Привет, Галочка, милая!
Ну вот, стоит помянуть черта к ночи, так уж вот он и здесь. Только я написала тебе, что Зырянина про меня забыла, так она тот час же прозвонилась. Видимо, мои письма к тебе ещё какой-то бес читает. Я всякий раз чувствую себя неблагодарным поросёнком, когда принимаю благодеяния Верочки, но общаться с ней не желаю. Бывают люди, вроде Мариенгофа и Клюева, коих выставишь в дверь, так они непременно в форточку влезут. Но Толю и Колю понять ещё можно, без Есенина они никому не нужны и не интересны. Но я то не Есенин, и ничего Зыряниной дать в этом плане не могу. Я внушаю себе, что общение с Верой Зыряниной есть работа, за которую платят зарплату, ведь и на основной моей работе далеко не все сослуживцы мне приятны. Но вдумайся, Галя, как абсурдно это выглядит. Добропорядочная дама, мать и бабушка большого семейства платит деньги - далеко не лишние - дабы общаться с никчёмной ханыжкой, бывшей алкоголичкой (хотя говорят, что бывших алкоголиков не бывает). Добро бы это была одинокая богатая старая дева, коей абсолютно некуда девать деньги (и то на её месте я бы лучше основала собачий приют). К чему это?
Я недавно поняла, что оказывается любить ненавидящих нас очень легко. Если человек тебя ненавидит, он уж точно никогда не притащится к тебе домой и не убьёт твое время на праздные разговоры. И врагов любить тоже легко, любой враг может повредить лишь твоей телесной оболочке, но не душе. Любить ненавидящих легко, но любить того, кого ненавидишь не возможно. Это ещё Толстой писал ( у него Каренин эту фразу произносит). С Толстым у меня отношения сложные, но здесь я с ним (а вернее с Карениным) согласна. Я готова терпеть голод, лишения, ненависть окружающих, но к испытанию навязанной любви я оказалась не готова. Оказывается, чтобы принять любовь, также требуется большая душевная работа. Может быть, и Есенин тоже не был к ней готов?
Впрочем, Бог с ней, хватит о Зыряниной, не то она опять проявится. В конце концов, не так уж часто мне приходится её терпеть.
Лучше я расскажу тебе, как и обещала, как связаны Царская Семья, Есенин и Аушвиц, и почему через них я пришла к вере в Бога. Родилась я в совершенно атеистической семье, где никто кроме моей омской бабушки Анны Семёновны не верил в Бога. Но бабу Аню с её трехклассным образованием в нашей семье никто не брал в расчёт и к её мнению не прислушивался. Воспитывала меня другая бабушка - Ида Янкелевна, известная всем как Лидия Яковлевна. Бабушка Ида закончила биохимический факультет Саратовского университета и одно время даже читала лекции в обществе воинствующих безбожников (прости ей, Господи, этот грех!). Она была крещена в православном Покровском соборе, обвенчана там же с моим дедом Сергеем Морозовым, но в Господа не верила и меня воспитывала в том же духе. В юности я, как и ты, бредила революцией. У нас в школе была замечательная преподавательница истории - немка Герта Адольфовна, умеющая увлечь и зажечь своим предметом. Благодаря ей, я была поочередно влюблена сначала в Жана Поля Марата, потом (прости, Галя, но и это было) в Льва Троцкого. Я мечтала погибнуть на баррикадах, защищая революцию в Чили. Почему именно в Чили, ведь я не знала ни слова по-испански? Не имело значения. Важно было сгореть на костре за идею. Думаю, Галя, тебе такие настроения знакомы по твоей "доесенинской" эпохе. Коммунистические идеологи отнюдь не были дураками, и пропагандируя атеистические идеи, понимали тем не менее, что без веры ни отдельный человек, ни общество в целом существовать не могут. А потому заменили веру в Бога верой в светлое коммунистическое будущее на земле, а образы святых - образами пламенных революционеров. Моей настольной книгой одно время был роман Э.Л. Войнич "Овод". Я настолько прониклась чувствами главного героя этого романа, что повторила его "подвиг", тоже разбила молотком глиняное распятие (купленное бабушкой в художественном салоне, как не странно, мне за это даже не попало). Когда же я хотела тоже самое проделать с фигуркой Богородицы, что то остановило меня. Не вера, нет. Только её предчувствие. Позже я прочла о Войнич, что свой роман она затевала в противовес Достоевскому, и подумала: ну сильна моська, смело на слона тявкает. Именно он, Фёдор Михайлович, и заставил меня задуматься, а вдруг Бог всё-таки есть. На этом я прервусь, так как уже поздно. Дорасскажу тебе свою историю в другой раз. Пока. Целую. Яна