики, мы бы, втроём, со всеми этими бумажками и целлофанами во век не справились бы.
– Не говори. – согласился Первый Леший. – И этот ещё, – он опять погрозил куда–то кулаком. – спутался. Ладно бы что путнее было, а то…, эх.
– Да не переживай ты так. – начал было успокаивать Второй Леший. – Вот вернётся, давай–ка мы с тобой его повоспитываем маленько, глядишь, опомниться. Как ты?
– А что, можно. – слегка оживился Первый Леший. – Хотя, сам знаешь: коготок увяз, ну и так далее...
– Так мы его как следует вразумлять будем. И сразу скажем: если не вразумится, Бабе–яге пожалуемся, а у неё разговор короткий, сам знаешь, и он знает. – видать мысль, посетившая голову Второго Лешего требовала развития, потому что… – И с туристами надо построже. Надо будет закружить их, ну, штуки три–четыре, чтобы с неделю по Лесу побродили. Потом выведем, конечно, ну, чтобы запомнили и своим всем рассказали, как оно в Лесу безобразничать.
– А что, дело хорошее. – согласился Первый Леший. – Давай так и сделаем, а то, ну житья никакого нет от туристов этих с рыбаками, и этот, – Первый Леший опять погрозил куда–то кулаком. – туда же, хмельное, видите ли ему с дымом нравится, жить без него не может.
– Правильно. Правильно говоришь. – Второй Леший согласно закивал головой.
– Коля! Ау! Где ты?! – женский голос у людей, он от мужского отличается. Это был женский голос и раздался он где-то недалеко, почти рядом.
И, ну не только у людей, в Лесу случайности тоже случаются. Словно заказал кто, сразу же как только женщина прекратила звать Колю, из кустов потянуло дымком, да, тем самым, который люди из себя выпускают.
– Подожди здесь, не уходи никуда. – поймав запах дыма встрепенулся Второй Леший. – Я сейчас.