Ранняя история Новороссийска похожа на гигантскую синусоиду или, если хотите, на езду в кабине аттракциона «американские горки». От укрепления – к городу, от города – к укреплению, затем новый рывок вверх к подлинно городской истории… А все потому, что судьбой Новороссийска во все времена управляла геополитика. И нам, его жителям, до сих пор приходится с этим считаться.
1. Портовый город
Укрепление, порт, портовый город – такова последовательность исторических этапов становления Новороссийска. При этом никакой самодеятельности и инициативы снизу – каждый последующий шаг осуществлялся строго по команде имперского центра.
Учредив в декабре 1846 года портовый город Новороссийск, правительство проявило заинтересованность в том, чтобы среди его обывателей оказались по большей части купцы, мещане и ремесленники.
В соответствии с установленным порядком каждый переселенец должен был явиться к местному коменданту и представить ему удостоверение от начальства с места последнего проживания. В этом документе четко оговаривалось отсутствие законных препятствий к переселению. После чего приезжему давался трехлетний срок на заведение в городе «прочной оседлости». Требование это было вполне выполнимым, поскольку все переселенцы наделялись землей для постройки жилых домов, торговых и ремесленных заведений на условиях умеренной арендной платы. Помимо того каждый приписанный к городу мог приобретать в нем любую недвижимость. Особо заманчивой представлялась 30-летняя льгота по платежам гильдейских пошлин и государственных повинностей, открытию фабрик и заводов, ведению внутренней и заграничной торговли. Причем торговать на всем побережье новороссийцы могли свободно, без взимания свидетельств и приписке к купеческой гильдии.
Одновременно с учреждением портового города в Новороссийске появилась и городовая ратуша. Штат единственного в городе присутственного места был небольшим: секретарь, два писца и городской стряпчий. В 1849 году ратуше были вменены обязанности уездного суда по рассмотрению уголовных и гражданских дел. Однако реальная власть по городскому управлению сосредотачивалась в руках военного коменданта. На момент учреждения города им являлся полковник Марк Ясинский.
2. Пили марсалу, ели фазанов…
Накануне Крымской войны, если судить по дошедшей до наших дней акватинте французского художника Дюрана-Браже, юный Новороссийск выглядел весьма достойно.
Портовый город по-прежнему пребывал под сенью фортов и блокгаузов Новороссийского укрепления. При этом семидесяти гектаров городской территории вполне хватало для нестесненного проживания 960 обывателей обоего пола.
В окружении непокорных горцев занятия хлебопашеством и садоводством оставались предметами несбыточных мечтаний. Даже немногочисленную скотину приходилось выгонять на пастбище в сопровождении солдат местного гарнизона.
Впрочем, воинственные черкесы доставляли новороссийцам не только известные «неудобства», но и обильные дары кавказских гор, лесов и полей. На здешнем меновом базаре-сатовке горцы сбывали произведения своего натурального хозяйства, а в обмен получали товары мануфактурного производства. Однако главной потребностью жителей ближних аулов оставалась соль. Ее в Новороссийск привозили из Крыма. Соляная монополия государства была важным рычагом экономического давления на горцев, а потому все торговые операции с солью осуществлялись в особом магазине под присмотром чиновника министерства финансов.
Процветала в портовом городе и торговля коммерческая. На городской площади располагались многочисленные лавки, в которых «заседали и председательствовали» греческие, армянские, русские и татарские купцы. «Все торгуют, и торгашей так много, что не знаешь, откуда они набирают покупателей», ; изумлялся современник…
По части благоустройства Новороссийск также не стоял на месте. «В нем были не только вымощенные булыжником дорожки и облицованные тесаным камнем уличные канавы, но даже две церкви», ; свидетельствовал уже другой очевидец. При этом обойти все 15 городских улиц и две площади не представляло большого труда. Хотя бы и в тех случаях, когда пытливый взгляд подолгу останавливался на местных достопримечательностях – здании адмиралтейства, госпитале на 300 коек, особняке вице-адмирала Серебрякова и доме благородного собрания. В последнем можно было почитать модные журналы либо поиграть в биллиард в ожидании музыкального вечера или бала.
По части танцев среди кавалеров не было равных офицерам-грекам расквартированной в Новороссийске роты Балаклавского батальона. Что же касается дам, то их блеск сводил с ума даже истых ревнителей законов шариата. Возмущение и стыд – первая реакция черкесских князей, приглашенных местным начальством на бал, – столь быстро сменились живым интересом к дамским «голым плечикам», что распорядительнице вечеров ничего не оставалось, как потребовать от дам местного общества непременного ношения модести (дамской манишки).
Поскольку не каждый обыватель был вхож в благородное собрание, то коротать вечера горожанам предлагалось либо в супружеских альковах (на радость местной повивальной бабке), либо в двух трактирах, 4 кофейнях и 32 питейных домах. Однако завсегдатаи их редко уличались в беспробудном пьянстве. Ведь к русскому хлебному вину (водке разного градуса) подавали теплые пироги, а к виноградным винам – жаркое из фазана или белого лебедя. Ну а в промозглый зимний вечер как было не пропустить кружку горячей сицилийской марсалы, уподобляясь легендарному адмиралу Нельсону!
3.Константиновское укрепление
Как известно, неудачная для России Крымская война привела к упразднению города Новороссийска «первого издания». Впрочем, несмотря на жесткие условия заключенного в 1856 году в Париже мирного договора, Российская империя сохранила за собой северо-восточный берег Черного моря. И ей надлежало срочно восстановить свой державный суверенитет над территорией, прилегающей к Цемесской бухте.
В мае 1858 года на развалинах форта №2 бывшего Новороссийского укрепления десантный отряд генерала Филипсона заложил Константиновское укрепление. По своим размерам оно заметно уступало своему предшественнику. Что диктовалась, прежде всего, политическими соображениями. Замысел основателей нового укрепления был очевиден: «Чем меньше оно, чем меньше требует гарнизона для обороны, тем лучше»…
О самом Константиновском укреплении написано многое, и мы не будем повторяться. Упомянем лишь о тех сторонах жизни его обитателей, которые обычно опускают в своих описаниях знатоки истории фортификации…
В самой крепости, помимо казарм, находились дома местного начальства, госпиталь, гостиный двор с торговыми лавками и складами, баня и пороховой погреб. В центре укрепления была устроена большая площадь, на которой возвышалась Николаевская церковь. Пространство вокруг нее оставалось свободным. Сюда в случае опасности стекалось всё население форштадта – небольшого предместья, в котором жили семьи солдат и мастеровых.
Несмотря на природные красоты, окружавшие Константиновское укрепление, его насельники были обречены на затворничество. Ведь за пределами плавней реки Цемес подлинными хозяевами этого края оставались воинственно настроенные горцы. «Ни выйти, ни поехать никуда нельзя», ; вспоминал очевидец. Разве что прогуляться летним днем к охраняемым морским купальням или заглянуть на сатовку, куда местные черкесы по-прежнему доставляли скромные плоды своего труда.
Впрочем, любителям «шоппинга» не было нужды отлучаться из крепости. В ее гостином дворе помещалось два десятка лавок, наполненных всевозможными товарами – российскими и заграничными. Не было недостатка и в покупателях. У местных офицеров и чиновников деньги обычно водились, и расставались они с ними весьма охотно. Дорогой табак, приличные вина и ликеры являлись прекрасным дополнением к карточному столу. Не отставали от кавалеров и гарнизонные дамы, знавшие толк в новомодных аксессуарах. Именно они пробудили к жизни традицию местных променадов. Каждый вечер разодетые пары прохаживались «от крепостных ворот к дому воинского начальника взад и вперед, дыша свежим воздухом, болтая, сплетничая, ухаживая – и так до поздней ночи»…
Пройдет совсем немного времени и надобность в Константиновском укреплении исчезнет. Отпадет нужда и в прогулках по крепостному «бульвару». Настанут времена беззаботных вечеринок у моря и выездных пикников в горных ущельях. Увы, местная пастораль будет написана уже без участия туземного населения.