Глава 14
Однажды, роясь в столе у Жени, по ее же просьбе, Борисов наткнулся на папку, где прочитал имя их ректора.
Он насторожился и открыл ее. Там были материалы о его огромном доходе, который был еще до занимаемой должности.
В этот момент вошла репортер.
- Ты мне нашел, что я просила? – озабочено осведомилась она, садясь за компьютер.
- Жень а вы что, под Закапаева рыли?
- Рыли, и даже немного писали о его доходах, - кивнула она, - но после убийства Холодова перестали, так как главный редактор запретил.
- Почему?
- А он же бывший военный и нажил свое состояние именно теми способами, о которых и писал Дима. Когда его взорвали, нашему редактору сразу позвонили. И не коллеги из Москвы, а приближенные Закапаева. Мы не хотели это бросать, сказав, что они блефуют. Но нам запретили, объяснив, что там слишком все повязано. И неизвестно что вылезет и рванет, если дергать за эти веревочки.
Она пожала плечами, мол, это уже старое дело, и занялась своим новым.
Но после этого Борисов стал беспокоиться за Екатерину Вячеславовну. Ему было просто необходимо понять – что у них там за обстановка в семье, и не угрожает ли ей что-либо. Хотя бы медленное разложение ее уникальной личности, которую она вполне могла бросить в жертву ради семьи. Но надо было действовать очень аккуратно.
Глава 15
Шел замечательный теплый апрель. Борисов посетил уже два семинара по экохимии и еще ни разу не обмолвился с Екатериной Вячеславовной и словом. На третий раз он планировал исправить данное упущение.
Он пришел к институту ранним утром понедельника и сидел в куртке нараспашку напротив главного входа, щурясь на пригревающее солнце.
На что Алексей рассчитывал придя так рано, он и сам не знал. Просто, утром его разбудило яркое солнце и захотелось поскорее выполнить свой план по вмешательству в жизнь Кати.
При этом он четко осознавал, что будет идти по минному полю, где шаг влево или вправо – настоящая катастрофа. Здесь надо было быть опытным сапером – ни одного лишнего движения.
И тогда, на кой черт он притащился сюда в такую рань? А если вдруг и она придет рано, тогда все, подозрения в преследовании могут все разрушить.
Но прошло еще пятнадцать минут, и толпы студентов заполнили пространство вокруг.
Когда подъехала знакомая «Волга» и Екатерина Вячеславовна покинула ее, твердо шествуя на работу, у Борисова вдруг подкосились ноги от неуверенности. И в аудиторию он зашел в толпе одногрупников, стараясь ничем не выделяться, но ругая себя за это последними словами.
- Так, забирайте свои тетради с оценками, - сразу взяла в оборот Катя и начала раздавать их входящим студентами.
Тетрадь Борисова она сунула ему, не глядя, почему-то смотря в пол, будто на нем лежало что-то важное.
- Спасибо, - отреагировал он, но она озабоченно вернулась к другим тетрадям.
Едва взглянув на привычную ему пятерку, Алексей бросил вещи на парту и мрачно уселся на скамью, задумчиво запустив руку в свою вновь отросшую шевелюру. «Ну, это уже ни в какие ворота не влезает! Да, она меня просто избегает»! – разозлился он. Это сильно осложняло дело. И все занятие его мысли были совсем не о задачах. Он мрачно глядел в окно, опершись головой на руку и потирая лоб от мучающих его мыслей.
Очнулся он, когда его окликнули. Парень вздрогнул и обнаружил вдруг, что все уже ушли, а преподаватель вопросительно смотрит на него со своего места.
- Борисов, ты себя хорошо чувствуешь? – озабоченно спросила Катя, мрачно глядя на него.
- Да, извините, - он поднялся со своего места и стал убирать тетрадь и ручку в пакет.
Екатерина Вячеславовна продолжала подозрительно смотреть на него.
Алексей смущенно улыбнулся, подойдя к ней.
- Я вдруг вспомнил, что уже извинялся здесь, перед вами. Наверное, опять надо? – уже грустно улыбнулся он.
Катя сложила руки на груди и глубоко вздохнула.
- Лёш, ты меня, конечно, разозлил тогда. Но в какой-то степени я тебя понимаю.
- Счастье – это когда тебя понимают, - не удержался и встрял он.
- Не ёрничай, - поморщилась она, - кстати, статья в «Репортере» твоих рук дело?
- Нет. Жени Мареевой. Мы с новым другом, который мне хорошо помог в этом деле, пришли к ней через три дня после смерти ее напарника и ни разу не пожалели. Она уникальный человек. Ей после статьи кто-то в окно камнем запустил, хорошо, что мы в этот момент на полу бумажки искали.
Екатерина Вячеславовна, не дыша, слушала его и, наконец, не выдержала.
- Ты что, решил теперь репортером заделаться?
- Женя говорит, что это не надолго – такая свободная журналистика. И скоро власть все приберет к своим рукам. Но пока мы просто не хотим оставлять ее одну, особенно после того, что она сделала. Те упыри быстренько потом слиняли с завода. Только ветер засвистел – с восторженной улыбкой закончил Борисов.
- Я рада за тебя, - совсем не радостным тоном поведала Катя.
- А ты как? – вдруг смело посмотрел он ей в глаза.
Она не выдержала и отвела взгляд.
- Да нормально. Заканчиваю диссертацию. Скоро защита.
- Поздравляю.
- Ты на пару не опоздаешь?
- Если хочешь, я тебя познакомлю с ребятами. Мы сейчас как раз занимаемся статьей на тему спирта, который вместо утилизации по бутылкам с красивыми этикетками разливают. Может быть, тебе пригодится.
- А что в нем? – заинтересованно задрала нос Катя.
- Тоже всякая гадость после промывки электроники, органика, в основном. Ты видишь, какие у нас предприимчивые люди? Своего не упускают. Наживают миллионы. На здоровье и жизнях других, - он, не мигая, смотрел на нее, думая в данный момент о ректоре, и стараясь взглядом передать ей эту информацию.
- М-да. Боюсь, Лёш, я не из тех людей, которые кидаются спасать мир, рискуя собой, - она встала и тоже начала собираться.
- А если бы рядом с тобой творилось что-нибудь подобное. Чтобы ты сделала? – вопрос созрел уже давно и, несмотря на запреты «Сверх Я» Борисова, стремительно вырвался наружу, отчего он сжал ее стол так, что у него побелели пальцы.
Но Катя занималась своими вещами, и не заметив его метаний, просто пожала плечами и сказала:
- Не знаю. Но, похоже, нам пора.
Ему стало неприятно, что она его выпроваживает, но ничего не поделаешь, особенно понимая, что план на сегодня он перевыполнил.
Глава 16
В конце занятий, Алексей уходил из института в глубоком раздумье. Он вдруг осознал, что для того чтобы разобраться в ситуации нужны решительные меры. Все его планы об аккуратном выяснении обстановки в семье Кати вдруг рухнули в один момент. Он понял, что еще достаточно длительное время не сможет с ней вот так просто поговорить, не вызвав, тем самым, подозрений. И оставалось только одно. Практически невозможное – если ты не опытный частный сыщик и не диверсант.
Первым делом надо было выяснить – где она живет. Не имея собственного автомобиля это было достаточно сложно. Но он знал, что «Волга», забирающая ее, выезжая с территории института, поворачивает налево. Следовательно, надо было ждать на остановке транспорт, который едет именно в ту сторону и молиться, чтобы он подошел как раз в нужный момент, чтобы не упустить ее машину, а потом надеяться, что автобус пойдет туда, куда надо.
Благо, институтское ее расписание он более или менее знал. Сегодня понедельник и придется сбежать с третьей пары, чтобы попробовать осуществить этот план. Но третьей парой было моделирование химических процессов…. И он уже и так много пропустил. Боже! Вот так выбор. М-м…. А что во вторник? На завтра придется, наоборот, задержаться на одну пару, чтобы сесть ей на хвост. Итак, решено, он определился, что начнет выполнять свой план завтра.
В конце занятий, во вторник, Борисов зашел в студенческий буфет и основательно заправился там пирожками. Благо, родители недавно снабдили его деньгами на лекарства, зарезав поросенка, и хорошо продав его.
В нужное время он уже стоял на остановке, точнее прятался за нее – все покореженную и разбитую пьяной молодежью, и обклеенную многочисленными объявлениями. «Волга» в привычное время зарулила налево, но, вот, автобуса не было. У Борисова колотилось сердце, он пытался мысленно заставить нужный транспорт материализоваться, но тщетно. Тогда он решил немного пробежаться за автомобилем - хотя бы понять – куда он свернет, чтобы выбрать потом нужный автобус.
Бежать пришлось за забором, чтобы его не засекли, но там были камни, коряги и всякий мусор, что значительно снижало его скорость. Запыхавшись, Борисов выбежал к следующей остановке, но «Волги» уже и след простыл, зато подошел автобус №3. Он запрыгнул в него, понимая, что вряд ли ему удастся настигнуть автомобиль, но все-таки….
Когда он проезжал по основной дороге на своей «тройке», то мельком увидел знакомую «Волгу» на небольшой второстепенной. Парень кинулся к водителю и упросил высадить его сейчас же, так как он проспал свою остановку. Ему открыли дверь. Тут же Борисов бросился через дорогу, не понятно на что надеясь. И ему повезло. «Волга», пыталась въехать во двор элитного дома, но ей мешал забуксовавший грузовик. «Аллилуя!» - про себя воскликнул Алексей и притаился за голыми, но густыми кустами. Он не верил своему счастью, что все удалось с первого раза. Сыграло на руку то, что жила она недалеко от работы.
Дождавшись, когда машина скроется во дворе, он побежал следом.
Выглянув из-за толстого дерева, Борисов заметил, что «Волга» остановилась, и муж с женой покинули ее, войдя в средний подъезд девятиэтажной новостройки.
«Ну, и? – сам себя спросил Алексей, - Что дальше? Заняться альпинизмом и заглянуть в каждое окно этого подъезда с одной и с другой стороны? Ну, это безумие какое-то! Ведь примут за вора и в тюрьму посадят. Тогда как? Да никак. Выбрать ночку потемнее, вывести из строя фонари, обзавестись хорошей веревкой и рискнуть». Никакие другие варианты не приходили ему в голову.
Дабы не откладывать дело в долгий ящик, он зашел в ближайший магазин и купил кусачки, да крепкую длинную веревку.
Потом побродил по окрестностям, перекусил, и когда начали сгущаться сумерки – вывел из строя ближайшие к ее подъезду фонари, перерезав провода.
Но была здесь еще одна большая проблема – альпинизмом Борисов никогда не занимался. Ему ничего не оставалось, как лезть без страховки – и уж если падать, так падать. Единственное, до чего он додумался, так это завязал по всей длине веревки на расстоянии в 1 метр узлы, дабы опираться ногами. Затем зашел в первый подъезд с целью проникнуть на крышу. Но на люке в потолке висел замок. Чертыхнувшись, Борисов пошел проверять последний подъезд. Там, к счастью, замка не оказалось. Он долго и основательно привязывал веревку к каменному выступу, понимая, что от этого зависит его жизнь, но отступать было уже поздно, так как пока все шло относительно хорошо. Ну, все. Веревка привязана, фонари не работают, прям, иди, устраивайся вором на работу. Алексей усмехнулся, подумав об этом, и полез.
В первые же секунды, парень понял, что надо срочно что-то решать, ибо лезть оказалось тяжело чисто физически, да еще больше голова начала кружиться. Хорошо, что он завязал эти узлы. После того, как он полюбовался на квартиру девятого этажа – на их яркие люстры и дорогие ковры, сил уже не осталось. Чуть спустившись, он уперся ногами в узел, обнял веревку, как свою самую сильную любовь, и попытался отдышаться. Тревожные мысли, которые по началу посещали его, например, а если их окна выходят во двор? То там его очень вероятно увидят жильцы, спешащие домой. Хотя, можно было отложить ту вылазку на более позднее время, но тогда он рисковал увидеть свою цель уже спящей. Так вот, тревожные мысли уже его не посещали. Он молился только об одном – благополучно добраться до низа, ибо возвращение на два этажа наверх, уже было для него невозможным.
В полубессознательном состоянии Борисов добрался до четвертого этажа…. А может, до третьего? Или еще только пятый? Он к этому времени практически не соображал. Так вот, перед ним были плотно задернутые шторы, ибо владельцы этой квартиры, судя по всему, не терпели вторжения в частую жизнь.
Алексей стал пристраиваться к узкой щели между занавесками, изо всех сил упираясь рукой в кирпичную стену, чтобы ненароком не выбить им ногами стекло. Через тоненькую полосочку перед ним предстала кухня. И вот тут, от волнения, студент чуть не выпустил веревку. К нему подоспело, как раз, второе дыхание, ибо он узнал Екатерину Вячеславовну, которая в красном клетчатом переднике готовила ужин. Лицо ее было озабоченным, но движения уверенны как всегда.
Поняв, что достиг своей цели, Борисов постарался оглядеться, не собралась ли толпа зевак под его веревкой или хотя бы – нет ли случайного прохожего, который сейчас на него пялится.
Он глянул вниз, голова тут же закружилась еще сильнее, но свидетелей, слава Богу, не было.
Парень вернулся к окну. В этот момент на кухню вошел её высокий и красивый муж в аккуратных брюках и стильной футболке, а не в трениках или трусах, как большинство мужчин. Катя на него едва взглянула, продолжая нарезать хлеб, а он начал ей что-то говорить. Борисов многое бы отдал, чтобы их сейчас услышать. Тут Катя что-то сердито сказала ему и повелительно указала на кастрюлю. Тот покорно кивнул и пошел посмотреть, что в ней происходит.
Алексей почувствовал, что у него снова заканчиваются силы. Но то, что он увидел, уже несло в себе какую-то информацию. Хотя, может, конечно, это лишь небольшой эпизод, который ничего не значит, и не мешало бы за ними еще понаблюдать. Но Борисов больше не мог. Он быстро спустился вниз и снова отправился на крышу с бешено бьющемся сердцем и оттирая пот с лица.
На крыше парень не стал торопиться отвязывать веревку, так как его посетила безумная идея – повторить свой подвиг, как только он отдохнет. Единственное, он ее пока поднял, чтобы его план не нарушили случайные свидетели.
Борисов около часа просидел на крыше, обхватив голову и думая, а потом даже чуть вздремнул, но тут же проснулся так как почувствовал, что начал замерзать.
Он снова скинул веревку и полез. Теперь в кухне свет был выключен и он перебрался к другому окну, где тоже к счастью была щель между шторами. Но там еще белел тюль, хотя при свете он не очень мешал. Картина, которую он увидел, была следующая: Катя сидела за столом и, судя по всему, готовилась к занятиям. Ее муж лежал на большой двуспальной кровати и читал. То, что вся обстановка у них была богатая и современная, думаю, даже излишне упоминать.
Алексей полчаса провисел на своей веревке, спасибо узлу, но картина не менялась. Они занимались каждый своим делом и друг другу не мешали. Наконец, Катя сложила книги с тетрадями, и, подойдя к мужу, села с его стороны кровати. Борисов замер. Их угрюмые, ничего не выражающие физиономии, которые он наблюдал довольно долго, наконец, изменились.
Теперь Екатерина Вячеславовна с заигрывающей улыбкой смотрела на мужа, а тот, отложив книгу, как будто, получив официальное разрешения от царственной особы, с выражением ленивого удовольствия полез к ней целоваться.
Борисов еле удержался, чтобы не влететь в их окно, эффектно разбив стекло ногами, но вовремя взял себя в руки.
Он так вцепился в веревку и упирался одной ногой в стену, чтобы держаться у наблюдательной щели, что, немного очухавшись, понял - та ничего не чувствует, к тому же она в неестественном положении впилась в небольшое отверстие между кирпичами. Алексей осторожно убрал свою несчастную нижнюю конечность оттуда и попытался вернуть ногу на узел веревки. Но она, как назло, ничего не ощущала. Стараясь не думать, Борисов стал медленно спускаться, в основном, на руках, и используя правую ногу. Левая, как омертвевший хвост, только мешалась.
Наконец, он свалился на землю, тяжело дыша, и чуть не плача. К счастью, онемевшую конечность начало колоть, будто он опустил ее в мешок с ежами. Через какое-то время она отошла, и студент смог вернуться на крышу, чтобы забрать веревку и убраться восвояси.
Глава 17
На следующее утро Алексей проснулся с ощущением, будто вчера таскал мешки с песком. И, вообще, настроение было такое - хоть в петлю лезь. То, что он увидел накануне, произвело на него глубокое впечатление. Борисов понял, что в локальной семье Кате ничего не угрожает, даже наоборот, жертвой был, скорее, ее муж. Он, конечно, подозревал, что она любит верховодить, но не до такой же степени! «Королева, мать ее, - ругался про себя Алешка, - глупая надутая кукла! Да кто ей, чего плохого сделает? Она сама кого хочешь, построит, как ей надо».
Как всегда, в таких случаях, когда пелена спадает с глаз и бывший влюбленный начинает осознавать свою глупость, хочется еще как-то оправдать человека, попытаться вернуть приятную сказочку.
Но Борисов был так зол на нее и себя, особенно, поняв, как сильно он рисковал своей жизнью, и ради чего, собственно?
Алексей закинул книги в пакет и горько усмехаясь, направился в институт. День прошел вполне обычно, после чего Борисов посетил редакцию.
Статья про спирт уже была на стадии завершения. В этот раз Женя все сделала сама, Алеша лишь помог ей с анализом жидкости. Игорь в последнее время пропадал в своей больнице, и его практически не было видно.
- Что-то ты невеселый какой-то? – вдруг спросила Женя, глядя на него поверх очков, продолжая стучать на клавиатуре.
Борисов тут же вынырнул из своих мрачных мыслей и обнаружил, что ломает уголок книги.
- Или у тебя опять головная боль?
- Да, наверное, - согласился Алексей и посмотрел на нее, - ты ходила на их склад?
Она кивнула. Речь шал о том месте, где держали алкоголь, сделанный из некачественного спирта.
- Там была охрана?
- Была, конечно. И нас выгнали оттуда, как полагается. Но потом Юра лазал на соседнюю крышу и фотографировал их оттуда.
- И они ничего не заметили?
- Нет. Он профессионал. А у тебя что? Лямур тужур?
- Жень… - многозначительно взглянул на нее Борисов, недовольно протянув ее имя.
Она улыбнулась сама себе и продолжила строчить статью.
Теперь на занятиях по экохимии Борисов сидел с выражением лица как у Андрея Болконского на первом вечере Анны Шерер. То есть, с гримаской презрения. Когда ему приходилось отвечать, то делал он это с тем же выражением, что вызывало крайне неприятное впечатление. Но его так начинало тошнить при виде Кати, что это было лишь единственным способом уменьшить неприятные ощущения.
Наконец, Екатерина Вячеславовна не выдержала, и, велев ему задержаться после очередного занятия, заявила откровенно рассерженным тоном:
- Борисов, если тебе неприятно ходить на мои занятия, то я тебя могу официально от них освободить. Через месяц экзамен, можешь сдать даже досрочно.
- Да, без проблем, - хмыкнул он, не глядя на нее.
Катя шумно впустила в себя воздух, стараясь сдерживаться из последних сил, так как очень хотелось въехать ему по роже.
- Когда будешь готов, сообщишь, - процедила она, и, все-таки не удержавшись, добавила, - не знаю, чем я тебе так не угодила. Видимо, слишком навязывалась в больнице.
У Алексея после этих слов что-то торкнуло в груди. Весь тот больничный период напрочь вылетел из его головы, поскольку, его вытеснил эпизод подглядывания в окна. Он растеряно посмотрел на нее.
Катя, глядя куда-то в пространство, закидывала в свою сумку предметы со стола. Зачем-то полетел туда и мел.
Алеша коротко хохотнул, и ловко запустив руку в ее дорогую кожаную вещицу, извлек оттуда белый кусочек.
- Ты же все перепачкаешь, - улыбнулся он, показывая его опешившей Екатерина Вячеславовне.
Борисов сморгнул, так как ощутил вдруг туман, подступающий к глазам, и абсолютно не соображая, кинув мел на стол, резко обхватил ее лицо руками и поцеловал.
Кажется, что-то с грохотом упало, наверное, сумка. Может она туда еще и кирпичей подкинула?
Хорошо, что уже началась следующая пара, а то топот в коридоре и хлопанье дверьми давно бы их отрезвили, особенно преподавателя.
А, нет, это ее стул опрокинулся, на котором она сидела, а Лешка уже вовсю сжимал ее своими руками, не давая упасть.
Екатерина Вячеславовна в первую минуту абсолютно не въехала в ситуацию. Несмотря на свои быстрые реакции в жизни.
Борисов так довел ее своими перепадами настроения и огромной внутренней силой, которую она ощущала почти физически, что Катя в первое мгновение совсем потеряла волю. Ту самую волю, которая росла и крепла в ней с самого детства. Которая трансформировалась потом в чувство превосходства и иногда доходила до деспотизма. С одной стороны было кайфом ощущать свою власть и видеть, как все тебе подчиняются, но где-то, в глубине души, там, где живет самокритика и самосознание, она понимала, что это далеко не все, что ей нужно. Что через какое-то время становится скучно или даже начинаешь испытывать страх за собственную ответственность и думать: «Почему я?». Особенно, если это очень сложные и серьезные решения.
В определенный момент какая-то часть ее сознания отчетливо поняла, что она не даст Борисову повторить то, что он сейчас делает. И в то же мгновение Катя мысленно приказала ему: «Не останавливайся!».
Наконец, они оторвались друг от друга, тяжело дыша и глядя, не отрываясь в глаза, будто между ними только что закончился борцовский поединок. Каждый из них ждал реакции другого.
Наконец, преподаватель опустила взгляд и механически подняла стул.
- Кать, бросай своего мужа, пока не поздно, - наконец, сказал Алексей.
- Уже поздно. Я жду ребенка, - как-то просто ответила она.
У Борисова подкосились ноги и он сел на первый попавшийся стул.
- Значит, я опоздал, - констатировал он.
- Да, - коротко ответила Катя, тоже сев.
- Ребенок – это счастье. И не важно – чей он и от кого, - вдруг грустно произнес Алексей, - и жизнь, она такая – сегодня ты есть, а завтра тебя нет.
Он пожал плечами. Екатерина Вячеславовна смотрела в пол невидящим взглядом.
- Все равно, твоя жизнь – твой выбор, - продолжил Борисов, которого прорвало, так как он не видел пути назад, - быть может, мы сейчас сделаем самую большую ошибку, просто разбежавшись и все. Но, наверное, у нас нет другого выбора?
- Нет, - как эхо повторила Катя, почему-то чуть не плача.
- Давай так, - остановил он ее, подняв руку, - у нас нет выбора сейчас, именно в этот момент, но это не значит, что он не появится в будущем. Ведь так?
Екатерина Вячеславовна, наконец, закрыла свою сумку, и не глядя на него, пошла к двери. Отварив ее, она на секунду задержалась, но, затем, видимо, что-то окончательно решив для себя, ушла, плотно закрыв за собой аудиторию.
Алексей продолжил сидеть, опустив руки и глядя на кусок мела, который так и остался лежать на столе.