— Ты понимаешь, что это не по правилам?
— Да.
— Ты понимаешь, что тебе за это влетит?
— Да.
— Ты осознаешь, что ради этой мелкой, ничтожной душонки ты рискуешь своим положением?
— Да. Не называй ее так!
— Почему, если это так и есть?
— Пусть, но она живая. Она есть и значит, зачем–то живет.
— Ну, началось. «Если звезды зажигаются, то это кому–нибудь нужно». Нахватался блох!
— Почему блох?
— Да потому что все эти высказывания не стоят ни выеденного яйца, ни блохи!
— Это ты так думаешь. Может быть и стоят.
— Нам то точно все равно. У них может и стоят.
— Они этим живут.
— Глупыми цитатами?
— Ими тоже. Иногда они помогают.
— Они вообще странные.
— Не нам судить.
— Ты точно уверен?
— Да. Пусть он будет.
— Я тебя предупредил.
* * *
— Пожалуйста, вылечите его! — Заплаканная девочка стояла около ветеринара и теребила его за халат.
— Уберите отсюда ребенка!
Врач устал за долгую смену, полную сегодня боли, ран и смертей. Собака на столе была уже почти там. Он это видел и чувствовал и, чтобы избавить ее от мучительного конца, набирал в шприц летальную дозу снотворного.
— Вы уверены, у него точно нет шансов? — такая же заплаканная женщина оставалась в кабинете.
— Женщина, вы будете учить меня профессии? — ответ врача был груб и непочтителен, он не любил делать это, но когда вставал выбор между страданием и смертью, он выбирал костлявую.
Она заплакала, чуть ли не душа себя носовым платком, чтобы не завыть в голос.
— Пожалуйста, я вас умоляю. Посмотрите его еще раз. Может быть можно что–нибудь сделать.
— Выйдите отсюда! — Врач уже орал.
В коридоре заходилась криком девочка.
— Это ее собака, понимаете? Помогите!
Лицо врача побагровело.
— Вон!
Женщина, робкая и нерешительная в жизни, вдруг заорала на него:
— Нет, это вы идите отсюда! Я требую другого врача!
— Да, пошла ты! — Он швырнул шприц на стол и вышел из кабинета. За ним поспешила помощница Вера.
— Наденька, пойдем скорее, — Вера перехватила ветеринара уже в дверях.
— Верочка, я тороплюсь, я уже все на сегодня.
— Я тебя очень прошу, там собачка тяжелая, ребенок переживает, а этот опять не хочет работать.
— Ладно. В последний раз, учти.
— Учту. Побежали скорее.
Собака была еще жива, покорная и доверчивая, она лежала на столе, истекая кровью, готовая принять свою судьбу. Наденька, не переодевшись, осматривала, промывала рану, колола.
— Как его зовут?
— Зевс.
— Ооо, какое имя замечательное! Оно должно помочь. — Надежда Петровна с улыбкой посмотрела на беспородную мелкую собачонку. — Надо же, Зевс!
— Он поправится?
— Я не знаю, но сделаю все возможное.
Зевс пережил первую, самую тяжелую ночь и все вздохнули с облегчением. Оказалось, рано. Рана загноилась и жизнь пса повисла на тонком волоске.
— Опять они приперлись со своей вонючкой. — недовольно говорили уборщицы. — И что они так носятся с этой шавкой? За деньги, которые они уже потратили десяток собак можно было вылечить!
Женщина с дочкой, игнорируя сморщенные носы санитарок и других посетителей, упорно привозили отощавшего Зевса на промывания и уколы.
— Ты не переживай, — говорила мать дочери, — у нашего врача имя замечательное — Надежда, она Зевса обязательно вылечит.
* * *
— Слушай, ну вот как так получается? Ты нарушил правила, сохранил собаке жизнь, а тебе даже не влетело?
— А ты еще не понял?
— Нет. Объясни.
— Да потому что необязательно собаке умирать, чтобы ребенок научился любви и милосердию.
— А как же развитие души?
— Так она и развилась через сострадание!
— Ну в планах же смерть была собачья!
— Ты на меня посмотри внимательнее!
— Ну, посмотрел и что?
— Я же терьер!
— Йоркширский, ха!
— Терьер! И если уж вцеплюсь в кого–то, то не отдам.
Маленький йоркширский терьер с крыльями бабочки и грозный ротвейлер с орлиными сидели на ветке большого ореха и наблюдали, как маленький и отважный Зевс защищал свою хозяйку от наглого рыжего кота, выпрашивающего кусочек колбаски. Рана полностью зажила и короткая собачья память с легкостью стерла воспоминания о боли и страданиях, осталась только огромная благодарность за то, что вытянули, вцепились руками, зубами, привязали к себе огромной любовью и не отпустили. Зевс посмотрел вверх, увидел двух собак с крыльями на дереве, подумал, что этого просто не может быть и, помахивая хвостом, побежал за девочкой в кухню, где вкусно пахло котлетами.