1.
-Не буду от вас скрывать: миссия не из простых. Но ведь вы не склонны выбирать легких путей?
Молодой человек, сидящий напротив контр-адмирала службы стратегического управления штаб-квартиры высшего командования Абендрота, не подтвердил, но и не опроверг сказанное вербовщиком. Лишь спустя продолжительную паузу, он проговорил:
-Итак, все мое задание состоит в том, чтобы я нашел этот носитель с фото и привез его обратно в Рейх?
-Так вы думаете, это слишком просто, капитан фон Мюзель? - усмехнулся его собеседник.- Скажите, вы хоть раз бывали в Альянсе?
Лицо лейтенанта приняло недоуменное выражение. Он не понял, считать ли этот вопрос провокацией, попыткой выяснить его истинные намерения, стоявшие за столь явным желанием отправиться в долгую и опасную командировку, или же обычной ремаркой.
-Но вы же должны были видеть мою анкету... - начал он.
-И родственников у вас в Альянсе тоже не было и нет?
Райнхард уже начал злиться. Что за чушь? Зачем он вынужден повторять одно и то же? Нет, знал бы, не связался с этими особистами... И так уже выставили кучу условий — не напрямую, нет, эти никогда не говорят ничего прямо, но так, что становилось понятно: не выполнишь хотя бы малейшее из них, и тебя устранят гораздо раньше, чем о твоем существовании догадается вражеская контрразведка. Конечно, если она у них там есть, эта контрразведка... По словам Абендрота, Альянс выглядел государством, отставшим от Рейха на несколько столетий безнадежно. «Представьте себе, будто отправляетесь в путешествие во времени», - сказали ранее Райнхарду, описав далее все ужасы жизни в стране мятежников. «В столице вы еще найдете уровень жизни, привычный вам, но отправляем мы вас не в столицу... Так что будьте готовы к самым диким нравам», - сообщил до этого контр-адмирал, оглядев его со скептицизмом: мол, как этот аристократ потерпит удобства во дворе, отсутствие стабильной связи, допотопность техники и непритязательные нравы альянсовских «товарищей»? Не запросится ли он обратно через пару дней? Или, тем паче, не перейдет ли на сторону врага, который пообещает ему особые условия и привилегии? На последний вопрос можно было смело отвечать отрицательно. Почему — Абендрот и сам не знал. Наверное, профессиональная интуиция. По поводу же прочего... Этого «брата фаворитки» уже рекомендовали как храброго и дисциплинированного офицера, который много что перенес.
-Скажите мне, что это за фотографии? - спросил Райнхард, проигнорировав необходимость дать ответы на предыдущие вопросы.
-Слишком много вопросов вы задаете... А ничего, что вам не положено это знать? - огрызнулся вербовщик.
-Если я не буду знать, что именно хранится на этом носителе, то мне запросто подкинут фальшивку, - откликнулся молодой человек, только подивившись тому, что сотрудникам секретной службы нужно объяснять так много элементарных вещей. Или же его специально держат за дурака?
-Для этого им следует эту фальшивку еще и придумать, а я что-то сомневаюсь, что тамошние дурни догадаются это сделать.
«Недооценивает противника... Как неумно», - подумал Рейнхард тут же. - «Или все-таки специально провоцирует?» Он наслушался рассказов о том, как происходит отбор и последнее собеседование перед отправлением на задание, и был к провокациям готов. Так, якобы, проверяют стрессоустойчивость — удивительно редко встречающееся качество. Очевидно, среди особистов стало известно, что он критикует военное руководство именно за глупость, и они решили разыгрывать дурачков, провоцируя его на вспышки гнева и бурную критику их действий. Поэтому необходимо было сдерживаться как можно сильнее, что бы не сказал и не сделал Абендрот.
-Вам достаточно будет знать серийный номер флэш-карты и то, как выглядит голограмма, нанесенная на ее обратную сторону. - сухо проговорил контр-адмирал. - Если эти два параметра будут совпадать, то можете быть уверены — содержание будет именно такое, какое нам нужно.
-Но стереть данные и подменить их другими для них проблемы не составит, - задумчиво откликнулся фон Мюзель.
-Данные защищены тройной кодировкой, и у них, по нашим сведениям, нет технических средств для того, чтобы их хотя бы увидеть, не говоря уже о том, чтобы ими манипулировать.
-Возможно, ваши сведения устарели, - отвечал Райнхард.
Его слова заставили опешить Абендрота. Надо же, до этого таких кандидатов ему никогда не попадалось. Тем ценнее этот кадр. Военные, конечно же, его забраковали бы быстро — те помешаны на дисциплине и субординации, причем многие из них полагают, будто бы способность быстро отвечать «так точно», на любые, пусть и самые абсурдные предложения начальства — показатель пригодности офицера к любым, даже самым сложным и деликатным заданиям. Но в том и отличие обычных вояк от сотрудников разведки — последние мыслят куда более широко. Изначально Абендрот не ожидал от мальчишки многого, но поговорив с ним, понял, что он именно тот, кого Стратегическое управление безуспешно искало вот уже второй месяц. Если тот справится с заданием блестяще, то его можно не только порекомендовать к награде, но и предложить постоянную должность в Управлении. И сразу руководящую...
-Мы ничего не исключаем, - усмехнулся Абендрот. - И ваша задача, в том числе, заключается в проверке верности тех сведений, которые у нас имеются. К сожалению, эмпирическим путем, как говорится.
Райнхард не стал уточнять, что будет в том случае, если проверка окажется неудачной. И так было понятно — слишком уж рискованное задание с высоким риском разоблачения. О том, что делают с вражескими разведчиками в Альянсе, ходили легенды, которые фон Мюзель лишний раз старался не вспоминать. Скажем так, если в случае провала дело закончится только казнью, он может считать себя счастливцем.
-Итак, - добавил контр-адмирал, - Задание вам ясно. Вы получаете носитель, передаете его нашему человеку и затем можете считать свое задание выполненным. Мы будем ждать вас обратно.
Последняя фраза показалась фон Мюзелю произнесенной слегка фальшивым тоном. С такой интонацией врач говорит больному, что он непременно поправится, хотя результаты обследования твердят об обратном.
Затем начальник службы разведки дал подписать еще одну бумагу о неразглашении — уже четвертую по счету, которую подписывать капитан, и добавил:
-Остальные необходимые вам сведения, включая легенду, вы получите на выходе.
Райнхард надеялся, что визит в кабинет коллеги Абендрота, контр-адмирала Мандерштедта, окажется последним этапом вербовки. К счастью, так и оказалось. Получив для ознакомления досье, он услышал, как этот веселый толстяк, полная противоположность контр-адмиралу внешне и по манере общения, сказал напутственно:
-Ну все, запомните этого парня в лицо. Теперь вы — это он. Или он — это вы. Хотя, сущности, какая разница? И да, потренируйтесь откликаться на имя Вертер, благо времени у вас еще есть навалом...
Капитан открыл папку и посмотрел на фотографию молодого офицера в альянсовской парадной униформе. На него смотрело лицо с чертами, безусловно, похожими на его собственные, но словно бы какими-то незавершенными, требующими дополнений. Волосы отливают не золотом, а платиной, и не вьются. Глаза потемнее и выражение другое — не скрытой силы, а чрезмерной, даже какой-то щенячьей готовности и восторженности. Для фотографии на фоне альянсовского триколора сей Вертер фон Пилау, как называла его подпись мелким курсивом внизу, старался принять серьезное, даже чрезмерно суровое выражение, но у юноши получалось это из рук вон плохо.
-Боюсь, не получится будет выдать меня за него, - тихо проговорил Рейн, не отрывая глаз от досье на того, кого он должен заменять.
Мандерштедт посмотрел на него с еле скрываемой иронией.
-А вот я не думаю, что сходство отсутствует. И герр контр-адмирал со мной в этом плане согласен.
-Но смотрите, если попадется кто более-менее внимательный, то меня ж быстро разоблачат...
-А вы не разговаривайте, а читайте, что ниже написано. Потом и обсудим, - уклончиво отвечал офицер флотской разведки.
Райнхард углубился в изучение биографии Вертера фон Пилау, суб-лейтенанта отряда Розенриттеров. Родился тот в один год с фон Мюзелем, но на полгода и пять дней попозже, на одной из планет Альянса. Отчего-то капитан-цур-зее испытал некоторое облегчение, узнав, что этот молодой человек так и родился в Альянсе, будучи тамошним гражданином во втором поколении, а не эмигрировал туда по своей воле. «Так было бы совсем плохо», - сказал себе Райнхард, но не смог пока сформулировать, чем же именно плохо. Может быть, от того, что в таком бы случае он поддался тем же эмоциям, которые пару месяцев назад одолевали самого фон Мюзеля?
Послужной список Вертера был небогатым — после окончания школы со специализированным военным уклоном и ускоренных офицерских курсов юноша принимал участие в четырех небольших стычках с войсками Рейха, во время одной из них он отличился, но, как водится в Альянсе, его храбрость была никак не отмечена, ибо сражение оказалось провальным. Во время последней диверсии розенриттеров на Феззане Вертер фон Пилау пропал без вести. Дочитав до этого момента, Райнхард поднял глаза и перехватил внимательный взгляд Отто фон Мандерштедта.
-Как удобно. Пропал без вести, - проронил капитан-цур-зее. - И не жив, и не мертв, тела не предъявишь, равно как и места захоронения...
-Я рад, что вы так хорошо все понимаете, - отвечал его визави. - Но тут есть один нюанс. Суб-лейтенант Пилау был ранен, предположительно, в голову. Товарищи его не успели вынести с поля боя. Последовал большой взрыв... Естественно, не осталось ничего, можете себе представить.
-И я должен сыграть перед розенриттерами роль их воскресшего товарища? - спросил Райнхард. - Но ведь начнутся расспросы, уточнения деталей. Кроме того, я же никого из них не знаю, если, конечно, вы не расскажете мне о составе отряда более подробно.
-Читайте далее, и всё про всех узнаете, - уверил его контр-адмирал. - Что касается расспросов... Вас, по легенде, ранило в голову. Насколько вы, вероятно, знаете, и при более легких контузиях случается помрачение сознания — временное или постоянное, как уж повезет. А если там еще и осколком ударило до крови, то либо овощем останешься, либо память отшибет... Так как притворяться овощем вам не с руки, по крайней мере, при этом задании, то будете изображать потерявшего память. Ваши тамошние друзья сочтут абсолютно естественным, если вы начнете с ними знакомиться заново или не сможете вспомнить кое-каких подробностей...
«Амнезия — какой дешевый ход...», - подумал Райнхард, немедленно вспомнив все бесконечные кинематографические саги, которые смотрела Аннерозе в его детстве, тайком от отца. В этих слащавых историях на сотню серий непременно появлялся герой, который после аварии или еще какого бедствия лишился памяти и забыл, кто он таков. В остальном его разум никак не пострадал. Но вряд ли прославленные розенриттеры, с которыми он еще в бою не познакомился, но легенды про которых слышал в обилии, купятся на столь дешевый трюк...
Подумав об этом, Райнхард прервал тираду Мандерштедта вопросом:
-Но смотрите же... Если случился большой взрыв, то меня... то есть, Пилау сочли погибшим. Они же видели, что произошло. А как мне не поверят?
-Не беспокойтесь. Эти вояки верят в чудеса, тем более, схожесть и впрямь довольно сильная, - разуверил его собеседник. - К тому же, они ничего не увидели — улетели с места проигранной битвы, как только мы запустили детонатор. Так что наверняка Шёнкопф пребывает в иллюзии, что сын его лучшего друга выжил и находится в плену Рейха. В наших мрачных застенках, хе-хе...
Райнхард усмешки не поддержал и даже не понял ее смысла. Переспросил только:
-А разве меня не будут допрашивать с пристрастием, дабы убедиться, что я не перевербован?
-Об этом тем более беспокоиться не надо. Командир будет так счастлив воссоединиться со своим «крестным сыном», как он звал Вертера фон Пилау, что даже не почует подвоха. А особых сотрудников они при отряде не держат из принципа — высшее командование флота мятежников поступилось общими правилами ради них. Помните — легенда о тяжелом ранении сыграет вам на руку. Даже если будете вести себя как-то необычно, все розенриттеры подумают, что вы просто того, отходите еще... - и Мандерштедт покрутил указательным пальцем у виска.
-Кстати, о ранении, - перебил его Райнхард. - От него же должен остаться шрам...
-А вот это уже легко нарисовать. Или нанести татуировку, - произнес контр-адмирал, критичным взглядом оглядывая «свежее мясо», как окрестили его уже сотрудники стратегического управления.
При самом упоминании о том, что будут делать нечто с его телом, фон Мюзель поежился. Год назад, во время простуды, протекавшей с лихорадкой и повышенным давлением, доктор, осмотрев его горло, начал говорить о необходимости срочной операции на миндалинах, но молодой человек только заткнул эскулапа, сказав, что проблем после приснопамятной болезни на Капча-Ланге он не испытывает. Строгого тона медику оказалось достаточно, чтобы пожалеть о своем опрометчиво высказанном предложении. Но Райнхард не признался в том, что сама мысль о том, что кто-то будет делать нечто с его телом вне его контроля, пугала его сильно. В кошмарах, которые последнее время снились довольно часто, он видел эту картину: словно он со стороны смотрит на свое распростертое на больничной кровати тело, опутанное сетью проводов, истыканное датчиками, с крепко закрытыми глазами, и молчаливая армия людей в белых халатах приближается к нему со скальпелями, зажимами и прочими устрашающими на вид медицинскими инструментами... Естественно, в своих кошмарах и страхах капитан-цур-зее не признался бы даже своему лучшему другу Зигфриду Кирхайсу. Однако легкая бледность, выступившая в лице, не укрылась от пронзительного взгляда серо-зеленых глаз Мандерштедта.
-Это можно сделать и с помощью особых чернил, без проколов кожи, - тихо проговорил он, под себя подмечая: «Все в этом мальчишке хорошо, кроме одного: он, похоже, боится пыток. А в Альянсе есть такие мастера этого дела, что даже самый извращенец не представит себе, на что они способны».
Райнхард, тем временем, вчитывался в досье офицеров отряда розенриттеров, занося заметки в память своего мобильного компьютера. Встретившись взглядом с контр-адмиралом, он спросил:
-Надеюсь, делать записи мне не запрещено?
-Нет, но позаботьтесь их уничтожить до прибытия на территорию Альянса, - отвечал Мандерштедт. - И не забывайте: даже если вы кого-то или что-то забудете, все можно списать на вашу амнезию.
-И вот еще последний вопрос, - добавил фон Мюзель, отключая экран мобильного устройства. - В случае провала я должен... - он помедлил, не решаясь выговорить это слово. - уничтожить себя?
«Пыток боится, а смерти нет — уникальный экземпляр», - вновь подумал Отто фон Мандерштедт. - «Из таких и получаются лучшие разведчики. Есть распространенный миф, что нам нужны бесстрашные, готовые терпеть ужасы, которые будут вытворять с их телом вражеские дознаватели. На самом деле, хороший боец невидимого фронта обязан страшиться насилия в применении к себе. Тогда у него больше мотивации не попасться в руки карателей, а, значит, выполнить наше задание, сохранив себе жизнь».
-До этого дело не дойдет, - уверил его контр-адмирал. - Хотя, не скрою, может случиться всякое. Однако в том случае, если вы им попадетесь, они обязательно захотят вас перевербовать... Все же ценным кадром из Рейха поступиться для них грешно.
-И все же, что сделать в случае провала?
-Когда вы начинаете сражение, вы думаете, что будете делать в случае поражения? - спросил его собеседник строгим голосом. - Думаю, что нет. Вот и здесь так же.
-Я понял, - произнес Райнхард, вставая со стула. - И выполню это задание.
-Вот в этом мы ни на секунду не сомневались, - и офицер разведки пожал ему руку неожиданно крепко и твердо. - Теперь хорошенько подготовьтесь, уладьте все дела, которые остались у вас здесь. С вами свяжутся по поводу дальнейших действий.
Райнхард покинул отдел Стратегического управления штаба флота с одной только мыслью в голове: «Не ошибка ли все это? Даже если ошибка — ну и пусть! Я о ней сожалеть не буду, и не найдетесь...» Кто не должен был надеяться, не уточнялось...
2.
-Скажи, Райни, зачем все-таки это тебе нужно? - Зигфрид Кирхайс не отрывал от друга пристального, давящего взгляда темно-синих глаз, в вечерний час, при слабом освещении настольных ламп малого напряжения, казавшихся почти черными.
-Хорошенький же допрос, дружище, - Рейн откинулся на спинку кресла, держа ножку бокала с красным маслянистым вином. - Пожалуй, там, в кабинете Абендрота и этого... как его...
-Мандерштедта, - подсказал Кирхайс.
-Точно, Мандерштедта... Так вот, они и то не проводили таких допросов с пристрастием, в отличие от тебя. Из тебя бы, кстати, вышел неплохой дознаватель, Зиг. Не подумаешь ли о смене карьеры?
Райнхард чувствовал себя необычайно легко и весело. Он не понимал, почему его друг не разделяет этого веселья. А он ведь даже еще не рассказал ему о сути задания. И даже не упомянул, что на Фалленфельд отправится один, не взяв с собой своего неизменного спутника. «Неужели он уже насквозь меня видит?» - подумал Рейн и невольно нахмурился. Неловко полагать, что твои намерения известны всем, даже лучшим друзьям.
Кирхайс, казалось, пропустил его усмешку мимо ушей. Он повторил вопрос, который задал в начале их встречи:
-Ты говоришь, что жаждешь приключений... Но разве здесь, на передовой, их маловато? И почему именно Альянс?
Райнхард не спешил с ответом. Поставив бокал на столик, он вытянул руки перед собой и прикрыл глаза. Три глубоких вдоха — успокоиться, дабы не наговорить лишнего в пустячном гневе. Еще раз — чтобы собраться с мыслями. Это не простая тема и откровенничать на нее не хотелось даже с самим собой.
-Смотри, - проговорил он, глядя на Кирхайса и в то же время как-то поверх него. - Нам всю жизнь говорят, что там ад...
-Но ведь ад и есть... Ты видел их пленных. В каком состоянии они к нам попадают. Как удивляются элементарному, - перебил его друг. - А многие из них покидают нас со вздохом сожаления. Насколько можно унизить человеческое достоинство...
«Покидают со вздохом сожаления... Надо запомнить. Пригодится для того, чтобы убедительно сыграть возвращенца из плена. Впрочем, я ж без памяти, поэтому ничего и не вспомню, как со мной в Рейхе обращались», - подумал Райнхард, хотя подтвердить верность слов Кирхайса он не мог. Возможно, зря он не обращал внимание на пленных, раненных и умирающих, если они не были своими. Да и на своих, если честно, тоже. Ведь если слишком уж пристально вглядываться в ужасы войны, то рано или поздно в них погрязнешь. Схватишь так называемый «посттравматический синдром», когда психика отказывает в решающую минуту и больше не можешь функционировать в бою... Фон Мюзель пользовался рекомендацией старших товарищей — не смотреть на последствия. И особо не думать и не рассуждать... Что ж. Зиг, как видно, не нуждался в подобной защите. И даже общался с пленниками. Пару раз даже сопровождал конвой с ними.
-А ты уверен, что они сожалеют именно о Рейхе? - спросил Райнхард.
-В любом случае, за пребывание в плену их командование такое может сделать, что обычаи первых Гольденбаумов покажутся детской сказочкой по сравнению с тем, что творится в их застенках, - возразил его друг.
«Так... И вот это тоже надо учесть», - несмотря на хмель, голова у капитана оставалась весьма ясной, не прекращая просчитывать тактику поведения. Он и не думал, что эта игра его так увлечет. Если продумывание деталей легенды занимает нынче весь его разум и воображение, что же будет, когда придется выполнять непосредственно задание? «Мне, получается, очень повезет, если я буду среди розенриттеров. Они, как сказано, пользуются статусом-кво, и общевойсковой устав Альянса к ним не применяется... Значит, обязательное заключение в исправительном лагере меня минует. Если только я не выдам себя больше положенного...»
Он снова нахмурился, и выражение его лица озадачило Кирхайса.
-Райни, ты волнуешься? - вкрадчиво спросил он.
-Зачем врать? Есть маленько, - Фон Мюзель снова взялся за бокал с недопитым вином. - Кстати, как тебе этот «Шато-Лафит»?
-Ну, ты же знаешь, что я предпочитаю «Рейн-Гессен», - в тон ему проговорил Зиг, не намеренный, однако, сбиваться с темы.
-Конечно, надо отдать долг патриотизму, но белое полусладкое мне уже в печенках сидит, - Райни залпом допил остатки вина. Возник соблазн грохнуть бокал о пол, - залихватский жест из гвардии старых земных империй, практически позабытый. Рука сама потянулась, но, встретившись глазами с другом, он понял, что это, пожалуй, окажется лишним. И истолковано будет неверно.
-Интересно, что пьют в Альянсе? - спросил Зиг. - Понимаю, вопрос риторический...
-Тебе лучше знать, ты у нас общался с пленными, - не удержался Райнхард от того, чтобы не подколоть друга.
-Думается, у них нет вина. Другой климат, нет виноградников... На какую ты планету отправляешься?
-Фалленфельд, - повторил фон Мюзель сквозь зубы. - Да, в разведку тебя не возьмут. Слишком плохая память на имена и даты.
Зигфрид, между тем, рылся в поисковике на мобильном компьютере, и, открыв, наконец, нужную страницу, зачитал:
-Фалленфельд. Пятнадцатая планета Альянса свободных планет, входит в так называемый Большой Альянс... Население десять миллионов жителей. Экономика сырьевого типа, переработка древесины, добыча полезных ископаемых, но славится металлургией. А также изготовлением пехотных машин ближнего боя. Климат резко континентальный, средняя температура в холодные сезоны -15 градусов, в теплые - +25.
-Да, это не Один, - зевнул Райнхард, который знал о месте своего назначения такие подробности, которые и не снились составителям общедоступной энциклопедии, опубликованной в открытой сети. - Совсем не Один. Виноград не растет, а так как торговых отношений с Империей нет, да и с южных планет Альянса вести долговато, то жители пьют спирт. Много спирта.
-Хм, это рискованно, - со значением взглянул на него друг.
-Боишься, что сопьюсь? - усмехнулся фон Мюзель. - Не дождешься, вот что я тебе скажу. Кроме того, ну представь меня хлещущим водку вместе с типичными жителями этой дыры...
-Не представляю, - признался Кирхайс.
-Вот видишь? И я себя не представляю.
-Но не выдашь ли себя своей щепетильностью? - прищурился Зиг. - Кроме того, не обижайся, но ты на них не похож.
-Как будто у них есть один какой-то типаж. Все-таки там живут и служат разные люди, - Райнхарда подмывало сообщить о сути задания, но он давал подписку о неразглашении. Кирхайс, пусть и близкий друг, относился к обширному кругу лиц, которые не должны были знать о деталях операции. Все-таки десятилетие откровенности и отсутствия каких-либо тайн так просто не отринешь...
-Понимаешь, - продолжил молодой офицер после паузы, глядя задумчиво впереди себя. - Нам слишком часто и много твердили о том, что Альянс — это абсолютное зло. Что они заваливают нас трупами, так как иначе воевать не способны. Что у них царит нищета, за исключением двух столичных городов, где показная роскошь затмевает даже резиденции членов императорской семьи. Что люди там — вырожденцы...
-Хочешь сказать, это не так? - перебил его Кирхайс, но он продолжал, никак не ответив на этот вопрос. На щеках выступил розоватый румянец — то ли от действия выпитого, то ли от возбуждения, вызванного тем, что он наконец-то проговаривает вслух терзавшие его мысли.
-Но задумывался ли ты, на чем основаны эти утверждения? Границы закрыты уже не первое десятилетие. Таков был план отца нашего кайзера - «закрыть пауков в банке». Воздвигнуть между ними и нами железный занавес. Ожидалось, что без субсидий мятежники долго не протянут и сдадутся быстро. Но, как видишь, мы сражаемся с ними до сих пор... И они не сдаются.
-Так ты будешь заниматься промышленным шпионажем? - спросил Зигфрид. - Но в этом нет нужды... Есть уже много образцов альянсовской техники. Сам видел, они наше и копируют. Причем пятнадцатилетней давности...
Но Райнхард его как будто бы не слышал, продолжая:
-А ты не задумывался, почему люди туда бегут из Рейха? И не обязательно те, кто чем-то себя замарал на службе кайзеру или подвергся репрессиям? По статистике, за последние пять лет туда переселилось три тысячи человек. Три тысячи, Зиг! У Альянса повод для гордости и рассуждений о преимуществах демократии перед военной диктатурой, притворяющейся феодальной монархией.
-Ты что, читал альянсовские газеты? - с неким подозрением спросил у него Кирхайс.
Вопрос снова был проигнорирован.
-Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что тебя ко мне послали для последней проверки перед отправкой на Фалленфельд, - усмехнулся фон Мюзель. - Повторяюсь, ты чересчур уж дотошный.
...На самом деле, подозрения Зига здесь были верны. Для Райнхарда открыли доступ в альянсовский сегмент сети, обычно защищенный прочным файерволлом с пятью степенями защиты и авторизованного доступа. Конечно, просто так лазить по тамошним социальным сетям и развлекательным сайтам было нельзя — лимит трафика оказался ограничен. Да и смотреть там, если честно, было нечего. Все популярные в Рейхе ресурсы были заблокированы, приложения, которыми Райнхард пользовался постоянно, не будут работать, поэтому его мобильный компьютер подвергли перепрошивке, предварительно уничтожив все компроментирующие или сомнительные данные. Тем не менее, с основными источниками Райнхард смог ознакомиться. Что ж, пропаганда работала на славу: везде писалось, что Альянс окружен врагами, которые готовы сделать все, дабы уничтожить «свободу, демократический строй и суверенность нашей молодой республики». Количество различных важных шишек в дорогих костюмах на первых полосах изданий поражало воображение. «И они говорят, будто бы у нас существует культ личности монарха?» - хмыкнул Райни после очередного сеанса ознакомления с «матчастью». - «Они себя не видели со стороны явно». Во многих источниках объявлялись потрясающие цифры — три, нет, пять тысяч человек эмигрировало в великий и могучий Союз свободных планет за один только прошедший год (цифры были перепроверены уже в привычном поисковике, и оказалось, что эти данные верны только с поправкой на пятилетку)! Приводились и интервью с этими эмигрантами. Одни рассуждали о том, что в Рейхе, мол, «все скучно и предсказуемо», «много никому не нужных правил». Другие сетовали на «отсутствие истинной свободы», «несменяемость власти», «уродливые ритуалы из рабского земного прошлого, обязательные к исполнению для всех» и даже на преследования секс-меньшинств! Лица «припавших к груди демократии, свободы, равенства и братства» не казались особенно счастливыми. Искали ли люди действительно того, о чем они заявляли интервьюерам? Вряд ли. Нашли ли то, что хотели? Тоже маловероятно...
-Итак, ты хочешь увидеть Альянс своими глазами. Поэтому ты и взялся за это задание... - задумчиво протянул Зигфрид. - Но что же будет, если ты...
-Если я хочу остаться в Альянсе? - переспросил Райнхард. - Что ж, это будет означать, что тебе предстоит сражаться со мной лицом к лицу.
-Нет же, - досадливо отмахнулся от него друг. - Я имею в виду, что будет, если ты совсем не сможешь вернуться?
-То есть?
-Что же будет со мной... С Аннерозе. С нами всеми, - Кирхайс опустил глаза.
-Ты продолжишь мое дело, только и всего, - пожал плечами Райнхард с нарочито легкомысленным видом. - Сестра же...
Менее всего он думал о сестре, оставшейся на Одине. С нею он даже и прощаться не хотел — по легенде, он берет месячный отпуск с тем, чтобы отдохнуть на одном из курортных островов. Да, отключив все средства связи разом — в чем же тогда смысл отдыхать, если до тебя постоянно кто-то может дозвониться или достучаться в мессенджере? Да, абсолютно один, если не считать какой-нибудь красотки-попутчицы, имя которой он разглашать не собирается... Впрочем, вряд ли Аннерозе заинтересуется всеми этими подробностями и захочет выйти на связь, если, конечно, не случится никакого форс-мажора.
-За сестру в ответе ты, - вымолвил фон Мюзель, предсказуемо вогнав друга в краску от этих слов.
-Но скажи хоть, когда нам начинать уже беспокоиться?
-Если ни ответа, ни привета от меня не услышите через полтора месяца, тогда можете начинать бегать по потолку, - грубовато отвечал капитан-цур-зее.
Они еще немного посидели с Зигом, вспомнив былое. Наверное, впервые они расстаются. Вопреки ожиданиям, эта разлука не вызвала в фон Мюзеле мрачных чувств. Напротив, казалось совершенно естественным делом, что Кирхайс остается здесь и впоследствии сам уедет в очередной отпуск на родной Один, а Райнхард отправится в Альянс, за пять часов перелета, на покрытую лесами и невысокими, осыпающимися горами планету Фалленфельд. На базу розенриттеров, возглавляемых полковником Вальтером фон Шёнкопфом. Там, где и должен храниться искомый носитель информации, серийный номер которого фон Мюзель уже выучил наизусть.
...После ухода друга Райнхард подошел к окну и откинул легкую штору, поглядев на открывшийся вид неба, усеянного звездами различной величины... Та, заветная, которая, казалось, запросто могла упасть в протянутую ладонь, отяжелив ее на мгновение, сверкала в левой части небосклона, как и положено в этот сезон и в это время суток. Будут ли там такие же звезды? И как они будут выглядеть? И есть ли в этом Альянсе, мрачном мире, оставленном Господом, люди, хоть ненадолго отрывающие глаза от земли.
Открыв окно и протянув руку к звезде, Райнхард ощутил знакомое тепло, разливающееся от кончиков пальцев по жилам, вливающееся мощной волной в сердце. «Возможно, скажут, что я хочу слишком многого», - прошептал он. - «Что мои мечты несбыточны, а цели абсурдны... Но, пока я дышу, то всегда буду помнить, кто я таков. Помнить и не забывать». Сказанное стало ответом на вопрос, который он задавал себе безуспешно вот уже несколько дней. На тот вопрос, который в лоб задал ему Зигфрид. «Зачем тебе это?» Теперь он понимал, зачем...
...-И все же мне кажется, что мы промахнулись, - Абендрот склонился перед ноутбуком, на котором было открыто досье капитана цур зее Райнхарда фон Лоэнграмма.
-Признайся, Карл, тебе просто страшно, - говорил его товарищ, Эдвард фон Каммерер, глядя ему через плечо. - Брат фаворитки кайзера, как-никак... Если упадет хоть волос с его головы, то сестрица и ее коронованный любовник устроят нам веселую жизнь.
-Волос там падал, судя по послужному списку. Да еще и не один, - с сомнением посмотрел на него контр-адмирал.
-Да, тертый калач, а по нему сперва и не скажешь, - Отто фон Мандерштедт шумно прихлебнул кофе из большой кружки. - Я так даже боюсь, что он не вытянет роль наивного пацана, которому мозги отшибло. Слишком уж глазки серьезные...
-Что есть, то есть, - согласился Абендрот. - И что с ним прикажете делать? Нам же к чертям все Стратегическое управление разнесут... Готов снять его с задания, взять кого попроще...
-И легенду ему на ходу придумывать? - усмехнулся капитан Каммерер. - Что-то ты, друг мой, заработался... Давно выходной-то брал?
-А ведь он прав, Карл, - поддержал его Мандерштедт. - Решение уже принято и отступать некуда. Кроме того, видится мне, что этот Мюзель принесет нам все нужное на блюдечке. И даже раньше месяца.
-Принесет-то он принесет, а как сам станет вызволяться? - Абендрот откинулся на спинку кресла, притушив свет от монитора.
-Это уже его проблемы, - отмахнулся Каммерер.
-Кому там нужен отпуск? Проблемы наши, - накинулся на него старший коллега. - В этом случае, исключительно наши.
-Поэтому я и предлагаю, пока не поздно, найти другого человека... Да хоть друга его, - контр-адмирал переключился на другой файл, и вскоре показал фотографию статного высокого офицера с копной каштаново-рыжеватых волос и выразительными темно-синими глазами.
-Зигфрид Кирхайс, фригаттен-капитан... - прочел Каммерер. - Еще и из простонародья... Небось, в Альянсе так и останется, а то и к этим ублюдкам в отряд вступит по-настоящему.
-Если из простонародья, то не факт, что останется, - вставил Мандерштедт. - Сам ломанется побыстрее к нам... Но я за то, чтобы ничего не менять.
Он думал: «Не хотелось бы мальчишку разочаровывать... Так глаза загорелись. Да и толк от него явно будет».
-Будь по-твоему, но проблемы с этой белокурой фифой ты будешь разруливать сам, - сказал Абендрот, глядя на серию фотографий фаворитки кайзера, на которых та позировала в дизайнерских нарядах на фоне цветов. Схожесть с братом, конечно, прослеживалась, но в глаза явно не бросалась.
Такую реплику в адрес почти что венценосной особы — по крайней мере, «близкой к особе Его Императорского Величества» - он имел право себе позволить. Все сотрудники секретной службы отзывались о том, что творится в Нойе Сан-Суси, на редкость вольно.
-Знаете, я верю, что если этому мальчишке удастся вернуться назад, то нашего кайзера придется отправлять на пенсию, - произнес Мандерштедт.
-Да будет так, - произнес Каммерер.
Никто не высказал подозрений, пришедших им в голову почти одновременно: что кто-то (и даже не кайзер) рассчитывал на то, что этот белобрысый мальчишка не вернется. И это назначение — отчаянная попытка избавиться от него вернейшим способом.
Помимо этого, трое офицеров-разведчиков были солидарны в одном: Райнхард фон Мюзель такой участи не заслуживает. И каждый надеялся на то, что он все-таки вернется. Живым, а не виде тела в капсуле...
3.
-Крейсер транспортного класса «Манфред» начинает снижение. Ожидаемое время прибытия на Фалленфельд — четыре часа пятнадцать минут по местному времени. Всем оставаться на своих местах до полной остановки судна, - монотонный бесполый голос, стандарт всех военных кораблей, разбудил Райнхарда фон Мюзеля из искусственного сна. Он открыл глаза, вытянул руку, и стеклянные дверцы капсулы начали не спеша разъезжаться в разные стороны, просачивая внутрь тусклый, но при этом какой-то раздражающий свет ясного дня.
Искусственный сон, что бы ни говорили, никогда не приносит настоящего отдыха. Он временно отключает мозг и нервную систему, но тело остается напряженным, как и ранее, готовое в любой момент ринуться в бой.
Выбравшись из капсулы, Райнхард по давней привычке направился к кабине пилота, чтобы отследить показания приборов и проверить, что было сделано младшими офицерами за время его «отключения от сети» (сном это времяпрепровождение назвать было невозможно), но вспомнил — сейчас он пассажир, а не командующий. От него ничего не зависит — требовалось только с покорностью ожидать прибытия на Фалленфельд.
Капитан цур зее включил персональный компьютер, чтобы еще раз проверить данные. Вновь проглядел глазами сведения о командирах розенриттеров, их фотографии — в разных ракурсах и видах, как официальные, так и любительские, очевидно, доставленные тем же путем, что и те, которые были записаны на загадочной флэш-карте. Вспомнил разговор, состоявшийся с Мандерштедтом давеча, когда он получил новый набор одежды, личного оружия и вещей первой необходимости.
-Примерили форму, капитан? Ну-ка, покажитесь... А что, вам даже идет, - начал словоохотливый контр-адмирал, увидев своего подопечного в боевом розенриттерском обмундировании.
Райнхард в это время стоял перед зеркалом, пытаясь телом вжиться в незнакомый мундир. Такой крой казался ему раньше удобным и не сковывающим движения — то ли дело узкие рейховские кители и лосины. На деле же тело, лишившись привычной поддержки и собранности, не знало, какую позу принять. Напрягаться, пытаясь держать тело в привычной офицеру позе, приходилось в два раза больше. Что же касается того, шла ли ему форма... Здесь Райнхард мог бы поспорить с куратором. Хотя, быть может, со стороны гораздо виднее.
-Но не будет ли странным, что, проведя столько времени в плену, я вновь в той же самой одежде? Причем новенькой, сшитой по моему крою? Мы пленникам из Альянса не выдаем же мундиров, в которых их схватили... - усомнился фон Мюзель, невольно подтягивая коротковатые рукава куртки цвета хаки к запястьям.
-Хм, а замечание здравое, - решил Мандерштедт. - Хоть контр-адмирал Абендрот уже жаловался на вас, что вы ко всему придираетесь...
-Ну вот встречусь я с Шёнкопфом и остальными, увидят они меня таким, с каким распрощались, и в лучшем случае, примут за привидение, а в худшем — сразу заклеймят засланным казачком.
-За привидение принять — это они могут легко, - усмехнулся контр-адмирал. - Но, сами понимаете, не в ваших интересах быть подвергнутым процедуре экзорцизма, как они ее представляют... Поэтому отправьтесь в штатском. Единственное, оставим при вас розенриттерский жетон. Мы, в отличие от Альянса, не лишаем пленных возможности быть опознанными...
Нынче этот жетон, прямоугольной формы, выполненный из стали с хромовым покрытием, неприятно холодил грудь. Райнхард вынул его из-за пазухи и прочел имя Вертера фон Пилау, суб-лейтенанта отряда «рыцарей розы», начертанное готическим, привычным любому жителю Рейха, шрифтом. Отряд, сформированный из эмигрантов, не оставил многих привычек, и его бойцы всегда подчеркивали, что на самом деле они принадлежат своей родине, которую полагали временно завоеванной силами зла. На оборотной стороне имелась гравированная и инкрустированная цветной эмалью эмблема — ярко-алая роза и секира. Райнхард улыбнулся, вспомнив, как отрабатывал навыки боя штурмовым топором, который нынче лежал в его багаже, упакованный в черный футляр. Слишком уж примитивно, на его вкус. «Могли быть взять обычную дубину, от этого ничего бы не изменилось», - усмехнулся он про себя. Капитан цур зее овладел всеми тонкостями боя на топорах, хотя от него этого не требовалось.
Будущий его отец-командир Райнхарду еще заочно не понравился. При большой личной храбрости полковник Шёнкопф относился к той породе бойцов, которые сначала действуют, а потом только думают, что наделали. Но для разведчика иметь дело с такими людьми проще, чем со вдумчивыми и логичными представителями офицерского сословия. Те не заподозрят ничего странного, а важные детали пройдут мимо их внимания. Как удобно...
«До посадки на Фалленфельд остается двадцать минут», - проговорил прежний механический голос. - «Просьба всем оставаться на своих местах».
Райнхард фон Мюзель вновь пролистал необходимые документы, сохраненные в памяти мобильного компьютера, и начал их удалять — методично, несколько раз перепроверяя, не осталось ли каких-нибудь следов. Несмотря на то, что Альянс считался отсталой страной, там находилось немало умельцев с хорошими навыками программирования, способные в несколько минут взломать код любой системы или написать вирус, в мгновение ока крадущий любые данные, сколь бы надежно они не были защищены. Об этом капитан цур зее был предупрежден, и, опустошив «корзину» с удаленными файлами, всерьез задумался — а не выкинуть ли ему мобильный компьютер вовсе, дабы избежать ненужных расспросов? Ведь, скорее всего, подобного в Альянсе, а, точнее, в этом отдаленном его уголке, не водилось отродясь. Будут спрашивать — а где он взял эту модную штучку, да сколько она стоит? Еще и похитить попытаются... Но при здравом размышлении Райнхард решил оставить мобильный компьютер при себе — вещь как-никак полезная, а, если будет ее тщательно оберегать, то не лишится и вовсе. Он запрятал миниатюрную, размером меньше с ладони плату во внутренний карман куртки, туда, где хранил свои личные вещи — случайно попавшие к нему четки из продолговатых, розового дерева, бус с крестом, и небольшой, сложенный вчетверо листок бумаги с цитатой, выписанной из старинной книги. Цитата была на едва знакомом ему языке, он нашел перевод, но он показался лишенным всякого смысла... «Следуй за мной, если меня не станет, а если я умру, не плачь по мне». Словно он сам когда-то, в далеком прошлом, произносил эти слова, только вот не мог припомнить обстоятельств, при которых они были сказаны.
...Посадка была весьма жесткой. Приближаясь к земле, корабль резко уходил влево, словно убегая от преследования противников, так что Райнхарду показалось, будто он перевернется вбок. В иллюминаторе виднелись леса, озера, отражающие бледно-голубое небо, невысокие отроги гор. «Даже красиво», - подумал Райнхард. - «И где здесь ужасы?»
В эту минуту судно пошло на резкое снижение, и, выпустив шасси, приземлилось на неровную взлетно-посадочную полосу. Молодой офицер едва успел схватиться за ручки кресла, а иначе бы резко упал на пол от такой посадки. После того, как корабль прекратил движение, он вновь взглянул в иллюминатор, ныне показывающий здание старинного стиля, с небольшой башней посредине, чем-то похожее на те, которые строили в Рейхе богачи-аристократы. Только, в отличие от тех роскошных вилл, эта постройка давно требовала покраски и наложения слоя штукатурки.
«База 4, Фалленфельд-Юг», - было начертано на вывеске, растянутой на фасаде здания.
-Приехали, Ваше благородие, - сказал пилот, выходя из кабины. - И удачи вам...
-Спасибо, лейтенант Этцель, - откликнулся капитан цур зее. - Мне она очень понадобится.
Ветер, смешанный с мельчайшими дождевыми каплями, ударил ему в лицо, как только он ступил на гравий аэродрома.
Что ж, приключение началось. И началось оно более-менее благополучно...
***
Не слишком ли он много оглядывается по сторонам? Хотя у него ж амнезия, ему простительно... Но, какой бы не была потеря памяти, не превратила же она его в беспомощного младенца, не узнающего родных мест? Так что лучше бы углубиться в себя и притвориться, что эти виды ему знакомы, как свои пять пальцев, и даже до смерти надоели...
Так думал Райнхард, трясясь в транспорте, подпрыгивающем на ухабах, из которых состояла дорога на 4-ю базу космодесантников, находящуюся к северо-востоку от аэродрома. Однако удержаться от того, чтобы глазеть в окно и думать о своем, он не мог. Тем более, на него внимания никто и не обращал. Достаточно сделать лицо поугрюмее, опустить глаза в пол и натянуть на себя капюшон куртки, как никто и не подумает смотреть в его сторону. Так вели себя и остальные пассажиры, входившие и выходившие на нечастых остановках, занимавшие места подальше друг от друга. Поэтому молодой офицер без зазрения совести глазел в окно, зная, что никто на его жажду зрелищ внимания не обратит.
Леса и поля по окраинам трассы сменились на небольшие поселения и пригороды. Райнхард фон Мюзель сразу подметил, насколько они отличаются от рейховских. Дома выглядели так, словно их строили без какого-либо плана и представления об основах архитектуры. Некоторые походили на те, в которых жили подданные кайзера, другие напоминали избы из школьных учебников об истории Земли. Поразило, как часто встречались заброшенные здания... В Рейхе, даже на самых депрессивных планетах, такого не найдешь. Проехали мимо поселка, в котором все участки вокруг домов заросли камышом — в озере резко поднялся уровень воды, и оно наступило на сады, отчего жители в спешном порядке бросили нажитое. Райнхард захотел узнать поподробнее о тех местах, куда он направлялся, и привычным жестом засунул руку в карман, за мобильным компьютером, с целью открыть карты и поисковик. Но вовремя одернул себя: во-первых, этот порыв привлечет ненужное внимание других пассажиров (а он, оглянувшись, не заметил, чтобы кто-то из них в дороге вообще пользовался подобными устройствами), да и он может не успеть вовремя удалить историю поисков, отчего те, кто на него поведет охоту, быстро узнают его маршрут и круг интересов...
Город, расположенный глубоко в низине, показался через полчаса поездки. В туманной дымке, висевшей над его крышами, можно было разглядеть трубы многочисленных заводов, выпускающие в небо плотный пар выхлопов, а также многочисленные высотные дома, выстроенные из стекла и бетона. К досаде Райнхарда, автобус в город не заезжал, хоть и притормозил у таблички с названием «Честерборо» и высадил несколько человек. Капитану хотелось бы посмотреть своими глазами, как устроена городская жизнь в Альянсе. Перед поездкой он рассматривал виды городов, отталкивающие и в то же время вызывающие определенное любопытство — так непохоже было их устройство на населенные пункты Рейха. Из прочитанного фон Мюзель узнал, что правители Альянса взялись «возрождать городскую жизнь Земли», и в результате их политики практически исчезли небольшие поселки, деревни и пригороды. Все население проживало в мегаполисах, теснясь в малюсеньких квартирах и комнатах. На тридцати квадратных метрах могла обитать целая семья из четырех-пяти человек, и это не считалось чем-то из ряда вон выходящим. «Зато наверняка там весело», - думал он. - «Есть куда сходить, не нужно специально ездить в парки и развлекательные центры, когда все находится под боком...»
После остановки близ Честерборо автобус свернул на пыльную и ухабистую дорогу, ведущую к военной базе № 4. Райнхард остался один, и поэтому привлек внимание водителя.
-Эй, парень, - окликнул тот молодого человека. - От своих, что ли, отстал?
-Вроде того, - проговорил фон Мюзель, проходя ближе к водительской кабине.
«Как он определил, что я военный?» - промелькнула у него в голове мысль. - «Так все просто... Все штатские вышли раньше».
-Учения у них закончились, кажись... Ты не вовремя, - продолжал словоохотливый мужчина, невысокий и коренастый, одетый в несвежую серую футболку и черные брюки. - От командиров достанется...
-Я в отпуске был, - отвечал Райнхард.
-Не ври, - водитель ненадолго оторвал глаза от дороги и обернулся к своему единственному пассажиру. - Я сам служил срочную. Во время учений отпуска не выдают.
«И чего он прикопался?» - подумал фон Мюзель, стараясь сохранить непринужденность. - «Как будто специально подослали...»
-Тут особые обстоятельства...
-Знаем мы твои особые обстоятельства, - водитель подмигнул ему в зеркало заднего вида. - К бабе в самоволку бегал, что ль? Да не красней, дело молодое... Сам таким был. Ну и всыпят же тебе командиры, скажу.
-Еще больше бы всыпали, если бы я не явился, - проговорил Райнхард, стараясь подыгрывать мужчине.
-Ха, а это мне нравится! Давно служишь? - продолжал водитель.
-Да с год уже как, - откликнулся Райнхард.
-Не повезло тебе, что лоб забрили... Небось, приютский? Или родители бедные? - очевидно, с этим толстяком давно никто не говорил.
-Да я сам... Добровольно, - сказал Райнхард.
-«Добровольно», прям так я и поверил... - усмехнулся его собеседник. - Кто ж в наше время служит добровольно? Да еще в такой дыре? Не стесняйся, я нормальный мужик, все понимаю... У самого батя закладывал, а мамашу я и не помню. В армии впервые узнал, что такое чистая постель и горячая еда. Кстати, меня Дирк зовут.
-Вертер Пилау, - проговорил в ответ молодой человек, не забыв выпустить из фамилии приставку «фон». Кто знает, как этот простой мужик относится к дворянам-выходцам из Рейха? Представился бы чин чином — и насмешек бы не избежать. А то бы еще и высадил на обочине — и топай пешком до самой базы все эти километры...
-Хм, Вертер, - протянул водитель. - Вечно эти семьи старорежимные детей называют так, что потом над ними все в классе издеваются... Много гонору и выпендрежа, а сами последний хрен с хлебом доедают, вот, сыновей отдают в эту кабалу. В наше время же как было? Пять лет отслужил — и порядок, военка к тебе претензий не имеет. А нынче пошло-поехало... Даже девок забирают, хотя на что они там годны? Кому надо или у кого родители нормальные, тот отмазывается, а такие как ты, горемыка, лямку тянут...
Он продолжал в том же духе, и Райнхард его не перебивал, узнав во время этой речи мнение водителя обо всех главах Альянса, о нынешнем положении вещей, о безбожных ценах на «черном» рынке и о вечном дефиците товаров в официальных магазинах... Дирк не стеснялся в выражениях, не обращая ни малейшего внимания, что перед ним сидит военнослужащий, который, по здешним законам, имел полное право донести о «порочащих наш свободный строй» разговорах высшему командованию или даже сотрудникам КОБ, Комитета Общественной Безопасности. «Возможно, здесь со свободой слова не так все плохо», - решил про себя фон Мюзель. - «Цензура в отношении книг и прессы действует, но за недозволенные речи людей не хватают прямо на улице, как пишут наши пропагандисты».
-Ну все, приехали, парень, давай, - Дирк притормозил у кирпичных ворот, ведущих на военную базу.
-Сколько с меня? - фон Мюзель порылся в кармане куртки, ища мелочь, но, как назло, попадались лишь крупные купюры, сдачи с которых могло и не быть.
- Обижаешь, - протянул водитель. - Оставь себе, целее будут. Удачи, парень!
Он протянул потную ладонь, которую Райнхард осторожно пожал, дружелюбно улыбаясь и благодаря водителя за поездку. Он сошел с автобуса и направился в сторону военной базы № 4.
4.
Райнхард и не счел нужным скрывать свое волнение, когда протягивал свои документы — справку военнопленного, временный паспорт, подписанный пограничником, все выписанные на имя Вертера фон Пилау — в узкое окошко КПП. Бронированное мутное стекло скрывало от него лицо караульного, поэтому он и не мог распознать первую реакцию, которую произвело его появление на военной базе. После того, как его документы приняли, воцарилось долгое, звенящее молчание, прерываемое только пыхтением караульного в переговорное устройство. Затем послышались звуки нажатия клавиш на телефоне, приглушенный тон длинных гудков в ожидании, пока начальник служивого, сторожившего ворота в базу, возьмет трубку. Райнхард фон Мюзель напряг весь слух, пытаясь уловить беседу.
-Да, гражданин капитан... Да, все проверил. Чисто. Да, Вернер фон Пилау, так и значится. Как погиб?! Да... да, так точно. Жду, - доносилось до него.
«Началось», - подумал капитан-цур-зее, когда ему не слишком любезно сказали. - «Ну, вывози, хорошая...»
-Проходите в дверь направо для проверки.
Помятый лысеющий блондин с погонами лейтенанта скользнул по лицу Райнхарда, затем еще раз заглянул в документы, и снова перевел взгляд на прибывшего.
-Так значит, вы — это вы, - проговорил он удивленным голосом. - Все сходится, удивительно... Если только у вас брата-близнеца не было. Ведь не было же?
Райнхард покачал головой, почувствовав, как у него начинают запотевать ладони. Сперва он попытался подавить волнение, но быстро остановил себя — в таких ситуациях не повредит быть эмоциональным.
-Меня отпустили из плена, гражданин лейтенант, - сказал он тихо, глядя прямо в глаза караульному. - Я пробыл там год. Или два... В общем, очень долго.
-Это когда же вас в плен взяли? - в глазах лейтенанта отразилось подобие мыслительной деятельности. - При Эль-Фасиле что ли?
Райнхард захотел его опровергнуть, но вовремя вспомнил, что ему полагается играть раненного, у которого пострадала память. Поэтому он не обязан отвечать на все вопросы верно.
-Нет, гражданин лейтенант, другое было имя... Но звучало похоже. Очень похоже...
Для убедительности молодой человек взялся за виски, словно у него внезапно разболелась голова. Сомневающийся тон насторожил лейтенанта.
-При каких обстоятельствах вы попали в плен? - продолжил он.
-Дайте вспомнить, - пробормотал Райнхард. - Сначала мы шли в атаку на этих... на имперцев... и тут взрыв, тонна заряда, наверное. Все полегли, и я тоже. Очнулся уже в больнице.
-Ну, взрывы такой мощности были на Феззане. Но там ли вас взяли в плен?
Райнхард вновь повторил:
-Не помню, ничего не помню... Очень голова болит. Меня же ранило, три месяца пролежал в больнице.
-Не нравится мне все это, - пробормотал себе под нос офицер. - И где это Зееберга носит?
Он снова посмотрел на документы, поднес их к свету, проверяя голографические печати. Внимательно осмотрел каждую букву, потом отошел к громоздкому компьютеру, включил кнопку на системном блоке и, чертыхаясь себе под нос, начал ждать загрузки, поминутно оглядываясь на Райнхарда, терпеливо ждущего решения своей участи.
-Вы, верно, думаете, что меня имперские послали как шпиона? - спросил он нарочито наивным тоном. - Клянусь, ничего такого...
-Капитан Зееберг разберется, уж он в этом деле мастак, - грубовато проговорил офицер, который даже не счел нужным представиться по имени и званию. Райнхард чуть было не спросил: «Простите, а с кем я имею честь говорить сейчас?» - но снова одернул себя, прежде чем хотя бы один звук сорвался с его губ. Слишком уж по-имперски звучит фраза. Так здесь не обращаются... Он уже понял, что ему придется внимательно следить за собой в самых мелочах, чтобы его манера говорить, держаться и вести себя не выдала его с головой. Случайно сказанное слово, жест могут насторожить внимательного человека.
-Чертова погремушка! - зарычал офицер, влепив кулаком в пластиковый корпус ни в чем не повинного системного блока. - Что за «ошибка соединения с сервером»?
-Дайте я посмотрю, - подал голос Райнхард, вставая с места.
-Да сиди уж, не первый раз, - чуть более добродушно, чем обычно, ответил его собеседник.- Менять уже пора всю технику, да кто нам новую даст? Привозят списанную...
Молодой человек, тем временем, поглядел на замерший экран допотопного монитора. Нажал три кнопки для жесткой перезагрузки, подождал, пока изображение на экране погаснет. Через несколько минут компьютер заработал снова, и курсор мышки начал двигаться на экране не в пример шустрее. Да и браузер открылся с первой попытки...
-Счастливая у тебя рука, парень, - усмехнулся лейтенант. - Сколько раз мы пытались, и все без толку. Скажи, неужто в технике шаришь?
-Есть немного. Точнее, было, - произнес Райнхард, отходя чуть подальше. - Сейчас не знаю, как после ранения...
Офицер, меж тем, загрузил образцы документов и нынче сверял их с теми, которые ему предъявил капитан-цур-зее.
-Хм, и тут все сходится... - пробормотал он. - Но в сказки пусть эти розенриттеры верят. Тебя ж в клочья должны были разметать, парень. А ты вон оно что, живой... Хоть и башкой поврежденный. Но не думаю, что сильно, раз можешь укротить нашу шайтан-машину.
Его слова были прерваны звуком открывающейся двери. Вошедший в нее здоровяк с погонами капитана был вынужден согнуться в проеме.
-Неужели ты сам не разобрался, ван дер Фельде? - с ходу в карьер заревел он, глядя на поспешно встающего из-за компьютера подчиненного. - Я, между прочим, занят был!
-Так, гражданин капитан, тут такая вот оказия, - сбивчиво пояснил офицер. - Приехал к нам вот этот парень, по документам на Феззане погиб. Но оказалось, что уцелел.
-Да уж посмотрели без тебя. В списках погибших первым идет. - Зееман впервые удостоил Райнхарда взглядом.
-И ты утверждаешь, что тебе десять кило тротила ничего не сделало? - сощурил он свои и без того небольшие светло-карие глаза.
-Я три месяца провел в лечебнице... Два месяца еще на восстановление, - начал Райнхард.
-Врешь. Чтобы эти буржуи расщедрились альянсовскому военному на лечение? Да фиг вам. - нахмурился капитан.
Фон Мюзель решил про себя, что этот офицер явно не отличается особым интеллектом. Но если ван дер Фельде утверждал, что тот профи его дела... Понятно, чем подобные дознаватели занимаются и каким образом они добывают необходимые сведения. Райнхард инстинктивно дернулся всем телом, увидев перед умственным взором всю картину: вот сейчас тот достанет электрохлыст, пододвинется поближе, и, хозяйски помахивая орудием, прошепчет: «Ну как, паря, будем признаваться или будем отпираться? Кто в Рейхе тебя перевербовывал? Отвечать!»
-Вы правы, гражданин капитан, - слегка улыбнувшись, произнес Райнхард, сумев успокоиться.-Лечили меня из рук вон плохо. От того произошло кровоизлияние в мозг, приведшее к утрате памяти... Могу показать медицинское заключение.
Он начал открывать рюкзак, словно пытаясь найти не существующую справку от врачей из пункта содержания военнопленных, но Зееберг только отмахнулся:
-Пока не надо... Тебя, если что, наши врачи посмотрят.
-Осмелюсь доложить, гражданин капитан, - тихо и как-то подобострастно вклинился ван дер Фельде. - Суб-лейтенант-то из розенриттеров...
Невольное ругательство слетело с губ капитана.
-Что ж ты сразу мне не сказал, мать твою растак?! - напустился он на подчиненного с такой лихостью, что Райнхард аж вздрогнул. - Теперь вылавливай эту суку высокомерную, Шёнкопфа этого, будь он не ладен. А им устав не писан, сам знаешь...
-Прошу вас не говорить так о гражданине полковнике, - отчеканил Райнхард и строго поглядел на старшего из офицеров.
-Вот видишь, - махнул рукой Зееберг, а потом напустился на фон Мюзеля с прежней яростью:
-А кто у нас тут твердил, что память ему отшибло? Откуда ты знаешь, кто таков этот Шёнкопф? Значится, забыл, к кому приписан, а от знакомой фамилии аж привстал?!
-Вот его я не забуду, - убедительно произнес Райнхард. - Как можно забыть того, кто всегда был мне как родной отец? Кроме того, я не допущу, чтобы вы оскорбляли честь моего отряда...
-Ну началось... - протянул Зеебург, вытирая тыльной стороной ладони пот, выступивший у него на лбу. - Ты точно тот, за кого себя выдаешь, теперь вижу. Началась вся эта тягомотина про честь и прочий хруст французской булки... Давно уже говорю комиссару Манцотти — кончать надо с этой пятой колонной, кончать! А то возомнили невесть что о себе.
-После всех побед, которые были достигнуты действиями нашей бригады, вы смеете говорить так? - вскинулся фон Мюзель. - Поизучайте военную историю, гражданин капитан.
В Рейхе бы его давно одернули за отсутствие субодинации. Здесь же, как видно, действовал закон силы. Ван дер Фельде помалкивал, сочувственно глядя на Райнхарда. Молчал он явно не потому, что слово держал его начальник, а потому что тот был сильнее и у него могли быть ощутимые неприятности... «Небось, и кулаком проехаться по роже может», - промелькнула мысль в голове у молодого человека. - «Невзирая на чины».
-Победы? А сам-то... - начал Зееберг, но его прервал лейтенант.
-Гражданин капитан, может быть, мне связаться с полковником фон Шёнкопфом? - предложил ван дер Фельде, взяв телефонную трубку.
-Эй... Какое там Шёнкопф? - вскинулся его начальник, который, как видно, только-только оформил, как ему казалось, остроумный ответ на заявления Райнхард. - Пусть посидит на «губе» до выяснения обстоятельств... А потом будет тебе и Шёнкопф, и кто хочет.
Он глумливо усмехнулся и резко направился к выходу, не дав никаких четких указаний своему подчиненному.
Когда дверь за капитаном закрылась и тяжелые его шаги смолкли, ван дер Фельде вздохнул и обратился к юному офицеру:
-Вы на него особо внимания не обращайте, гражданин суб-лейтенант. Зееберг тоже, в некотором смысле, пострадавший. Похожее ранение, видать. Кроме того, - здесь его голос понизился до шепота. - у него есть свой зуб на розенриттеров. И на Шёнкопфа в частности...
-Может быть, полковник упоминал его имя когда-то, но я не припомню. Что же между ними произошло? - поинтересовался Райнхард.
-Ну как что... Как оно всегда и бывает с такими, как ваш командир, - вздохнул лейтенант. - Увел у нашего капитана невесту. Точнее, девка сама выбрала, с кем ей быть, да только Зееберг ему не простил это.
-Понятно, - протянул суб-лейтенант. - И теперь он всю злобу вымещает на всех розенриттерах без разбору. Во всех ему мерещится герр Вальтер.
Райнхард подумал, что ошибся, назвав своего якобы отца-командира так, как принято в Рейхе, но потом вспомнил, что розенриттеры сохранили рейховские звания и манеры обращения. Ван дер Фельде даже ухом не повел.
-Значит, так, - продолжил лейтенант, переведя разговор на другую тему. - Ни на какую гауптвахту я вас отправлять не собираюсь. Не в таком состоянии... Вы же до конца не выздоровели?
Фон Мюзель весьма натурально прижал руки к вискам и кивнул утвердительно.
-Посидите здесь покамест. Можно прилечь сюда, - офицер указал на продавленную кушетку. - Тут у нас холодильник, можно перекусить, а не хватит, так я сам вам принесу завтра. Располагайтесь, чувствуйте себя как дома...
Райнхард поморщился:
-Ну а если ваш начальник придет с проверкой?
-Можете мне поверить — не придет, - ван дер Фельде приблизился к нему и дружески положил руку на его плечо. - Сами слышали, как я ему дозванивался. Особисты сюда крайне редко доходят...
Особист. Ну верно, тут все ясно... Читали про них и слушали подробные инструкции. Райнхард нахмурился. «Первая ласточка», - подумал он. - «Далее их будет все больше, и они будут все умнее и хитрее... Этот, скорее всего, - простой помощник палача или тюремщик».
-... А хотите чай — вскипятите здесь, - продолжал хлопотать ван дер Фельде.
-Кофе у вас нет? - спросил Райнхард.
-Ну сразу видно, что были в Рейхе и что память потеряли, - вздохнул лейтенант. - У нас же санкции. Давно не видели хорошего кофе, пьем суррогат. Я лично такого даже не держу, изжога начинается...
-Значит, придется пить чай, - вздохнул молодой человек, вспомнив, что почему-то он ничего не знал по поводу санкций.
-Пейте-пейте, он хороший. И бодрит не лучше кофе... Говорят, еще и полезнее.
«Да, у меня будет кофеиновая ломка», - подумал с тоской фон Мюзель. - «Или все-таки придется пробовать суррогат. Из чего они его делают? Из цикория? Или из желудей?.. Впрочем, неважно...»
Показав, где находится туалет и душ, ван дер Фельде извиняющимся тоном добавил, что нынче его рабочий день закончился.
-Но если вам что-нибудь понадобится, звоните мне, - он написал на бумажке семизначный телефонный номер. - Приеду к вам, неподалеку здесь живу. Надеюсь, вас долго у нас не продержат, и завтра вас Шёнкопф заберет.
-Я тоже на это надеюсь, - добавил Райнхард. - Спасибо вам за все, гражданин лейтенант.
-Да не за что, - произнес караульный и добавил заговорщицким шепотом:
-Кстати, я, в отличие от Зеебурга, розенриттеров всегда уважал. Мой старший прям мечтает к вам попасть, да не знаю, возьмут ли...
-Сколько лет ему? - рассеянно поинтересовался фон Мюзель.
-Тринадцать через месяц стукнет.
-А как звать?
-Арьеном.
-Ну, передайте Арьену, что если будет хорошо учиться, то я похлопочу о нем у полковника, - важно произнес Райнхард.
-Малец счастлив будет! - сказал ван дер Фельде.
-Вот и чудненько...
После того, как лейтенант наконец-то покинул кабинет, Райнхард вытянулся на тахте. «Я справился. Роль на ура сыграл», - сказал он себе. - «Хоть и волновался.... Могло быть получше, право слово. Ничего, с Шёнкопфом будет полегче».
Про своего будущего командира он помнил довольно много, и не мог не признать, что в нынешних обстоятельствах общаться с тем будет куда легче. Лишь бы только громила Зееберг не решил бы подвести своего соперника в любви и не повергнуть Райнхарда допросу с пристрастием, в которых он был мастак. А он мог — в пику тому же командиру розенриттеров... Но отчего-то фон Мюзель видел такой вариант развития событий маловероятным.