«Мне посоветовали написать письмо, представляешь? Как будто мое состояние без того недостаточно жалкое.
Я не умею писать письма. Разве что мелкие записочки, ты помнишь, мы оставляли их друг другу в карманах, мрачных закоулках, в любом месте города, до которого можно было добраться пешком.
Что нужно писать? Раз в неделю я хожу к психологу, идея с письмом – ее. Помнишь, мы шутили, вроде бы, это не наука вовсе, эта психология. Теперь могу сказать, что все-таки наука, помогает разобраться в себе, понять некоторые вещи. На сеансах мы разговариваем о всяком. О моем прошлом, о мыслях, что приходят в голову, когда на душе будто кошки скребут, о снах. Конечно, это не тоже самое, что разговоры с тобой. Помнишь наши разговоры? Поздно ночью, чтоб никто не узнал, обо всем, даже самом сокровенном. Но мой психолог старается, и я это ценю.
Иногда я хожу есть блинчики в наше кафе. Все еще беру одну порцию и большой кофе, сажусь за наш столик. Цены не поменялись, кстати. Если ты, конечно, помнишь, какие там были цены.
Ну, думаю, этого будет достаточно. Мне, правда, трудно писать, не совсем понимаю, что от меня хотят. Мой психолог говорит, что письмо должно идти от сердца, а я так не умею. Ты и сам знаешь, все время меня ругал за это. Слишком много думаю, и на остальное ничего не остается. Мой психолог это тоже заметила, кстати. И слово в слово процитировала твое «попробуй хоть раз прислушаться к чувствам». Я тогда чуть не упала, но во время сеанса я лежу на полу, и падать было некуда.
Твой некогда друг»
Девушка положила ручку на лист, исписанный неровным почерком, больше похожим на почерк ученика третьего класса, чем на почерк взрослой девушки; прогнулась в пояснице, подняв руки над головой, всем телом превратившись в натянутую струну. Затем, будто весь воздух, наполняющий почти прозрачное тело, куда-то испарился, будто из воздушного шарика, который наткнулся на острый уголок тумбы и превратился в жалкий кусок резины, облокотилась на спинку стула, медленно съезжая вниз.
- Интересно… ты хоть что-нибудь помнишь?