Анализ стихотворения Марины Цветаевой "Дарю тебе железное кольцо"
(отрывок из эссе «Технология творчества», часть первая).
Эпиграф. «Юрию З. – серебряный китайский, Павлику – немецкий, чугунный с золотом, с какого-нибудь пленного или убитого – чугунные розы на внутреннем золотом ободе: с золотом скрытым, зарытым. При нем - стихи».
Марина Цветаева. «Повесть о Сонечке»
Дарю тебе железное кольцо:
Бессонницу — восторг — и безнадежность.
Чтоб не глядел ты девушкам в лицо,
Чтоб позабыл ты даже слово — нежность.
Чтоб голову свою в шальных кудрях
Как пенный кубок возносил в пространство,
Чтоб обратило в угль — и в пепл — и в прах
Тебя — сие железное убранство.
Когда ж к твоим пророческим кудрям
Сама Любовь приникнет красным углем,
Тогда молчи и прижимай к губам
Железное кольцо на пальце смуглом.
Вот талисман тебе от красных губ,
Вот первое звено в твоей кольчуге, —
Чтоб в буре дней стоял один — как дуб,
Один — как Бог в своем железном круге!
Mapт 1919
Предыстория стихотворения такова: в 1919 году Марина Цветаева подарила Павлу Антокольскому подарок: чугунное кольцо с внутренним золотым ободом. При нем стихи: «Дарю тебе железное кольцо».
Спустя некоторое время Антокольский женился и распилил кольцо на два обручальных: золотое и чугунное. Распиленные кольца получились тонкими. Золотое колечко жены вскоре сломалось, а свое чугунное кольцо поэт потерял, когда набирал уголь в угольном сарае.
«Дарю тебе железное кольцо:
Бессонницу — восторг — и безнадежность.
Чтоб не глядел ты девушкам в лицо,
Чтоб позабыл ты даже слово — нежность».
Стихотворение о кольце начинается с железного кольца и заканчивается железным кольцом (кругом). Кольцо есть в каждом из четырех четверостиший: как подарок, как магическое украшение, как талисман и как броня, доспех.
«Дарю тебе железное кольцо:
Бессонницу — восторг — и безнадежность».
Бессонница – восторг - и безнадежность – это похоже на что?
Это похоже на процесс создания стихотворения: сначала бессонница, как предчувствие. Потом восторг – вдохновение, взлет, прорыв и создание стихотворения. Потом безнадежность – опустошение после написания стихотворения. И потом снова бессонница как предчувствие… Цикл творчества, круг творчества, кольцо.
Вообще цикл «Бессонница — восторг — и безнадежность» напоминает не только творческий процесс создания произведений искусства. Это похоже и на любовь, на страсть: «Бессонница – предчувствие любви, восторг – развитие любовных отношений, кульминация любви, и безнадежность – разочарование в любимом человеке». Но в любви возможен и еще один этап: после разочарования наступает реальное видение, то есть принятие любимого человека таким, какой он есть.
В данном случае речь идет именно и только о творческом процессе. Цветаева очень точно подбирает слова: «Бессонница — восторг — и безнадежность».
Какое слово закрепляет этот круг, этот цикл из трех слов-этапов именно за творческим процессом? Это слово – безнадежность.
Почему «безнадежность»?
Это становится понятным из второй строфы стихотворения.
«Чтоб не глядел ты девушкам в лицо,
Чтоб позабыл ты даже слово — нежность».
Почему поэту Антокольскому нельзя смотреть девушкам в лицо? Девушка – это не горгона Медуза, взгляд которой обращает в камень.
Когда смотришь человеку в лицо, то вольно или невольно читаешь эмоции в его глазах. И загружаешься этими эмоциями.
Нельзя смотреть в лицо человеку, который для тебя много значит, - говорит Цветаева Антокольскому. Необходимо забыть все слова, которые всплывают в памяти при виде этого значимого человека. Эмоции цепляют человека и держат его в реальном мире, пришпиливают к этому миру, как бабочку к гербарию. А ему надо взлететь в эмпиреи. Речь идет не обо всей жизни поэта, а о моменте написания стихотворения. Нужно уметь освободиться от эмоций, нужно научиться становиться никем, ничем и звать никак. Чтобы раствориться в стихии, нужно стать веществом, способным к растворению. Чем полнее погружение в стихию, тем точнее будет услышан результат погружения-растворения: стихи.
Вот так в двух строчках Цветаева дает рецепт, секрет проникновения в метафизику.
«Чтоб голову свою в шальных кудрях
Как пенный кубок возносил в пространство»
С пенным кубком, вознесенным в пространство, с шальными кудрями в стихотворение врывается Пушкин. Пушкин с Вальсингамом и девой-розой из «Пира во время Чумы»: «Бокалы пеним дружно мы // И девы-розы пьем дыханье, // Быть может… полное Чумы».
Возможно, чугунные розы и золото внутренней грани перстня, подаренного Антокольскому, вызвали ассоциацию с девой-розой, с шотландкой Мэри с «желтыми волосами» из «Пира во время чумы». Возможно, и молодой Антокольский был похож на Пушкина, что вызвало эту цепочку ассоциаций в стихотворении.
Стихотворение, описывающее творческий процесс, невозможно для Цветаевой без Пушкина и без его гимна Чуме. Гимн Чуме очаровал Цветаеву еще в юности, и причину этого очарования Цветаева объяснила самой себе и нам в возрасте 40 лет, в эссе «Искусство при свете совести». Гимн Чуме – это высшая степень растворения в стихиях, это идеальный вариант творческого процесса.
…Стихи похожи на сгустки энергии, на виртуальные шаровые молнии, на сверхплотные элементы «черных дыр»: они живут внутри нас и воздействуют своей энергией на наше сознание. В результате этого воздействия происходит осознавание метафор стихотворения, и целый мир, сжатый до размеров нескольких четверостиший, раскрывается в понимание процессов, в понимание стихий, разворачивается в текст. Так гениальные стихи Цветаевой, Мандельштама, Одена развернулись в сознании Бродского в его конгениальные эссе, и открыли нам подводный мир великой поэзии.
Предполагаю, что эссе Цветаевой «Искусство при свете совести» возникло из «Железного кольца», из этих 16-ти строк, подаренных Антокольскому. Стихотворение родилось в 1919 году, тринадцать лет своей энергией воздействовало на сознание Цветаевой и, в итоге, развернулось в эссе, раскрывающее формулу гения, описывающее процесс творчества.
«Чтоб обратило в угль — и в пепл — и в прах
Тебя — сие железное убранство».
Что обращает в уголь, пепел, прах?
Огонь. Стихия огня.
«Чтоб обратило в угль —… //Тебя — сие железное убранство».
В этих строках в угль обращает железное убранство – кольцо, круг творчества.
Надел кольцо и сгорел, исчез, растворился?
Чтобы раствориться в стихии слова, стихии поэзии, нужно стать никем, ничем и звать никак, то есть, пережить почти психологическую смерть личности. Уничтожить, сжечь самого себя.
«Дать себя уничтожить вплоть до какого-то последнего атома, из уцеления (сопротивления) которого и вырастает - мир» - говорит Цветаева в эссе «Искусство при свете совести».
Вот откуда возникла – безнадежность, как часть творческого процесса. Человек, который уничтожил себя до какого-то последнего атома, сжег себя, превратился «в пепл и в прах», растворился в стихиях, переживает психологическую смерть, потерю собственного «Я». Пусть временную, но потерю.
Поэтому после творческого взлета: «бессонница - восторг» теоретически должно возникать ощущение безнадежности, депрессии. Постепенно ситуация выравнивается, психика восстанавливается, но момент безнадежности неизбежен. Это – следствие растворения в стихиях, побочное действие, как пишут на инструкциях к лекарству.
«Когда ж к твоим пророческим кудрям
Сама Любовь приникнет красным углем,
Тогда молчи и прижимай к губам
Железное кольцо на пальце смуглом».
Что же получается, что поэту нельзя любить? Как завидит красивую девушку, сразу мысленно: «чур, чур меня» и железное кольцо прижимает к губам, как оберег?
Нет, здесь про что-то другое.
Пророческие кудри – это снова Пушкин как символ Поэта. Пушкин и его стихотворение «Пророк» о предназначении поэта: «И, обходя моря и земли, / Глаголом жги сердца людей».
«Сама Любовь приникнет красным углем»
Любовь, приникшая к кудрям. Обычно в голову, в кудри матери целуют детей. Может быть, речь идет о материнской любви? Может быть, Цветаева говорит о своей матери, которая мечтала, чтобы дочь стала музыкантом, а не поэтом?
Наверно, и о любви материнской, и о любви между мужчиной и женщиной, то есть, о любви, которая сжигает, которая требует полной отдачи, которая диктует свои условия.
«Тогда молчи и прижимай к губам
Железное кольцо на пальце смуглом».
Молчи – то есть, не отвечай на поцелуй?
Прижимай к губам руку, ладошку с надетым на палец заветным кольцом-оберегом? Это похоже на жест ребенка, зажимающего себе рот ладонью.
Может быть, ребенок, зажимающий рот ладонью, эта сама Цветаева в детстве, с ее ранним восприятием себя, как поэта и тайным сопротивлением матери, видевшей в ней музыкантшу?
Слово уголь звучит дважды: во второй и в третьей строфе.
Железное кольцо во второй строфе сжигает поэта, обращает его «в угль — и в пепл — и в прах».
Дарю тебе кольцо, чтобы ты, как птица Феникс, сжигал сам себя и снова возрождался из пепла. Самосожжение и возрождение из пепла, растворение в стихии огня и самовосстановление из какого-то последнего атома – это тоже цикл, круг, круг творчества
Цветаева 13-ю годами позже напишет:
«Пока ты поэт, тебе гибели в стихии нет, ибо все возвращает тебя в стихию стихий: слово.
Пока ты поэт, тебе гибели в стихии нет, ибо не гибель, а возвращение в лоно.
Гибель поэта – отрешение от стихий. Проще сразу перерезать себе жилы».
Пока ты поэт – ты не погибнешь в стихии слова.
Но есть и другие стихии…
В третьей строфе появляется Любовь, приникающая к кудрям поэта красным углем. Любовь, которая может сжечь, поглотить без остатка. Эпитет красный ассоциируется с розой, девой-розой из пушкинского «Пира во время Чумы». Речь идет о явлении, таком же сильном, как Чума.
И вот тут надо молчать и прижимать к губам железное кольцо.
В этих четырех строках третьей строфы Цветаева дает рецепт сопротивления стихиям, силам, которые могут растворить в себе без остатка, раздавить. Потому что, кроме способности растворяться в стихиях, столь важной для поэта, должна быть еще воля к победе, к исполнению своего предназначения.
Чтобы не случилось, какие бы силы не призывали тебя свернуть на другую дорогу, даже если это сама Любовь, помни о том, кто ты и не изменяй избранному пути.
И еще сила воли нужна для того, чтобы восстанавливаться после растворения в стихиях, собирать себя из горстки пепла, «из последнего атома» и двигаться дальше.
«Вот талисман тебе от красных губ,
Вот первое звено в твоей кольчуге, —
Чтоб в буре дней стоял один — как дуб,
Один — как Бог в своем железном круге!»
И еще одно условие творчества: одиночество.
«Творчество – общее дело, творимое уединенными» - напишет Цветаева в 1932 году в эссе «Владимир Маяковский и Борис Пастернак».
В творчестве нет рабочего коллектива и корпоративного духа. Нет календарного графика и плана продаж. Нет начальника, который определяет объем и состав работ, и платит зарплату.
Точнее, начальник есть – стихия слова.
Задача – услышать слова и довести услышанное до первоначального совершенства.
Оплата? Бессмертие.
«Вот талисман тебе от красных губ»
Будут хвалить медовыми устами, «красными губами», будут ругать: никого не слушай, слушай только себя.
«Вот первое звено в твоей кольчуге»
Необходимо выработать защиту: защиту от похвал, защиту от критиков, защиту от самого себя. Защита – кольчуга из железных колец творчества. Чем чаще проходишь этот путь: «Бессонницу — восторг — и безнадежность», тем крепче защита: кольчуга обрастает железными кольцами, вяжется, как ткань стихотворения…
«Чтоб в буре дней стоял один — как дуб,
Один — как Бог в своем железном круге!»
Верить в себя, когда никто не верит. Верить в свой путь, в свое предназначение. И в этой вере поэт одинок.
И в своем творчестве поэт – одинок. Одинок в состоянии безнадежности, когда надо возродиться к жизни из «последнего атома». Когда надо собрать себя по частям, восстать из пепла, как птица Феникс. Должна быть воля к творчеству, воля к одиночеству.
Воля по трактовке Цветаевой - это последний атом сопротивления стихиям: «Гения без воли нет, но еще больше нет, еще меньше есть – без наития. Воля – та единица к бессчетным миллиардам наития, благодаря которой только они и есть миллиарды (осуществляют свою миллиардность) и без которой они нули – то есть пузыри над тонущим. Воля же без наития – в творчестве – просто кол. Дубовый. Такой поэт лучше бы шел в солдаты».
«Чтоб в буре дней стоял один — как дуб,
Один — как Бог в своем железном круге!»
Один – как дуб. Корнями глубоко в питающую землю.
Один – как Бог. Потому что – как создатель. Творит – создает.
Один – и все.
Поэт и толпа.
Он – в железном круге, круге творчества, обреченный или избранный растворяться, умирать и возрождаться к жизни.
Остальные - за кругом.