Саша позвонила Никите, чтобы сообщить, о том, что они с группой улетают во Францию, там идут забастовки желтых жилетов, и по сценарию ее героиня становится участником протестного движения.
- Саша, я тебя прошу, только не включай «играняна», переключайся вовремя, береги себя!
- Никита, я наслышана о ваших приключениях с местными органами, надеюсь, мы со своей съемочной группой не испытаем как вы плотность удара берцовых ботинок.
- Кстати, Саша, я приглашен в охотничий домик на север Урала, там мы планируем прожить около недели, немного поснимать девственные просторы и послушать интересные рассказы бывалых.
- Никита, я бы с удовольствием присоединилась, но не имею возможности. Очень рада за тебя и прошу тебя так же быть внимательным и осторожным! Помни, ты в лесу гость, природа не прощает неуважительного к ней отношения.
Ребята попрощались, пожелав друг другу встречать на своем пути только интересных и достойных людей.
Вот уже более часа Никита двигался по лесной дороге на внедорожнике, произведенном еще в СССР, он держался за потертую железную ручку и, то и дело, подпрыгивая, ударялся головой о тентованную крышу грозно рычащего автомобиля марки «УАЗ».
Машина остановилась на поляне, с одной стороны которой берег омывала река внушительной ширины, ее противоположенный берег был еле заметен, виднелась лишь небольшая зеленая полоска на горизонте. С другой стороны плёса через кусты виднелся залив, заросший тростником и камышами, недалеко от поляны стояла лодка и аэросани.
Встречали гостя седовласые пожилые мужчины «старики-разбойники», так называл их Никита, когда приезжал к ним в угодья, чтобы отдохнуть от шумного города.
Компания была многонациональная, дядя Рома – татарин, дядя Жора – грузин, Ильич – русский и голубоглазый мальчик Захар, внук Ильича.
На поляне пощелкивал костер, его яркие языки поглаживали потемневший от сажи казан, из которого выходил белый покачивающийся на ветру пар, перемешиваясь с дымом от костра, он то и дело напоминал, что вкусная, наваристая уха скоро будет готова. Вокруг палаток бегали две озорные гончии и серьезный, вечно чем-то недовольный спаниель.
К Никите подошел дядя Жора, хлопнул его по плечу: «Ну что, поедем окуньков поблесним или ты с дядей Ромой на аэросанях за нами поплетешься?» - складывая спиннинги в алюминиевую лодку с огромным подвесным мотором, говорил седой семидесятипятилетний грузин со светлыми игривыми глазами. «Жора, я тебе фору дам, садись Захар, сейчас проучим этого зазнайку, мы на санях обгоним его, как вот тот мигающий бакин» - сказал, заливая в бак бензин, дядя Рома. Никита сел в лодку, дядя Жора включил заднюю скорость и плавно отъехал от берега, развернулся и добавил газу. Лодка зашумела, как реактивный двигатель, ее нос стал стремительно подниматься вверх, в какой-то момент показалось, что лодка встала в вертикальное положение. Дядя Жора посмотрел на Никиту в его округлившиеся глаза и громко сказал: «Да не переживай ты, не догонят они нас!» - затем нос лодки опустился, она вышла на глиссер и понеслась на огромной скорости по заливу вдоль камышей и выставляющихся из воды пней.
Залив был словно нарисован, на воде не было даже ряби, река напоминала зеркало. С разных сторон взлетали утки, чайки, цапли, они испугано кричали и улетали в противоположенном направлении. Лодка двигалась, так быстро, казалось, что она поднялась над водой. Впереди показался берег, в этом месте залив поворачивал и делился на две части. Дядя Жора сбросил газ и заглушил мотор, лодка плавно остановилась. Сзади послышался шум стремительно приближавшихся аэросаней, это был дядя Рома и Захар, они резко подъехали и заглушили мотор.Никита посмотрел на Захара, его большие голубые глаза, стали просто огромными, он держался обеими руками за лодку и молчал. Никита улыбнулся и сказал:
- Захар, может, обратно по берегу до поляны дойдем, ну их нафиг?
Захар засмеялся:
- Я тоже уже об этом подумал и хотел предложить.
Дядя Жора с серьезным лицом продолжал:
- Никитка, да не переживай ты, не догонят они нас на своем вертолете!
- Я дал вам фору изначально и потом ехал на малом газу, специально не хотел обгонять, ты ведь старенький уже Жора, нервничать бы начал, а переживать тебе нельзя, - сказал, улыбаясь, дядя Рома.
- Какой я старый! Я тебя всего на два года старше, тебе 73, мне 75, - ответил серьезным голосом грузин.
- А что, два года это мало? Я в школе еще учился, а ты уже из армии пришел, вот и думай, мало это или нет, - делая серьезное выражение лица, ответил дядя Рома.
Эти два старика с головами серебряного цвета постоянно спорили и задирались друг на друга, но делали это в шутку, так, чтобы всегда находиться в веселом расположении духа. Никита, глядя на них, понимал, что возраста не существует, эти деды, как и в детстве, могли поспорить, у кого быстрее самокат или велосипед, и мчаться сломя голову через весь двор с горящими глазами, только теперь у них другие игрушки.
Ночью у костра пришло время долгожданных историй. Захар пил чай из большой термокружки, которую он периодически заполнял из парящего над огнем чайника, этот голубоглазый паренек то улыбался, то делал серьезное нахмурившееся лицо, мимика зависела от событий развивающихся в той или иной истории. Старики-разбойники постоянно подтрунивали друг над другом. Собаки грелись у костра, отгоняя навязчивых комаров.
Никита, наблюдая все происходящие, испытывал удивительные чувства, ему было спокойно, как в детстве. У костра сидело три поколения мужчин и всем им было интересно друг с другом общаться. Почему так не получается в городе? Что мы все ищем и куда-то бежим? Почему пожилых людей считаем выжившими из ума, а молодых еще не дожившими до него? Разного плана вопросы посещали тогда Никиту, но он не хотел искать на них ответ, осознавая, что именно здесь и сейчас проявляется все настоящее и человеческое, что есть в людях.
- Что задумался, Никит, - спросил Ильич, - слушай историю. Приехал на охоту один молодой парень, бегает все, торопится, у всех узнает, на каких болотах утки много, кто где больше всего стрелял. Ему отвечаем, что дело не в том, где больше и кто, сколько настрелял, а то, как ты это делаешь. Что природу нужно уважать и много просить от нее не стоит, а если подарила что-то она, то поблагодарить ее нужно, а не дала если, винить не надо, в следующий раз даст. Послушал он нас с улыбкой, взял ружье, и на Черные озера убежал. Пришел, когда стемнело, хмурый и неразговорчивый, чаем угостили его и спрашиваем, ну как ты поохотился? И он рассказал историю про крест золотой. Подходит он к озеру, смотрит, утки плавают, он тихонько к ним подкрался и стрельнул в центр стаи - три осталось, остальные улетели. Ну, он довольный побежал, собрал их и дальше ждет, думает, мало же три. Тут еще налетели и сели, он еще одну стрельнул. Собираться уже хотел домой, но думает, что четыре мало же, надо хотя бы пять. Сел на край озера и стал ждать еще налетов утиных, и тут смотрит в реке крест золотой вместе с цепью, большой грамм на 50. Думает, вот повезло! И потянулся за ним, а дотянуться не может, дна не достает, срывается с берега и падает в воду вниз головой, а крест этот разлетается на маленькие шарики, оказывается, показалось ему, а из воды вылезти не может! Зацепился за траву, потом до куста дотянулся, в общем, еле вылез! И вспомнил этот молодой парень наши слова, что жадничать нельзя, и уважать природу надо, тогда только понял.
И у меня самого еще история была, - продолжил Ильич, - охотился я на болотах за утками, ночевал одну ночь в одной деревне, а вторую ночь планировал в соседней переночевать деревне, километров в 15-ти от первой. Поохотился на уток и иду в следующую деревню пешком через болота, глухарей и тетеревов высматривая. И вот, на середине пути, на болтах на выводки глухарей попадаю, то в одном месте взлетят, то в другом - проходил я дотемна, а так и не стрельнул никого. Ну, думаю не беда, зато пойду налегке. Иду значит и понимаю, что пока за глухарями бегал, сбился с пути, и куда идти, теперь не понимаю. На болотах сумерки начались, а мне еще километров 5 пути, и в каком направлении идти не пойму. То в одну сторону пойду, то в другую, все не могу тропы найти. Думал, надо ночлег готовить и до утра ждать. И тут под ногами вижу, собачка маленькая выбегает, как Каштанка у Чехова. Глажу ее и говорю, ты откуда тут взялась, потерялась что ли? И слышу, голос говорит: «Нет, милый человек, со мной она, а тебе в деревню вот в том направлении идти надо». Я голову повернул, смотрю, старичок стоит маленького роста в рубахе льняной, сверху кафтан, а на ногах лапти. Он на посох руку положил и сверху на нее подбородком уперся, а второй рукой мне направление показывает. Я растерялся, конечно, откуда он появился, как из под земли, еще и одет так необычно… «Спасибо, отец», - говорю ему, и пошел в том направлении. Пару шагов прошел, думаю, как-то неправильно это, надо хоть узнать, как зовут и куда путь держит старичок этот, поворачиваю голову, а ни его, ни Каштанки нет уже.
Вот сколько лет живу, все тот случай вспоминаю, то ли на самом деле отшельник вышел ко мне на помощь, а может и сам лесовечок путь указал. Вышел я верно тогда, точно к деревне.
- Ну а ты, Никитка, если заплутаешь вдруг, иди к реке ближе, ты парень молодой тебе, может, и русалка в помощь придет, ну или, на крайний случай, кикимора. Ну а вообще, с помощью реки тоже можно ориентироваться – если, к примеру, вперед шел по течению, то возвращаться вдоль реки нужно, конечно, против течения.
Никиту так увлекли эти истории, что он уже скорее хотел поделиться ими по приезду в город с ребятами, и предложить им снять по этим рассказам короткий метр.
Прощаясь со стариками-разбойниками, Никита все больше понимал, что таких людей сегодня уже трудно встретить, и пока они рядом, нужно впитывать от них эту мужскую мудрость.