Всё это ощущалось как легкие толчки будто от землетрясения. По рации объявили: "Время взрыва - 6:22". Белый дым тут же повалил из единственного выхода на поверхность, где ветер подхватил его и развеял над степью.
- А сколько хоть зарядили то? - я старался придать голосу серьезность и не подавать вида, что зрелище меня поразило.
Славик задумчиво пошевелил губами и сказал:
- Ну где-то тонн семь. Может и больше.
- Семь тонн взрывчатки? Этого же хватит, чтобы взорвать половину города.
- Ага. Эт если повезёт.
Если повезёт... Знать бы, где пройдет эта грань, когда терпение Земли сойдет на нет и она схлопнется в себя, забрав с собой степь и этот город. В наказание за то, что маленькие человечки так бесцеремонно вторгаются в недра за добычей. Как термиты проедающие деревья изнутри, мы оставляли за собой лишь пустоту и хаос.
Смена только начиналась. Стакан крепкого чая, курилка, хохот, байки и скабрезные анекдоты. Всё закончилось сразу, как в дверь зашёл мастер и сказал:
"Мужики, по ходу проблемы тут по ТШЛБ+60. Надо ехать, проверить".
***
- Вот ****ец. Кекос и компания заебенили террористический акт - Юра погасил сигарету и втоптал её в жидкую грязь резиновым сапогом. Вообще здесь нельзя было курить, но если очень хотелось... А хотелось действительно, особенно мне.
- Так это же не они заряжали, а ночная смена и палили тоже.
- Да какая разница, один хрен террористы, а нам за ними убирай.
Тоннель, в пару километров длинной назывался официально как "транспортный штрек лежачего бока, подэтаж +60". Здесь практически нечего было добывать, поэтому он использовался как транспортная связка между более глубокими горизонтами.
Раньше неплохо освещенный, с работающей вентиляцией и радиосвязью, он напоминал туннель метро без рельс и станций. Теперь же... Волна от неконтролируемого взрыва, как бешеный зверь, не находя выхода мчалась по пустым коридорам, сносила всё на своём пути. Электрические кабели, металлические трубы по которым текла вода и плотные рукава для подачи воздуха - всё разорвалось и смешалось в единую массу, лежащую в грязи от одного конца штрека до другого. Поворот лишь ненамного смягчил силу удара. Основная же волна помчалась наверх, сметая всё на своем пути.
Темно и только свет фонарика на каске помогал ориентироваться на местности. Кусок породы весом может несколько сотен килограмм просто с корнем вырвало из стены и как шрапнель разметало по сторонам. Повезло, что никого не было внизу в этот момент.
Откуда-то сзади замелькали лучи фонариков, напоминающие прожекторы и зазвучали гулкие голоса. К нам пришла подмога - крепильщики, бравые и крепкие ребята. Они некоторое время постояли, поматерились и сразу наметили фронт работ - отодвинуть в сторону остатки огромных пластиковых труб, так чтобы проехала техника. Мы же брали на себя электрические кабели. Каждый знал своё дело. Свежий воздух сюда не подавался, поэтому надо было делать всё быстро, чтобы не задохнутся и успеть на обед, что казалось гораздо важнее.
Дальше всё слилось в беспросветный и очень обыкновенный физический труд. Нужно было ловко загружать остатки кабеля в корзину. Грязь и вода капали кажется отовсюду. Слышались только крики и непрерывный мат. Там где невозможно распутать клубок, я брал ручную пилу и резал узлы, чтобы не тянуть время. Мышцы превратились в месиво, руки и пальцы не слушались, а глаза отвыкнув от света, показывали серое ничто, поэтому приходилось всё делать на ощупь. Если бы кто-нибудь в эту минуту заглянул мне лицо, то увидел, что ничего общего с обычным человеческим выражением оно не имело.
Я старался не думать об огромных трещинах в стенах, которые в любой момент могли погрести нас под толщей земли. Но то и дело ловил себя на чувстве, что за мной из темноты наблюдают зелено-серые глаза.
Взгляд занимающий всё пространство внутри. Взгляд разбирающий тело по косточкам, в котором только зарево огней и вспышки гроз вдали. Бледная красота её лица с упрямыми утонченными чертами была не понятна для тех, кто каждый день равнодушно проходил мимо неё. Мои попытки сказать об этом вслух проваливались в яму бесполезности.
Но всё же я видел как слова просились наружу к тебе, нагло пробирались через все преграды, слои почвы, воды, через своды подземного неба как стебли неизвестного растения:
"Милая, возьми мои лёгкие своими тонкими холодными пальцами и выжми с них всё, что скопилось за эти беспечные годы - пыль, сажу, копоть, руду, план Б, песок, соль и горечь от невозможности встречи. Сделай это, чтобы мне больше никогда не пришлось дышать".