Так заучите ж, как стихотворенье, всю нашу жизнь, чтоб молодость храня, глаза в глаза столкнулись поколенья, и поздоровались, как старые друзья!..
(Михаил Светлов)
Речь, друзья мои, пойдет о событиях фантастических. Впрочем, какие еще могут случиться на фантастическом конвенте, коим является всем известный Новокон. Море, горы, фантастика и водка – вот главные составляющие этого легендарного для фэндома мероприятия. Год для повествования не важен. Скажем так – конец восьмидесятых-начало девяностых. Далее будут упомянуты вполне реальные личности, некоторые из них могут обидеться. Неправда ваша, уважаемый автор, скажут они, не были мы никогда на Новоконе. Ну что ж. Перед вами, господа хорошие, не документальная повесть, а фантастический рассказ. И то, чего не было, вполне вписывается в рамки жанра.
Однажды в осеннюю жаркую пору из домиков вышли, был сильный похмел… Впрочем, как всегда. Утро, Новокон и опохмел понятия неразделимые. Но не только водочкой единой жив фэндом. Хлебом не корми, водкой не пои, дай что-нибудь этакое послушать да подискутировать с братьями по разуму, пусть даже и замутненному горячительными напитками. Хотя помутнение разума от водочки вопрос спорный. Некоторые ортодоксальные товарищи считают это помутнение просветлением. И вообще, говорят, как крестились в наше время двуперстьем пространство-время, так и надобно. И нефиг вносить в стройную теорию новые ингредиенты, а также разбавлять «Рояль» ниже 45 градусов. Ну да ладно, не об этом речь. Молодой ученый-физик Володя Хлумов, приняв поутру оптимальную дозу и вырвавшись из медвежьих объятий Силецкого, считавшего данную дозу легкой разминкой, попросил внимания. Народ подтянулся. Наших ведь хлебом не корми, водкой не пои… Да. Уже было выше. Ну и что? Подумаешь, повторились. Мать учения. Повторили еще по соточке. Володю, за неимением пьедестала, водрузили на ближайший стол, благо столов и лавочек во дворе турбазы хватало.
Доктор наук Владимир Хлумов, подогретый оптимальной дозой Новоконовки и вниманием публики, повел речь о том самом пространстве и времени. Уследить за полетом мысли передового ученого без ста грамм было трудно. Но кто у нас по сотке пьет? Народ под сурдинку клюкал еще, с мест подбадривал оратора и восхищенно присвистывал от особенно непонятных формулировок. Володя яростно жестикулировал, иногда впадая в отчаяние от тупости публики.
– Барин, кончай теорию. На пальцах покажи, – раздавались вокруг почти осмысленные реплики. Володя озверел, чего ранее за спокойным и рассудительным Хлумовым не наблюдалось.
– Ах, вам практику подавай! Хрен с вами, – Хлумов метнулся в домик и притащил неведомый агрегат, похожий на помесь пишущей машинки с экраном от телевизора.
– Вот, вчера только закончил. Заполучите образец так называемой машины времени, о которой вы столько читали и писали. Только она никуда вас не переместит. Всего лишь может выдернуть вас же, дураков, из будущего. Точную копию. Клон, дубль, если вам так понятней. Причем в будущем оригинал будет жить-поживать, ничего не заметив. А копия просуществует здесь недолго, часа два-три от силы, устойчивого эффекта получить пока не удалось. Но посмотреть, в кого превратились, успеете. Даже почирикать с самим собой о бренном, прошлом и будущем. Однако изменить это будущее не сможете в любом случае, об этом отдельная песня… Развлекайтесь!
Народу понравилось. Вот как бухать надо, с вывертом. Грянули тосты за нашу советскую науку, пространство-время и симпатичную шатенку из турбазовской столовой. За шатенку пили дружней. Видимо, она завоевала больше симпатий, чем советская наука.
– Не верите, сволочи? Другого и не ожидал. Подходи, прикладывай руку к экрану, кто смелый? – предложил Володя. – Ставлю на 30 лет. Достаточный срок для светлого будущего. Ну, кто первый в коммунизм?
Быть первым всегда непросто. Развод лохов, конечно, прикольчик, понятно. А вдруг? Народец задумался. Выпили втихую. Ситуация разрешилась сама собой. Из ближайшего бурелома появился в дугу хороший Вова Ларионов и обратился к собранию с вечным своим новоконовским вопросом (больше от него тогда практически ничего не слышали): «А что это вы здесь делаете, …….ть вас в …..у?» . В поисках точки опоры Ларионов пошатнулся и вынужденно оперся одной рукой об экран экзотической машины своего тезки Хлумова. Экран засветился, раздался легкий треск, как будто заискрили невидимые провода, и напротив одного Ларионова возник из ничего Ларионов-2. Поседевший. Заматеревший. Поплотневший. Охреневший. «А что это ты здесь делаешь, ……ть меня в …у?!» – ошарашенно вопросил не менее охреневший Ларионов -1.
Толпу прорвало. Все спотыкались и подбегали к экрану. Каждый хотел побеседовать с собой через 30 лет. Спросить, даст ли все-таки Нинка и выигрышные номера Спортлото очередного тиража. Количество старичков вокруг молодых оригиналов стремительно увеличивалось. Их (старичков) рвали на части, радостно щупали и восторгались гениальным творением Хлумова. Собой восторгались далеко не всегда. Сидюк недоверчиво тыкал пальцем в живот раздобревшего и постаревшего себя, не веря, что пузырь настоящий. Ливенцев задумчиво чесал лысину «дубля» и дергал свои густые кудри, проверяя на крепость. Старички, врубившись в ситуацию, оклемались довольно быстро. Хаоса, впрочем, от этого только добавилось. Рванув на груди украинскую вышиванку и лихо покручивая воображаемый оселедец, щирый грузин Ираклий Вахтангишвили, пытаясь спихнуть со стола Хлумова, орал, что враг не пройдет и нужно остановить его еще на подступах времени и пространства, удавив агрессорскую верхушку еще в колыбели пионерскими галстуками. Кто враг и почему не пройдет, молодежи восьмидесятых было не совсем понятно. Представить себе сразу распад Союза, локальные войны и главенство доллара было трудно. В стороне несколько человек не пускали к старичку-Байкалову старичка-Коломийца, который рвался из рук миротворцев по принципу «держите меня семеро» и кричал, что его безнаказанно еще никто не банил. Молодые прототипы стояли рядом и натужно пытались понять, при чем тут баня, а может, Банев из «Гадких лебедей». Хлумов объяснял встревоженным товарищам, дубли которых не явились из будущего, что это еще не значит, что за эти 30 лет они дали дуба и приказали писать хорошую фантастику. Мол, процесс до конца не отработан, к тому же из определенных точек пространства перемещение невозможно – Бермудский треугольник, Мытищи, Караганда и прочие аномалии. Иногда на экране «машины времени» возникала какая-то тарабарщина – «сознание объекта выключено или находится вне зоны доступа». В случае с Виталием Пищенко пришлось прикладывать к экрану обе руки поочередно. Этого оказалось мало, и возмужавший Пищенко появился только после того, как по совету Хлумова монитора коснулся его высокий лоб. Появилась надпись «согласно закону использования Времени от 2567 года дубликаты высшего руководства разрешены только с согласия Временного Совета при Президенте Галактического объединения вечно молодых писателей-фантастов». На электронном документе был штемпель «разрешить временно», печать, дата и размашистая подпись «Пи Великий» напротив должности «Верховный Координатор Эпохи».
Как настоящий потомственный руководитель, Виталя попытался взять внимание на себя, и некоторое время это ему удавалось. Коротко осветив интересующий всех вопрос развития отечественной и зарубежной фантастики в ближайшие 30 будущих лет, почти молодой писатель и функционер В.И. Пищенко перешел к разбору полетов. Тут возникло непонимание. Поверить в гражданскую войну на территории бывших советских республик и доллар по 65 рублей было куда легче. «Молодой гвардии» нет? Нет. Фантастику печатают? Печатают. Много? Много. Фантастика стала лучше? Хуже. Как это???!!!! «Молодой гвардии» нет, а фантастика хуже? Не завирайтесь, уважаемый оратор. И как оратор ни пытался объяснить, что фантастика стала хуже оттого, что исчезла руководящая роль ВТО МПФ, фэнское братство, потеряв интерес к этой абсурдной альтернативной истории, разобрав своих старичков, парами расползлось по турбазе.
Чертков, постукивая палочкой по асфальтовой дорожке, прогуливался со своей молодостью, поясняя, когда и как должно опасаться инсульта, и вообще бухать меньше надо. Молодой Чертков, на ходу прикладываясь к пивку, недоверчиво внимал. Завгородний-старший, напротив, объяснял юному Боре, что бухать нужно, должно и исторически фэндомом оправдано. Обнявшись, Завгородние задорно пили, нестройно пели и даже слегка плясали в кругу единомышленников. Ларионовы, найдя общий язык и выяснив, чего это они здесь делают, настойчиво предлагали посмотреть фотоальбом, где они ненавязчиво пьют и дружат со всеми писателями, включая Шекли, Гаррисона и Герберта Уэллса. Ливенцевы решали срочный вопрос, как быть в ближайший час с симпатичной блондинкой, которая уже ждет в домике. Старший убеждал младшего, что тот еще успеет, а ему сейчас ой как надо. Однако они быстро пришли к компромиссу и перешли к обсуждению вопроса, является ли в данном случае секс втроем групповым. Коломиец-старший тихо, оглядываясь вокруг, пояснял предку, что нужно немедленно сделать для спасения планеты в целом и его, Коломийца, личного будущего в частности. «Он сейчас в Германии служит, в ГДР. Разведчик», – Андрюшин шепот надрывно вибрировал от нанесенных разведчиком ему лично и планете в целом обид, – «Раздави гадину. Как Прутков говорил». На резонный вопрос младшего, а не будет ли еще хуже, старший отвечал, что хуже быть не может, чтобы он остался без работы – такой катастрофы в России не было. Потихоньку кучковалась украинская фракция. Отдельно российские старички-патриоты натаскивали своих младших товарищей. Израильское сообщество оживленно жестикулировало, пытаясь решить, к кому примкнуть и надо ли создавать коалицию.
Кажется, о фантастике забыли вовсе. Или нет? Автору этих строк трудно сказать, он ушел с молодым собой к блондинке, и по сволочному закону подлости исчез в самый ответственный для соития с блондинкой момент. Друзья и коллеги! Кто помнит, что было еще и как закончилось? Кто с кем и о чем говорил, и помогли ли кому эти знания в будущем? Дополните рассказ, пожалуйста, братья во фантастике. Пусть он будет полным и цельным, как и мы. В юности….