- Карнавал в честь Апрельской ночи в этом году продлится вдвое дольше обычного, - говорит Тристан, откладывая свежий номер «Треверберг Таймс».
Отец сидит по другую сторону стола, пьет кофе и наблюдает за просыпающимся городом. Хотя вряд ли можно употреблять это слово - «просыпаться» - по отношению к жителям старой половины Треверберга. Здесь нет ни торговых центров, ни магазинов, ни офисов в высотных зданиях из стекла и бетона. Только особняки, пара-тройка домиков в несколько этажей, мощеные булыжником мостовые, газовые фонари, многочисленные исторические достопримечательности и тишина, лишь изредка нарушаемая гудками машин. Гудки эти всегда казались Тристану звуками из чужого мира. По сути, так оно и было. Старая половина Треверберга - это другой мир. Время здесь остановилось в конце девятнадцатого века, в те дни, когда Основатель Уильям Тревер еще был жив.
Тристан живет в доме доктора Филиппа Хобарта несколько месяцев и привык обращаться к нему «отец». Он гуляет каждый вечер, даже если на улице льет дождь, и изучает город. Они с Сиарой исколесили почти всю Европу, но Треверберг кажется ему удивительным, совершенно особенным. В те дни, когда Тристан выходит на прогулку чуть позже обычного, около десяти, мир будто замирает, и он слышит - чувствует - его дыхание и биение сердца. Город спокойно дремлет, как большой сытый кот. Как-то Тристан рассказал об этом отцу, и тот подтвердил догадку. Для темных существ Треверберг - особое место, наполненное мистической силой. Да и для людей, впрочем, тоже. Но в новой половине, где жизнь не останавливается ни на минуту, услышать голос города невероятно сложно.
- Хочешь сходить на карнавал? - улыбается отец.
Деревья в саду понемногу начинают цвести, птицы поют на все голоса, тихо журчит вода в небольшом фонтане. Дворецкий Бэзил стоит у подножья лестницы, ведущей к парадному входу, и беседует с молодым человеком из службы доставки. Тот держит в руках толстую пачку писем. Судя по всему, для отца.
- Почему бы и нет? - отзывается Тристан, делая глоток кофе из своей чашки. - Это будет забавно. Переоденусь в вампира.
***
С тех пор, как невысокий мужчина с седыми волосами, назвавшийся доктором Филиппом Хобартом и оказавшийся обращенным существом, подарил Тристану бессмертие, прошло около четырех месяцев, но новый мир до сих пор приводит его в замешательство. В нем слишком много запахов, красок и звуков. Мир изменился мгновенно, за одну ночь, а Тристан меняется постепенно. Из неказистого подростка он превратился в красивого молодого мужчину. Хотя и это, если разобраться, случилось за одну ночь.
Через несколько дней после обращения доктор Хобарт подвел сына к зеркалу и кивком предложил взглянуть на отражение. В чуть мутноватом стекле Тристан увидел абсолютно чужое лицо. Серебряные волосы, фиалковые глаза, тонкие черты. В этом юноше не было ничего от Роберта Смита, который провел свою короткую жизнь в крохотной комнатушке на одном из нижних этажей особняка собственного отца. Тристан ощупал лицо, будто пытаясь убедиться в том, что оно действительно принадлежит ему.
- Мне кажется, что ты очень похож на сына благородного британского джентльмена, - вынес вердикт отец. - Именно так я и представлю тебя в свете. Мой сын, который с рождения жил в Англии, а потом решил воссоединиться со своим родителем.
- И что же я делал в Англии? - поинтересовался Тристан, потрепав серебряные пряди. Светлые волосы ему никогда не нравились… ничего не поделаешь. Придется привыкать.
- Учился, конечно же. Ты закончил одну из лучших школ. Пришло время высшего образования.
- Я должен поступить в университет?…
Отец улыбнулся и ободряюще потрепал его по плечу.
- Только если ты этого захочешь. Можешь поступить в академию искусств. В Треверберге это заведение считается элитным, а зарывать твой талант художника в землю - преступление.
- Нет, я хочу поступить в университет, - неожиданно для себя возразил Тристан. - Я хочу изучать химию. Как доктор Родман.
- Отличный выбор, - похвалил отец.
- Ты правда так думаешь?
- Конечно. Разве в химии есть что-то плохое? Это сложная и благородная наука.
- Ты хотел бы, чтобы я выбрал медицину?
- Мои желания не имеют никакого значения, Тристан. Что бы ты ни решил, я приму твой выбор.
***
Тристан проводит дни в библиотеке доктора Хобарта. Иногда он уходит в мир книг так глубоко, что не слышит звона колокольчика дворецкого, и Бэзилу приходится лично являться к господину - именно так он называет сына хозяина дома - для того, чтобы позвать его на обед. При этом Бэзил страшно злится, потому что ненавидит опоздания, а отказ явиться к столу - самое страшное прегрешение, которое может совершить истинный джентльмен. Иногда Тристан думает о том, что правила истинных джентльменов, прививаемые ему дворецким и отцом, он никогда не усвоит, но мысли эти отходят на второй план, стоит ему опуститься в библиотечное кресло из мягкой кожи и взять в руки очередную книгу.
Библиотека доктора Хобарта не идет ни в какое сравнение с библиотекой отца того, кто был до Тристана. Для того, чтобы прочитать все эти книги, и вечности не хватит. Тристан проглатывает трактаты по химии, физике, медицине, светлой и темной, астрономии, религии, философии, математике, искусству. Читает классику и современных авторов, биографии и мемуары великих людей. Он плывет в море знания, и осознание того, что море это не имеет границ, приводит его в священный трепет.
За ужином он беседует с отцом: спорит, задает вопросы, высказывает свои суждения касательно тех или иных вопросов. Кругозор и интеллект доктора Хобарта вызывают в нем искреннее восхищение. Тристану хочется быть похожим на него. При всех своих умениях и талантах отец невероятно скромен, и это, на взгляд молодого вампира, заслуживает наибольшего уважения. Обращенные, по словам доктора Хобарта, редко обременяют себя скромностью. Тристан пытается расспрашивать создателя о том, кто обратил его, но отец лишь качает головой и переводит тему. Возможно, когда-нибудь он об этом расскажет. У каждого есть право на тайны, не так ли?
В марте Тристан сдает вступительные экзамены. Вместе с бессмертием он получил много дополнительных подарков, таких, как великолепная память и феноменальная скорость мышления (хотя отец говорит, что обращение ничего не дает - лишь усиливает уже существующие таланты), и с легкостью получает высший балл по всем предметам. Первый семестр начинается в сентябре. Есть время для того, чтобы подтянуть те дисциплины, в которых он чувствует себя не очень уверенно. Также Тристан хочет сдать на права. Отец водит машину, хотя не раз признавался, что ему это не нравится. А вот доктор Родман гоняет на своем серебристом мерседесе так ловко, что вдохновит любого. Мысль о том, что когда-нибудь придется выехать на запруженные машинами дороги в новой половине, Тристану не по душе, но доктор Родман говорит, что этот страх быстро пройдет.
- Скоро будешь катать молоденьких вампирш.
Отец, слыша эти слова, каждый раз морщится, но комментариев себе не позволяет.
***
По возвращении с вечерней прогулки Тристан рисует. Одну из комнат в крыле, которое теперь принадлежит ему, оформили как мастерскую. Просторное помещение с большим окном. Раньше принадлежности для рисования заказывал Бэзил, но теперь Тристан приобретает их самостоятельно. Вдохновившись работами мастеров эпохи Возрождения, он научился работать с маслом, но чаще всего по старой привычке берется за простой карандаш или уголь. Вспоминая о рисунках, сделанных тем, кто был до Тристана, он испытывает смущение. По сравнению с его теперешними работами они похожи на жалкие каракули шестилетнего ребенка. Он отдал бы все для того, чтобы забыть те времена, но иногда какая-то сила заставляет его встать со стула, пройти по извилистым коридорам особняка и спуститься в комнату, где он провел первые недели после обращения.
- Это та комната, которой я заслуживаю, - сказал тогда Тристан отцу. - Пожалуйста, позвольте мне остаться здесь.
Доктор Хобарт пожал плечами и уступил.
Тристан много спал, почти не прикасался к еде, вяло реагировал на попытки расспросить его о самочувствии, а в редкие минуты бодрствования садился на кровати, брал альбом и карандаш и пытался рисовать. «Пытался» - ключевое слово, потому что он с трудом мог провести несколько более-менее осмысленных линий. Тристан пытался рисовать углем. Пытался рисовать цветными карандашами. Пытался рисовать на стенах. Попытался бы рисовать и на потолке, если бы смог до него дотянуться. Но ничего путного не выходило. Когда-то рисование было для Тристана единственным лекарством от сумасшествия. Тонкой ниточкой, держась за которую, он мог оставаться на плаву. Рисование было не хобби, не увлечением, а смыслом жизни и способом выживания. Оно было особым языком, с помощью которого он контактировал с реальностью. Способность видеть и переносить на бумагу образы была для Тристана намного важнее кислорода. И без рисования он жить не хотел. Да и даже если бы захотел, не сумел бы.
После очередной попытки сотворить что-то стоящее Тристан сел на пол и разрыдался, как маленький ребенок. В тот момент он по-настоящему глубоко осознал, что такое страх. На самом деле он никогда не боялся отца. Не боялся, что полиция явится к ним в дом и узнает, что тот делал с чужими женщинами. Не боялся, что детективы начнут задавать вопросы и тому, кто был до Тристана: о чем ты думал, где ты был, почему спокойно смотрел на то, что творит твой отец и ничего не предпринимал? Страх многолик, но почти все его лица фальшивые. Стоит дунуть на них - и они растают, как предутренний туман. Даже страх потерять Сиару, понял Тристан, был нереальным, придуманным. В двух мирах существует лишь один настоящий страх. Потерять способность выражать себя. Так зачем топтать эту землю, если у него отняли самое дорогое?
- Я хочу объяснить тебе суть процесса обращения, - сказал ему в тот вечер отец. Вопросов вроде «откуда он знает, что я думаю и чувствую» сегодня Тристан уже не задает, потому что знает ответ: нет связи прочнее, чем связь между создателем и его детьми. Отец ощущает его боль острее, чем свою собственную, будь она физической или душевной. Можно ли считать это слабостью обращенных созданий? Нет. Вряд ли слабое существо решит подарить кому бы то ни было бессмертие. Что проще - стойко переносить свои страдания или делать то же самое за двоих? Ответ очевиден. - Я убиваю тебя силой мысли и воскрешаю заново. Природа темного существа совершеннее природы смертного, но обращенным требуется время для того, чтобы… - Отец раскрыл ладони и пошевелил пальцами, подбирая правильное слово. - Повзрослеть. Как и в случае людей, наш мозг - удивительный орган, полный загадок. Некоторые его зоны после обращения остаются в тени, временно перестают действовать.
- Как у людей после инсультов? - предположил Тристан.
- Абсолютно верно. Люди выздоравливают, но не всегда. Мозг темных существ устроен иначе. Рано или поздно мы не просто возвращаем себе былые навыки - мы достигаем в своем мастерстве высот, о которых во время смертной жизни могли лишь мечтать. Чем бы мы ни болели, как бы мы ни страдали, чего бы мы ни лишались, процесс обратим. Но ты должен запастись терпением.
***
Отец ставит чашку на блюдце и, прикрыв глаза ладонью, смотрит на покрытые утренним туманом силуэты особняков.
- У меня встреча в новой половине, постараюсь не опоздать к обеду, - говорит он. - Пожалуйста, не засиживайся за книгами. Бэзил скоро будет приводить тебя к столу за руку.
- Постараюсь не опоздать, - в тон ему отвечает Тристан. - Сидеть за книгами я не буду. Я буду рисовать.
- Очень хорошо, - удовлетворенно кивает отец. - Если приедет Альберт, будь любезен и развлеки его беседой.
***
Доктор Родман сидит в плетеном кресле в мастерской Тристана и смотрит в окно. Он по-прежнему одевается с элегантной небрежностью, но выглядит совсем не так, как во время их последней встречи. Сильно похудел, под глазами залегли тени, в волосах появилась первая седина. Тристан помнит доктора Родмана полным сил мужчиной с широкой улыбкой и уверенным взглядом существа, которому принадлежит весь мир. Сегодня перед ним сидит совершенно другой доктор Родман: осторожный, мрачный, погруженный в себя. На коленях у него лежит большой конверт, и он нервно теребит плотную серую бумагу. В конверте - пять фотографий красивой молодой женщины, лицо которой Тристан помнит до мельчайших черт.
- В этом городе полно картинных галерей, - нарушает молчание доктор Родман. - Почему бы тебе не организовать свою выставку? Уверен, твои работы будут пользоваться огромным успехом.
Тристан сидит на высоком табурете возле мольберта и вглядывается в полуготовую картину. Визит доктора Родмана застал его врасплох, но гость, похоже, ничего не имеет против заляпанной краской рубашки сына хозяина дома.Да и обратил ли он внимание на эту рубашку? Доктор Родман думает лишь о женщине, запечатленной на фотографиях.
- Мне кажется, для здешней публики мои картины слишком… как бы это сказать? Классические.
- Не попробуешь - не узнаешь, - резонно замечает доктор Родман.
На часах без четверти три после полудня. Отец позвонил и предупредил, что до вечера не приедет, и Бэзил накрывает к обеду на две персоны. Может, сегодня доктора Родмана и подменили, но лишь частично. От еды он никогда не отказывается. Он может есть что угодно, где угодно и в каких угодно количествах. Порой Тристану кажется, что это существо испытывает голод двадцать четыре часа в сутки и триста шестьдесят пять дней в году. Смертные позавидовали бы его способности постоянно жевать и при этом сохранять прекрасную спортивную форму.
- И то верно, - соглашается Тристан.
На полотне, над которым он работает, изображена девушка с серебряными волосами и фиалковыми глазами. Она смотрит прямо на зрителя, и на ее губах играет легкая загадочная улыбка. Тристан приступил к этому портрету на следующий день после того, как доктор Родман впервые показал ему фотографии красивой молодой женщины. Он работает вдохновенно, забывая про еду и сон, но не жалеет о том, что масло сохнет слишком медленно, и процесс идет не так споро, как хотелось бы. Он искал ее так долго и так долго ждал. Уж чего-чего, а терпения ему не занимать.
Будущую сестру Тристан одел в шелковое платье с открытыми плечами. Розовый оттеняет цвет ее глаз, фактура ткани подчеркивает нежную кожу. Он привык мысленно беседовать с персонажами своих картин, но не знает, как обращаться к этой девушке. Имя «Сиара» ей уже не подходит. Как назовет ее отец? Тристан мог бы задать ему этот вопрос, но доктор Хобарт еще не знает о существовании этой незнакомки. И, разумеется, не подозревает о том, что подарит ей бессмертие. Интересно, что доктор Родман наплетет своему другу, и как он его уговорит… но это Тристана не касается.
Он дожидается встречи с красивой молодой женщиной. Он знает - терпение всегда вознаграждается сполна.