Раскалённые кусочки металла точно когти чёрного горного льва вспороли мышцы на груди Зайде, несколько бесконечных мгновений остывающее тело ифрита сотрясалось от чужеродных импульсов, принимая в себя смертоносный град, несущий освобождение. Вместо со смертью закончится рабство — только на это и надеялась Зайде, и готовилась отпустить свой дух в долгий переход между мирами.
В недоступной для неё самой, далёкой горной Джанне освобождённая душа омоется огненным жаром, избавится от проклятия Иблиса и вновь возродится, молодой и неспокойный горный пик взломает древнюю твердь и вознесётся к звёздам, расплёскивая вокруг себя животворную магму и пепел. Глубинные капсулы, наполненные драгоценными самоцветами, поднимутся из самой бездны, разрывая нагромождения каменных глыб, и наполнят пропасти и ущелья сверкающими россыпями.
Радуйтесь, о джинны, новый чистый дух готовится заполнить новорожденный сосуд — это Зайде вернулась домой!
Другими глазами станет смотреть она на прежних своих родителей, только золотое сияние камней-проводников, вернувшаяся красота дикой розы, взгляд, до краёв наполненный любовью, напомнят Шахфаруху и постаревшей от непреходящего горя несчастной его наложнице, что пропавшая дочь подарила свой свет и радость жизни их первой внучке.
И возродятся нежные персиковые деревья, раскроются тяжёлые махровые цветки на высоких розовых кустах, нальются спелым ароматом сладкие фрукты, весёлым колокольчиком будет разносится над садом детский смех.
Осушите же ваши слёзы, родители, вознесите Всевышнему Аллаху благодарственные молитвы — пришло вам утешение!
Крошечные обжигающие боевые формы металла, разорвавшие кожу, оказались переполнены взрывной энергией и с исступлённым буйством избавлялись от неё, возрождая в крови Зайде огонь.
Обеспокоенный непредвиденной задержкой, дух ифрита дрожал от нетерпения, ожидал поблизости, — пока камни-проводники на умирающем теле испускают сияние, пусть даже самое слабое, ему не откроется проход в мир Джанны.
Огненная сущность жаждала окунуться в раскалённую реку, но отсюда, с равнинной тверди срединного мира, до источников невозможно было добраться. Через крохотные щели незыблемого земного монолита просачивались лишь скудные струйки жара, да пробивались отдельные искры подземного огня, окутанные горячим паром — ответ на отчаянный призыв духа.
Но этого было слишком мало: открыть проход в третий мир сможет только звонкое и гордое свободное пламя — колыбель всех джиннов.
Одинокий дух долго летал, взывая к родной стихии.
Бездна откликалась новыми всплесками из-под почвы горячей грязи, смешанной с камнями, но так и не смогла пробиться сквозь твердь, лишь рвался в небо пар от вскипевших подземных озёр.
Он почувствовал, как практически совсем остывшие проводники тянут его обратно, что говорило о начале процессов обновления — но это невозможно без трансформации в камне!
С радостным любопытством дух вернулся к своему ифриту и убедился, что регенерация идёт полным ходом, хотя и несоизмеримо медленнее, чем шла бы под воздействием заклинания. Несущие смерть любому живому организму этого мира, боевые формы из раскалённого металла возродили умирающий огонь, а их убийственная энергия неожиданно оказалась катализатором для бурных реакций восстановления.
Волокна мышц соединялись заново и ложились, каждое на своё место, раны затягивались, выталкивая наружу остывшие крохотные металлические частички. Через некоторое время окровавленные и почерневшие сплюснутые конусы лежали рядом с телом ифрита внутри тесной морозной ниши, куда его поместили люди, но холод теперь значения не имел.
Ровно засиявшие проводники затянули духа обратно.
Зайде раскрыла глаза…
Клетка! Новая, ещё более изуверская темница Иблиса! Кромешная темнота облепила обнажённую кожу острыми льдинками инея; сверху, снизу, с боков — со всех сторон руки натыкались на глухую преграду металла. Подняться и сесть не получалось, колени тут же стукнулись в слишком низкий потолок — в узкой и тесной нише можно было только лежать.
Скверно.
Внезапно невыносимая боль превратила тело в один тугой узел, Зайде перепугалась. О горе!
Случилось самое худшее из всех зол, что могут произойти с порабощённым джинном — после смерти владельца камня она не только не успела захватить свою темницу, но и вообще потеряла её из вида, оказалась совсем в другом месте.
Она попробовала прислушаться к себе, но проводники энергии не улавливали след, а значит, всё то время, пока связанный с ней камень снова не окажется рядом, Зайде обречена терпеть невыносимые муки.
Кольцо необходимо было найти.
Тот факт, что она в очередной раз осталась без хозяина, ещё не означал, что она теперь свободна — печать проклятия Иблиса воспылала всепоглощающим и злобным, жгучим кислотным облаком. Словно плетью хлестала по спине, рвала с головы волосы, выкручивала колени и локти, пекла внутренности — безжалостный Джаханнам напоминал рабыне о своей власти, о том, что живет она лишь из милости.
Извернувшись самым немыслимым образом, Зайде вышибла ногами дверь своей камеры…
* * *
Любая работа должна начинаться с хорошего перекура — именно так считал Игорь Вахмистров, которого друзья и приятели за глаза добродушно называли то фельдфебелем, то атаманом, а иногда просто Гариком.
Исходя из такого своего жизненного убеждения, первым делом на очередном дежурстве Игорь облачался в чистую медицинскую пижаму тёмно-зелёного цвета и удобные разношенные кроссовки, а вторым делом, кипятил чайник и заваривал себе чёрный кофе, прикусывая бутербродом.
Крепкий бразильский напиток бодрил организм и настраивал Игоря на правильный лад: работа есть работа и следует относиться к ней, как к необходимому условию, в далеко идущих планах по улучшению материального благополучия.
А любить её вовсе не обязательно, и даже не нужно вовсе, неестественное это состояние — любить работу.
Относиться с полной ответственностью, бесстрастно выполнять: быстро, точно, даже педантично — но не вкладывать душу в свои действия.
Ни к чему это.
Любить же нормальному человеку следует машины, отдых на Мальдивских островах и девушек. Ну и маму, конечно, ведь именно через её знакомых Игорь устроился сюда на полставки.
Да, ночь через трое; да, тяжело физически; да, некоторая грязь и неудобства, вредность, из-за частого использования слишком агрессивных дезинфицирующих средств; аллергия, прибавьте сюда же многочисленные порезы и царапины на руках, которые долго не заживают, болят, постоянно норовят загноиться и воспалиться; въедающийся в кожу и одежду специфический запах, брезгливо сморщенные носы ветреных подруг, стоит только нечаянно проболтаться о месте временной кормёжки.
Недостатков у новой работы Игоря было много, однако, все они перекрывались одним, весьма существенным достоинством — деньги. Причём большая часть их налоговым обложением не обременялась.
Проработав всего месяц, он мог бы поменять свой старый смартфон на приличный айфон со всеми прилагающимися к нему наворотами, но смирил порыв: половину наличных банковских знаков отдал маме на хозяйство, остальные припрятал среди старых дисков с компьютерными играми.
Через полгода Игорь мог бы сделать первый ипотечный взнос и съехать от родителей на собственную квартиру, но хорошенько обдумав серьёзный шаг, решил пока не расстраивать маму и остаться в родной комнате, а вместо безрассудного транжирства посетил близлежащее отделение Сбербанка России, где положил заработанные денежки под незначительные проценты — пусть крутятся.
Игорь носил старые футболки, общался с друзьями по телефону с разбитым экраном, ездил на работу в маршрутке, спал в полном одиночестве на диване в доме своих родителей, перебивался случайными свиданиями.
Ему нужно было подкопить ещё от силы год, и новенькую квартиру можно было бы приобрести, не влезая в кредит.
В общем, презираемая щепетильными и недальновидными людьми должность ночного санитара приносила Игорю Вахмистрову заслуженное удовлетворение, бросать он её не собирался, наоборот, в недалёком будущем надеялся ускорить подъём по карьерной лестнице и перейти на дневные смены. Его не пугало то, что днём трудиться придется гораздо больше, и грязи, и вони, и рисков заразиться какой-нибудь гадостью: туберкулёз, гепатит, даже СПИД — тоже будет несоизмеримо больше, по сравнению с ночными дежурствами, но за всеми трудностями стоят реальные живые деньги.
Ему повезло, что он попал именно в этот морг — Бюро судебно-медицинской экспертизы Департамента здравоохранения города Протасовичи, где работа кипит не только в комнате бальзамирования и в гримёрной — кроме двух секционных залов основная ее часть происходит на втором этаже, в лабораториях у микроскопов, в автоклавах, центрифугах.
Невзирая ни на что, любой санитар из Бюро ощущал себя причастным к правоохранительной системе, пользовался её благами, поэтому попасть сюда можно было только по протекции влиятельного родственника или знакомого.
Игорь допил кофе, просмотрел последние записи в журнале регистрации, и вышел через чёрный ход на свежий вечерний воздух выкурить сигаретку. Спешить некуда: именно сюда и приедет машина, а пока можно расслабиться, посидеть в тишине, полюбоваться на звёзды.
Первого клиента доставили около полуночи.
Тщательно проверив документы, и сделав соответствующую запись в журнале, с помощью санитаров специальной машины перевозки трупов Игорь уложил тело на каталку, маркером написал на восковом бедре фамилию и время прибытия, бирку из клеёнки с более подробными сведениями привязал к холодному запястью, файл с сопроводительными документами приклеил скотчем рядышком с зелёными буквами, узел с разрезанной одеждой пристроил на вытянутых ногах трупа — всё.
Для вскрытия тело подготовят дневальщики, после оного они же зашьют, обмоют и поместят в холодильник до выдачи родственникам, а работа ночного санитара — приёмка и проверка документов, а также уборка.
Травиться термоядерными дезинфектантами здесь достаётся каждому санитару, поэтому основная рабочая одежда — фартук из клеёнки, толстые резиновые перчатки, желательно по локоть, и респиратор. Он-то как раз особенно важен: если в хранилище приживётся какой-нибудь, долго не востребованный — тут не спасает даже хладоэлемент — такие трупы текут, и периодически мыть под ними приходится всем: и дневным санитарам, и ночным.
Ближе к утру в зале хранения дожидались своего часа девять свежих тел: четверых привезли с ДТП, тучный мужчина после инфаркта, старушка, маленькая и худая (родственники сказали, спала семь суток, не просыпаясь, так и преставилась во сне); одного вынули из петли, сутки провисел, пока жена с дачи не приехала; пожилая женщина с диабетической комой, грудной ребенок, не перенесший двустороннего воспаления лёгких.
Кроме этих были и ещё два, явно криминальных невскрытых трупа, которые уже лежали в холодильнике, судя по всему, у них нашлись влиятельные родственники и «убедили» патологоанатома, пожилого Серафима Марьяновича, отказаться от вскрытия. Какие-нибудь братки, в таких делах они никогда не скупятся и им обычно всегда идут навстречу.
Коррупцию Игорь ненавидел, но она приносила ощутимую прибавку к основной зарплате.
Он окинул всех клиентов внимательным взглядом, закрыл дверь на ключ, прошёлся по коридору.
Если привезут какое-нибудь гнильё, придётся открывать дальний холодильник, с бесхозными трупами, лежащими более трёх месяцев. По мере их накопления Серафим Марьянович составлял акт и начинал осаждать полицейский участок за разрешением на захоронение. Без долгой волокиты никогда не обходилось, но в конце концов старый патологоанатом добивался своего, взбодрённые следаки писали заключение о том, что, несмотря на принятые меры установить личность не удалось (за что сами получали по шапке, потому и тянули), и выдавали разрешение на захоронение. Тела увозили в крематорий в простых деревянных ящиках, которые трудно назвать гробами, а помещение полностью дезинфицировали убойным составом, убивающим мух на лету.
Соваться в дальний холодильник без особой надобности Игорь не любил, но редко выдавалось дежурство, когда не подгоняли парочку-тройку разложившихся клиентов: «подснежники», утопленники, наркоманы, и не только. Случается, и тела умерших стариков лежат по неделям и даже по месяцу в закрытых квартирах и лишь, когда жалобы одуревших от вони соседей доходят до участкового уполномоченного, тогда разыскивают ближайших родственников, а без их согласия — ни-ни, никто не имеет права соваться в закрытую дверь чужой квартиры.
До конца смены оставалось ещё довольно прилично времени, но пока было умиротворённое затишье, можно посидеть, отдохнуть. Покончив со всеми обязательными делами, Игорь зашел в ВКонтакт и просмотрел сообщения: свой семейный статус «в активном поиске» он ещё вчера заменил на «отношения с Ольгой Марковой» и с неприятным удивлением не только не обнаружил на её страничке аналогичной надписи: «отношения с Гариком Вахмистровым», а совсем даже наоборот: под жизнерадостными розовыми сердечками и упитанными задумчивыми ангелочками баннера на стене красовалось:
«В сердце только свобода, не позволю ему с ритма сбиться, чтобы вдруг ненароком, в кого-нибудь не влюбиться!»*
Снимки счастливой Олиной улыбки, а также сияющих глаз, занимали львиную долю пространства.
Обозлённый очередным обломом, вероломством девчонки, у которой он уже больше месяца проводил почти каждую ночь, которую он, как последний дурак, уже познакомил со своими родителями, и которая, как оказалось, просто использовала его, Игорь оставил саркастический репост под особенно яркой белозубой улыбкой девушки:
«И вечером никто не ждёт, и делать можно всё, что хочется. Так как же это называется — свобода или одиночество?»**
Поборовшись немного с раненым самолюбием, зашёл, как гость в общую ленту обсуждений, выложил номер телефона Ольги и написал коммент:
«Согласна на любые эксперименты втроём.»
Несколько секунд он всё же сомневался, не переборщил ли с наказанием, оправдана ли такая жестокость по отношению к девушке, но отвлёкся на непонятный стук во вверенном помещении и машинально нажал кнопку «добавить».
Сообщение улетело.
Звуки раздавались из хранилища, совмещённого с секционным залом, словно кто-то бил изнутри по стенам.
Игорь похолодел.
Сразу вспомнились разные байки с мистическим оттенком, которыми любят развлекаться в Сети разные недоумки. Да что говорить, и меж своего брата, санитара, ходят слухи о призраках: неупокоенные души вьются вокруг родного тела, понять не могут, что распрощались с ним навсегда. В такие моменты спасение одно — запереться в комнате отдыха и не выходить.
Конечно, это просто байки из склепа, пощекотать нервишки, на самом деле ничего такого не бывает!
«А вдруг бывает? Уж хоть бы привезли кого», — смалодушничал Игорь.
Ноги отказывались идти открывать хранилище.
«Трус! — обозвал себя Гарик. — Кого испугался? Жмуриков? Они своё отходили. Просто сломался холодильник, вот и всё!»
Этому железу уже сто лет в обед, все допустимые сроки эксплуатации прошли, но легче же ремонтировать, чем приобретать новую установку, это же не главный врач дежурит тут по ночам, не ему придётся сейчас по уши искупаться в дерьме!
Пока Игорь копил решимость встретиться с потусторонним миром лицом к лицу, в хранилище громко бухнуло, словно прогремел небольшой взрыв.
Громкий звук неожиданно успокоил разгулявшиеся нервы санитара: все-таки взрывы происходят в реальности, и они не похожи на царапающие звуки, от которых кровь стынет в жилах.
Но что же все-таки там произошло?
Руки слегка тряслись, но Игорь быстро управился с замком.
Первое, что бросилось в глаза — это зияющая пустотой полка в холодильной камере. Дверца была выбита мощном ударом изнутри и со всей скоростью влетела в металлический шкаф с моющими средствами — вот что тут загрохотало. На внутренней поверхности дверцы осталась неровная вмятина, шкаф завалился на бок и лежал на подоконнике, надо бы поправить, пока никакие химикаты не пролились ненароком. Но это потом.
Второе, что приковало взгляд санитара — обнажённая девочка самой, что ни на есть восточной внешности: с огромными глазами, густыми длинными волосами, с худым телом подростка, только начинающем округляться.
Своей наготы она будто не замечала. Напряжённая, как пружина, она озиралась по сторонам, словно решала, в какую сторону побежать. На голом животе лениво переливались и вспыхивали ярким свечением крупные прозрачные камни…
«Потеряю хоть один — лягу рядом с клиентами», — мелькнуло в голове санитара.
Такие же камни, только меньшим размером сияли над бровями девочки…
«Как это их приклеили? Зачем? Может, из-за них её и убили? — путались мысли Игоря. — Но она же живая! Да о чём я — с таким решетом не живут! Чёрт! О Боже!»
Грудь восставшей покойницы действительно усеивали многочисленные свежие шрамы от пуль: воспалённые и красные вмятины на коже — уж их-то не спутать ни с какими другими.
Выжить после подобных ранений невозможно, тут Игорь тоже немного разбирался, не напрасно работал в таком месте — однако, девчонка стояла перед ним живая и, можно сказать, невредимая. В обеих руках она сжимала по сверкающему чёрному стилету, бесстрастное лицо, обманчиво рассеянный взгляд, направленный на подбородок застывшего, как изваяние, санитара, удерживал в поле зрения обе его руки и контролировал возможные движения с боков — это был взгляд опытного бойца.
— Эй, а ты чего тут?.. — язык во рту Игоря еле шевелился от страха.
Выражение лица девочки не изменилось, она, как будто и не пошевелилась, просто мелькнула лёгкая тень, и Игорь почувствовал прикосновение к шее холодного стекла. Чёрные глаза неожиданно оказались совсем рядом, изучали и смотрели, словно так, словно он был редким видом малярийного комара.
Что-то острое упиралось ему в живот, прокалывая ткань рабочей одежды.
— А-а!.. — неопределённо произнёс Игорь, словно вдруг понял что-то важное, что до этого момента ускользало от его понимания.
Он скосил глаза на черное лезвие ножа и рухнул в обморок…
* * *
«О великий Сулейман повелитель и защитник всех правоверных джиннов! Да будет вечно благосклонным взгляд Аллаха, направленный в твою сторону, да будешь ты вкушать из рога изобилия тысячу лет и ещё дольше, да будет касаться рука Всевышнего потомков твоих до скончания веков! Мир тебе и благословение Создателя! Припадает к ногам твоим ничтожная рабыня Зайде дочь Шахфаруха. Смиренно спрашиваю тебя, где взять мне силы снова и снова терпеть надругательства Иблиса?..»
Зайде растерялась: так скоро освободившись из тесной клетки, она оказалась в новой западне, мерзкой и вонючей, наглухо замурованной железом. С ужасом обводила она взглядом тесное помещение, наполненное мертвецами. Обнажённые неподвижные тела лежали здесь повсюду. Что это? Очередная насмешка Джаханнама? Испытание, посланное Пророком в ответ на дерзкую молитву?
«Да отсохнет мой язык!» — прокляла себя она за несдержанность в обращении к повелителю всех джиннов.
Подобно остальным мертвецам она тоже была нага, босые ноги чувствовали холод каменного пола, глаза щипало от яда, распылённого в воздухе, кинжалы, закалённые в горном пламени родного мира, еле держались в распутанном узле волос, но тяжёлая боль, заполнявшая собой всё тело, заставляла собраться и вспомнить долг.
По проклятию Иблиса, она рабыня камня, но по благословению Пророка Сулеймана (мир ему!) он — её приют и место благословенного омовения. Без камня ей не найти хозяина — без воли хозяина ей никогда не обрести свободу!
По великой милости Аллаха ей дарован второй шанс, возможность умереть вольным ифритом, а не презренной рабыней, игрушкой в лапах Джаханнама.
Превозмогая боль, Зайде снова огляделась.
Прислужники Иблиса (да сгорит он в собственном огне!) сорвали с неё одежду, словно с продажной девки, а мысль завернуться в покрывало с мертвеца вызывала непреодолимое отвращение, но другого варианта с одеждой не представлялось. Зачем эти тела оставили здесь на поругание нечестивому? Почему не погребли, не предали очищающему огню, а оставили на потеху демонам? И как ей теперь выбраться из этого склепа? В крови пока полыхает пожар, но надолго его не хватит.
Она почти отчаялась, однако Всевышний (мир ему и вечное процветание!) услышал её метания и послал новые возможности. В железной двери заскрежетал ключ — Иблис придумал новую забаву!
Зайде приготовилась к бою: кинжалы в обеих руках легки и послушны, босые ступни не замечают холода, проводники преданно вспыхнули на коже, позволяя крупицам энергии этого мира поддержать неровный огонь в крови. Вызвать его наружу она не сможет, пока не найдёт естественный источник, но драться за свою честь ещё не разучилась.
Она — ифрит, воин Пророка!
Прислужник Иблиса застыл на пороге, он был не уверен в себе и боялся, в глазах его плескался страх, дикий страх!
Владыка Преисподней прислал к ней самого немощного своего слугу, его легко будет убить. За ним открывался выход из этого помещения, полного смрада и ядовитых испарений, чтобы выйти нужно было всего лишь нейтрализовать демона.
Зайде ждала нападения, но вместо решительных действий прислужник Иблиса промямлил нечто невразумительное:
— Эй, а ты чего тут?
В ответ на голос напряжённое тело Зайде распрямилось, подобно пружине, и боевой захват в оба кинжала она провела молниеносно, без малейшего сопротивления со стороны врага.
Оставалось погрузить острый обсидиан в дрожащую плоть, Зайде и намеревалась это сделать, но демон вдруг издал слабый стон и рухнул ей под ноги — это был не прислужник Иблиса, всего лишь житель холодного мира, к тому же, неверный. Она увидела опасность там, где её не было, сразилась с тенью, но руки продолжали сжимать клинки, глаза обшаривать пространство, пока взгляд не опустился на бесчувственное тело на полу.
Этот человек одет в священные цвета Пророка — значит, это его благословенная рука направила к ней помощь — несмотря на скверну, её молитва была услышана!
Зайде вздохнула с облегчением и благодарностью.
«Да пребудет с ним вовек милость Аллаха!»
Кинжалы вернулись на своё место, в плотно скрученный узел волос. Зелёная униформа оказалась несоразмерно велика и, к тому же, запятнана, но Зайде не посмела пренебречь подарком Всевышнего.
Верный обсидиан легко уменьшил длину штанин, а оставшиеся кусочки были бережно упрятаны в глубокий карман. Немного подумав, Зайде сунула ноги в растоптанную обувь пришельца, туго зашнуровала и, в благодарность, коснулась рукой щеки посланника Пророка, слегка задержав пальцы — кожа человека тут же вздулась, отмеченная ожогом — немного неприятно, но он должен знать, что выполнил предназначение.
Да не оставит его Всевышний, да пошлёт он ему своё благословение!
Тяжёлая обувь норовила свалиться с ног, но Зайде следила за ней, под лёгкую одежду тут же забрался ветер, но холод значения не имел — ей нужно было найти свой камень в огромном чужом городе.
Девочка в грязной тёмно-зелёной медицинской одежде бежала по улице…