Еще один год подаренной жизни - II. 2
Я же говорю: стоит выпасть из бизнеса на три дня - тебя уже никто не помнит. Весь день я отстояла за минус триста, это означает, что тыржба у меня была около шестисот крон, и пошел дождь, и я решила добежать до русской лавки. Дожидаясь меня из аэропорта прямо у меня дома, дочь была разочарована, что я ничего, кроме медали, книги, и бюстика Льва Толстого, подаренного мне Эдуардом Трескиным, из Москвы не привезла.
- Да у меня совсем не было времени, - растерялась я, - да и что оттуда везти, чего в Праге нет?
- С Урала ты привезла классные рыбные консервы и конфеты! Оригинал!
- В русской лавке, на Мустеке, в метро, есть такие же точно консервы и конфеты, и даже лучше, и даже дешевле, как потом до меня дошло!
- Не верю.
- Смешная какая. Единственное, что в Москве есть, а в Праге нет, это книги, Наташечка, книги, на которые никаких денег не хватит. Но если бы я была без Трескиных, я бы сосредоточилась, что все-таки могу себе позволить кое-что, а так, у меня совсем не было времени!
- Книги, - фыркнула дочь, - я хотела чего-нибудь вкусненького!
И вот, я шагнула направо от Гавелака, на Мустек, как над моей головой внезапно раскрылся зонт. Большой черный зонт, под которым находился Али:
- Ты куда?
- В русскую лавку, в метро.
- Провожу, - сказал Али, - Иначе промокнешь. Сколько я тебя учил носить зонт в сумочке, бесполезно.