На календаре – 1924-й. В советской России – НЭП. На Дерибасовской (в Новороссийске, а не в Одессе) – пиво с раками, в двух кварталах от нее – летняя эстрада с конферансье, куплетистами и «индусскими браминами»…
Ушла в прошлое эпоха «военного коммунизма». Отступили на второй план голод и беспросветная нищета. Сытому обывателю вдруг вспомнились довоенные развлечения: выезды в театр, просмотры новой «заграничной фильмы», концерты известных вокалистов, выступления факиров и магов «с мировым именем»…
Трудящийся класс тоже потянулся к культуре, к самодеятельному театру. В современном Новороссийске не наберется и половины того количества сценических площадок, которые существовали в нашем городе в середине двадцатых. Небольшие, примитивные, но при этом бесчисленные…
Главным культурным центром Новороссийска оставался городской театр. Теперь он носил имя товарища Ленина. Однако на этом революционные перемены и заканчивались. Публика по вечерам в театре собиралась в основном «старорежимная». Здешний зритель был по-прежнему воспитанным, прилично одетым, знавшим толк в искусстве и закусках в местном буфете.
Основу театрального репертуара составляла русская и мировая классика: «Анна Каренина», «Казнь» Григория Ге (мелодрама из жизни кафешантанных актеров), бессмертные комедии Карло Гольдони «Слуга двух господ» и «Тетка Чарлея» Б. Томаса, многочисленные оперетты Имре Кальмана… Из свежего – драма Михаила Арцыбашева «Ревность». Невероятно жизненная история. Была написана накануне Первой мировой и за несколько лет покорила своим глубинным психологизмом не только Россию, но и Европу.
Любящий муж, терзаемый сомнениями в верности красавицы жены, застает ее с любовником. Сцена выяснения отношений между ними наполнена шекспировским драматизмом. Он заявляет, что знает всё. Она же при этом всё отрицает. Он неумолим в своем напоре – «Я заставлю тебя сказать правду!» Она долго держит удар, но в какой-то момент срывается: «Ну, так вот же тебе правда: изменила!.. Слышишь?.. Я тебе изменила!..». Развязка трагична ; «Отелло душит Дездемону»…
Сразу видно, что пьеса не пролетарская. В рабочих клубах – иной репертуар. Тоже много классики, но той, что попроще. Встречаются и произведения молодой советской драматургии. Из их числа – постановка бытовой драмы «Бабы» А. Неверова. Автор рисует в ней «картину жестокости крестьянской жизни в традициях А. Чехова». К очередной годовщине Октября – особые подарки: драма-буффонада «Часовой революции» и массовое представление на открытом воздухе «Семь Октябрей», тут же – пьески «Дочери труда» и «Урок трудовой грамоты».
Пафосно, но муторно. Пролетарской публике хотелось обычных человеческих радостей. Молодежи, к примеру, потанцевать. С этим было откровенно туго. Цензоры из местного репкома (репертуарного комитета) танцевальные вечера в рабочих клубах не жаловали. А ведь именно эти клубы перевели на хозрасчет, им нужно было выполнять кассовый план. Завклубами приходилось хитрить и юлить, предваряя популярные у публики танцевальные вечера никому не нужными одноактными «агитками». По тому же пути шли активисты из местных комсомольских ячеек. Например, молодежь пригородной Станички, намереваясь от души потанцевать, подала в репком политически грамотную заявку – танцам будет предшествовать сатирическая пьеса «Партия КВД» («куда ветер дует»). Но и цензоры были не лыком шиты: пьесу разрешили, однако танцы предложили заменить политфондом (теми же агитками). А вот в пограничном батальоне пошли беспроигрышным путем – обычную танцевальную вечеринку ее организаторы объявили хореографическим вечером…
Не секрет, что Новороссийск всегда был многонациональным городом. На местной сцене в то время шли постановки на армянском, греческом, грузинском, идиш… Особенно много было представлений на украинском языке. Из популярного репертуара тех лет – опера Гулака-Артемовского «Запорожец за Дунаем», пьесы «Шельменко-денщик» Г. Квитки-Основьяненко, «Борцы за мрии» Ивана Тогобочного, «Вий» (инсценировка М. Кропивницкого одноименной повести Гоголя). Последнюю репком разрешил, но потребовал перед началом представления «реферата в современном освещении».
Впрочем, не стоит думать, что город жил одним театром. Местная публика обожала много чего. Например, кино. Разумеется, немое.
«Важнейшее из искусств» находилось под еще более жестким идеологическим контролем. Картины с «мелкобуржуазным душком» запрещалось демонстрировать в рабочих кварталах. Служащие, интеллигенты, торговцы и прочие обыватели имели возможность смотреть любые кинофильмы, допущенные к прокату. Их демонстрировали в коммерческих кинотеатрах, расположенных в основном в центральной части города.
Ввиду ограничений прокатная афиша была довольно скромной. В том же 1924-м новороссийский зритель мог, в частности, посмотреть кинофильмы «Безбилетный пассажир», «Жертва большого города», «Дворец и крепость», «Простые сердца», «Дворник», «Графиня Дюбуа»… В лидеры проката сразу же вырвалась лента Ивана Перестиани «Красные дьяволята» с героическими приключениями трех юных разведчиков Первой Конной – Миши, Дуняши и уличного акробата Тома Джаксона. Любителей приключенческого жанра также порадовал кинофильм «Дипломатическая тайна», снятый по «шпионскому» роману Льва Никулина «Никаких случайностей». Свою нишу прочно заняло и документальное кино. Ленты «Борьба с засухой», «Половой вопрос и гигиена брака» не прошли незамеченными…
В многочисленных клубах города правили бал заезжие эстрадные куплетисты. Однако выступить в Новороссийске получалось не у всех. Некий Милославский намеревался порадовать местных любителей жанра куплетами о взятках, дискуссиях ради дискуссий, а также о том, что будет, «когда уйдут большевики». Номер, естественно, не прошел.
В клубе имени Фридриха Энгельса собирался выступить «знаменитый экспериментатор, иллюзионист и факир А.Г. Жозеф». С ним церемониться тоже не стали – «клуб рабочий, задачи у него не те». Пришлось маэстро срочно подыскивать новую площадку для своих «экспериментов».
В это же время в клубе имени Карла Маркса давал представление коллектив «Свободного балета» Лукина. И тоже на грани скандала.
Хореограф Лев Лукин стал российской знаменитостью, в том числе благодаря эпатажным постановкам. Столичные критики называли спектакли Лукина «вечерами освобожденного тела», а новороссийские зрители, лишенные утонченного вкуса, – порнографией. Организаторам представлений приходилось перед каждым спектаклем специально подготавливать зрителя к «встрече с прекрасным».
При этом гастроли звезд петроградской эстрады Анны Арабельской и Николая Улиха, напротив, проходили с неизменным успехом и без каких-либо скандалов.
Пусть и небольшие, но всегда полные залы собирали отчетные концерты городских оперных студий. В декабре 1924 года оперная студия Ларисы Кича представила зрителю свой 37-й творческий вечер!
А еще в Новороссийске проходили яркие спортивно-гимнастические вечера и детские праздники. И об этом мы непременно вам расскажем.
* На снимке: Анна Арабельская, фото Э. Шнайдера, Берлин, 1910-е гг.